The changeling can change

— Солнышко, ты куда собралась в такую рань? — апатично поинтересовалась бирюзовая кобыла, чья кьютимарка представляла собой открытую раковину с белоснежным жемчугом, сквозь прикрытый копытом зевок. — В гости к… — Петуния замялась, — моему новому другу. Прежде, чем миссис Палео успела ответить дочери, жеребёнок зубами схватила лежащий около неё рюкзак, и галопом выбежала из дома, обняв и попрощавшись с мамой напоследок. — Хорошо, что она общается хоть с кем-то, кроме костей и черепов, — вздохнула кобыла, глядя вслед убегающей дочери. — Ей понравится! Жду не дождусь увидеть её счастливую мордашку, когда она увидит это! — радостно пищала себе под нос Петуния, стараясь обходить лежащие на пути камни, и чуть не споткнувшись об один из них. Она увлечённо обсуждала сама с собой, чем они будут заниматься весь день, почти не обращая внимания на опасную дорогу, ведущую в Призрачное Ущелье. Весь путь до него Петуния не снимала с мордашки улыбку, постоянно создавая в голове новые темы для разговора с новым «другом», и совершенно не смотря себе под копыта. Пока в какой-то момент, запутавшись в собственных ногах, резко не закричала: — Нет! — завыла она, когда споткнулась во время стремительного бега о вдруг откуда-то появившийся на пути булыжник. Рюкзак слетел со спины жеребёнка, и кобылка испуганным взглядом наблюдала за его коротким полётом. Но магическая зелёная аура, будто только и ожидая подобной неуклюжести, с поразительной лёгкостью подхватила рюкзак в воздухе, не дав ему упасть на камни. — Кризалис! — радостно взвизгнула кобылка, закидывая рюкзак обратно на спину. Протянув копыто, чейнджлинг оперативно помогла ей встать. Петуния, зная отношение Кризалис к понячьим объятиям, подавила в себе желание вновь накинуться ей на шею, и лишь широко улыбнулась. Но уголки губ медленно опустились вниз, стоило Кризалис ответить жеребёнку презренным взглядом. Петуния распахнула рот, собираясь что-то сказать, но искажённый стрекочущий голос её опередил: — Что ты здесь делаешь? — Я могу всё объяснить… — бирюзовая кобылка неуверенно отшагнула в сторону. — Не желаю ничего слышать, уходи домой. — Но я так долго добиралась, я… — До-мой, — стиснув зубы, прорычала Кризалис, развернувшись спиной. — Я… у меня подарок для т-тебя, — Петуния открыла рюкзак, отчаянно ища что-то внутри. — Петуния, иди до… — Вот! — обрадовалась пони, перебив Кризалис и протянув ей передние копыта, в которых лежала небольшая коробка, аккуратно украшенная самодельным бантом. Чейнджлинг закатила глаза, раздраженно вздохнув и отведя взгляд от взирающей на неё с неисчерпаемой надеждой пони. — Пожалуйста… Я делала его всю ночь! — умоляюще обратилась она к королеве, не давая проходу. Кризалис вздохнула и, не поворачивая головы, магией сняла картонную крышку. Сквозь плотный слой салфеток внутри показалось воздушное бизе цветного крема, а когда последние кусочки бумаги были сняты, угощение предстало перед королевой во всей красе. — Торт? — скривилась Кризалис, глядя на «подарок». Сладкую выпечку ей приходилось видеть и пробовать лишь раз: на свадьбе в Кантерлоте. Но та, мягко говоря, в восторг её не привела. — Капкейк, — поправила её Петуния. — Что мне с ним делать? Петуния удивленно подняла брови. — Обычно, его едят. Если бы Петуния Палео хорошо знала строение тела пони, то живот Кризалис, плотно прилегающий к её спине, сразу бы вызвал вопрос «где находится пищеварительная система?». Но к счастью или к сожалению, анатомия не интересовала кобылку. Радостным, но таким наивным взглядом она глядела на королеву, терпеливо ожидая когда та испробует первый кусочек. Кризалис левитировала угощение поближе и поморщившись от сладкого запаха, что так резко ударил в ноздри, ответила: — Я не буду есть это. — Просто попробуй! Поверь, черничный крем сможет растопить даже самое холодное сердце, — подмигнула Петуния. — У меня его нет. — Неважно, — нервно хихикнула пони. — Я использовала самые лучшие ингредиенты! Но, что делает его таким вкусным, так это мой секретный ингредиент, — докончила она уже шёпотом. — Любовь! Слегка заострённое ухо Кризалис рефлекторно зашевелилось от последней фразы. Она медленно повернула голову, но взгляд, полный незаинтересованности к происходящему, оставался на её морде. Сглотнув, чейнджлинг повторила: — Любовь? Петуния согласна кивнула. — Так значит, что в этой штуке, помимо всей гадости из которой она состоит, есть любовь? — Именно. Попробуешь? Кризалис поморщилась, левитируя черничный капкейк ко рту. Её змеиный язык одним ловким движением слизал весь крем с основы, оставив лишь сухой бисквит — его есть она не решилась. Откашлявшись от непривычно противных ощущений, королева положила оставшийся кусок бисквита обратно в коробку. Не ощутив во рту знакомого вкуса, королева нахмурила брови, решив, что жеребёнок её обманул. — Я не чувствую вкуса любви. Петуния ответила растерянным взглядом и, удивленно почесав затылок, произнесла: — Я не это имела ввиду. Секретный ингредиент означает, что готовила я кекс отсюда, — кобылка копытом ткнула вперёд, указав на место, в области груди Кризалис. — От печени? — От сердца, — хихикнула пони. — Я готовила его от чистого сердца. Кризалис скривилась, вообразив в голове такую картину. — Тебе понравилось? — послышался звонкий голос, наполненный наивной радостью. Кризалис фыркнула и проигнорировав вопрос, произнесла более грубым тоном: — По твоей просьбе я «просто попробовала» его, а теперь, будь так добра, выполни мою. Улыбка бесследно исчезла с мордашки пони, когда Кризалис произнесла свои требования в слух: «Уйти домой и больше не приходить сюда». Петуния растерянно стояла, глядя на развернувшуюся к ней спиной Кризалис, пока не решилась дать ответ: — Но я так ждала нашей встречи! — чуть ли не крикнула она вслед уходящему чейнджлингу. Но Кризалис даже не остановилась, лишь сухо повторила фразу «иди домой». Петуния растерянно глядела ей вслед пока в голове не созрело что-то, отдаленно напоминавшее план. Она для вида отошла на пару шагов, и как только расстояние между ними могло называться приличным, жеребёнок тихонько последовала за чейнджлингом. На фоне спокойной и бесстрастной королевы, без оглядки шедшей вперёд, Петуния, казалось, была лишь маленьким щенком, без поводка следовавшим за своим хозяином. Кризалис же, была слишком увлечена собственными мыслями для того, чтобы заметить цоканье за спиной — по крайней мере так думала Петуния. Но её мысли оказались ошибочными, когда зелёное свечение окружило кривой рог королевы, и та резко подняла жеребёнка в воздух. — Долго ещё будешь играть в свои игры? — сохраняя жёсткость в своём голосе и спокойствие во взгляде, поинтересовалась Кризалис. Петуния молчала, не понимая к чему был задан вопрос. Наступила неловкая тишина, пока жеребёнок наконец не решился ответить: — Игры? — после паузы озадаченно осведомилась кобылка. — Да, игры, — раздраженно повторила Кризалис. — Я не нуждаюсь в твоей наивной понячьей заботе. Петуния удивилась, насколько сильно может изменяться тон её голоса. Но больше поразил факт, насколько сильно может меняться сама Кризалис. — Я — не пони, — продолжила королева. — Я не такая как ты, и никогда такой не буду. К Дискорду забирай свой «подарок» и убирайся обратно в Понивилль. И никогда не возвращайся сюда. Некоторое время в воздухе грудилась, медленно ворочаясь дыханием Кризалис и слабым всхлипыванием жеребёнка, тишина. Кризалис сверху вниз глядела на бирюзовую пони, но в её взгляде не было даже намёка на сочувствие. Чейнджлинг уже собиралась уходить, не желая наблюдать за столь жалким зрелищем, но слабый голос заставил её остановиться. — Почему ты так себя ведёшь? — пронзительно прошептала Петуния, и в её голосе звучал отзвук предвещающего слёзы писка. — Прекрати плакать, — как можно мягче ответила Кризалис, однако она явно не привыкла к тому, что ей приходится успокаивать маленькую пони, а не угрожать, выпивая любовь — её слова прозвучали как-то непривычно вкрадчиво. Петуния затихла, но сдерживать эмоции, увы, не получалось. Она подняла на королеву наполнившиеся слезами фиолетовые глаза и дрожащим голосом обратилась к Кризалис: — Ты ведь была другой вчера. — Вот как, — чейнджлинг продолжала стоять на месте, совершено забыв о том, что собиралась уходить. — И какой же я была? — Доброй, милой, — шмыгнула носом юная кобылка. — Доброй?! — скривилась Кризалис, вкладывая в свой взгляд всю брезгливость, на какую только была способна. — Милой?! — А сейчас ты совсем другая, — закончила Петуния. Когда тебя на протяжении долгих месяцев терзает изнутри голод, то о каком-либо гневе можно забыть — на это совершенно не остаётся сил. Кризалис едва находила их для того, чтобы подняться и утолить жажду. И она это прекрасно понимала, стыдясь своего вчерашнего поведения — не подобает так вести себя королеве чейнджлингов. — Очень жаль, что я не оправдала твоих ожиданий, — холодно отозвалась она. Петуния отвела взгляд от Кризалис, вытирая копытом остатки слёз. — Ты всё равно останешься моим другом, даже если ты против, — глухо и мягко сказала кобылка, несмотря на неприятные ощущения внутри, будто сердце было просто искрошено в пыль. Любовь — чувство, что источала Петуния в этот момент. Настолько сильно, что Кризалис практически чувствовала, как она разрушает её, добираясь до чего-то глубоко внутри, о существовании чего не знала сама королева. И знать не желала. — Иди домой, — сухо произнесла она прежде, чем зелёная волна затопила зрение пони, и Кризалис яркой вспышкой телепортировалась обратно в пещеру.