Ритм сердца.

На обочине действительно стоял человек. Это был молодой, лет 25, парень, мокрый, бледный и напуганный. От быстрого бега он запыхался и не мог произнести связного предложения, однако некоторые слова ещё можно было разобрать. — Полиция...— Шептал он сквозь кашель — Лаборатория... Убийство... Профессор... Лужа крови... — Подожди! Ты из химической лаборатории профессора? — Да.— Он отдышался и быстро заговорил.— Я принёс профессору результаты исследований, стучусь, а он не открывает. Взял у охранника ключ, а там он, на полу, и везде кровь. А связь не ловит, и телефонный кабель кто-то перерезал. Я побежал в Прищучье, в полицию. Оставшийся путь мы проехали на такой бешеной скорости, что я серьёзно опасалась возможности вылететь в кювет или врезаться в дерево, но Паша был отличным водителем, и нас занесло всего один раз. — Кто сегодня входил к профессору?— Трясущийся на заднем сидении человек не сразу понял, что я обращаюсь к нему. — Никто. Он с самого утра заперся у себя и велел никого не пускать. — Он всегда так делал? — Нет. Обычно он весь день ходил по лаборатории, проверял кто как работает, но сегодня он вёл себя очень странно. — В каком смысле? — Обшарил стол Нины и её брата, громко кричал о том, что его посадят, грозился всех уволить. — Он что-то нашёл в столах этих сотрудников? — Не знаю, но в кабинет он заходил с двумя пакетами. В одном был белый порошок, а в другом упаковка с какими-то таблетками — На упаковке было что-нибудь написано? — Не знаю, профессор нёс её лицевой стороной к себе. — И последний вопрос: когда вы обнаружили труп, вы что-нибудь там трогали? — Ни в коем случае. Я сразу же побежал к нашему охраннику, чтобы позвонить в полицию, но провод был перерезана, и не было связи. — А у вас что, только один телефон? — Да. Иннокентий Васильевич был категорически против телефонов. Мобильные мы сдавали охраннику на входе, а кабельный стоял только в комнате охраны и в архиве, но там он, как вы понимаете, заперт. — Не лаборатория, а тюрьма.— Я усмехнулась. — Николаев требовал от нас полной отдачи и тщательно исключал из рабочей жизни всё то, что по его мнению могло этому помешать. Мне казалось, он сошёл с ума из-за этого. В этот момент машина резко остановилась у огромной лужи, преграждавшей путь к зданию, и Павел сказал, что дальше придётся идти пешком. Конечно, ы обычное время весь этот путь можно было бы преодолеть меньше чем за пять минут, но сейчас, когда с неба падал страшный ливень, мы шли по грязи больше десяти. Впрочем, такая погода даже помогала следствию, на обуви и одежде преступника обязательно осталась бы грязь. Как только мы вошли внутрь, ко мне подскочил коренастый мужчина в чёрной форме, и затряс у моего носа связкой ключей. — Я их запер, господа полицейские, всех запер. Они там все. Тело в кабинете, я его не трогал. — Подождите. Кого вы заперли? — Как кого? Подозреваемых. Всех, кто в здании был,, запер, и Димку за вами отправил. Телефонный кабель кто-то, гад, подрезал. Ох, бедный, бедный Кеша, он ведь всю жизнь на эту лабораторию положил, а вот как получилось. — Хватит. Проведите нас в кабинет. Паш, у тебя спутниковый? Связь есть? — Конечно. Тогда звони нашим, сообщи им всё и скажи, чтоб высылали машину за уликами и свидетелями. — Понял. В кабинете было темно и тесно. Везде стояли шкафы с реактивами, коробки с бумагами, а посередине небольшой столик с лампой и какими-то химическими приборами. Видимо, перед смертью профессор проводил какой-то опыт. Сам Николаев лежал на полу. Его белый халат насквозь пропитался кровью, разбитые очки лежали рядом, вокруг был рассыпан белый порошок, а в руке он сжимал таблетки. На единственной стене, не занятой шкафами или полками кровью было написано:«Это тебе за Гошу, тварь!» — Милая картина. Как думаешь, кто художник?. — Неизвестный мастер, я так полагаю. Буквы написаны ровно, не похоже, чтобы человек волновался, а ведь перед этим он перерезал человеку горло. — Хладнокровно. Думаю, убийца служит и служил в какой-нибудь боевой спецгруппе. — Думаешь, кто-то из спецгруппы Ковалёва подумал, что Николаев убил Гараева и решил отомстить за друга? — Почему бы и нет? — Не знаю. Такие люди обычно работают чисто, без следов, а здесь, смотри: отпечаток ботинка, причём, оставлен он в таком месте, будто кто-то хотел, чтобы его заметили, светлый короткий волос на окне, не говоря уже об образце почерка на стене с прямым указанием искать убийцу в близком окружении Георгия. — Да, это странно. — Как минимум.