Ритм сердца.

POV Маргарита Власова. Из-за дождя грунтовую дорогу, которая была самым кратчайшим путём до лаборатории, размыло, и нам с Пашей пришлось добираться в объезд, то есть через Прищучье, дачный посёлок и рощу. В целом этот путь занял бы около трёх часов, и Гранин, чтобы развлечься, предложил мне поиграть в «Что я вижу.» — Дай угадаю. — Усмехнулась я.— Дорогу, дорогу и ещё раз дорогу. — Нет. — А зря. Водитель должен всегда смотреть только на дорогу. — Рит, я серьёзно. Уснём ведь, пока доедем. — Давай просто поговорим. О погоде, например. Вот как думаешь, сколько детей до восьми лет уже успел снести ветер? Ставлю на то, что не меньше десятка. — Человек пять, не больше. — Сейчас проверим.— Я достала телефон и набрала номер Тихонова.— Алло, Вань, можешь проверить по сводкам сколько сегодня детей унёс ветер. Особое внимание уделять детям до 8 лет. — Что? Власова, ты что там делаешь? — Я еду. Так ты проверишь? — Да иди ты... — Трубку бросил. Видимо, не узнать, кто в нашем споре был прав. — Ладно, давай серьёзно. Как думаешь, это люди того барыги убили Горского или как его там? — Я бы не стала сбрасывать со счетов и этого профессора с его премией. Гараев-Горский был его главной надеждой, а тут такая подстава. Он мог от горя помешаться, накормить сотрудника Некрофтицином, а потом сбросить тело в реку. — Ты забываешь о том, что у погибший принял препарат непосредственно перед половым актом с девушкой. Не думаю, что он стал бы есть то, что дал ему профессор. Да и доступа к этому Некрофтицину у него не было. — Доступ был только у двух человек: Нины и её брата, если, конечно, кто-нибудь другой случайно не узнал об этом. — Слушай, Рит, а почему мы сбросили со счетов саму Нину? Он ведь могла узнать, что Юрий на самом деле не тот за кого себя выдаёт и, посчитав себя обманутой, подмешать ему в чай этот препарат, а потом вывести на берег реки, дождаться, пока он умрёт и бросить тело в воду. — Не может быть. — Почему? — Вспомни Горского. Он явно не дистрофик, да ещё и достаточно высокого роста. А теперь вспомни Коркову. Метр с кепкой, да ещё и 55 килограммов веса. — Точно. Тогда, возможно, это был её брат. Заступился за сестру и отравил обидчика. — Как вариант. Стой, дальше дороги нет, поверни направо. Мы объехали лужу и выехали на пустую трассу. Дождь начал усиливаться, пришлось включить стеклоочистители. Гранин кое-как сдерживался, но я уже ругалась матом из-за этой чёртовой погоды. — Не злись, сейчас объедем.— Улыбнулся Паша. — Да что толку, если объедем. Ехать ещё полтора часа, лаборатория закроется, профессор уйдёт. — Не уйдёт. Он живёт там же, при лаборатории. Да и все сотрудники либо снимают, либо уже купили дома в ближайших деревнях. Не сегодня-завтра всех объездим. — Согласись, в такую погоду куда лучше греться под пледом в собственном доме, чем кататься по чужим. — Наша служба и опасна, и трудна. Я откинулась на кресло и потёрла виски. Голова невыносимо ныла, нос чесался, ужасно хотелось чихнуть. В горле свербило, как будто кто-то тёр изнутри наждаком. Да, в ненастную погоду я постоянно чувствовала себя нехорошо, но сегодня эти симптомы были куда сильнее, чем обычно. — Рит, ты точно хорошо себя чувствуешь? У тебя нет температуры? — Нет, всё нормально. Это от дождя, пройдёт. — Уверена? Может всё-таки заедем за лекарствами? — Куда? Ближайшая аптека в Прищучье, а туда возвращаться не меньше часа. Я же говорю, у меня всё хорошо. — Как знаешь. Но может... — Я прекрасно себя чувствую. И вообще, водитель, следи за дорогой, я не хочу слететь в какой-нибудь кювет. — Ладно, не злись. Я знаю способ, как откосить от работы на полдня. — Ну и как? — Сейчас заберём записи с камер лаборатории, отдадим экспертам, а сами скажем, что нужно забрать ещё кое-какие записи, выключим телефоны и... — И разбежимся. У меня свои планы. — Жаль. Я так хотел пригласить тебя в одно прекрасное заведение на Цветном Бульваре. — В цирк, что ли? Спасибо, я с сыном там недавно было. — Подожди, у тебя есть сын? Ты о нём не говорила. — Ты и не спрашивал. — А ты воспитываешь его одна или у тебя есть мужчина? Я усмехнулась. Ох уж эти мужчины! А ещё говорят, что мы, женщины, любопытные существа. — А тебе зачем? Втюрился в меня? — Нет, просто интересно. Я не думал что ты... Занята. У тебя нет кольца на пальце. — Многие не носят обручальные кольца. Рассказывать Паше правду о своей личной жизни я не хотела. Кому понравиться слушать такие истории, да и я терпеть не могу жаловаться. Официально Пётр так и оставался моим мужем, так как на развод мы не подавали ради сына. Он безумно хотел сохранить семью. Наивный мальчик, он верил в то, что всё можно вернуть. Впрочем, муж обещал, что когда Никитка свыкнеться с мыслью, что мы уже не будем вместе, мы подадим на развод. Пока это не произошло, я избегала любых, даже дружеских связей с мужчинами. — И всё-таки, может сходим куда-нибудь? Так, по дружбе. — Нет. Я хочу отдохнуть дома. Теперь налево, там дорога до лаборатории через старую рощу. — А здесь красиво. Тебе не кажется? — Ну, если бы что-то можно было разглядеть через этот ливень,тоя бы ответила тебе более точно. — Должно быть, в жаркие дни здесь приятно гулять. — Если не считать волков, диких собак и комаров, то вполне. — Я тебе о вечном, а ты... Рита, Рита. — Когда я на службе, я думаю только о земном. Например, о голоде или жажде. Кстати, хочешь бутерброд, я из дома взяла. — Не откажусь. Двй мне с сыром, пожалуйста. Пока мы уплетали бутерброды, запивая их чёрным чаем из термоса, ливень слегка подутих, и всё подсказывало, что через час-два он совсем прекратится, и вечерние воздух наполнится потрясающим запахом озона. Этот аромат всегда ассоциировался у меня со свободой, и я обожала стоять на балконе и полной грудью вдыхать это. Особенно с кружкой свежезаваренного чёрного кофе. — Только представь насколько пуста и дёшева человеческая жизнь.— Сказала я, глядя в окно, по которому скользили дождевые капли.— Сколько трупов побывало в нашем морге и сколько ещё побывает. И ведь за каждым скрывается своя история, свои страсти... А вюесли подумать, все эти низменные порывы кажутся такими мелочными. — Кажется и ты задумалась о вечном. Я плохо на тебя влияю. — Ещё как.— Вдруг в сумерках я заметила странную фигуру и, дёрнув Гранина за плечо, указала ему на обочину.— Стой! Там, кажется, человек.