Танцы под куполом

Бристоль, университетский город, который оживает ночью, соединяет в себе черты вековой культуры и зыбкой современности. Он не отличается жаркой погодой, но в мае любит побаловать теплыми деньками, позволяя ходить в легкой верхней одежде и чувствовать себя комфортно. Этот город отлично подходит тем, кто не определился, где ему лучше — в тихом уединенном домике на окраине или в центре внимания. Марии всегда хотелось, чтобы этот город был ее родным домом. Хоть она и прожила здесь почти всю сознательную жизнь, она чувствовала, что это не ее. Но и куда рвется ее сердце тоже не понятно. Она была совсем маленькой, когда ее мать сбежала с ней от отца и переехала в Бристоль. Он ужасно с ними обращался, был самым настоящим тираном. И кто бы мог подумать, что под маской приветливого и внушающего доверие мужчины, скрывается деспот. Практически каждодневные избиение матери Марии — Элизабетт были для него нормой. Один неверный шаг или слово. И у женщины темнеет в глазах, но она терпит, ведь если не она, то пострадает самое дорогое, что у нее осталось в этой жизни — ее дочь. В десять Мария всерьез занялась гимнастикой. И хоть ей твердили, что уже поздно, она упорно работала и добилась великолепных результатов. Отношения в коллективе не были гладкими, никому не нравилось ее упорство и настырность. Но она пыталась быть лучше не для себя — для матери. Все попытки помочь ей забыть всю ту боль, которую она испытала ради нее. И это получалось. Улыбка Элизабет была самой яркой, и никто даже не догадывался о ее страшном диагнозе. В двенадцать она попала в цирк. Она сбежала из приюта, и возвращаться туда не собиралась. Ей было необходимо попасть в этот цирк во, чтобы то ни стало. Забежав в шатер, срывая тем самым тренировку, она не растерялась, а показала все, что умеет, и попросилась к ним в труппу, обещая выполнять все поручения безукоризненно. На следующий день Джо Линней стал ее официальным опекуном. Счастью девочки не было предела, когда она узнала, что в цирке есть еще одна гимнастка, на год старше ее самой. Перл. Они были без ума от гимнастики, и хотели летать. Джуди, тогдашняя звезда воздушной акробатики, начала обучать девочек, ведь сама уже подумывала уходить из труппы и наконец, уделять должное время мужу. Девочки, словно губки, впитывали каждое слово и движение Джуди. Так они стали сестрами. Воздушными сестрами. В девятнадцать она потеряла частицу себя. И отреклась от дела своей жизни. Отдалилась от Джо. Ей было не по себе от этого, от его разговоров, что она покинет труппу. Но и он не мог понять той боли, что остается глубоко внутри, когда видишь смерть дорого человека и ничего не можешь сделать. Сейчас, ей двадцать, и идя по улицам Бристоля, видя афиши о том, что им требуется гимнаст, она срывает их и выкидывает в ближайшую урну. Она решила купить себе чего-нибудь нового для турне, ведь она так давно не ходила по магазинам. Год.

***

За многие года проведенные в цирке, Мария выучила привычки и склонности своих коллег. Она точно знала, что к Джо надо идти с стаканам черного кофе и печеньем; к Питеру нужно было подойти с идеями о новых фокусах, он был с головой увлечен своей работой; Сэм предпочитал просто поговорить, ему важно, чтобы человек умел не только говорить, но и слушать; Майк, жонглер, обучавший Марию, души не чаял в комиксах, а его коллега Жак, их просто ненавидел и увлекался научными журналами; Моника, была без ума от молочного шоколада и от вида, который расстилается с холма, за их «цирковым городком»… Именно туда они пошли в день примирения. Рыжеволосая захватила коробку конфет исключительно с любимым шоколадом подруги, и термос с чаем. Все стало на свои места. Смотреть оттуда на город казалось правильным. Время там останавливалось. И не было никакой трагедии год назад, никакого Калеба и турне уже через пару недель. Было бы неправильно считать, что их дружба началась только после того случая. Нет, тогда она укрепилась. Моника всегда была рядом, но ей удавалось пройти через «барьер» под именем Перл. Она оберегала Марию и в какой-то мере сделала ее своей собственностью.  — Через две недели мы будем не здесь… — протяжно говорила Моника, — Представляешь? Мария, мы доедем до Лондона! — Если Калеб не испортит программу своими корявыми движениями, — в ответ на восхищенную речь подруги она закатила глаза. — Тааак, — захихикала Моника, перекатываясь на траве, — мы перешли на имена. Больше не обзываемся? — Бооооже, как был идиотом, так им и останется, — отщипнув небольшой пучок травы, она кинула в подругу и зыбкая тишина, существующая на холме, наполнилась звонким смехом двух девушек.

***

Репетиции начали проходить под жестким контролем Джо. Если он когда-то закрывал глаза, на какие-то незначительные ошибки, то сейчас, он был готов убить каждого, кто сделает один неверный шаг. Для него было очень важно, чтобы ребята выступили хорошо, не только потому, что этот цирк — наследство его рода, и если он закроется, то омрачит фамилию семьи. У него нет детей или жены, артисты — его семья, хоть и официально только для одной особы. Он не переживет, если оставит их без того, что они так любят. Жонглирование Жака, Майка и Марии было великолепным, но спокойно смотреть, как она подбрасывает кегли, как смотрит тренировку Калеба, и изучает каждое движение, находя ошибки, он не мог. Разговорами ее не изменить, только действиями. Так было на протяжении недели. Они начинали утром. Тренировались до обеда. Отдыхали и снова тренировались. К пятнице все были физически истощены. К вечеру, возвращаясь к себе, самой большой радостью для каждого было почувствовать под собой матрац, прикрыть глаза и расслабить напряженные мышцы. Вечером в воскресенье, Мария немного задержалась в шатре и к своему несчастью столкнулась с Аделиной, в компании своих собачек, одетых в розовые платья. Когда она сказала, что готова танцевать с собачками, она очень сильно преувеличила, ведь лучше уйти из цирка, чем находится на одной арене с ней. Холодные голубые глаза, губы, искривленные в горделивой усмешке, всегда были смазаны блеском для губ. И гордо задранный подбородок. Такой она была. После смерти Перл она стала такой властной, что вся симпатия к милой девочке в розовом пропала у всех одновременно. Она была словно капитаном черлидерш из фильма, имея при этом стервозный характер.  — Ой, наша маленькая и несчастная, Мария, какая встреча! — каждое слово было пропитано ядом, наверное, это ей следует работать со змеями, а не Сэму. Как всегда проигнорировав ее комментарии, она просто улыбнулась ей и направилась к выходу. Но и тут потерпела неудачу. Калеб. И он не просто шел в шатер, а подслушивал. — Издеваешься?! — вскрикнула Мария от неожиданности. На крик сразу же выбежала Аделина. — Калеб, дорогой, а вот и ты! Идем! Я покажу тебе моих собачек, — она потянула его за собой, пока тот извинялся перед Марией, — а потом мы с тобой полетаем! Последнее слово было выкинуто как бы невзначай, но у Аделины ничего не бывает просто так. Каждое ее слово несет скрытый смысл, а вернее оскорбление. Внутри все сжалось от того, что это она прикоснется к полотнам. Будет летать… Будет делать то, чего она сама себя лишила. Ей было морально плохо. И она пошла в единственное место, где ей рады, не смотря на время суток. Она пошла к Перл. Да там мрачно, но только там она поплачет о своей судьбе и вернется такой же каменной леди, какой ее привыкли видеть другие артисты.