Я у твоих ног!

POV.Мирослава.

— Пожалуйста, ваш паспорт, — забрав обратно свой паспорт, я достала телефон и нажала на единственный номер, который там был. — Да? — услышав такой знакомый и родной голос, я не выдержала и заплакала. Интересно, какой раз за день? — Алло? — Это Мирослава, — сказала я, шмыгнув носом. Люди странно косились на меня, но мне было всё равно. У меня тут встреча жизни скоро произойдёт. — Мирошка, Боже, ты где? Ты сможешь сама выйти из аэропорта на улицу? — Да, конечно, — сказала я, хотя и понятия не имела, куда тут нужно идти. — Я буду ждать тебя около входа. Всё, давай, я уже жду тебя. Положив телефон в карман, я решила, что пойду за людьми, с которыми летела в самолёте. Они же явно пойдут к выходу, да? Ну я надеюсь на это, что им ещё в аэропорту делать, если они уже прилетели туда, куда им надо. С каждым шагом мне становилось страшнее и страшнее. Я не знала, что меня ждёт дальше, да что вообще со мной будет. Единственное, что я знала, что сейчас я иду к самому дорогому для меня человеку. Человеку, благодаря которому я вообще родилась. И эта мысль немного меня успокаивала. Выйдя на улицу, я пришла в шок. Нет, ну, а что, я впервые вижу всё это, для меня сейчас всё удивительное и нереальное. Немного постояв, я начала оборачиваться, в надежде увидеть Симону. И когда я её увидела, то просто полетела к ней. Увидев меня, она не сдержалась и заплакала, тут же обнимая меня. Господи, как долго я ждала этой встречи. — Бабушка, — тихо сказала я, обнимая Симону. Она настоящая и всё это точно не сон, но мне всё равно было сложно в это поверить. Я просто не могу подобрать нужные слова. Хотя они, наверное, тут совсем не нужны. — Мирослава, девочка моя, как же я по тебе скучала. Какая же ты у меня уже взрослая. Солнышко моё. — Я думала, что мы больше никогда не увидимся, — плача, говорила я, всё также обнимая Симону. Бывает же такое в жизни. — Тихо, тихо, не плачь, всё хорошо. Теперь всё будет хорошо, слышишь? Больше никому тебя не отдам. Успокаивайся, слышишь? Мы вместе, всё, всё хорошо. Пойдём, — женщина повела меня к машине. По дороге я немного успокоилась и перестала плакать. Может и правда перестать во всём этом искать подвох и просто понять, что всё теперь хорошо? Сев в такси, Симона назвала какой-то адрес и мы поехали. Москва. Этот город я всю жизнь хотела посетить, потому что знала, что тут живёт мой папа и бабушка. Где живёт моя мама я не знаю, так как даже не знаю, кто она и как её зовут. От меня её имя скрывали все, у кого бы я не спрашивала. Наверно это и правильно. В конце концов она меня бросила тогда, и это она должна меня искать, а не я её. К папе я отношусь более спокойно. Хотя, я его видела только по телевизору и в интернете. У него свой лейбл, миллионы поклонников, куча друзей. Наверно он об этом всегда мечтал, раз так рано уехал в этот город. Я не знаю, осуждаю я его или нет, его мечты никак не оправдывают его поступок, но если бы можно было, я бы хотела его увидеть. — Проходи, разувайся, — сказала Симона, пропуская меня в огромную квартиру. — Ты здесь живёшь? — спросила я у бабушки, снимая обувь. — Нет, тут живёт твой отец. Он через часа два уже должен быть дома, — услышав это, я тут же напряглась. Да, я сказала, что хочу его увидеть, но это не значило то, что я готова к этой встрече. — Не переживай ты так, всё будет хорошо. Проходи сюда, сейчас ужин тебе разогрею. Ты можешь пока походить по дому, — встав со стула, я пошла осматривать квартиру. Это была двухэтажная квартира. На почти всех стенах были портреты моего папы, а также в рамках стояли его фото с какими-то людьми, видимо его друзьями. Всё выглядело довольно дорого, ну оно не мудрено. — Мирослава, возвращайся! — крикнула мне Симона, и я вернулась на кухню. Сев за стол, я увидела перед собой целую тарелку супа. — Кушай. Приятного аппетита. — Спасибо. Тебе тоже приятного аппетита. — Спасибо. Расскажешь, как ты жила всё это время? — спросила Симона, и я опустила глаза. Что ей рассказывать? Что её муж тиран? Что после её ухода я забыла, что такое, когда тебя обнимают и целуют перед сном, желая спокойной ночи? Я правда не знаю, что ей сказать. Раньше, там, я всё воспринимала спокойно, потому что знала и понимала, что выбора у меня нет. А сейчас, находясь далеко оттуда, я понимаю, что всё это ужасно, я как-будто в рабстве была. — Эм, я даже не знаю, что тебе рассказать. Я очень по тебе скучала. После того как тебя увезли, всё вообще поменялось. — Ответь мне на один вопрос, пожалуйста. Он поднимал на тебя руку? — спросила бабушка, а я удивлённо посмотрела на неё. Вот просто откуда? — Мирослава? — Откуда ты знаешь? — Что у тебя за шрам на ключицах? У тебя его не было раньше. Мира, ты ответишь мне? — Это было, когда я последний раз пыталась сбежать. Два года назад. У меня тогда практически получилось, если бы не один охранник. Он вёл меня к дедушке. Мы пересеклись на лестнице. И так вышло, что я с этой лестницы потом упала вниз. — О Боже, — я не стала говорить Симоне, что меня ещё хорошенько так шматанули, перед тем как столкнуть с лестницы. Именно тогда я поняла, что ненавижу своего собственного дедушку. — Мира, прости меня. — За что? Ты ни в чём не виновата, — сказала я, смотря на плачущую Симону. — Надо было тогда как-то остаться, придумать что-то. — Бабушка, ты ни в чём не виновата, слышишь? Давай больше не будем разговаривать на эту тему. — Хорошо, как скажешь. Мы ещё долго разговаривали. Симона рассказывала мне, как она здесь жила, как мой отец постепенно шёл к своей мечте. Бабушка просила не обижаться на папу, потому что тогда он забыл не только обо мне, он забыл обо всём. Нет, может я его когда-нибудь и пойму, но что ему мешало прилететь ко мне, когда его цель была достигнута? Правильно, ничего. Тут как бы только два варианта. Либо человек хочет, либо нет. Всё, третьего не дано. Как только Симона помыла посуду, в квартиру кто-то зашёл. Ну не кто-то, я сразу поняла, кто это. Бабушка тихо сказала, что всё будет хорошо, а после пошла встречать своего сына. Ну, а я стала подслушивать. — Привет, ты чего такой загруженный? — Привет. Папа звонил час назад, — как только я услышала мужской голос, я вздрогнула. Господи, почему так страшно. — Что-то случилось? Мне он не звонил. — Мирослава сбежала, — надо же, он помнит моё имя. Хотя, конечно, ведь это он мне его выбрал. Даже настоял, чтобы меня звали именно так. — Мама? — я поняла, что видимо пришёл мой выход, потому что по Симоне явно можно было заметить, что что-то у неё в жизни произошло. И это что-то я. Я вышла к ним в прихожую. Ещё чуть-чуть и я грохнусь в обморок, я серьёзно. — Мирослава? — мой отец был, мягко говоря, удивлён. Кивнув на его ответ, я продолжила стоять, хотя очень хорошо понимала, что мне хочется отсюда убежать. — Вернись, пожалуйста, на кухню, мне надо поговорить с Симоной. — Хорошо. В общем, дальше творилось такое, что я не пожелаю ни одному человеку. Было столько криков о том, что я здесь делаю, зачем Симона вообще меня забирала. Ну и всё в этом роде. На самом деле, не очень приятно слышать такое от родного отца. Я его в живую в сознательном возрасте вижу первый раз. И я, наверно, рада, что не видела его раньше. Мне сейчас очень страшно. Страшно оттого, что он запросто может меня отправить обратно в Доминикану, страшно, что я вновь потеряю бабушку. Ведь никого не волнует, что мне есть уже восемнадцать и я могу делать всё, что хочу, жить в той стране, где мне хочется. Вот просто скажите, за что мне всё это? — Мирослава, мы уезжаем, — от собственных мыслей меня отвлекла Симона. Она потянула меня в коридор, где мы начали обуваться. — И да, Тимур, просто знай, что когда-нибудь ты пожалеешь обо всём этом, но уже будет другая проблема. Простит ли тебя тогда твоя дочь? — с этими словами бабушка открыла входную дверь и мы вышли из квартиры. Есть такое ощущение, что я попала в какой-то фильм, где главная героиня, то бишь я, всегда страдает. И я надеюсь, что этот фильм всё же со счастливым концом. Через час мы были уже в квартире, где жила сама Симона. Квартира была в разы меньше, но также в разы уютнее, чем у моего отца. Сев на диван, я не выдержала и заплакала. Интересно, когда я перестану это делать? Когда я буду лишь улыбаться, а если и плакать, то только от счастья. — Малышка, ты чего? Всё нормально. Всё хорошо. Попсихует и успокоиться. Не в первой. — Почему он меня так ненавидит? — Ну что ты такое говоришь? Он тебя не ненавидит, ему просто надо свыкнуться с этой мыслью, и наконец-то понять, что он отец и что у него есть дочь, — как только Симона закончила, кто-то позвонил в дверной звонок. Бабушка пошла открывать дверь. — Ты зачем приехал? — ответа я не услышала, но после увидела опять своего отца. — Собирай вещи, ты летишь в Доминикану, — сказал он, а я испуганными глазами смотрела на него и понимала, что это конец.