Свет проклятых звёзд

— Что тебе опять надо, Дарви?! — мастер Телхар уже готов был хвататься за любой подвернувшийся под руку тяжёлый предмет, будь то наковальня, молот, клещи или обычная доска. — Я занят, ясно?! — Меч куёшь? — оружейник взглянул на практически готовое изделие, главным достоинством которого, похоже, была украшенная драгоценностями рукоять. — Это тот, который для Азагхала? А ты не думаешь, что клинок слишком длинный? — Не твоё дело! — Телхар, уже обеспечивший молвой славу будущему подарку королю, хотел поскорее отделаться от непрошенного гостя. — Представь себе, моё, — Дарви, хромая, прошёлся вдоль стены, на которой висела главная реликвия рода мастера. — Не то чтобы я боялся остаться без работы, ведь ты всё больше претендуешь на роль главного оружейника Кхазад, просто я не хочу, чтобы наше войско в решающий момент переломало топоры о головы орков, забывших надеть шлемы. Твои красивые безделушки опасны, когда речь заходит о серьёзном деле. Интересно, когда переломится этот симпатичный блестящий длинный меч? В решающем поединке или развалится гораздо раньше на морозе, как только окажется зимой на улице? Телхар швырнул перчатки, одна из них накрыла лежавшие на столе мирианы. — Послушай, Дарви, — сжал в руке наковальню мастер, — убирайся, пока я не запустил этим тебе в башку! Что тебе опять надо в Белегосте?! — А вот это уже не твоё дело, криворукий балабол! Я еду искать серебро, и мне для этого нужны те, кому я могу доверить жизнь. И ты в их число не входишь. Но я решил зайти и просто предупредить. Оружейник словно не замечал угроз, зато обратил внимание на чуть колыхнувшуюся штору, служившую дверью в прилегавшую к мастерской спальню. Неужели Телхар, наконец, определился с выбором невесты? Или как раз в процессе? — Так вот, приятель, — сказал Дарви, усмехнувшись, — до меня дошёл слушок, который распустил не ты, и пока этот слушок за пределы Ногрода не вышел, но поговаривают, будто когда-то ты кому-то сделал очень дорогую вещь. И поговаривают, будто ты клялся, что она очень надёжна и безопасна, поэтому настолько много стóит. Запамятовал я, о чём именно была речь, но не суть. Дело в том, что то ли кирка, которая цвет меняет рядом с тем самым серебром, сломалась, когда с её помощью хозяин лез по скале, то ли топор подвёл и отвалился на ногу, то ли слишком чистое золото, из которого были сделаны серьги, воспалило юной деве уши, да так, что украшать стало нечего, то ли всё разом. Я мог забыть все твои достижения, которыми похвалиться не получится, но и перечисленного хватит. Ты понимаешь, что своей работой превращаешь всех Кхазад в объекты насмешек валинорских кузнецов? Ты понимаешь, что из-за тебя кто-то погиб или покалечился? Ты знаешь, что тебе могут за это отомстить? — Не смей мне угрожать! — заорал Телхар. — Хочешь сказать, что ломаются кирки только моего производства?! И топоры и мечи?! — О, нет-нет, — расхохотался оружейник, — не только. И каждый мастер рискует лично ответить за работу, но ты, знаменитый потомок знаменитого гнома, слишком дорого берёшь и слишком красиво треплешь языком. Разницу чувствуешь? — То, что я умею зарабатывать, а ты нет, это не мои проблемы! — швырнул наковальню на стол Телхар. — И мне плевать на валинорских кузнецов! Я сказал, что именно мой род придумал для воинов рубахи, сплетённые из стальных колец, значит, так и есть! Заморские этого видеть не могли, а мы не знали, что умеют там! Им вообще их Валар всё подсказали! А мы сами додумались! На нашей земле мой род был лучшим в военном деле! Первом во многом! Во всём! — Вот и не позорься, — жёстко произнёс Дарви, — снизь цены, перестань орать о себе из каждой двери и подходи к работе тщательнее. Иначе, боюсь, умрёшь не своей смертью. — Вон отсюда! — снова схватился за наковальню мастер, и ногродский оружейник, смеясь и прихрамывая, вышел из кузницы. Штора, расшитая гербами Белегоста, колыхнулась, из-за ткани выглянула сначала пухлая розовая стопа, поиграв мягкими пальчиками, потом — нога до колена, а лишь после этого — щекастое бородатое личико с маленьким вздёрнутым носиком. — Чего хотел этот грубиян от моего пусика? — низким, но нежным голосом спросила гномиха, накручивая на короткий палец с перстнем каштановый локон. — Завидует, — усмехнулся Телхар, отложив наковальню и взяв почти готовый меч. — Это Сияние Пламени! — похвалился мастер, демонстрируя почти законченную золотую гравировку на клинке и россыпь гранатов на рукояти. — Подарок истинному королю! А не этому Дурину, сыну Дурина, внука Дурина, правнука Дурина. Мой король могуч достаточно, чтобы сражаться именно таким мечом! Только представь: бежит на Азагхала войско орков и думает: «Счас этот бородач достанет свой топор…», а король — хоба! — обнажает сверкающий золотом и пурпуром меч! Орки от неожиданности рты пооткрывют, потому что примут его за эльфа, остановятся, тут наши братья их и перестреляют прямо в их гнилые пасти! — О, мой, гений! — ахнула гномиха, показавшись из-за шторы целиком. — Ты лучший! В любом деле! — Я знаю, — заулыбался Телхар, отложив оружие, готовясь применить иные инструменты. — Но ты можешь продолжать меня хвалить, Дисси. И Дисси продолжила, а пламя в очаге разгорелось жарче, отразилось в гладко отполированном лезвии клинка, дорисовывая на нём недостающие узоры, а на стенах — силуэты-тени, потянувшие призрачные руки к металлу. Сияние Огня щедро озарило алым серое погрузившееся в тишину подземелье, и тьме пришлось рассеяться, потому что на то была воля Рока.