The changeling can change

Крепко зажмурив глаза и испуганно сгорбившись, Петуния на трясущихся ногах отползла назад. — Что ты здесь делаешь? — сквозь пучину мыслей послышался грубый голос стоявшего перед ней пегаса, чей тёмный окрас сливался с привычной для пещеры темнотой, но даже сквозь неё можно было ясно заметить окровавленную шерсть с прилипшей к ней грязью, порезы на копытах и несколько ожогов с запекшейся кровью на боку. А его пугающее до дрожи костей выражение лица придавало жеребцу и без того устрашающий вид. Петунии хотелось ещё на пару шагов отойти назад, а то и вовсе — галопом ускакать куда подальше, но стоявшая позади каменная стена предательски заставила её крупом упереться в себя, лишив всякой возможности сбежать. Кобылка нервно сглотнула, осознав, насколько затянулось её молчание. Но открывать глаза она так и не решалась, полностью положившись на слух и обоняние. И только произнесённое незнакомцем «Петуния» заставило её распахнуть их, то ли от внезапно возникнувшего любопытства, то ли от удивления к произошедшему. Сказанные им слова вмиг заглушились странным магическим треском, и глаза Петунии вдруг расширились от потрясения: пегас взорвался массивным ярко-зелёным гейзером, его тело начало сохнуть и чернеть под напором бьющего пламени, ноги значительно вытянулись и резко исхудали, живот прилип к спине, аккуратная понячья мордашка сменилась хищными выдающимися вперёд челюстями, а из лопаток вырвались два полупрозрачных стрекозиных крыла, заменивших пегасьи. Превращение завершили образовавшиеся на копытах и гриве сквозные дыры. От одного лишь вида этого существа любой пони в ужасе бы бросился прочь, но Петуния лишь взвизгнула — и вовсе не от страха, с объятьями набросившись на чейнджлинга. — Мимикрия, — нервно рассмеялась она, даже не пытаясь сдерживать слёзы. — Почему ты здесь? — обеспокоенно спросила Кризалис, когда пони, наконец, высвободила её из объятий. — Они забрали меня в Кантерлот, а я смогла сбежать. Но станция не работала, а ещё поездов не было, и тогда мне помог мистер Хув. Он познакомил меня с Дёрпи, она… — взгляд Петунии резко переменился на никуда не пропавшие после превращения ожоги королевы. — Ты ранена?! — Ничего страшного. Это пройдет, — заверила её Кризалис. — Зачем ты вернулась? Жеребёнок удивленно подняла брови. — За тобой, конечно. Кто тебя так? — вновь сменила она тему, оглядывая раны. — Ну, насколько я понимаю, королевские гвардейцы. Петуния нахмурила брови, стараясь сохранять умный вид. Но уже хорошо понимавшая мимику жеребёнка Кризалис, усмехнувшись, пояснила: — Жеребцы, отвечающие за безопасность принцесс и других важных пони. — Они за тобой охотятся? — Боюсь, что да, — сквозь тяжелый вздох ответила чейнджлинг. — Почему ты не дала мне договорить? Тогда, возле ущелья. Я бы всё им объяснила, и ничего этого бы не произошло! — В таком случае у тебя были бы проблемы. — У меня и так проблемы, — прижала уши пони. — Моего лучшего друга преследуют какие-то гвардейцы. Кризалис замолчала, изредка поглядывая на расстроенное лицо Петунии. Вторая же, никак не найдя подходящих слов для продолжения разговора, уселась подле старшей кобылы. В голове бирюзовой пони крутилось множество вопросов, ответы на которые она могла получить лишь от сидящей рядом Кризалис, но Петуния, боясь прервать тишину первой, всё никак не могла осмелиться произнести их вслух. Молчаливое переглядывание затянулось настолько, что раздражение Петунии стало нестерпимым. И лишь тогда голос чейнджлинга разорвал паутину тишины: — Ния, — мрачно обратилась к ней Кризалис, и жеребёнок почувствовала с пронзительным свистом взлетающее в воздух напряжение, заставившее её насторожиться. — Ты ведь была с Твайлайт Спаркл? Пони в ответ кивнула, отчего от Кризалис словно повеяло холодом. — Вероятно, тебе поведали о моих… приключениях в Эквестрии? — Д-да, — ответила пони, с грустью осознав неизбежность серьёзного разговора. — Но даже после этого ты называешь меня «лучшим другом»? Почему? — прохрипела Кризалис, направившись к выходу. Петуния ненавязчиво поплелась за ней. — Потому, что так и есть! — загородила она ей путь, уверенно топнув копытом. — Одна пегаска научила меня прощать ошибки прошлого. И мне всё равно, что ты делала несколько лет назад, ведь это делала старая Кризалис. Я уверена, что новая Кризалис никогда бы не повторила этих ошибок. — Нет никаких «новых» и «старых», — фыркнула она в ответ, копытом отодвинув жеребёнка в сторону и продолжив свой путь вперёд. — Всё, что ты говоришь — это полнейшая чушь. Не намеревавшаяся отступать Петуния вновь остановилась перед королевой, загородив собой путь. — О чём ты говоришь? Кризалис впала в немой ступор, раздумывая над ответом. За это время, что она молчала, вполне можно было уместить несколько предложений, но Петуния озадаченно наблюдала за ней, терпеливо ожидая ответа. — Помнишь свой первый день в этой пещере? — наконец подала Кризалис голос и, получив в ответ отрывистый кивок, продолжила: — У тебя тогда была слабость и головная боль. Я заверила тебя, что ты всего-навсего потеряла сознание от падения. Так вот, всё было вовсе не так. Уверена, принцесса рассказала тебе о моём вечном голоде и нужде в понячьей любви. До тебя я не встречала пони на территории ущелья, а выходить за его пределы было очень рискованно. И я сидела здесь, мучаясь от невыносимых ощущений голода на протяжении долгих месяцев. Эта пустота… она просто убивала меня изнутри, а моё бессмертие только подкидывало палок в огонь. Я была готова на всё, лишь бы заглушить свои муки, лишь бы выбраться из этой вечной тьмы, в которой я никак не могла отыскать выход. И так продолжалось до тех пор, пока не попалась мне на глаза маленькая пони, что совершенно случайно забрела в эти земли. Чья неисчерпаемая любовь, наполнявшая буквально всё её существо, чувствовалась даже сквозь бесконечную тьму и страдания. Она была слишком глупа и наивна для того, чтобы увидеть мои истинные намерения, а я была слишком горда и эгоистична для того, чтобы волноваться о её чувствах… — Нет! — резко вскинулась Петуния, распахивая рот и глаза. Она в шоке впилась в Кризалис взглядом, умоляя о простой шутке. Но королева, словно ожидая такой реакции, лишь холодно продолжила: — Ты заслуживаешь знать правду. А теперь — уходи. И забудь дорогу сюда, — последние слова были произнесены с нескрываемой дрожью в голосе, и Кризалис направилась вперёд. Однако Петуния одним рывком сократила расстояние между ними, более уверенно повторив: — Нет. Ты можешь телекинезом прогнать меня или магией отправить обратно в Кантерлот, но я всё равно не отступлю. — Я выпила твою любовь! — озадаченно моргнула Кризалис. — Я тебя использовала! Т-ты должна ненавидеть меня! — Ты правда думаешь, что после всего, что мы вместе пережили, я сейчас просто возьму и поверю в это? — продолжила Петуния настолько стойко и уверенно, что мурашки по коже пробежали даже у Кризалис. — Да, я наивная и глупая, да я просто маленький жеребёнок, ничего не знающий об этой жизни. Но знаешь, в чём я абсолютно уверена? В тебе, Кризалис. В нашей дружбе. И в том, что ты изменилась. Я не ненавижу тебя, я лишь злюсь из-за того, что правду узнала от принцессы Селестии, а не от тебя. Ты выпила мою любовь, ну и что? Тебе было тяжело, ты мучилась, умирала от страданий. Так почему я должна тебя ненавидеть за это? Ты спасала свою жизнь, жизнь будущих чейнджлингов, я просто не могу тебя винить за это! Если хочешь, я могу уйти. Но тебе от этого станет легче? Чего ты этим добьёшься? Кризалис замерла, поражённая. Нежный голос тоже, как оказывается, может быть громоподобным. И сейчас она в этом убедилась. В словах Петунии не было и намёка на фальшь. А её твердый совершенно расходившийся с образом маленького жеребёнка голос звучал так смело и решительно, что королева даже засомневалась: «Петуния ли это?». И Кризалис, почти всегда и при всех скрывавшая свои настоящие чувства, не знавшая истинного значение слов «ласка» и «забота», привыкшая к тому, что окружающие испытывали к ней лишь страх и ненависть, впервые в жизни выпустила свои чувства… через слёзы. Кризалис сомкнула губы в тонкую линию, и солёные капли, тускло блестя в мягком утреннем свете, одна за другой покатились по щекам королевы. — Кризалис? — ошарашенно выдохнула Петуния. Слёзы — совсем не та реакция, которую она ожидала. А скопившееся за всё время раздражение внутри резко перестало иметь для неё значение. — Нет-нет! Не плачь! Петуния копытами обхватила шею Кризалис в ласковом объятии, стараясь её успокоить. — Я соврала, — прошептала чейнджлинг, не обращая внимания на затекавшие в рот солёные капли. — Я всё соврала. Мне жаль, Петуния, очень жаль… Бирюзовая кобылка копытцем вытерла слёзы и осторожно, боясь ещё больше расстроить Кризалис, спросила: — Зачем ты всё это наговорила мне? — Продолжи ты со мной общение, у тебя были бы проблемы. А так… ты бы возненавидела меня. — Ничего глупее я не слышала, — слегка хихикнула Петуния, отчего уголки губ королевы приподнялись вверх. Кризалис вытерла остатки слёз, шмыгнув носом. Петуния сочувствующе наблюдала за этой картиной, пока не решилась сказать: — Хочешь выговориться? Чейнджлинг замешкалась, впервые в жизни услышав такой вопрос. Однако ласковый взгляд Петунии всё же смог разрушить ту самую стену, что столько лет не позволяла Кризалис демонстрировать свою слабую сторону. Обе кобылки отходили от пещеры по неприметной лесной тропке. Прогуливаясь по ней, Кризалис осмелилась открыть жеребёнку душу, рассказав обо всех своих накипевших чувствах, что преследовали её на протяжении тысячи лет. Петуния, как и подобает лучшему другу, терпеливо выслушала каждое слово, то и дело успокаивая её, когда в голосе королевы слышался непривычный отзвук предвещающего слёзы писка. А Кризалис всё говорила, и Петунии даже казалось, что за эти пару часов она смогла услышать от чейнджлинга гораздо больше слов, чем за проведённые с ней несколько месяцев. — Что-то я расклеилась, — натянуто засмеялась чейнджлинг после окончания своего откровения. — Держать всё в себе тысячу лет и выговориться всего за пару часов — это талант. Я бы не смогла продержаться и дня, — пожала плечами кобылка. — Это потому, что у тебя есть пони, которым можно открыть свою душу. Меня же всю жизнь окружали подданные, боявшиеся даже посмотреть мне в глаза. Петуния переступила с копыта на копыто, неуверенно сменив тему: — Что ты теперь будешь делать? Кризалис ответила долгим молчанием, не показывая поначалу никакой реакции, и жеребёнок занервничала. — Я не знаю, — честно призналась она. — Если Селестия так серьёзно настроена против меня, что отправила на мои поиски лучших летунов Эквестрии, то навряд ли мирные переговоры с принцессами смогут мне помочь. — Я пойду с тобой, — решительно вставила Палео. — Они не тронут тебя, если я буду рядом. — Это очень мило, но я не хочу втягивать тебя в это. — Поздно, я уже втянута, — хихикнула Петуния. — У тебя есть план? — Ния, правда, — чуть повысила голос Кризалис. — Я благодарна тебе за всё, но конфликты с принцессами я должна решить сама. Ты и так слишком много для меня сделала. К тому же, твои родители наверняка ищут тебя. Бирюзовая пони резко затормозила, укоризненно поглядев на королеву. — Ты хочешь, чтобы я вернулась в Кантерлот? — Я хочу, чтобы эти проблемы не касались тебя. Но ты не сможешь быть в безопасности, находясь здесь, со мной. — Ты вовсе не опасна для меня, — обиженно поджала губы Петуния, опустив взгляд. — Мы ведь команда, я не могу тебя бросить. — Ты и не бросишь, — копытом Кризалис приподняла голову жеребёнка, взяв её за подбородок. — Просто доверься мне, ладно? Петуния пару секунд смотрела ей в глаза и, с трудом подавив внутри желание возразить, сквозь вздох ответила: — Ладно. Но… могу ли я спросить ещё кое-что? — поинтересовалась она, понизив голос, будто их могли подслушивать в звенящем от пения птиц лесу. Чейнджлинг кивнула. — Есть ли хоть маленький шанс того, что ты сможешь простить пони и… — И примкнуть к ним? — словно выплюнула эти слова королева с плохо скрываемым осуждением. — Я думала, что мы это уже обсуждали. Поджав губы, земная пони отвела взгляд. Кризалис виновато выдохнула. — Извини. — Нельзя всю свою жизнь ненавидеть пони лишь из-за одной ошибки, произошедшей много тысяч лет назад. Представь, каким бы был наш мир, если бы никто не умел прощать других? Если бы все жили, всё время испытывая ненависть к окружающим? — Петуния, я — королева чейнджлингов. Я привыкла жить именно в таком мире. — И это неправильно! Посмотри, в каких условиях ты живёшь из-за своей ненависти и упрямства! Неужели тебе нравится жить в пещере, прятаться от каждой тени, просто… существовать? Ты ведь сама не раз говорила, как тебе надоело это! — Петуния сглотнула, возвращая самообладание. — Я просто… не хочу, чтобы ты обратно возвращалась к такой жизни. — Ты стала мудрее, — с улыбкой заметила Кризалис. — Я подумаю над этим.