Свет проклятых звёзд

Пробка откупорилась легко, смешение запахов ударило в нос. Когда-то, буквально вчера, а для кого-то — целую жизнь назад, это пой… нет, подобие вина было преподнесено в дар… Нет, то был не дар — то была плата за возможность поступить не по чести. Финдарато, сидя в одиночестве у камина, смотрел то на огонь, то на берилл в кольце и невольно думал об оставленном в Валиноре доме. Конечно, абсолютного безмятежного счастья в Земле Валар быть не может, ведь столько разлучённых сердец тоскуют друг о друге, но, по крайней мере, там нет торжества смерти над жизнью. Налив вино из простой стеклянной бутыли в красивый серебряный кубок, эльфийский король отхлебнул, думая, что уже никогда не скажет Беору правду о вкусе его напитка. «Да, он хорош», — соврал однажды Инголдо, когда смертный робко поинтересовался, удачно ли настоял фрукты и ягоды. Сколько ещё лжи слышали Фирьяр от Эльдар? Слышали ли они правду хотя бы иногда? Возможно, да только сильно приукрашенную. Старшие не врали Младшим, однако никогда не бывали искренними до конца. Ответы на любые вопросы оказывались уклончивыми, рассказы — с замалчиванием, советы — неоднозначными. Но почему? Вино начало пьянить. Показавшийся поначалу слишком сладким, с чересчур явной горчинкой, теперь напиток был вполне приятным. Гостям, конечно, такое не нальёшь, но самому выпить — почему бы и нет? Казалось бы, теперь можно просто вылить это пойло или выбросить вместе с кривой стекляшкой, зачем его пробовать? Всё равно никто больше не спросит о вкусе. Тот, кому лгали всю жизнь по мелочам и по-крупному, мёртв. И это нормально. Финдарато посмотрел на кольцо. Честность. Её никогда не было в жизни Инголдо, потому что… Много причин. Мать и отец всегда слишком волновались за детей и мнение Валар о них, поэтому брату и сестре нужно было оставаться идеальными, а не честными. Открывать душу Айнур Финдарато не был способен даже в детстве, потому что вечно стеснялся признаться в каких-то шалостях или неумении отказать тем, кто мог впутать в нечто неправильное с точки зрения взрослых. Артанис и вовсе никогда не желала знать, кто что думает или чувствует, а дальше… Страх, стыд, амбиции… целый клубок спутанных жизненных нитей сделал невозможным открытость и бескорыстность. Король выпил до дна и налил ещё. Напиток казался всё более приятным на вкус, и всё отвратительнее становилось на сердце, поскольку лживая похвала, сказанная Беору, могла и должна была быть искренней. Сейчас Финдарато ненавидел себя за ложь тому, кто доверял ему, однако понимал, что никогда не смог бы признаться другу-подданному, как и зачем поселился в Нарготронде, как строил город, кто жил там ранее и куда исчез, а также — за какие заслуги эльфийскому владыке гномы сделали Наугламир. Вспомнились иллюзии о том, что Эльдар лучше, нежели Валар. В эту ложь до сих пор хотелось верить, и Финдарато подумал про враньё, необходимое детям, когда взрослые хвалят их за совершенно незначительные успехи. — Мы возвели отношения с Фирьяр на фундаменте из лжи, — сказал опустевшему кубку Инголдо, наполняя его снова. — Мы жалели их, боялись обидеть, расстроить, лишить желания развиваться… Изменю ли я что-то теперь? Надо ли что-то менять? Чувствуя, что не хочет больше писать книги для Младших, думать об их обучении, проблемах и жизни в целом, сын валинорского нолдорана надеялся — это лишь временная слабость из-за боли утраты друга, которая скоро пройдёт. Может, вернуться в Нарготронд? Говорят, там совсем встали дела, город закрылся от внешнего мира… Кубок наполовину опустел, и совесть, которая вроде бы должна была задремать из-за хмеля, вдруг напомнила о себе. — Нельзя уезжать, — вздохнул эльфийский владыка. — У Фирьяр впервые за всё время жизни с нами сменился вождь. Борон — добрый малый, но он не так умён, как Беор, им могут управлять, кто не следует. Нужно присмотреться к его сыновьям и племяннику. В общем, Солнце-Король Ном, у тебя ещё много работы. Ты можешь не писать смертным новые книги, но обязан позаботиться, чтобы они читали и берегли старые. Помни свои же слова: не станут опекать эльфы — этим займётся Моргот. На тебя же надеются Фирьяр! Они верят тебе, каким бы ты ни был мерзким мелочным лжецом. Ай, не спеши ты нас хоронить, — чуть слышно запел сам себе Финдарато, — ведь у нас ещё здесь дела. У нас дома детей мал мала, Да и просто хотелось пожить. Подумав, что эльфы поют песни смертных, а смертные — эльфийские, король налил ещё вина и с горечью заметил, как бутыль пустеет. Стоит ли оставить хоть немного просто на память? Или в этом нет смысла, ведь вклад смертного Беора в бесконечную жизнь Нома гораздо больше, нежели хмельной напиток? — Ай, не спеши нас не любить… — отставив в сторону бутыль и засмотревшись на пламя камина, прошептал Финдарато, — ведь если нам сегодня с тобой не прожить, то кто же завтра полюбит тебя, Король-Солнце?