Чарли Бон и пустынный волк

      В субботу утром дождь вперемешку с мокрым снегом штурмовал оконные стекла. Небо было мрачным, свинцово-серым, и температура ниже нуля.       Кухарка так и не появилась, так что Чарли и Билли ели свой скудный завтрак в зеленой столовой: снова подгоревшие тосты без масла. Они думали, что им даже попить не дадут, пока миссис Уидон не грохнула на стол кувшин с водой и две кружки.       — Я полагаю, вы не дадите нам масла? — осторожно спросил Чарли.       — Правильно полагаешь, — огрызнулась миссис Уидон       — Джем? — с надеждой спросил Билли.       Миссис Уидон проигнорировала его и вышла, вернувшись через две минуты с банкой какого-то белого вещества.       — Рыбий жир, — сказала она, — Он вам полезен.       Мальчики с сомнением посмотрели на банку. Как только миссис Уидон вышла, Чарли поковырял ножом в банке и взял чуть-чуть жира. Он облизал нож.       — Угх! На вкус отвратительно.       Билли был другого мнения.       — Я очень люблю его, — сказал он, густо намазывая рыбий жир на тост, — Да и сгоревшие тосты не так плохи на вкус, если намазать их этим.       После завтрака они побрели в Королевскую комнату. Никто не указывал им, что делать. Если бы здесь был Манфред Блур, он бы, скорее всего, велел им убираться во двор. Он очень любил выгонять учеников наружу, особенно когда было холодно или мокро. А где Манфред сейчас?       — Я слышал, он выглядит как монстр, — Билли оглядел комнату, словно ожидал, что Манфред вот-вот появится из-за шкафа. — Он весь изуродован и хромает.       — Я удивлен, что он вообще жив, — вполголоса сказал Чарли, — Не многие люди могут пережить атаку леопарда.       — Леопардов, — благоговейные нотки послышались в голосе Билли, — Но выглядели они как обычные кошки, за исключением цвета их шерсти.       — Ммм, — Чарли не переставал удивляться тому, как три кота всего в течение нескольких минут становились леопардами, способными разорвать человека в клочья. Ну не в клочья, возможно, но достаточно близко к этому.       В полдень ребята решили поискать Кухарку. После такого жалкого завтрака их животы уже давно урчали. Когда они спускались по главной лестнице, то увидели фигуру, крадущуюся через зал. Черная накидка закрывала большую часть тела. Только ноги, обутые в черные ботинки, можно было увидеть из-под брюк, которые складками висели вокруг лодыжек. На голову, которая торчала из сгорбившихся плеч и была как-то странно наклонена вперед, был накинут капюшон.       Мальчики замерли, когда фигура в капюшоне прохромала к двери в западное крыло. Было что-то отчаянное в том, как он тряс и гремел дверной ручкой, будто бы не в состоянии повернуть ее. Но, наконец, дверь открылась, и фигура повернулась к мальчикам лицом.       Они ожидали увидеть нахмуренное лицо, выражение досады в глазах. Но у человека в капюшоне не было лица. Вместо него они увидели маску с узкими разрезами для глаз и зияющим овальным разрезом для рта. А потом человек без лица исчез, оставив мальчиков с разинутыми ртами на лестнице.       — Манфред, — прошептал Билли.       Чарли кивнул.       — Может быть.       — Я странно себя чувствую. Пытаюсь представить, какое у него лицо.       — Лучше не стоит, — сказал Чарли.       В конце концов, они нашли кухарку в дальнем углу ее кухни. Она бормотала что-то сама себе под нос, пока бросала порезанный лук на раскаленную сковороду. Чарли позвал ее по имени, и, не получив ответа, осторожно коснулся ее руки. Кухарка вскрикнула и деревянная ложка, которую она держала в руке, взлетела в воздух и упала.       — Зачем ты это сделал? — взвизгнула она.       — Вы не слышали меня, Кухарка. Вы разговаривали сами с собой.       — Правда? Ну и что с того? — Кухарка поправила фартук и закатила глаза.       Когда она услышала, что они хотят есть, мальчикам пришлось немного подождать, Кухарка успокоилась и пообещала им немного мясного супа на обед.       — И немного яблочного штруделя на десерт, — добавила она, — У меня есть готовый в печи, для Блуров.       — Где вы были, Кухарка? — спросил Билли, — Вы ведь всегда на кухне с самого утра.       — Я ходила к другу. И, должна сказать, что уже и не собиралась возвращаться, но мой друг убедил меня, что я должна. Он такой разумный человек, — Кухарка подняла крышку на кастрюле и бросила туда немного зелени.       — Ммм… — Чарли закрыл глаза. Запах, исходящий от кастрюли, был таким ароматным, что он почти чувствовал его вкус.       — Еще не готово, — Кухарка выгнала мальчиков обратно в столовую. Через несколько минут она появилась с двумя тарелками дымящегося мясного супа.       — Вы ведь не собирались на самом деле уходить от Блуров, правда? — спросил Чарли Кухарку.       Она поморщилась.       — Билли рассказал тебе об этом мальчике, Дагберте?       — Я знаю все о Дагберте, — вздохнул Чарли, — и о Лорде Грюмвальде, и о том, что он сделал с вами. Это ужасно, Кухарка. Но Дагберт не знает, кто вы. Почему вы должны бояться его?       — Я ничего не могу с собой поделать, Чарли. У меня холодеет внутри при одной мысли об этой жуткой семье. Кстати, Билли, твою крысу перенесли.       — Босха? Почему? Почему его не оставили в Зоокафе?       — Он опозорил себя, — сказала Кухарка, — Стащил печенье. Это всех очень огорчило. Ты же знаешь, как миссис Комшар любит его. Она не хотела его отдавать, но мистер Комшар настоял. К тому же, я слышала, бедному питону сильно достается от Босха, он совсем потерял свой цвет. Так что вот.       — Но где Босх сейчас? — спросил Билли отчаянно, — Он счастлив? Нравится ли ему на новом месте?       — Он в чайном магазине, — сообщила Кухарка, — Там нечего красть, кроме чая, конечно. И ему это не очень-то нравится, судя по всему.       Она отвернулась.       — Где этот чайный магазин? — спросил Билли.       Кухарка колебалась. Казалось, она думала совершенно о другом.       — Чайный магазин, — рассеянно сказала она, — На Пимини-стрит. Спросите там миссис Кеттл — этой мой очень хороший друг. А теперь наслаждайтесь супом.       Когда кухарка направилась к кухне, Чарли заметил, что легкость покинула ее шаг. Обычно она была таким веселым и положительным человеком, и Чарли расстроился, увидев ее такой унылой.       Обещанный яблочный штрудель был подан сразу после мясного супа, и, оставив Кухарку, все еще бормотавшую что-то себе под нос, Чарли и Билли вернулись в Королевскую комнату. В отсутствие старосты трудно было заставить себя работать.       — Если бы Оливия была с нами, она бы нас заставила, — задумчиво сказал Билли.       Но Оливии не было, и одно упоминание ее имени рассердило Чарли. Он не мог забыть, как она ушла, сказав ему, что он лжец и негодяй.       — Ох, ну ладно, надо работать, признал Билли.       Чарли застонал и отложил книгу, которая вдруг оказалась такой интересной.       — Ладно.       Откуда начать поиски? Билли с Чарли не имел понятия. Не с чердака, где мистер Иезекииль проводил свои жуткие эксперименты. И не с подвала, где доктор Блур держал древние орудия пыток и прочие ужасные вещи. И, конечно, не со двора, где дождь со снегом превратились в туман и град.       В конце концов, они решили начать с изостудии. Картины всегда интересны, даже если не очень красивы. Да и в мастерской скульпторов имелись не менее потрясающие работы. Особенно хороши скульптуры Лизандра и статуи Танкреда. Смотря на них, иногда сложно даже сказать, из чего они сделаны.       Изостудия располагалась как раз за спальнями мальчиков и выходила высокими окнами на сад. Но сегодня за ними виднелись лишь хлопья снега и град. Из-за этого в студии царил жуткий полумрак.       — Давай пойдем посмотрим скульптуры Лизандра, — предложил Билли.       В мастерскую скульпторов вела кованая железная винтовая лестница. Когда они спустились, до них донеслись неожиданные звуки. Пение? Или разговор? Кто это может быть?       Насколько ребята знали, никого больше не оставляли после уроков.       Когда они добрались до мастерской скульпторов, то на цыпочках обошли блоки из дерева и гипса и незавершенных статуй. В центре мастерской стоял шедевр Лизандра, очень реалистичная скульптура его матери, Жасмин Вед, с новорожденным малышом.       Пение стало громче, когда мальчики пересекли мастерскую. Стоило им добраться до другой стены, и у них не осталось никаких сомнений — голос исходил из следующей комнаты, которая использовалась в качестве швейного класса и для проведения уроков рисования для первогодок.       Чарли взялся за дверную ручку.       — Идем, — прошептал Билли, — Давай посмотрим кто это.       Чарли распахнул дверь.       Раздался крик, в воздух взметнулся ворох бумаг, булавок, ткани, и мальчики увидели Доркас Мор. На широком рабочем столе перед ней лежала пара огромнейших ножниц, какие Чарли когда-либо видел. Более того, он заметил различные коробочки, горшочки и небольшие баночки, которые были аккуратно расставлены рядом с ножницами. Он видел такие у тетушки Венеции.       — Шпионы! — воскликнула Доркас.       Чарли проигнорировал ее обвинение.       — Что ты делаешь в школе?       — Это ВЫ что делаете здесь? — парировала она, поспешно закрыв листом папирусной бумаги что-то синее.       Но Чарли успел увидеть, что это было.       — Я-то лично отбываю наказание, — беззаботно ответил он, — Что скажешь в свое оправдание?       Вернув самообладание, Доркас гордо сказала:       — Мне не нужно оправдание. Я работаю кое-над чем для твоей тетушки Венеции.       — Я вижу, у тебя есть все необходимое, — Чарли взял одну из банок и прочитал этикетку, — Исправление ошибок. Это…       — Отдай, — потребовала Доркас. Она схватила банку за дно, в то время как Чарли крепко держал ее за крышку. И банка неизбежно открылась.       Облако оранжевых жучков высыпалось на стол, покрывая ножницы, булавки, рулоны ткани.       — Изверги! — крикнула Доркас, отчаянно сгребая вещи с пути жучков, — Убирайтесь отсюда. Убирайтесь!       Чарли и Билли не двигались. Прямо на их глазах предметы, покрываемые жучками, медленно менялись: становились больше, мягче, тоньше.       — Ч-что ты делаешь, Доркас? — спросил Билли.       — Не лезь не в свое дело! — взревела она, — Убирайтесь! ВОН!       Ее заглушил рев в дверях.       — Ты что, глухой, Чарли Бон?! — крикнул мистер Уидон, — Я тебя по всей школе разыскиваю. Тебе пора домой. Если не хочешь провести здесь еще одну ночь.       — Нет-нет, — сказал Чарли, — Я не понимаю. Дядя Патон…       — Отказывается входить. Позвонил мне со своего жалкого мобильника. Проклятые гаджеты. Лучше бы их не изобретали никогда. Это дьявольские изобретения, если вам интересно мое мнение.       Чарли бросился мимо Уидона, Билли поспешил за ним. Они ворвались в спальню захватить сумки и вернулись в холл через три минуты. Уидон спускался за ними.       — Вы не заслуживаете каникул, — проворчал он, открывая тяжелую дверь.       Чарли не стал возражать, что один свободный день — это не каникулы. От мокрого снега не осталось и следа, зато был ледяной туман. Они с трудом нашли машину дяди Патона, припаркованную у площади. Как обычно, он уткнулся головой в книгу.       — Почти ничего не видно в этом тумане, — дядя Патон заметил, как мальчики залезли на заднее сиденье, — Так что я сомневаюсь, что кто-то может увидеть меня.       Они осторожно выехали с площади. Уже стемнело, и фонари возникали мягкими ореолами света в тумане.       — Удивительный туман, — сказал дядя Патон, всматриваясь вперед, — Он соленый на вкус. Должно быть, пришел с моря, хотя оно за много миль отсюда.       — Море, — Чарли задумался, — Дядя Патон, у нас в школе новичок. Его дар, как он сказал — топить.       Дядя Патон усмехнулся.       — Топить? Человек призрачных кораблекрушений?       — Это серьезно, мистер Юбим, — робко сказал Билли, — Он топит других людей.       Чарли добавил:       — Его отец Лорд Грюмвальд. Человек, который…       — Боже! Я знаю, о ком вы говорите, Чарли. Кораблекрушитель, как его называют. Он вел себя тихо в последнее время. Я думал, он уже умер и его похоронили. Имейте в виду, — дядя Патон посигналил автомобилю, который вынырнул из тумана в опасной близости, — Было несколько утопленников в его районе за последнее время. Рыбаки в основном. Решили, что это из-за погоды. Но по-моему вряд ли.       — А где его район? — спросил Чарли.       — На севере, — дядя Патон махнул рукой в неопределенном направлении, — Один из островов. Никто не знает точное местонахождение. Есть куча любопытных фактов о Грюмвальдах. Легенда гласит, что когда сын в этой семье достигает 12 лет, то умирает либо его отец, либо сам ребенок. Оба выжить не могут. Семейная трагедия, можно сказать. С другой стороны, один топитель лучше, чем два.       Чарли потерял отца, когда был еще слишком маленьким, чтобы помнить его. Но теперь отец нашелся, и он подумал, как было бы ужасно потерять его снова, в 12 лет.       Приступ боли и страха заставил его вздрогнуть, когда он подумал о своих родителях, окруженных морем. Ему даже показалось, что он чувствует вкус соли на губах.       Машина уже дернулась к парковке, как Патон вдруг понял, что не у дома номер девять. Стоило им выйти из машины, и туман тут же обвился вокруг них словно ватное одеяло.       Билли закашлялся и схватился за грудь.       — Он проникает прямо в горло, — прохрипел он, — Как будто вату пытаешься проглотить.       Когда они поднимались по ступенькам, приглушенный звон церковных колоколов пробился через туманный воздух, и Патон сказал:       — Ах, он напомнил мне, что твоя тетушка Венеция выходит сегодня замуж, Чарли.       Он открыл входную дверь.       — Ужасный день для свадьбы, — заметил Чарли, входя вслед за дядей, — Самый неудачный, мне кажется.       Его дядя вытер ноги о ковер.       — Меня, конечно же, не пригласили.       Ребята рады были обнаружить, что Мейзи тоже не пригласили. Они могли спокойно попить чай без вечно кислой и недовольной бабушки Бон.       — Ты бы видел свою бабушку! — сказала Мейзи, — Она все-таки решила пойти на свадьбу. Конечно, по ее лицу было видно, что она не одобряет этого, но она не могла это пропустить. Она была вся в фиолетовом, с ног до головы. Да, даже туфли фиолетовые с большими бантами. И шляпа! Усеянная виноградными лозами. Выглядит как фруктовый салат.       Образ вытянутого лица бабушки Бон под гроздьями заставил Чарли подавиться от смеха, а за ним засмеялись и остальные, дядя Патон хохотал громче всех.       Чарли думал навестить Бенджамина после чая, но вид из окна кухни не радовал. Дома напротив были скрыты в тумане и темноте.       Билли задумчиво посмотрел в окно. Он очень хотел забрать свою любимую крысу, но не решился предложить сходить за ней, глядя на такую ужасную погоду.       — Завтра мы первым же делом заберем Босха, — пообещал Чарли, — И возьмем с собой Бенджамина со Спринтером-Бобом.       Постепенно в течение ночи туман медленно исчез. Полная луна появилась высоко в небе, и на город напал сильный мороз. Все крыши блестели, точно посыпанные серебром. В пустыне за рекой начало свой печальный вой несчастное существо в плену.       Воскресное утро встретило ребят ярким солнцем и ледяным голубым небом.       Они сами сделали себе завтрак — каша, тосты и молоко. Мейзи спустилась на кухню в своих бигуди и розовом халате, когда они заканчивали завтракать.       — Пообещайте, что вернетесь к обеду, или я приду за вами, — сказала она, — Пимини-стрит прямо позади собора, рядом с книжным магазином Инглдью. Если вы захотите остаться на обед в магазине, позвоните мне.       — Вряд ли мы пойдем туда, — смущенно ответил Чарли.       — Поссорился с одной из своих подружек? — Мейзи склонила голову набок.       — У меня нет подружки, — горячо возразил Чарли, — И я ни с кем не ссорился.       В прихожей на стуле мальчики заметили очень большую, красочную шляпу. Она и правда походила на фруктовый салат. Ее вид вызвал у Билли приступ хихиканья, и Чарли сразу почувствовал себя лучше.       Бенджамин всегда был готов прогуляться, да и Спринтер-Боб был вне себя от радости, когда его поводок сняли с крючка в прихожей. Родители Бенджамина уже усердно трудились, когда ребята зашли за ним в номер 12. Быть частным детективом — значит, что выходные могут быть заняты, как и будни. Правда, сегодня они были не на деле, они разрабатывали на кухне еще один прием хитрых маскировок. Им часто приходилось менять маскировку, когда они «следили за субъектом», как они выражались. Иногда даже Бенджамин не узнавал их. Они всегда радовались этому, в отличие от Бенджамина.       — Можно я пообедаю с вами? — спросил Бенджамин, когда они направились к собору.       Чарли знал, что мистер и миссис Браун полагаются на Мейзи по выходным.       — Конечно можно, — сказал он.       — А мы пойдем перекусить в зоокафе, когда Билли заберет Босха? — с нетерпением спросил Бенджи.       — Нет, — быстро сказал Чарли.       — Почему нет?       — Ну, предположим, что Эмма и Оливия могут быть там, а они не больно-то обрадуются, увидев меня.       — Почему? — удивился Бенджамин.       Чарли рассказал ему о Дагберте.       — Но ты должен помириться с ними, — настаивал Бенджи, — Ты можешь сказать им, что все это было ужасной ошибкой.       — Это не так просто, — вставил Билли, когда Чарли ускорил шаг, Понимаешь, Дагберт доводит нас до предела. Он назвал меня уродом.       Спринтер-Боб потащил Бенджамина за Чарли, и он запыхался.       — Я думаю, тебе нужно наверстать упущенное.       — Ну, я не знаю. — Чарли пошел еще быстрее, — Закрыли тему.       Это было неправдой. Чарли действительно хотел наверстать упущенное с Эммой и Оливией. Он просто не мог придумать, как это сделать. Он не подумал о том, что ему придется пройти через Соборный переулок на пути к Пимини-стрит. А книжный магазин Инглдью находится как раз на Соборном переулке.       Он стоит в ряду старых деревянно-кирпичных домов в тени большого собора. Чарли посмотрел на булыжный тротуар, который вел в книжный магазин, и поспешил в сторону Пимини-стрит. Он полагал, что Оливия была в книжном магазине вместе с Эммой. Что они делают? Помогают Эмминой тете, мисс Инглдью, без сомнений. Они, должно быть, сортируют книги, чистят мягкие кожаные переплеты и вытирают пыль с золоченых заголовков по корешкам. Или они придумывают план как наказать его за обидные слова, которые ему даже в голову не приходили? Отчасти Чарли оказался прав. Эмма и Оливия и правда сидели в книжном магазине, выдумывая планы, или, скорее, Оливия выдумывала. Но к Чарли это не имело никакого отношения. Это касалось ее дара.       Дар Оливии держали в секрете от Блуров. Только ее близкие друзья знали, что Оливия — иллюзионистка. Некоторые ее друзья, включая Чарли, полагали, что это только вопрос времени, когда дар Оливии будет раскрыт. Она любили развлекаться, и соблазн использовать свой талант ради развлечения иногда овладевал ей.       Эмма очень любила птиц, и в связи с этим Оливии в голову пришла очень опасная идея. Эмма умеет летать, превращаясь в птиц. Поэтому она рисовала птиц, собирала перья, корпела над иллюстрациями птиц, которые давно вымерли.       Как раз в то утро она работала над новым рисунком птицы, о которой никогда не слышала. Эмма нашла ее в одной из самых старых и самых редких тетиных книг. Эмма взяла книгу в задней комнате и, открыв ее, положила себе на колени.       — Только представь себе, Лив! Быть птицей, как эта, иметь такой длинный клюв и такие длинные ноги, но при этом настолько маленькие крылья, что они вряд ли смогут поднять тебя с земли.       Оливия лежала, растянувшись, на удобном диване мисс Инглдью. Она сложила руки за голову и закрыла глаза.       — Я вижу сказочных птиц, — сказала она с улыбкой, — Как насчет того, чтобы придумать птицу для тебя, Эм? И ты станешь этой птицей. Так, что их будет две, и мы могли бы предложить твоей тете отгадать: где Эмма, а где иллюзия? — Она открыла глаза и села, хлопая в ладоши, — Да, давай сделаем это.       Эмма посмотрела на подругу, озадаченно нахмурившись.       — Я так не думаю, Лив. Это неправильно.       — Почему нет? Ох, да брось, Эм!       — Мы не должны — ты знаешь — использовать свой дар ради забавы.       — Почему? Кто сказал?       — Это каждый знает, — твердо сказала Эмма. Оливия упала обратно на подушки.       — Ну, я все равно это сделаю.       — Нет, Лив, пожалуйста, не надо. Ты можешь…       Но сказочная птица уже начала принимать форму. Когда Оливия посмотрела через плечо, облако разноцветных перьев материализовалось в воздухе за ее головой. И Эмма беспомощно наблюдала, как перья становятся красивой птицей. У нее были широкие крылья, изящные большие перья на хвосте, глаза как яркие драгоценные камни и ярко-оранжевый клюв.       Но Оливия не ограничилась лишь формой птицы: полетав по комнате, птица издала длинный воркующий звук, который разнесся по всему магазинчику. В тот же самый миг в магазине звякнул колокольчик, открылась дверь, и на пороге появилась высокая женщина. Мисс Инглдью, расставлявшая книги на прилавке, оглянулась и сконфузилась. Ее потрясли две вещи. Первое: она забыла запереть дверь магазина в воскресенье, и второе: необычная птица, неведомо как и откуда оказавшаяся в ее магазине. Ситуация стала еще более запутанная, когда Эмма вбежала в комнату с криком: «О, нет!», после чего птица растаяла в воздухе.       — Ах, — сказала незнакомка на пороге, — Иллюзия. Как интересно.       Невозможно было не узнать столь нежелательного гостя. Черные, как смоль, волосы и высокие дуги бровей тетушки Венеции Эмма узнала бы где угодно. Но она изменилась.       Исчезли грязная юбка и плохо подогнанное пальто, которые она носила в последнее время. Вместо этого она была одета в шикарный лиловый костюм с меховым воротником и в соответствующих меховых ботинках.       — Я недавно вышла замуж, — сказала тетушка Венеция, спускаясь по ступенькам в магазин, — И теперь я миссис Венеция Шеллхорн. Я собираюсь уехать на медовый месяц.       — Да? — вызывающе спросила мисс Инглдью.       — Да. И я привела своих… — Венеция оглянулась через плечо, — Где они? — сказала она раздраженно.       Дверь медленно открылась.       — Мои дети, — Венеция махнула рукой в перчатке в сторону двери.       Двое стоящих на верхней ступеньке были самого жалкого вида ребята, каких когда-либо видела Эмма.