Songfic challenge

Человек — это и есть судьба. Сергей Лукьяненко, «Чистовик»

      Понедельник. Тот самый день, в который должен начаться длинный и нудный путь по достижению действительно важной цели. Или не важной. Или не начаться. Но назначаются подобные вещи непременно на понедельник, в идеале на первый в месяце или году.       Ведь это так легко: положиться на «магию чисел», на самом деле используя её в качестве отговорки, и отодвинуть трудовые будни так далеко, как только можешь.       Но случается и наоборот. Доживёшь до своего заветного понедельника, встанешь утром если не бодрый, то хотя бы злой, и схватишься за обещанное дело разве только не зубами. Так, что неприятности сами шарахнутся в сторону, испугавшись. По крайней мере, так может показаться.       Некоторые вещи непременно должны происходить в такие дни.       — Хей, как жизнь студенческого братства?       Кирилл поднимает глаза от ноутбука, чтобы встретиться с беззаботным взглядом за стёклами очков и ослепительной улыбкой. Котя подвигает себе стул от соседнего столика и садится напротив, любопытный и чуть настороженный. Такой же, как всегда.       — Неплохо. Хотя, немного удивлён встрече. Захаживать в макдак после Шамбалы, знаешь…       Костя смеётся, совсем так, как раньше, и нет в его глазах ни притворного фатализма, ни столь же притворной увлечённости, ни даже стальной уверенности человека, принявшего решение за всю Землю разом, без последующих сомнений, что выбор был верным. Конечно, это всё есть где-то за кадром. Куратор Демоса, старинный белый мундир, небо над Византией. Но гораздо ярче…       — Ну, написал ты свой эротический роман? — спрашивает Кирилл. — Собирался же, и не вздумай спорить. Или даме Иллан подобный жанр пришёлся не по нутру?       Котя улыбается, как будто чуть смущённый вопросом, отводит глаза. Теперь так сложно не думать о том, что это может быть игрой. С другой стороны, какая разница, если даже он сам почти верит в неё?       — Пришлю копию с автографом, как только получу какой-нибудь «Букер».       На несколько минут повисает молчание. Стынет недопитый кофе. Кирилл, конечно, понимает, зачем мог прийти старый (буквально и фигурально) друг. Задать вопрос. Так, как будто путь назад всё ещё есть, и не все мосты были сожжены во дворике с занятной надписью на баскетбольном щите.       Котя молчит так долго, что для него это просто нонсенс. То есть, минуты три или даже четыре.       — Не жалеешь? — говорит он наконец.       Кирилл думает о том, что всё дело в понедельниках. Тех, когда хочется уткнуться лицом в подушку и не шевелиться, не выйти на работу, прогулять пары в университете, не отвечать ни на чьи звонки. Пострадать со вкусом. Почитать книгу о приключениях избранного, обладающего сверхспособностями, и слегка опечалиться, что ты сам всего лишь человек.       — Жалею иногда, — он беззаботно жмёт плечами, удивлённый скорее самой встрече с Константином, чем его вопросом. — Скучаю по невозможным мирам, которые находил за дверями башни, встречам со странными людьми, драйву беготни и опасному чувству, что будущее полностью в моей власти. Причём не только моё, но и чьё-то ещё.       К удивлению Коти, в этих словах нет ни обиды, ни злости, ни даже лёгкой горечи. Может быть, немного лёгкой ностальгии, но не более того.       Потому что есть и другие дни. Среды или пятницы, например, гораздо реже — всё те же понедельники. Когда не важно, легко тебе было проснуться или едва получилось доползти до кухни, потому что на душе очень легко.       — Жалею ли я, — продолжает Кирилл, не позволяя себя прервать, — что не могу вернуться в прошлое и изменить его? Что не убил своего друга, кем бы тот на самом деле ни оказался? Наконец, что не стал серым кардиналом, который решает судьбу своего мира?       Взгляд Коти как будто становится немного напряжённым. Впрочем, это вполне могут быть блики света, отражаемые очками. Или тот факт, что Кирилл не видел лица друга уже лет десять.       — На все три вопроса — нет, — говорит Кирилл, улыбаясь. — Кстати, ты ведь понимаешь, что я уже не учусь в университете, а преподаю?       — Ну, даже не знаю, — хмыкает Котя, — может, ты просто вечный студент. Уследить за временем иногда бывает так сложно.       — В самом деле. Настолько, что ты до сих пор путаешься, когда просят назвать дату рождения? — поддевает Кирилл в ответ.       Котя, Котёнок, Константин — он так хорошо лгал и при этом так не любил своё полное имя, даже после того, как назвал себя старым вавилонским дурнем, что можно предположить: оно-то и было настоящим. Тоненькой ниточкой, которая позволила ему остаться собой, несмотря на то, как менялись выдуманные истории о прошлом.       — И, кстати, мои поздравления. В нулевых я не был уверен, что доживу до хотя бы частичного исполнения твоих идей.       Котя удивлённо смаргивает, затем снова ослепительно и чуть смущённо улыбается, когда понимает, о чём идёт речь.       — Фу, Кир, тебе лишь чуть за сорок, а всё туда же, «не доживу», — он снова смеётся, — но, да, BFR — это нечто. И это только начало, Марс — только начало. Притом раньше, чем в любом другом из миров.       Котя выглядит скорее восхищённым, чем гордым. В конце концов, он тоже чему-то научился в той истории. Например, что куратор всего лишь выбирает направление развития, а меняют историю обычные люди. Великолепные, гениальные, блистательные — но без сверхспособностей. Без функций.       — Сам же шутил, что построишь ракету и улетишь отсюда к чёртовой матери, — говорит Котя. — Вот, пожалуйста, от Falcon Heavy до Big Fucking Rocket. Обожаю этих ребят за название… Но не ты же её построил, верно? И всё равно не жалеешь?       — Не я, — легко соглашается Кирилл. — Но, может быть, построит один из моих студентов. Или читателей, — я ещё веду канал в Telegram’е. Даже вероятности достаточно.       Котя склоняет голову набок, затем кивает.       — Спасибо, Кир, правда. Я забегу ещё как-нибудь?       — Давай, — Кирилл косится на экран смартфона, уточняя время. — Только лучше в выходной, я не люблю опаздывать на собственные пары.       Он не просит подбросить его до университета с помощью телепорта. Наверное, из природного упрямства.