Райан Купер и метка Онрана

      Наконец бесконечная темнота тоннелей подземлья сменилась тусклым освещением факелов. Озадаченное трио оказалось в огромном помещении. Десятки огромных колонн, выстроенных, как деревянные фигурки на огромной шахматной доске, держали высокий потолок, скрывающийся где-то высоко в темноте.       Несколько обвалившихся камней, поросших мхом и паутиной, и зияющая наверху дыра сразу же привлекли внимание трёх волшебников. Весь этот обвал, вполне привычный для абсолютно любого подземелья, особо не выделялся, но там кто-то сидел. Кто-то очень-очень странный. Кто-то высокий и чересчур сутулый для обычного человека. Но — Райан огляделся — обычный человек вряд ли бы спустился бы сюда, в самые тёмные недры Хогвартса.       — Добро пожаловать, — хрипло и совсем не дружелюбно поприветствовал их незнакомец в плаще. — Вы бы знали, как долго я вас тут ждал. Наконец, наши герои соизволили снизойти до… Впрочем, вы же знаете кто я?       Мальчики переглянулись. Скотт отрицательно помотал головой. В конце концов, он же не видел, кто его похитил. Каждый из них был уверен, что ни разу не видел и не переплетался с этим… загадочным существом.       — У нас есть предположение, — прищурился Трэвис, вглдываясь в темноту. — Ты…       — Ох, давайте без этих прелюдий, — прошипел незнакомец, отмахнувшись. Он встал на ноги и расправил плечи, оттолкнув мешающийся в ногах подол.       Райан с трудом разглядел расплывчатую фигуру существа из-за тусклого освещения факелов. Всё его тело было закутано в плащ, с ног до головы, на лицо была надета вытянутая металлическая маска с узкими прорезями на глазах, как у чумного доктора в средневековье. В руках была короткая палка, которую Купер сначала принял за заржавевшую державу. На широких ступнях, выглядывающих из-под длинного чёрного плаща, были надеты обшарпанные кожанные сапоги.       — Вы точно знаете кто я, особенно ты, Райан Купер, — незнакомец указал пальцем прямо на Райана, и тот напрягся. Мальчик громко сглотнул, оглядываясь на товарищей, которые тоже были готовы к любому резкому движению со стороны существа. — Иначе я бы тебе не снился.       — Онран? — Одними губами прошептал Райан после секундного молчания.       — Именно. Я знал, что вы рано или поздно придёте сюда. Знал, что найдёте каэдру. Знал, что спасёте этого пса Римуса. Я всё знаю, Райан. Иначе я не был бы тем, кем предстал перед миром много десятилетий назад. Я всего лишь хотел создать свою идиллию, — Онран склонил голову набок, сложив руки в замок. — Понимаешь, Райан, свет всегда привлекал тьму. Чем светлее и ярче сиянее, тем опаснее и глубже тьма. Поэтому я здесь. Видишь?       — Ты настоящее зло, Онран! — гаркнул Райан, сжимая кулаки.       — Но я ведь совсем не злой, Райан, — мужчина поднял голову, и мальчик увидел, как из-под длинного угловатого капюшона блеснули два зелёных глаза с узким вертикальным зрачком. — Я просто хотел, чтобы всё было идеально, чтобы она пропитала каждого жителя нашего бескрайнего мира!       — Он…        -… Ран. Разумеется, я знаю о том, что тебе наговорили слишком добрые волшебники, Райан. Знаю, что ты всей своей крохотной, но очень сильной душой боишься и меня, и то, что я воссоздал бы, не будь тебя. Но ничто не вечно, ведь так?       Мужчина встал с массивного, поросшего мхом валуна и вскинул руки вверх в незамысловатом кольце с переплетёнными пальцами. Он шёл, плавно и грациозно, как ходят только аристократы. Как ходил Джонатан. Его длинные чешуйчатые крылья тянулись за ним длинным шлейфом, прикрывая спину.       — А потом я понял, что и моя идиллия не может быть вечной. Обязательно появится тот, кто будет против. И это был Дамблдор. Этот гнусный старый волшеб…       — Нет! — Вдруг воскликнул Райан. Его дрожащий от страха голос разнёсся эхом по лабиринту. Разнёсся и исчез где-то в темноте десятков тоннелей. — Не смей называть Дамблдора так! Слышишь? В отличит от тебя он знает, что такое честь, долг и совесть. А ты… Ты настоящее зло, Онран. А зло нужно искоренять. И поэтому мы здесь.       К заметно напрягшейся, но всё так же дрожащей фигурке Райана подошли ещё двое — раненный Трэвис в оборванных лохмотьях вместо школьной формы и чумазый Скотт, которому, наверное, впервые пришлось сделать что-то большее, чем выкрикнуть «Сальвио гексиа». Пришлось постоять за себя и за друзей.       Онран, пребывая в секундном ступоре, прищурился, медленно оглядывая каждого из «несостоявшегося трио». «Ну наглость» — с презрением подумал он, медленно подходя к мальчикам. Жаль только, что, слепо следуя за благородством и честью, они не поняли, что оказались в терновой ловушке из обречённых надежд и слепых осведомлений.       — Я не хотел вас убивать, правда. О вас бы воспели потомки как о могучих магов, подняли бы кубок в вашу честь… Признаться честно, я не знаю, что делают добряки в честь своих обожествлённых героев. Я хотел, чтобы хоть кто-то смог рассказать, что после встречи с Онраном он выжил, но, увы, вы слишком много видели и… — Онран громко вздохнул, обхватывая капюшон своего плаща тонкими пальцами, — и мне видимо придётся вас… убить. Что ж, как и большинство других «героев»… Надеюсь, вы поняли, что здесь были иронические кавычки? — Все промолчали, заворожённо наблюдая за тем, как громоздкие крылья существа распахнулись. Онран скинул плащ и уже через секунду перед волшебниками предстал исполинских размеров ящер с тусклой оранжевой чешуёй, огромными крыльями вместо передних лап и длинными, как меч, белоснежными клыками. — Они сами вынуждают злодеев на убийства!       Его голос, как ужасная гроза поздней весной, разнёсся среди толстых стен лабиринта. Лязг когтей, похожий на тот, что был в кошмаре Райана. «Значит» — вдруг понял он, — «это был Онран». И сейчас не было времени думать о том, что было бы, если Онран из кошмара вдруг добрался бы до спящего Райана.       Стук собственного сердца отдавался в ушах барабанной дробью. Перепуганные мальчишки не отдавали себе отчёта в том, куда они бегут и зачем. Они просто хотели оказаться подальше от этого разъярённого драконоподобного существа.       Ящер клацал гигантскими когтями где-то позади. Его кривые ноги напоминали Райану куриные лапки, и он чуть улыбнулся, подумав об этом. «Кажется, я схожу с ума от ужаса. Смеяться в такой ситуации», — вдруг промелькнула мысль. Но испарилась сразу же, как только над головой что-то с грохотом обвалилось, и перед троицей беглецов предстал Онран во всей своей драконьей красе.       Мальчики несколько секунд простояли под звериным взглядом ящера, после сделали несколько осторожных шагов назад и сиганули в маленький скрытый в тенях тоннель.       — Не могу… больше, — задыхаясь, прохрипел Трэвис.       Существо зашелестело чешуей где-то совсем близко, и у мальчишек будто открылось второе дыхание продолжать смертельный марафон. «Беги-беги-беги, дружок, или тебе крышка» — скалилась безгубым ртом смерть, нависнув над учениками Хогвартса.       И они бежали изо всех сил. Когда казалось, что когтистая лапа смерти вот-вот подцепит одного из них, когда Онран наконец, раскрыв пасть, проглотит их поочерёдно, что-то вдруг засветилось в дали, появилось и вознеслось к потолку. Маленькая зелёная искорка прокружилась вокруг острокоечных скал, опалилась от зажённого яркого огоня факела и прилипла к узкой вытянутой морде ящера.       Метка Райана дала о себе знать: сильно заболела и, как будто, зажглась.       — А ты думал, что? — Онран яростно блеснул ярко-зелёными глазами.       Его узкий вертикальный зрачок за мгновенье стал похож на маленькую палочку, и ящер оскалился. Его огромные зубы опасно блеснули в свете факелов.       С чешуйчатых губ и клыков стекала противно серая слюна:       — Мне очень жаль вас. Я ведь всегда хотел мира… Своего мира. Но мне всегда мешали, на протяжении нескольких веков. Беспомощные избранники и эти… шавки, — брезгливо фыркнул ящер. Он дёрнул чешуйчатыми губами, заметив озадаченное лицо Райана. — Оборотни всегда бегали от меня, как от луны. Разве не мило?       В голове Райана мгновенно замелькали картинки той ночи, когда он нашёл Римуса Люпина в коридоре за Главным залом. Теперь понятно, почему он тогда что-то бубнил и, запыхаясь, тараторил о Нём. Он говорил об Онране. Скорее всего, ящер тогда набирал силы. И вот, что из этого вышло…       Райан поднял голову вверх. Чудовище приблизилось настолько, что можно было разглядеть каждую блестящую тёмную чешуйку, переливающуюся огненно-рыжим в свете тусклых факелов.       — Так это был ты. Спас тогда шавку, а я… я не закончил начатое, — грозно прорычал Онран, сжимая колонны мощными когтистыми лапами. — Что ж, неудивительно.       Ящер ловко перемахнул с одной колонны на другую, и та страдальчески скрипнула, медленно наклонилась вбок и под тяжёлым весом ящера обвалилась. Онран с грохотом огромного слона приземлился на лапы и сиганул меж колонн. Тусклая бронза мелькала и мелькала где-то вокруг: то в центре лабиринта, то на его окраине. Как в калейдоскопе. У Райана зарябило в глазах, и он отшатнулся назад.       — Не так я представлял себе своего злейшего врага. Может, если бы ты был больше и умнее, мы бы сработались, — прорычал Онран. — Но мне кажется, что всё зашло слишком далеко…       Ящер медленно выглянул из-за колонны.       — Может, мне просто убить тебя? — И узкая длинная морда Онрана мгновенно появилась перед Купером и прижала его к грязным камням. Из огромных полукруглых ноздрей валил горячий пар, больно царапающий кожу мальчика. — Убить, пока ты так слаб!       Райан вцепился в нос ящера и сжал. Его ладони казались такими маленькими по сравнению с гигантской мордой чудовища. Казалось, что даже его узкие выпуклые глаза вдвое болше его самого.       Райан громко вздохнул — в нос тут же ударил противный запах чего-то сожжённого, и сжал кулаки. Метку неимоверно жгло и саднило, как и чувство гордости. Складывалось ощущение, что он сгорит заживо прямо здесь, в этом гнилом подземелье. Но что он может сделать? Кричать, бесполезно бить кулаками по морде Онрана, которому, кажется, всё равно на эти жалкие попытки. Но смириться с судьбой Купер тоже не желал, ведь впереди целая жизнь, и умереть так же скучно, как умер Эшли Брайан — не хотелось. К тому же Джонатан Купер однажды дал отпор Онрану, и Райан — его сын — справится. Наверное. Даже находясь на волоске от смерти. Только остаётся один вопрос: как? Чёрт побери, как?       На вопрос ответил Трэвис. К слову, ему даже не пришлось рта открывать. Появился из ниоткуда — весь израненный, запыхавшийся от бега, и вонзил каэдру-нож ящеру в коготь задней лапы. И Онран взревел так громко, как ревут бык или носорог, когда в них выстрельнули из охотничьего ружья. Но, кажется, Онран не умерал, даже не намекал на это.       Ящер вскинул морду вверх, открыл пасть и издал громогласный рёв, цепляясь когтями за колонны в надежде не перевалиться на спину. Но тщетно. Он не удержал равновесие и грохнулся назад, задевая и снося несколько колонн, как карточный домик.       Райан упал со всей (хоть и небольшой) высоты в два метра и сжался в комок, схватившись за запястье. Его неистово жгло, и даже тот факт, что Онран был совсем рядом, буквально, за спиной, не смог отвлечь.       — Райан! — Очень громкий и довольно-таки звонкий голос Трэвиса с примесью пугающего страха и слепого сожаления раздался в подземелье.       Купер приоткрыл заплаканные глаза.       К нему, хромая и спотыкаясь почти о каждый обвалившийся камень, семенил Трэвис. В его грязном кулаке, лезвием во внутрь, был сжат каэдра-нож.       — Трэвис? — Прошептал Райан прежде, чем Мурр схватил его за длинный рукав превратившейся в лохмотья мантии и дёрнул на себя.

* * *

      Онран яростно зарычал, рванув вперёд. Казалось, что под его мощными лапами сотрясалось всё подземелье. С потолка падали камни и с грохотом ломались на десятки угловатых кусочков. Колонны поочерёдно падали, как огромные домино на бильярдном столе. Едкая противная пыль попадала в глаза, нос, заставляла чихать и морщиться.       — Быстрее! — Снова гаркнул Трэвис, закашлялся и протёр лицо рукавом своей мантии. Укутался в неё и скрылся в темноте тоннеля. Аккурат тогда, когда Онран сделал решающий рывок.       Райан хотел сигануть туда же, но цепкие лапы ящера схватили его худощавое тело и потянули на себя. Мальчик болезненно закричал. Онран оскалился и сверкнул глазами, потянув к пасти. Хватило бы мгновения, и для Купера всё бы закончилось. Ужасная и чёрствая смерть, которой не особо хотелось прославиться среди потомков (если они вообще будут, и Джонатан не замкнётся в тяжелейшей депрессии).       — Очень жаль, что наша встреча была так коротка, — Онран сделал вид, что ему жаль, и Райан бы искренне удивился, но, увы, широкая полуулыбка-полуоскал выдавала его злодейскую радость. Он оскалился и высунул острый, мокрый от слюней язык из пасти. Готовился сожрать врага.       — Мне тоже, — безнадёжно фыркнул Райан, сжимая метку. Надавил и сморщился от душераздирающей боли. Он всей душой надеялся на то, что что-то всё-таки подействует на ящера, на его чёрную душу.       Онран прорычал, зажмурился и оскалился. Его яркие зелёные глаза потускнели, а огромные, загнутые назад когти стали заметно меньше и больше не упирались в шею Райану. Ящер отбросил мальчика куда-то в темноту подземелья и закружился на месте, ломая длинным чешуйчатым хвостом несколько колонн.       Рана, оставленная от ножа-полумесяца, дала о себе знать. Онран рычал, шипел и метался из стороны в сторону, будто в огонии. Бился огромной головой о стены и камни. Казалось, что он даже стонет.       Извивался и бросался на стены, пытаясь отвлечь себя одной болью от другой. Напрасно. С каждой минутой ему становилось всё хуже и хуже. Ящер уже рычал так громко, от чего складывалось ощущение, что стены Хогвартса дребезжат.       — Мне тоже жаль тебя, Онран, — прокряхтел Райан, поднимаясь на ноги. Чувство боли сменилось на безжалостное онемение. Мальчик почувствовал, как по щекам в разные стороны растекалась кровь. Нос разбит. На шее, в локтях и около груди больно дотрагиваться, и Купер с усмешкой подумал, что через неделю синяки точно не заживут.       Мальчик, хромая и придерживаясь за больное место под сердцем, стремился как можно быстрее скрыться в том же тоннеле, куда некогда убежал Трэвис.       Райан скрылся в проходе и даже ловкая когтистая лапа ящера не смогла его подцепить вновь. Он бежал по скользкому мху, чуть не навернувшись на паре заросших им степенях, по грязным коридорам, где несколько лет царствовали крысы и даже почти бесстрашный Филч не сунулся туда. Вскоре он нагнал Трэвиса, скрючевшегося и запыхавшегося. Он сидел на полуобвалившихся ступенях подземелья, уставившись стеклянными глазами куда-то сквозь напротив стоящей стены.       — Т-трэвис? — Пропыхтел Райан, останавливаясь рядом с Мурром. Он тяжело плюхнулся на ту же ступень и схватился за саднящее тело. — С тобой в-всё в-в поряд-дке?       Мурр громко сглотнул и замер. Медленно перевёл взгляд на Райана и хмыкнул. Наступила секунда молчания. И после неё, как будто не сдерживаясь, Трэвис закинул назад голову и заревел. Так сильно, как не ревела даже мать Райана, когда узнала, что Эшли Брайан мёртв. Так сильно, как не могла бы любая кроха, у которой только что отняли купленный леденец. Пожалуй искренне со всей болью и страхом, что скопились внутри него за эти несколько часов (или, может быть, минут. Признаться, долго находясь в тёмном и страшном подземелье, окружённом безпросветной мглой, Райан сбился со счёта).       — Я же… Райан, я же просто хочу жить. По-доброму, по-простому. Пить кофе в английской деревне, где пахнет свежим печеньем. Жить в доме со своей семьёй, а вокруг бегали бы внуки! Я тогда был бы старым, понимаешь? Я бы тогда был морщинистым и дряхлым, Райан! Я… Я ведь не хочу сдохнуть здесь, Райан, понимаешь? Меня же тогда даже отец не найдёт! Не похоронит и не… Райан, я хочу спастись. Хочу увидеть завтрашний рассвет!       — Да, Трэвис, мы сможем… Сможем увидеть твой рассвет, но… — Райан запнулся. Ему сложно подобирать слова, когда он пребывает в стрессовых (или панических) ситуациях. Купер попытался прикинуть то, что бы сказал его отец, и продолжил, — Но о каком рассвете мы можем говорить, когда за нами мчится Онран? Чёртов призрак мрака.       Трэвис хотел было что-то ответить, но не смог. Перед ним с грохотом и криком что-то очень быстро промчалось, заскрипело на проходе в другой тоннель и остановилось. Вернулось на несколько шагов назад и взвизгнуло. Скотт Ли.       — Как вы можете тут сидеть? Так просто, как будто там нет этой твари! Как будто она за нами не бежит! — Слизеринец с ярым рвением тыкал пальцем в темноту тоннеля, откуда несколько минут назад прибежал сам Райан. — Как, чёрт побери, вы не бежите отсюда?       Райан исподлобья посмотрел на Скотта и встал со ступени. Не без усилий вытащил из пальцев Трэвиса каэдру-нож и вознёс её над головой. Сжал в правой руке, откуда уже более ярко светилась метка Онрана. С неё вдруг поднялись маленькие светло-зелёные крупицы, маленькие огонёчки, и ярко засветились напротив лезвия. Остановились, помедлили и слились с каэдрой. Окрас ножа сменился с серого на тёмно-зелёный, и Райан вдруг почувствовал небывалую силу. Как будто он мог выстоять против Онрана. Выйти вот так, в одиночку, и победить.       — Р-райан… — Трэвис обхватил ноги руками и отёл взгляд.— Сзади.       За Купером возросло огромное тело Онрана. Медленно, собираясь из крупиц мрака. Его огромные выпуклые глаза-янтари блестели в темноте тоннелей ярко-зелёным пламенем, а зубы-колья блестели в блеске каэдры. Ящер издал рёв, больше похожий на вой охотящихся волков, и, разинув пасть, накинулся на Райана.       — Нет! — Купер вознёс руку вперёд, и ящер насадился на нож. Каэдра вонзилась в пасть Онрана по самое основание и засветилось ещё ярче.       Ящер взмыл вверх, забил огромными крыльями, чуть не задев Купера, и начал кидаться на стены, но даже другая боль не спасла его от тех ужасных мучений, что он испытывал тогда. Ярко-зелёные глаза Онрана потухли. Навсегда, — как надеялся Купер. Он с тяжёлым вздохом упал на бездыханное тело ящера и наконец прокрычался. Из глаз невольно потекли слёзы, а на губах заиграла искрянняя улыбка надежды.       Неужели всё? История постепенно подходит к концу? Райан огляделся и остановил свой взгляд на застывших в недоумении Трэвиса и Скотта. Они выпучили глаза на огромное поражённое каэдрой тело Онрана и тоже не могли поверить, что всё кончено. Онран… Он убит, и весь магический мир наконец может спать спокойно. Всё вот так легко и одновременно сложно.       — Трэвис, Скотт, я… я всего лишь хотел, чтобы мой отец гордился мной. И вы… Вы тоже гордились бы. Скажите это. Скажите, что сейчас гордитесь мной! — Просипел Райан, слезая с тела поверженного ящера.       Скотт Ли громко шмыгнул носом, невольно привлекая к себе счастливые взгляды двух товарищей. Он закутался в мантию и отвернулся, чтобы они не видели его слёз. Мол, негоже чистокровному слизеренцу рыдать на глазах у грязнокровок. Если это так, то Райан, может быть, согласен с ним.       Наконец они вышли на поверхность. А там, над тёмной гладью Чёрного озера восходило солнце. Небо у горизонта окрасилось в светло-розовый. Тёплый и романтичный цвет. «Нежный» — вдруг подумал Райан. Поднялся ветер, нужно было уходить. Как можно быстрее.       Но мальчикам не хватило сил даже сойти с подземельного люка. Они все, как маленькие доминошки, попадали в сухую колючую траву.

* * *

      Райан очнулся уже в медпункте. Быстро и болезненно, а не медленно, как обычно бывает в старых фильмах про рыцарей и принцесс. Рефлекторно прищурившись от яркого солнца за окном, мальчик резко поднялся на локтях, почти сразу же упав на мягкую пуховую подушку. Всё тело ещё болело, хоть и не так сильно, а метка на правом запястье (Райан с охотой завернул растянувшийся рукав своей рубашки) почернела и стала больше похожа на родимое пятно, нежели на клеймо от древнего монстра.       Купер с радостью заметил, что рядом, всего в пару кроватей от него, лежит весь перебинтованный Трэвис Мурр. Он тоже улыбался. Как показалось Райану, от смущения. Ему снится хороший сон.       Купер провёл ладонью по своему лицу, чуть задевая пальцами почти негодный пластырь, приклеенный поперёк переносицы. Значит, кошмаров больше не будет? Никогда? Райан бы с удовольствием надеялся на это, но ему почему-то казалось, что это не конец. Далеко не конец…       — Кхм…кхм, — кто-то прокашлялся рядом, и Райан дёрнулся, повернув голову к источнику шума.       — Профессор Дамблдор? — Мальчик улыбнулся шире, оголяя передние зубы. — Я… Мы… Мы всего лишь…       — О, нет-нет, Райан. Не стоит оправдываться, — томно произнёс директор, покачав головой. — Ведь тому, что вы сделали нет оправданий. Вы сделали то, о чём любой первокурсник мог только мечтать. Чуть не спалили всю школу…       Райан на мгновение замер, но после засмеялся, прекрыв рот ладонью. Может быть, Дамблдор прав, но Купер никогда бы не «спалил всю школу», ведь он планировал доучиться здесь до восьмого — последнего курса и выпуститься. Здесь, где впервые нашёл друзей, которые, может быть, и не похожи на Эшли Брайана (он бы не осмелился их сравнивать хотя бы из принципов), но чертовски преданные.       — Но, директор, — вдруг воскликнул Купер, — когда там, в подземелье, я сделал себе больно, Онран тоже это почувствовал. Это не нормально, да?       Райан с какой-то мнимой надеждой посмотрел на Дамблдора.       Тот вздохнул и поправил свои очки-полумесяцы на остром, как у ястреба, носу.       — Понимаешь, Райан, — после секундного молчания добавил профессор, — как бы то ни было, вы теперь связаны. Я пока не понимаю как, но это не отменяет того факта, что в тебе есть крохотная частичка этого ужасного зверя. Помнишь, я когда-то сказал вам, тебе и Трэвису, что однажды вы сделаете то, чего не смогли сделать много лет назад. Знаешь, твой отец пытался, но… Райан, я думаю, что тебе пока рано думать о чём-то столь сложном. Поправляйся.       — Профессор, а он же не вернётся? — Вдруг спросил Райан.       — Никто не может утверждать точно, Райан, никто. Каждый из нас рано или поздно возвращается туда, откуда всё начинал. Даже Онран. Но, думаю, тебе не стоит об этом сильно беспокоиться, по крайней мере пока.       Дамблдор мило улыбнулся, почесав свою длинную белоснежную бороду, и направился к выходу. Красивая оранжевая мантия тянулась за ним длинным шлейфом.       Райан остался один в медпункте (не считая Трэвиса, который то и дело давал о себе знать тяжело ворочаясь и громко вздыхая). Наверное, у него было много времени, чтобы подумать о нависшей над миром угрозой, от которой, как он предполагал, избавился. Но пока за окном было прекрасное весеннее утро и светило солнце, почему он должен думать о чём-то плохом?       Райан вскочил с кровати, откинул полог одеяла и выбежал из медпункта. Ему, как и любому ребёнку в его возрасте, не особо хотелось проводить время взаперти. К тому же близился конец года, и не мудренно, что будет прекрасный пир, волшебное награждение победившего факультета и фантастические воспоминания… Райан бы с удовольствием задержался тут ещё ненадолго, но впереди были ещё летние каникулы, которые он планировал круто провести с друзьями. Или, может, опять наведаться к Муррам, ведь его же там всё ещё ждут?       Райан наспех накинул на себя мантию, уже чистую и выглаженную здешними домовыми эльфами, и побежал в Главный зал. Минуя старые говорящие картины рыцарей и волшебников, которые позравляли его (кто с чем): то с днём рождения, то с победой в каком-то турнире, наугад пытаясь попасть точно в цель, ведь большинство картин довольствовалось слухами, которые распускали юные волшебницы о Райане Купере и о том, что ему всё-таки удалось победить Его. Хотя сам Райан думал, что это секрет, однако… Да что в Хогвартсе вообще может быть тайным?       С грохотом толкнув одну тяжёлую дверь, ведущую в Главный зал, Райан в надежде оглядел четыре длинных стола всех школьных факультетов, и его взгляд зацепился за знакомые сутулые плечи Трэвиса Мурра и слишком строгий внешний вид Скотта Ли. Райан с радостью поспешил к ним узнавать, как они себя чувствуют и всё ли в порядке.       Потом их, всех троих, отвели к директору. Альбус Дамблдор с еле скрываемой гордостью смотрел на этих ещё юных волшебников. Директор расхаживал по кабинету, что-то напевая себе под нос, наслаждаясь шуршанием собственной лиловой мантии.       Альбус замер, как только услышал, что в его кабинет кто-то зашёл. Райан, Трэвис и Скотт, все грязные и замученные, стояли перед директором, опустив голову. Каждый из них понимал, что их ждёт — исключение.       — Ну, юноши… вы ничего не хотите мне рассказать? — Дамблдор развернулся к ученикам, ожидая ответа. Его не последовало. Все трое молчали, боясь сказать что-либо. — Что ж, надеюсь, вы понимаете, что последние несколько часов подвергали опасности не только себя, но и других учеников, которые даже не подозревали об этом?       — Да, профессор.       Других слов просто не нашлось, ведь директор был прав. И даже Трэвису было нечего сказать.       — Но ваши поступки были доблестными. И вы, все втроём, сумели предотвратить нападение Онрана, — Трэвис поморщился, и Дамблдор не мог не заметить этого. — Я только хочу сказать, что если бы не вы, не ваше праведное стремление к справедливости…       Договаривать уже не стоило. И Райан, и Трэвис, и даже Скотт, который относился ко всем этим приключениям несерьёзно, искренне понимал, что именно сейчас Альбус Дамблдор гордится ими. Всеми троими.      Разумеется, Райан знал, что, несмотря на все светлые и яркие моменты в жизни, ему предстоит неизбежная встреча с Онраном. Вновь. Может быть, через год, пять лет или пятьдесят, но его грела мысль о том, что впереди у них — всех троих — в запасе есть ещё один, может, и незначимый золотой денёк, и на душе становилось легче. Может быть, им втроём предстоит ещё многое узнать и испытать чувство верности не раз, Райан знал, что рано или поздно добро одержит победу над злом. Ведь чем ярче и сильней огонёк надежды в сердце юного героя, тем слабее становится тёмное зло в мире.