(с) Г. Уэллс.
Юкка шла по коридору все того же замка, в который она попала несколько лет назад и где с тех самых пор жила с обретенной семьёй, направляясь к кабинету своего мужа. На дворе был ещё день, и все оборотни традиционно были заняты своими делами, как будто бы ничего с течением времени не менялось, разве что на полигоне теперь тренировался не только Кагэкацу. Восьмилетний Такаюки, кровный сын самого Кэншина, был таким же как его отец и старший брат, которого он считал родным, довольно рано взялся за меч и стремился к знаниям, как военным, так и обычным, что, похоже, было присуще всем Уэсуги. Мальчик даже выглядел так же, как старшие, унаследовав и голубого оттенка волосы, и такого же цвета мех на пушистом хвосте и волчьих торчащих ушах. Но головной болью родителей, да и всех оборотней, был далеко не он, а второе неугомонное чадо, за которым и шла Юкка, чтобы забрать на дневной сон. Тихонько постучав в дверь и, к своему удивлению, не услышав за ней ни звука, молодая женщина приоткрыла её, заглядывая внутрь кабинета, где стояла тишина, только слышалось какое-то сопение. Зайдя внутрь, бывшая Миямото застала наимилейшую картину: Кэншин уснул в своём кресле вместе с маленькой рыжей и вечно лохматой, как и её отец, Акеми, сидящей у него на коленях и облепившей папу всеми конечностями. Носом девочка уткнулась в неизменную белую форму, пальчики даже во сне сжимали ткань, а маленькое рыжее ушко слегка подрагивало вместе с кончиком хвоста. Вздохнув и нежно улыбнувшись, Юкка постаралась тихо подобраться, чтобы не тревожить своих любимых оборотней, просунула ладони под руки дочери, чтобы отлепить от Кэншина и унести в кровать, но Акеми заупиралась и недовольно заворочалась, не желая отпускать такую большую грелку, пока сама не проснулась и не разбудила Уэсуги. Первым проснулся Уэсуги, за все годы мирного времени не потерявший навыка просыпаться от малейшего шороха. Вот и сейчас, стоило его жене зайти в рабочий кабинет, где так любила играть их младшая дочь, как сон тут же начал рассеиваться, заставляя плавать где-то на поверхности реальности, но ему до последнего не хотелось показывать, что он тоже проснулся, если бы не маленькая дочка, что недовольно заворочалась у него на коленях, сгоняя остатки сна. И ведь теперь ее не уложишь: если эта егоза проснулась, то все, о дневном сне можно было забыть напрочь, поэтому Юкка так редко переносила ее в постель, чтобы ненароком не разбудить. Бывшая Миямото только вздохнула, увидев, что в итоге оба оборотня проснулись, а маленькая Акеми и вовсе осталась при своем, сидя на коленях у Уэсуги, хватаясь за его форму и вдобавок недовольно била по нему хвостом, сонно моргая и пытаясь понять, кто осмелился ее куда-то сдвинуть. Но, довольно быстро придя в себя и потерев фиолетовые глазки кулачками, ловко развернулась у папы на коленях, поднимая на маму личико, где на щеке отпечатался рисунок на пуговицах с формы оборотня. - Кэншин, может, вам тогда вместе в кровать пойти? - Юкка улыбнулась, погладив между ушей сначала дочку, а затем мужа, ему еще и ероша голубоватые прядки. - А то ты и так днями в этом кресле сидишь, спать в нем, думаю, совсем неудобно, - рука перешла с макушки Уэсуги ему на шею, слегка массируя и снимая напряжение. Оборотень тут же довольно прикрыл глаза, расслабляясь, чувствуя, как хоровод иголок, коловший пару минут назад шею, плечи и спину, начинает понемногу отпускать. Действительно, ему уже не двадцать и даже не тридцать лет, чтобы спокойно засыпать в кресле без последствий. - А ты думаешь, ее теперь будет возможно уложить спать? - Кэншин показал одними глазами на дочку, которая так и порывалась слезть с отцовских колен, и, если бы не руки, удерживающие ее подобно капкану, малышка бы давно унеслась на поиски новых приключений. Юкка взглянула на пытающуюся вырваться из рук Акеми, которая происходящего разговора будто и не замечала, усилено пыхтя и выворачиваясь, затем вновь на Кэншина, прикрыла глаза, вздохнув, и положила вторую руку мужу на шею, спускаясь и принимаясь немного разминать плечи. - Тогда выпусти ее, убежит к мальчикам на полигон, утомится и сама уснет. Такаюки в таких случаях знает, что делать, - Юкка чуть наклонилась вперед, утыкаясь кончиком носа Уэсуги между ушей, сложив руки ему на плечи и сцепив ладони на груди, когда рыжая малышка, услышав о том, что мама на ее стороне, резко повернула голову к родителям. - Вы-ыпусти, папочка, - Акеми состроила самое жалостливое выражение лица, какое только могла и умела. Оборотню не оставалось ничего иного, кроме как шумно вздохнуть и разжать руки, позволив малышке спрыгнуть на пол и сразу оказаться в другом конце комнаты, шустро шмыгнув за дверь, маленькая непоседа исчезла из поля зрения, оставив родителей наедине. - Даже не представляю, в кого у нашей дочери такой характер, - Кэншин с блаженством дернул ухом, расслабляясь под умелыми руками своей жены. Кто бы только мог подумать, что пройдет более десяти лет и девушка, неожиданно попавшая в этот мир, станет его женой и матерью его детей. А ведь после смерти сестры он пообещал себе, что никогда не влюбится. - Ну-у... Возможно, я была такой до того, как моя мама умерла, уже и не помню, - проводив девчушку взглядом, Юкка спрятала улыбку у оборотня на макушке, одной рукой тиская его светлое ухо. Казалось, сколько бы лет ни прошло, а она все никак не угомонится, постоянно подвергая звериные части тела пыткам, только теперь это на себе испытывали еще и дети, даже выросший Кагэкацу не оставался в стороне. - Зато Такаюки точно твою породу унаследовал, - Юкка снова посмотрела в сторону, куда убежала Акеми, наверняка направляясь к своему брату, который от двух старших Уэсуги практически ничем не отличался, кроме карих глаз. - И это меня огорчает. Мне не удалось дать Кагэкацу нормального детства, так теперь еще и собственный сын делает все возможное, но очень хочет быть похожим на отца и старшего брата, - ловко поймав девушку за руку, оборотень быстрым движением заставил ее обойти кресло и усадил себе на колени, которые еще хранили тепло младшей девочки. Заключив теперь жену в капкан своих рук, Уэсуги, довольно урча, уткнулся носом в шею, где виднелся след от метки, прикрывая глаза. - Его никто не обязывает к тренировкам и зубрежке, но раз он это делает, значит ему хоть чуть-чуть, но нравится это. Не переживай и считай, что Акеми отдувается за всех нас и резвится как может, - Юкка прильнула к мужу, поставив ему на плечо свой подбородок и обняв точно так же, как это делала их дочка, только не задействуя ноги. Прошло столько лет, но как будто ничего и не поменялось: Уэсуги все время любил обнимать ее так, касаясь носом метки, которую поставил еще даже не зная, что судьба сведет его с Миямото так надолго и серьезно. Каждый раз, когда Кэншин делал так, девушке казалось, что его зверь внутри все еще не угомонился, боясь, что Юкка куда-нибудь исчезнет, ведь после той истории с похищением Датэ девушка действительно однажды пропала.* * *
Юкка за пару лет проживания в Джинге уже успела освоить такой навык как езда на лошади. Оборотни, по ее мнению, постоянно мучились с тем, что помогали забираться ей в седло и слезать оттуда, часто кому-то приходилось возить ее в город, поэтому, однажды приперев к стенке Кэншина, девушка потребовала обучить ее езде. В итоге Миямото могла теперь передвигаться до ближайшего города сама, пусть оборотни от этого в восторге и не были, но сегодня никого из них взять с собой она не согласилась. И на то была существенная причина. В последнее время Юкка заметила у себя несколько симптомов, сводящихся к одному известному диагнозу, но, хоть в замке и был врач, девушка все равно направилась в город, ведь дворцовым врачом был Амакасу. И сейчас Миямото, утвердившаяся в своих подозрениях, неспешно возвращалась домой, наслаждаясь видами и параллельно думая, как преподнести эту новость оборотням, но вдруг лошадь совсем остановилась, недобро мотая головой и недовольно храпя. Пытаясь понять, в чем дело, и успокоить скакуна, Юкка и не сразу заметила, как на дороге показалось двое смутно знакомых личностей, которые, завидев ее, поменяли свое направление. - Юкка, - позвал девушку тот вампир, что лет пять назад присылал в замок Уэсуги подарки, адресованные ей, что сильно вывело из себя Кэншина, отчего оборотень едва ли не пошел громить армию Оды в одиночку и голыми руками. - Господин Нобунага желает тебя видеть, лучше пройти с нами по-хорошему, не хотелось бы причинять тебе вред. - Ваш господин так и не отступился от этой затеи? - девушка нахмурилась, похлопывая свою лошадь по шее, успокаивая и медленно перехватывая уздечку удобнее. Все тело напряглось, словно готовилось к стремительному забегу с погоней в лице двух вампиров, вдобавок и разум кричал о том, что возвращаться надо поскорее, пока Кэншин не поднял тревогу, Миямото ведь и так задержалась. Уже приготовившись резко стартануть, Юкка вдруг резко передумала, внезапно поняв, что такая скачка скажется на ней в этом положении наихудшим образом, и тогда весь клан Уэсуги взбесится. - Могу я через вас ему передать, что, даже если попаду к вам в замок, моя кровь ему не поможет, или он не поверит и мне придётся убедить его самой? Второй вампир заметно нахмурился, толкнув свою лошадь коленями по бокам, он подъехал к девушке, перегораживая ей путь, начиная теснить ее кобылу, заставляя свернуть на другую тропинку, которая вела к другому замку. - Господин Нобунага просто хотел пригласить тебя на чай, - с нажимом выделяя каждое слово, откликнулся светловолосый мужчина, прищурив глаза. - Хорошо, что не на ужин, - Юкка заметно напряглась, накрутив вожжи на свои запястья и чуть натянув, поворачивая лошадь на дорогу, ведущую в другой клан, но при этом смотря через плечо туда, где был её дом. Девушка держалась поблизости с тем вампиром, который был в неё влюблён, зная, что он то ей точно вреда не причинит, поскольку его собственная природа не позволит этого сделать, и направилась к Оде, сильно стараясь не гнать скакуна. - За чаем обычно что-то обсуждают. Что понадобилось вашему господину, если не кровь? А если кровь, то для каких целей? Мицухиде на слова девушки только вздохнул, отведя взгляд в сторону. Словно бы проклял кто-то их, отличимых от людей существ: у оборотней есть понятие как «Избранная», у вампиров «Любовь с первого взгляда». И ведь не отвязаться от этого, словно от проклятия какого-нибудь, если уж встретил свою любовь, то пиши пропало - этот индивид потерян для общества, особенно, если любовь оказалась невзаимной. - Господин не посвящает нас в его планы. Юкка с заметным сочувствием посмотрела на угрюмого Акечи. После того инцидента с подарками она боялась выспрашивать у Кэншина про особенности вампиров такие как избранность у оборотней, поэтому сама что-то откопала в библиотеке, да и за разговорами с остальными из клана Уэсуги постепенно узнавала нужную информацию, и от этого Мицухиде было жаль ещё больше. Ни он не может разлюбить, ни она не может сделать его счастливым, поскольку отдала свое сердце другому. Девушка помотала головой, отгоняя эти невеселые мысли в сторону, ведь её сейчас должно заботить совершенно другое. - Что ж, в таком случае я надеюсь, что он помнит слова Кэншина и не станет задерживать меня надолго. До замка вампиров доехали за несколько часов, которые самой девушке показались самой натуральной вечностью, тишина давила, но и разговаривать было не о чем. У входа девушку встретил Ранмару и, немного подсобив той в слезании со скакуна, приказал слуге напоить и накормить животное, а сам повел Миямото в сторону комнаты, в которой ожидал господин Нобунага. Вампир сидел за длинным столом с одной стороны, в то время как со второй был поставлен одинокий стул, явно предназначенный для рыженькой. - Ваши подопечные сказали мне, что вы пригласили меня на чай, - Юкка выразительно глянула на стол, на котором не наблюдалось никакой посуды и вообще предметов кроме, разве что, вазы с цветами, затем на темноволосого вампира, с которым ей довелось видеться второй раз в своей жизни, и подошла к стулу, но не торопилась на него садиться. - Но я не вижу приборов, да и не верю в это. Ода Нобунага, лучше сразу скажите, что вам потребовалось от меня. Вампир никак не изменился в лице, но терпеливо дождался, пока девушка сядет на второй стул, и только после этого, окинув ее внимательным взглядом, от которого по спине стайкой промаршировали мурашки, начал разговор: - Скоро грядет великая битва, самая кровопролитная из всех, какие только были в этом мире после пропажи Химемико, поэтому я хочу использовать тебя и твою кровь, чтобы хоть немного склонить чашу весов в нашу пользу. Юкка нахмурилась, услышав о том, что скоро начнётся жестокая и масштабная война, а пальцы сами собой сжали край стула сильнее. За мирное время девушка уже успела и позабыть о том, что Джинга по-прежнему не решила, кто же станет в её главе, а главы кланов были друг другу, по сути, врагами. - Пусть Кэншин таких методов не одобряет, но я бы хотела помочь, - Юкка на этих словах внимательно наблюдала за реакцией вампира, который слегка был удивлён, но неожиданно немного нервно закусила губу. - Правда, боюсь, я не смогу ничем вам помочь. Моя кровь... Сейчас нечистая и эффект от неё, скорее всего, будет слабый. Ода немного вскинул тонкие брови, было приятно, что девушка позволила использовать свою кровь, что она не против сотрудничества, но что означали ее слова о слабом эффекте? Что могло запачкать божественную кровь, бегущую по ее венам? - Что значат твои слова? - решил напрямую задать вопрос вампир, понимая, что попаданка не лжет и с ее кровью действительно что-то произошло. - Не думала, что первым об этом узнаете вы... - Юкка прикрыла глаза, выдохнула и собралась с силами, расцепляя пальцы и перекладывая их к себе на живот. - Как хорошо вы знаете анатомию, Ода? Думаю, вы давно уже забыли эти тонкости, поэтому я напомню, что когда девушка беременеет, то по её венам бежит не только её кровь, но и кровь младенца. Вы сами знаете, кто его отец, поэтому в нем есть ещё кое-что кроме божественности. Формально во мне есть чистая особая кровь, которая вам так нужна, она бежит по артериям, но они залегают гораздо глубже. Если вскроете их, могу пострадать я и ребёнок, думаю, вы понимаете, что это слишком большой риск для вашего клана. Вампир, услышав эти слова, шумно выдохнул и помассировал пальцами переносицу. Эта девушка беременна... В таком случае, ее кровь действительно ослаблена и не принесет должного эффекта, а если взять слишком много, то пострадает не только сосуд, но и ребенок. Что в этом случае с ним сделает Кэншин, было страшно представить: оборотень, который теряет свою избранную - это смерть всему, до чего он сможет добраться. - В таком случае, приношу свои извинения за беспокойство, - Нобунага поднялся со своего места. Девушку пора было возвращать обратно в клан Уэсуги, иначе не пройдет и суток, если оборотень не встретится со своей женщиной, на него обрушится сила всего клана с безумцем во главе. - Я могу идти? - наблюдая за вампиром, девушка облегченно выдохнула, когда поняла, что на своём настаивать Нобунага не собирается и беспрепятственно отпускает её. Конечно, не будь она в положении, Юкка бы непременно помогла, пусть потом Кэншин на неё бы рычал за то, что его ослушалась и поступила по-своему, но тут не позволяла согласиться возможная опасность. Получив от Оды разрешение, девушка покинула комнату, а затем и дворец, стараясь не заплутать и направляясь к конюшне, куда увели её лошадь. К своему счастью, никого не встретив, из-за чего пришлось бы объяснять, что она не сбежала, а Ода её сам отпустил, Юкка после недолгого плутания нашла выход, а дальше дело оставалось за малым. Слуга помог с лошадью, и уже вскоре девушка покинула дворец, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться в галоп, но такая встряска могла плохо на неё повлиять. Ее организм и так был не рад поездке на лошади, когда беременность начинала вытягивать из неё силы. К тому же, начинало темнеть, что было уж совсем нехорошо и требовало прибавить скорости, но Юкка уповала на то, что сможет добраться до замка по памяти и что лошадь знает туда дорогу и сама, потому как саму девушку начали быстро покидать силы после столь насыщенного дня. Но едва рыженькая добралась до границы между кланами, как вдалеке показалось еще несколько всадников, а, как только расстояние между ними заметно сократилось, девушка с огромным удивлением узнала Кагэкацу, который буквально несся в ее сторону галопом, в сопровождении своего отряда. - Юкка! - быстро поравнявшись с девушкой, молодой оборотень со всех сил натянул поводья, заставив скакуна замереть на месте. - Слава богу, ты нашлась, - Уэсуги-младший с тревогой всматривался в бледное и явно уставшее лицо, дыша при этом как паровоз. - Кагэкацу? - Юкка, как-то немного заторможенно оглянувшись и отметив, что оборотень прихватил с собой небольшой отряд, тяжело вздохнула, чуть улыбнулась парню и несильно ударила лошадь по бокам пятками, заставляя, не торопясь, пойти вперёд. - Значит, я не успела вернуться до того, как Кэншин поднимет тревогу. Со мной все хорошо, не переживай, - размеренно и тихо говорила девушка, шагая на лошади вперёд, но достаточно медленно, чтобы оборотень развернулся и догнал её. - Поднимет тревогу? - оборотень недовольно дернул хвостом, прижав уши к голове. - Отец еще два часа назад поднял весь замок, все генералы в данный момент взяли свои отряды и занимаются твоими поисками, - голубые глаза наполнились холодом и явным недовольством, и, хотя девушка была старше Уэсуги-младшего, сейчас он ругал ее, словно она была маленькой девочкой. - Кто-нибудь отправляйтесь к остальным и скажите, что Юкка нашлась, - отдав короткий приказ, Кагэкацу проследил за тем, как от его отряда отделилось несколько человек и направилось по дороге, со временем они разделятся, чтобы предупредить оставшихся командиров и его отца. Юкка, услышав о том, что её ищет весь клан, стыдливо опустила голову и зажмурилась, сжимая пальцами вожжи. Давно она не чувствовала себя балластом в этом мире, висящим на шее у оборотней, который только и может что создавать проблемы и тянуть вниз. - Прости, Кагэкацу, - спустя какое-то время вновь заговорила девушка, понимая, что ещё немного и она попросту заплачет. То ли нервы за этот день изрядно измотались, то ли она настолько устала и, на самом деле, перепугалась, добираясь до границы почти по темноте, то ли беременность на ней так сказывалась, что хотелось уже просто оказаться дома и не слушать, как старший Уэсуги будет её отчитывать. Но он вместе с остальными оборотнями имел сейчас на это полное право, поэтому Юкка уговаривала себя потерпеть ещё немного. - Я виновата. Не думала, что настолько задержусь... Но это было очень важно. Кэншин сильно зол на меня? Оборотень шумно выдохнул, проводя ладонью по лицу, опустив ее вниз и задержав на губах. Глава клана был в той самой стадии, о которой только ходят легенды, и, не дай бог, он сейчас бы нашел того, кто посмел схватить его женщину, это было бы поистине страшно. - Пересаживайся ко мне на лошадь, ты совсем устала, так хоть сможешь отдохнуть, - Кагэкацу решил не отвечать на этот вопрос, так как понимал, что вины девушки в случившемся наверняка нет. Спустившись на землю, он за пару коротких минут помог рыженькой перебраться на его скакуна и, забравшись обратно, продолжил путь. - Тебе, я уверен, ничего не грозит, но мы все здорово за тебя перепугались. Уверен, одну тебя больше отец никуда не рискнет отпустить. - Тогда, наверное, не стоит говорить ему, что я была у Оды, - совсем уж тихо пролепетала Юкка, которая, убедившись, что Кагэкацу прицепил её лошадь к своей и она идёт следом, позволила себе устало откинуться Уэсуги-младшему на грудь и закрыть глаза, складывая руки у себя на животе и медленно размышляя, как же поступить, когда они прибудут в замок. Сказать о ребенке, когда Кэншин успокоится? Или сделать это сразу? Мысли тем временем текли со скоростью улитки, а тело расслабилось, намереваясь отправиться в скорейший сон, но девушка оставалась в сознании. - Что он от тебя хотел? - Кагэкацу сразу прижал уши к голове, а хвост распушился, словно ершик, от одного только упоминания об этом вампире. - Он тебе что-то сделал? - в голосе была слышна нешуточная тревога и напряжение, словно бы оборотень сию секунду готовился повернуть своего коня и отправиться на разборки в клан Нобунаги. И хорошо еще, что отец пока еще не знает о том, у кого была его жена, иначе сегодня бы ночью весь клан был вырезан подчистую, а потом уже пошли бы разборки с Тоётоми о том, почему это ему не позволили умертвить этого вампира. - Не переживай, я же сказала, что со мной все в порядке, - почувствовав, как оборотень сразу же напрягся, девушка положила свою ладонь поверх его, открыла глаза и вообще постаралась выглядеть не настолько измученной, насколько себя ощущала. А то ещё Кагэкацу подумает, что из неё кровь выкачали, тогда сгоряча может натворить тех ещё бед. - Он хотел, как и обычно, крови, но вынужден был меня отпустить. Меня никто там не тронул. - С чего бы это Оде устраивать акт столь невиданной щедрости? - Кагэкацу напрягся еще больше, Юкка вообще в последнее время вела себя слишком странно: резкие перепады настроения, ее часто клонило в сон, да и сегодня она ни с того ни с сего отпросилась одна в город, что было явлением ну очень редким. А тут еще и Нобунага так просто взял и отпустил ее. Все это выглядело слишком подозрительным. - Юкка, ты ничего от нас не скрываешь? - оборотень включил все свои чувства на полную мощность, улавливая малейшие изменения в девушке, ведь если она хоть что-то попытается от него скрыть, он это заметит сразу. - Есть кое-что, - не стала отпираться девушка, понимая, что от обоих Уэсуги скрыть что-то невозможно, особенно если они уже заподозрили что-то неладное и напали на след. - Но я не скажу тебе сейчас, можешь даже не пытаться меня спрашивать, - довольно категорично заявила Юкка, которая для себя твёрдо решила, что будет молчать, пока не увидится с мужем, а дальше как карта ляжет. - Об этом и так Ода первым узнал, хотя я хотела сказать прежде всего Кэншину. «Надеюсь, ничего серьезного», - Кагэкацу встревожился еще больше, перебирая в голове все возможные варианты, начиная от болезней и заканчивая совсем уж нелепыми предположениями вроде того, что девушке, как попаданке из другого мира, могло тут стать плохо из-за того, что она не принадлежит Джинге. Дальнейший путь до замка преодолели молча, больше пока никто не вернулся, так что армия Кагэкацу была первой, кто отправился на заслуженный отдых. - Думаю, отец скоро вернется, - сказал оборотень, провожая девушку в ее с отцом спальню. Юкка, во время похода по коридорам отметив, что во дворце как никогда пусто, все размышляла о том, что наверняка все за неё переживают и даже Кагэкацу, который её нашёл и доставил домой, не сможет сейчас вздохнуть спокойно. Оборотень точно знает, что у неё что-то произошло, и скорее всего будет волноваться, пока не выяснит причину, поэтому девушка решила его немного успокоить. - Кагэкацу, спи спокойно. Со мной и правда все хорошо. Даже замечательно, - окликнув парня, Юкка ему легко улыбнулась, погладила рукой живот, надеясь на то, что ему хватит сообразительности понять намёк, и ушла в комнату.* * *
Кэншин заметно перепугался, когда его жена не вернулась в положенный час домой. Юкка говорила, что вернется немногим после обеда, но время давно прошло вперед, а от девушки не было слышно никаких вестей, в замок она так и не вернулась. Поэтому, как только наступил ранний вечер, оборотень попросту не выдержал и, собрав всех командиров, отправил их на поиски своей жены, надеясь, что с ней не случилось ничего смертельно опасного и вообще ее задержка была довольно пустяковой. Но и отчитать ее все равно считал нужным. Два часа бешеной скачки на лошади, поиски по городу, в который ходила Юкка, принесли хоть и небольшие, но свои плоды. И еще больше озадачили оборотня, который выяснял, куда именно ходила девушка, но, когда узнал, что к медику, впал в еще больший ступор, у них ведь есть свой врач, причем высококвалифицированный, так зачем ей понадобилось ехать для этого в город? Отыскав больницу, в которой была его супруга, Кэншин вышел оттуда в странном для всех состоянии: на губах оборотня была безумная улыбка, настроение сразу поднялось на несколько планок выше, но и, с другой стороны, до предела обострилось волнение и беспокойство. Кто знает, что с ней могло случиться по пути с учетом ее положения? А она еще и на лошади решила поехать! Это же чистой воды риск! Поэтому Уэсуги смог выдохнуть с облегчением только в тот момент, когда его отряд нашел человек из армии Кагэкацу и сообщил о том, что Юкка найдена и они сейчас едут домой. Сказав своим людям остаться в городе и отдохнуть, оборотень пришпорил коня и со всей возможной скоростью рванул домой. К своей женщине и будущему ребенку. Дорога от города обратно до замка заняла не так много времени, как это бывало обычно, ведь Кэншин гнал коня во весь опор, стремясь оказаться дома поскорее и, как минимум, спросить, почему девушка с риском для себя и ребёнка отправилась к городскому врачу. Почему вообще не поделилась своими подозрениями и решила действовать тайно? За пару часов преодолев расстояние, чему конь Уэсуги явно рад не был и тяжело храпел, когда хозяин заводил его во двор, оборотень оставил своего скакуна на слуг, торопясь внутрь. Несколько коридоров были преодолены и вовсе за минуты, но тишина за дверями спальни заставила Кэншина немного остыть и успокоиться, и, открыв дверь, он обнаружил, что Юкка спит прямо в одежде поверх одеяла, видимо, слишком сильно устав и не дождавшись его. Оборотень шумно выдохнул, закрывая за собой дверь и заходя внутрь комнаты, опустился на пол возле любимой, проведя сильно дрожащей ладонью по ее лицу с такой осторожностью и нежностью, словно девушка могла сломаться от одного неосторожного или грубого прикосновения. С сердца словно свалился огромный неподъемный груз, именно сейчас, когда он, наконец, смог ее увидеть и убедиться, что она в полном порядке. Ладонь сама по себе соскользнула с лица девушки ниже и легла на немного округлившийся животик, где находился его ребенок, плод их совместной любви. Но рука Уэсуги была тут же сброшена, а сама Юкка резко проснулась и села, злобно глядя на того, кто посягнул на её ребёнка, но, поняв, кто перед ней сидит, тут же опустила оборону. Выдохнула с облегчением и изменилась в лице, почесав в затылке и немного взъерошив рыжие волосы. - Прости... Снилось не очень хорошее, вот и подскочила, - Юкка сказала почти правду, ведь ей действительно приснился Ода после сегодняшнего, но вдобавок ко всему, похоже, сработал и инстинкт, не давший ребёнку причинить вред. - Ругать сильно будешь? - протерев глаза и вообще тщательно сгоняя с себя сон, девушка мысленно приготовилась к долгому отчитыванию, которое заслужила. Кэншин, не говоря ни слова, только и сделал, что сгреб девушку к себе в объятья, аккуратно устроив ее у себя на коленях, одну руку пристроив на спине, зарывшись пальцами в спутанные рыжие локоны, а вторую уместив на затылке. Уткнувшись носом в ямочку между шеей и плечом, оборотень шумно втянул носом чуть изменившийся в нотах запах любимой, а зверь-собственник довольно урчал от того, что его женщина носит под сердцем его ребенка. - Больше никогда так не делай, - прошептал в маленькое ушко Уэсуги. - Ты не представляешь, сколько ужаса я пережил, когда решил, что с тобой что-то случилось. Не утаивай от меня ничего, особенно если это касается тебя и нашего будущего ребенка. Юкка даже сквозь немного сонное состояние сильно удивилась, повернув голову в сторону, насколько это возможно было, и уткнувшись носом в волосы оборотня, когда карие глаза неотрывно наблюдали за голубоватым ухом. Думать, как Кэншин узнал об этом, девушке сейчас совсем не хотелось, все-таки он же Уэсуги, а от них ничего не скроешь, особенно от главы семейства, поэтому Юкка решила просто принять то, что не от неё он узнал о ребёнке, и вздохнула. - Прости... Но в этот раз нужно было так поступить. Не могла же я пойти со своими подозрениями к Амакасу... - бывшая Миямото ненадолго притихла, пригревшись в объятиях мужа, а рука сама собой легла на треугольное ухо, накрыв его, погладив и принявшись массировать пальцами кончик. - Жаль только, что не я тебе сказала, что у тебя появится свой собственный волчонок. - Уж лучше бы ты пошла к Амакасу, мне было бы намного спокойнее. Ты очень сильно напугала меня, - Кэншин, полностью расслабившись под ласками своей жены, бурчал скорее по привычке, но уже заметно успокоился, чуть дернув ухом, у которого теребили кончик, после чего положил свою широкую ладонь на немного округлившийся живот своей жены. Пока срок был маленьким и что-то ощутить было невозможно, но какая-то особенная аура уже была в девушке, да и ее запах стал другим: более притягательным, более сладким, что до безумия нравилось зверю, сидящему внутри. - Я бы вернулась вовремя, если бы меня не перехватили и не заставили сделать приличный крюк, - Юкка улыбнулась, дотянулась обеими ладошками до головы Уэсуги и принялась гладить обеими волосы, мять уши, словно бы ей никогда это не надоедало и нравилось вот таким вот образом успокаивать оборотня. Но вдруг остановилась, сцепила руки у него на шее и начала падать обратно на постель, утягивая за собой и Кэншина, прижимаясь лбом к его плечу, закрывая глаза и собираясь уснуть в таком положении, поскольку сил даже на банальное переодевание не было. Уэсуги хотел, было, спросить, кто или что посмело так сильно задержать его жену, но, увидев вымотанное состояние девушки и прислушавшись к своим ощущениям, решил, что разбор полетов следует оставить до утра, так как он и сам сильно вымотался за время поисков.* * *
- Мне временами кажется, что от ее проказ весь замок на ушах стоит, - Кэншин довольно заурчал, почти незаметно улыбаясь, сильнее прижимая к себе любимую, проводя ладонью по ее спине и хитро щуря фиолетовые глаза. - Кстати, любимая, ты не думала об еще одном ребенке? - жаркий шепот обжег кромку маленького ушка, заставив мурашки табуном бегать по телу. - Просто я сейчас очень даже не прочь попытаться. - Ты никогда не прочь, - Юкка на предложение Уэсуги только улыбнулась, спрятав улыбку у него на плече и обняв крепче, прижавшись к его телу своим и закрыв глаза. Сколько бы лет ни прошло, а она все равно любила сидеть у него так на коленях, совсем как их маленькая дочка, чувствуя на своей спине приятно поглаживающие ладони, а у уха и шеи равномерное дыхание оборотня и кончик его носа, которым он обычно касался метки. - И разве у тебя не полным-полно дел государственной важности, разве я могу тебя сейчас этим отвлекать? - улыбка девушки стала немного хитрой, чего Кэншин увидеть не мог, но почувствовать вполне. Оборотень довольно улыбнулся, дел действительно было по горло и даже больше, но разве можно отказать себе в маленькой мести, особенно, когда любимая женщина сидит на его коленях в столь соблазнительной позиции. - Ничего, пару часов я тебе смогу уделить, - низким бархатным баритоном ответил Уэсуги, и в следующий миг шершавый влажный язык прошелся по бешено бьющейся жилке на шее, оставив влажный след. - Что ж, тогда мне действительно стоит остаться, - девушка вторила интонации оборотня, опуская голос до полушепота и приоткрывая глаза, пальчиками уже скользя по пуговицам кителя вниз, начиная расстегивать последнюю, затем поднимаясь к следующей и запуская ладонь под расступившуюся ткань, оглаживая мышцы живота и легко царапнув ноготками по коже. Голова сама собой наклонилась вбок, а рыжие пряди упали за спину, открывая Уэсуги шею с видневшейся на ней меткой, когда ладонь продолжала находиться на животе, подушечками пальцев поглаживая пресс, дразняще и медленно спускаясь ниже и едва забираясь под край брюк. Уэсуги довольно рыкнул, показывая всем своим видом, что ему эти действия приносят удовольствие, обхватывая ягодицы девушки и прижимая ее ближе к себе. Пусть в кресле было не совсем удобно, но так не хотелось вставать и прерывать уже начавшееся занятие. Острые зубы с заметными клыками ощутимо сошлись на тонкой коже шеи в укусе, оставив розоватый след, который почти сразу, словно бы извиняясь, зализал язык. Сколько бы лет ни прошло, а ему всегда было мало, хотелось быть рядом, любить и давать волю своему зверю. Девушка, прижатая к телу Кэншина теперь так плотно, что было не выбраться, занималась раздеванием оборотня, словно наслаждаясь процессом и неспешно вынимая из петель пуговицы кителя, раскидывая в стороны полы, оглаживая пальцами тесёмки и переходя на мышцы, одной ладонью проводя по светлой коже. Вторая тем временем потянула за пояс платья, сшитого как укороченное кимоно, позволяя скользкой ткани начать сползать по плечам, открывая оборотню больше простора для действий. Но Юкка не дала Уэсуги продолжить, положив ему руку на затылок и потянув на себя, губами припадая к его шее и крепко удерживая, чуть ли не заставляя его запрокинуть голову назад. Пальцами отогнув высокий ворот, девушка коснулась кожи, сразу же ее ощутимо прикусывая, затем мягко прихватывая губами, проделала то же самое с одной из ключиц, вдобавок проехавшись по ней языком, и спустилась к крепкой груди, оставляя на ней поцелуи и поглаживания подушечками пальцев. Уэсуги ощутил, что у него перехватывает дыхание, а все внутри сжимается, скручиваясь в огненную спираль возбуждения. Юкка была и остается его хозяйкой сердца, мыслей и души, той, что смогла приручить дикого зверя. Оборотни так редко встречают своих избранных, что это больше похоже на легенду, а уж о взаимной любви и вовсе мечтать не стоит, это сродни чуду, одному шансу на миллиард. Но Кэншин был благодарен судьбе за столь щедрый подарок и был готов беречь его даже больше, чем себя. Одна из ладоней заскользила по спине выше, собирая шелковую ткань в складки, проходясь по открывшимся крыльям-лопаткам, нежной коже без единого изъяна, и замерла на шее, отчетливо ощущая выступающие позвонки. Юкка на секунду приостановилась, слегка поведя плечами, сгоняя замаршировавших стройным рядом по спине мурашек. Такая простая ласка, но это место было особенно уязвимым и чувствительным, поэтому, пока Уэсуги не продолжил, заставляя девушку отвлечься от своего занятия, рефлекторно выпрямляя спину и откидывая голову ему на ладонь, бывшая Миямото надавила оборотню на плечи, вынуждая навалиться его на кресло, насколько это было возможно. Губы заскользили с плеч Кэншина ниже, оставляя на ней укусы и слабые следы от зубов, поблескивающие из-за влажных следов от языка. Девушке, чтобы продолжить, пришлось сдвинуться по бедрам оборотня ниже, но полностью спуститься с его колен не давали крепко обнимающие руки, хотя хотелось расслабить мужа еще больше, поэтому Юкка, проскользнув пальчиком по напряженному прессу, переместила ладонь ему на пах, поглаживая плоть через ткань и слегка надавливая. Уэсуги невольно выпрямился, став натянутым словно струна, запрокидывая голову назад и глухо застонав сквозь плотно сжатые зубы. Это было почти что слишком, зверь внутри забегал по стенам и потолку, порываясь забрать себе контроль и как следует насладиться близостью. Поэтому оборотень хитро улыбнулся, пройдясь ладонью ниже, переместил ее вперед, поднимая юбку, запуская пальцы под тонкую ткань трусиков. - А ты уже возбуждена, - Кэншин чувствовал, как его пальцы пачкаются в вязкой смазке, легко скользя по клитору. Юкка в ответ так же хитро усмехнулась - ей сейчас для полноценного образа рыжей лисицы не хватало только хвоста и пары ушей - и недвусмысленно прошлась ладонью по бугру на штанах оборотня, намекая, что не только она сейчас возбуждена. Продолжая смотреть на млеющего под ее руками мужа, девушка закусила собственную губу, проходясь по ней зубами каждый раз, как пальцы Кэншина начинали двигаться, заставляя начать двигать бедрами навстречу, и тихо постанывая, чтобы не слышали за дверями. Рука сама собой спустилась ниже, расстегнула застежку и, забравшись под ткань форменных брюк, освободила возбужденную плоть от давления одежды, но тут же плотно обхватила у основания, заставляя оборотня чуть ли не задохнуться от ощущения. Поднялась выше, скользя по поверхности, чуть сильнее сжимая головку и возвращаясь обратно, повторяя эти движения и постепенно увеличивая темп. Кэншин позволил своей супруге делать с ним все, что ей захочется, проник пальцами глубже, касаясь входа, заставляя любимую привстать, отрывая ему больше доступа. Смазка буквально текла, пачкая ладонь, форменные брюки, пропитывая их влагой. Решив немного отомстить, оборотень резко ввел внутрь два пальца, заставляя жену прогнуться в спине, сжимая мышцы и сбивая дыхание, отчего она буквально задохнулась, стараясь сдержать стон. Медленно дразня, пальцы начали движение, входя на всю длину и так же медленно выходя, временами меняя угол вхождения или то раздвигаясь, то сдвигаясь обратно. Пришлось упереться одной рукой в спинку кресла, чтобы держаться в этом не очень удобном и довольно шатком положении, почти нависая над оборотнем и бесстыдно двигая бедрами, пытаясь поймать его ритм, чтобы прекратить над собой издевательства. Юкка наклонилась к треугольному волчьему уху, прикусывая его пушистый кончик всякий раз, как Кэншин начинал специально дразнить ее, замедляя темп и растягивая каждое движение, а затем касалась самой кромки с внутренней стороны кончиком языка и снова сменяла на острые зубки. Мстя в ответ, девушка повторяла ритм Уэсуги, сначала разгоняясь и резко обрывая движения, сдавливая крепче и проходясь медленнее, затем постепенно восстанавливая прежнюю скорость и так же резко задевая чувствительную плоть ноготками, заставляя оборотня вздрогнуть. Понимая, что такими темпами скоро дойдет до разрядки, оборотень вытащил пальцы под разочарованный стон и поднялся со своего места, ставя девушку на пол только затем, чтобы повернуть ее к себе спиной, надавливая на лопатки, заставляя грудью улечься на столешницу, заваленную документами, задирая юбку и приспуская тонкие трусики, открывая себе просто роскошный вид, который волновал все больше и больше, превращая кровь в венах в кипящее масло. Подойдя вплотную, Кэншин принялся тереться плотью о бедра девушки, размазывая смазку, фактически ложась на нее, прикусывая шею. Юкка прогнулась, прижимаясь спиной к твердой груди Уэсуги, стараясь двигать бедрами в такт и насадиться, а лбом прислонившись к столу и сцепив зубы, чтобы не застонать в голос, когда кончики клыков касались чувствительной кожи на загривке. Документы и бумаги, лежащие под девушкой, мялись из-за ее извиваний и попыток хоть как-нибудь продолжить начатое, только вот в этом положении она не могла ни руководить ситуацией, ни мстить за пытки, заставляющие сжать пальцы, а что было под ними - столешница или очередной важный документ - уже неважно. Все, что она сейчас могла - прогнуться сильнее, совсем как кошка, являя взгляду оборотня соблазнительный и плавный прогиб в пояснице, призывающий к главному действию. Оборотень не смог проигнорировать столь пошлый и развратный вид, немного отстранился, поймав ножку своей жены, приподнимая ее и сразу входя мощным толчком до самого конца, с силой вцепляясь зубами в загривок, оставляя след от клыков, но не давая выступить крови. Желая еще немного помучить девушку, Кэншин начал двигаться медленно, выходя до самого конца и погружаясь обратно, чувствуя, как головка упирается в еще одну преграду, которая не позволяет войти до самого конца. На этот раз Юкка не смогла сдержать вскрика, только в последний миг резко его оборвав и больно укусив себе губу, чувствуя, что, кажется, на ней появилась маленькая закровоточившая ранка. Ноги резко подкосились, и, если бы не стол, она бы непременно не выдержала такой силы, но так, когда в Уэсуги проступала его жадная звериная сущность, ей нравилось даже больше. Нужно было сначала только раздразнить спящего в нем волка, а затем дать ему оторваться всласть. Вот только мучительно медленные движения заставляли ее хныкать и извиваться, раскидывая собранные в одну стопку документы по всему столу и роняя даже на пол, сбивая Кэншина с его неспешного темпа и вынуждая либо приструнить девушку, либо поддаться ее желанию. Кожа над шейными позвонками горела и ныла от такого укуса, в уголках глаз выступила влага, а одна загребущая рука потянулась к волосам Уэсуги, найдя среди них ухо и слегка потянув за него. Чувствуя, что сил сдерживать свою природу больше нет, Кэншин медленно менял темп, все больше и больше отпуская цепь, на которой сидел волк, входя все быстрее и резче, выбивая из любимой уже не стоны, а самые настоящие крики, буквально вдавливая ее в поверхность стола. Опустив ногу на пол, Уэсуги схватил жену за волосы, оттягивая назад, заставляя сильнее прогнуться в спине, входя все глубже и глубже, постепенно преодолевая некое сопротивление. Девушка, упираясь теперь руками в стол и приподнимаясь, насколько это позволял сделать нависающий сверху Кэншин, старалась подмахивать в такт его рваным движениям, скользя своим телом по его, чувствуя, как мышцы все больше напрягаются и от этой позы, и от скапливающегося внизу живота возбуждения, а поясница начинала болеть из-за сильного изгиба. Но все это меркло по сравнению с тем ощущением, когда оборотень входил до конца, выбивая очередной протяжный стон, постепенно ускоряясь и приближая заветный конец, когда Юкка, замерев, еле удержалась на внезапно задрожавших руках, чтобы не упасть обратно на столешницу расслабившимся тельцем. Дрожащая от волны оргазма любимая, находящаяся в его руках, была одним из самых прекрасных зрелищ на свете, когда она полностью отдавалась страсти, Кэншин чувствовал, как зверь-собственник внутри довольно урчит от удовольствия. Придерживая ее за талию, чтобы она не упала, оборотень закончил акт несколькими рваными толчками, излившись внутрь, чувствуя, как уходит напряжение, а перед глазами скачут цветные пятна. - Как же я люблю тебя, - скользнув носом по шейке и до макушки, блаженно прошептал Уэсуги, выходя из жены и выпрямляясь, помогая и ей принять нормальное положение, уже нежно обнимая за плечи руками и за тонкую талию пушистым хвостом. - Я это ощутила, - усмехнулась девушка, запустив одну ладонь в свои спутавшиеся волосы и аккуратно ощупав пальцами шею сзади, где еще чувствовался собственнический укус Уэсуги, а второй рукой ухватившись за его обнимающую руку, чтобы действительно не свалиться. Ноги немного дрожали, расслабленные мышцы гудели, спина к вечеру начнет ныть, тогда же на теле проступят во всей красе и все метки, которые Кэншин успел ей поставить, утешало только то, что и его эта участь не минует. - Я тоже тебя люблю, - теперь Юкка мягко улыбалась, представив на светлой коже своего мужа красные отметины, убрала свою руку от волос и взялась за шелковый пояс платья, который болтался в петельке на талии, а затем повернулась к оборотню лицом все с той же невинной улыбкой. - А теперь поправляй все, что натворил, и одевай меня обратно. Кэншин на эти слова только улыбнулся, сколько лет уже прошло, а Юкка все так же после подобного секса просит помочь ей с одеждой. Но оборотень и не мог ей в этом отказать, физиология все-таки слишком разная: Уэсуги намного выносливее своей жены, а после каждого случая ей требовалось несколько часов на восстановление, особенно если он начинал увлекаться. Сильные ладони привычно поправляли ткань на теле любимой, скрывая следы, поправляя складочки и завязывая пояс, а затем пригладили волосы, собирая в низкий боковой хвост, чтобы она не выглядела такой уж растрепанной. Хотя в их жизни сильно отпечатался момент, когда девушка помогала ему и еще паре оборотней приготовиться к переходу в другой мир.* * *
Девушки со временем все-таки прижились в Джинге, даже вышли замуж и осели, но все равно вспоминали свой родной мир, оставшийся за плечами вместе с прошлыми знакомыми, друзьями и родственниками. Однако Хидэёши, который все же завоевал сердце Юзуки, как ни странно, не оставлял надежд найти способ открыть проход в мир людей и потратил на это несколько лет. Поиски однажды увенчались успехом, и открывшийся портал проверил сам Тоётоми со своей женой, после чего и Юкка с Каваими решили ненадолго вернуться, чтобы проверить своих родных. Каваими тоже хотела пойти вместе с Юзуки, но обстоятельства сложились иначе, но, когда парочка первопроходцев вернулась, с ними был еще и старший брат Арисуин, который сейчас как раз должен был вернуться домой, к родителям. - Мы сможем вернуться через три недели, когда луны опять сойдутся вместе, - Уэсуги как раз раздавал последние наставления своим подчиненным, которые должны были присматривать за кланом, пока глава с парой человек и своей уже женой оправились в свадебное путешествие, как пошутил сам оборотень. А Юкка стояла немного в стороне, закрыв глаза, и мысленно перебирая варианты возможного развития событий, когда они окажутся в её родном мире. От брата Каваими они узнали, что время там не останавливалось и шло так же, как здесь, а это значит, что бывшую Миямото чисто формально давно объявили в розыск, но ещё не считали погибшей и все её нажитое имущество, пока ещё принадлежит ей. В той реальности им предстоит провести около трех недель, а это значит, что необходимо было позаботиться о ночлеге и средствах на пропитание, о чем девушка размышляла с момента, как стало известно, что проход между мирами можно открыть. Поэтому к этой вылазке Юкка подготовилась и сейчас успокаивалась, пытаясь унять нервное напряжение, ведь на её плечах ответственность за обоих Уэсуги и Наоэ, которые идут с ней. - Ты точно хочешь пойти со мной? - открыв глаза, девушка задала вопрос Кэншину. - Не боишься оставлять клан так надолго? - У нас не было времени нормально побыть вдвоем после свадьбы. К тому же, сейчас тихо, все кланы ладят между собой, не думаю, что что-то случится за время моего отсутствия, - Уэсуги-старший на самом деле был встревожен, но виду не показывал. Все-таки, не каждый день он уходит из своего клана, чтобы отправиться в другой мир, причем на столь долгий срок. Но он сделал все возможное и по максимуму подготовил своих людей ко всем возможным ситуациям. - Пора идти, - Наоэ первым встал в круг печати, куда следом шагнули оставшиеся четыре человека, а затем яркая вспышка ослепила глаза оборотней и людей, заставив крепко зажмуриться. Свет слепил даже через закрытые веки, а затем стало резко темно, как будто бы в том мире сейчас была глубокая ночь. Но, открыв глаза, Юкка обнаружила, что они находятся всего лишь в тёмном помещении, заставленном какими-то коробками и сундуками, здесь даже стояла мебель, накрытая простынями. Девушка и сама сидела на запылившейся ткани, упавшей с большого старинного зеркала, отдаленно ей что-то напоминающее. - Зря полировала его тогда так долго, все равно теперь, кажется, в подсобке стоит, - узнав в этом предмете то самое зеркало, через которое она и перенеслась в Джингу, Юкка поднялась, потирая пятую точку, осматриваясь по сторонам и находя рядом с собой только трех оборотней. Вернее, сейчас они были похожи на обычных людей, без своих ушей, хвостов и клыков, из-за чего Юкка впала даже в небольшой ступор. Заставил задуматься и тот факт, что вместе с ними не оказалось брата Каваими, но его, видимо, перенесло туда, откуда он уходил в прошлый раз. - Г-Где это мы? - Кагэкацу поднялся с пола, на котором оказался, отряхивая штаны, так похожие на обычные джинсы, от пыли. Все-таки, Каваими понадобилось прилично времени на то, чтобы как следует укомплектовать гардероб троих оборотней для посещения другого мира. - Тут так темно. Юкка, ты знаешь это место? - девушка не могла отделаться от ощущения, что, будь у Кэншина на голове уши, они бы сейчас двигались как локаторы, улавливая каждый звук, доносившийся с потолка. Но все было логичным, ведь они сейчас находились в подвальном помещении. - Знаю, не волнуйтесь, - поспешила успокоить всех Юкка, поднимая свалившуюся простынь и накидывая обратно на зеркало, прищуриваясь и отыскивая дверь, к которой она и направилась. - Это склад магазина, в котором я подрабатывала в свободное от учёбы время. Здесь хранятся вещи, которые слишком долго не могли продать или которые испортились, видимо, и это большое вычурное зеркало никому не понадобилось, - толкнув дверь, Юкка, как и ожидала, обнаружила, что она закрыта, благо, девушка знала, как отсюда можно было выйти. Дверь часто захлопывалась, поэтому тут всегда на этот случай хранились ключи или на худой конец шпильки, чтобы не проторчать в подсобке весь день. Правда, в полумраке пришлось повозиться подольше, прежде чем компания выбралась наружу и последовала за девушкой вверх, откуда лился свет. - Думаю, вам понятно, что говорить буду я, - решила прокомментировать свои действия девушка, на ходу расстегивая свою сумку, куда положила несколько занятных для антикварного магазина вещей. - Сначала я разведаю обстановку и, если все пройдёт удачно, добуду денег, а потом уже покажу вам город. Заодно дойдем до моей тёти, с ночлегом она нам должна помочь. - Как все сложно, - Наоэ поправил куртку на своих плечах и вышел следом за девушкой на яркий свет улицы, щуря глаза, но почти сразу удивленно их распахивая, рассматривая простирающуюся шумную улицу одного из самых больших городов Японии - Токио. - О! А я узнаю это кафе! - Кагэкацу показал кивком головы в сторону здания, стоящего на другом конце улицы. - Ты его рисовала для нас с Наоэ. - Да, я планирую провести вас по местам, которые рисовала, но пока постойте здесь и постарайтесь не привлекать внимания, - Юкка окинула взглядом троих оборотней и подумала, что вот это им удастся вряд ли. Не проживи она пару лет в Джинге среди столь заметных и колоритных личностей, сейчас сама бы, как и многие прохожие, остановилась и зависла, разглядывая настолько странных, словно сошедших со страниц книг парней. - Ладно... В общем, стойте и не расходитесь ни в коем случае, я буду минут через десять, - Юкка тут же скрылась обратно за дверями того магазинчика, торопясь сделать всё как можно скорее. А то ей даже этих довольно приметных оборотней не найти в большущем городе, если вдруг они потеряются. Как и обещала девушка, она вернулась в положенное время с заметно опустевшей сумкой, но теперь у них было достаточное количество денег, вырученных за золотую заколку, кинжал и прочие вещи, которые она приобрела в Джинге специально для этой вылазки. - Теперь можем ид... - Юкка осеклась, помотав головой и заметив, что людей около неприметной лавки стало в несколько раз больше, и все они были исключительно женского пола, собравшись кучкой вокруг чего-то. И бывшая Миямото даже подозревала, вокруг чего именно. Оборотни оказались буквально атакованы девушками в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет, каждая из которых буквально хотела урвать хоть немного внимания таких красавчиков, которых можно было смело принять за моделей или актеров, настолько они выбивались из обычного мира. - Юкка! - Кагэкацу, увидев вышедшую из магазина девушку, невольно выдохнул с облегчением, понимая, что он спасен. Неожиданным была подобная реакция простых девушек на оборотней, хотя они сейчас и были без своих звериных отличий, словно бы каждая хотела, как минимум, их сожрать. Кэншин не стал ничего говорить, а просто прошел через толпу, взяв свою жену за руку таким образом, чтобы всем отчетливо было видно одинаковые обручальные кольца на их руках. Юкка на первые пару секунд сама зависла, не зная, что делать и как отвадить этих девиц от оборотней, которым такое женское внимание было в новинку, а ещё предполагая, что девушки от них вряд ли отстанут просто так. Если только Кэншин поступил довольно грамотно, и из-за его жеста послышался явно разочарованный вздох. Вообще, к своему удивлению, Юкка обнаружила, что ревнует, причём сразу ко всем оборотням, ведь она привыкла, что их внимание обращено только на неё, а тут такое разнообразие, но поднимающееся нехорошее чувство заглушило то, что сами оборотни бежали от внезапно появившихся поклонниц. - Боюсь, эти молодые люди тоже заняты и не уделят вам должного внимания, - сжав руку Кэншина покрепче, Юкка еле сдержалась, чтобы не показать девицам язык и откровенно позлорадствовать, что было для неё совсем уж странным и новым ощущением, как будто бы она превратилась в маленькую девочку, которой досталось внимание всех мальчиков. Цапнув Канэцугу за воротник, девушка выдернула из толпы сначала его, а затем Кагэкацу, схватив за локоть, и толкнула их в спину в сторону того самого кафе. - Ты вовремя пришла, еще бы немного и эти девицы нас порвали бы не хуже вражеской армии... - Канэцугу выдохнул с заметным облегчением, как только толпа девушек, что активно спрашивала у него то номер какого-то телефона, то страничку в социальных сетях, разошлась по своим делам. - Юкка, а ты говорила, что в этом кафе готовят самый вкусный кофе и горячий шоколад? Или тут были самые вкусные стейки? У нас никогда не готовили ничего подобного, - Кагэкацу активно вертел головой во все стороны, стараясь запомнить сразу все, на что только хватало глаз. А вот Кэншин ощущал себя скорее воспитателем на выгуле детсада, конечно, ему тоже было интересно абсолютно все, но он в отличие от других, более юных оборотней, старался держать себя в руках, разве что руку с плеча девушки и не думал убирать. - Здесь вкусные сладости и кофе, - Юкка расплылась в мягкой улыбке, глядя на любопытного Кагэкацу, вертящего головой в разные стороны и вообще сейчас похожего на великовозрастного ребёнка, рефлекторно положив свою руку поверх ладони Кэншина на своём плече. Но, чтобы не выглядеть совсем уж странно, девушка пихнула всех оборотней к столику, стоящему у стены с большим окном с видом на дорогу с мчащимися по ней машинами и домами, уходящими вдаль. Пока все рассаживались по местам, а младший Уэсуги завис у окна, Юкка взяла у подошедшей девушки несколько небольших меню и раздала мужчинам, заметив, что официантка заметно задержалась у столика, тоже во все глаза глядя на оборотней. Благо, у неё хватило манер, чтобы промолчать и уйти, а Юкка тем временем принялась объяснять: - Думаю, письменность вы не поймёте, но по картинкам вполне сможете выбрать то, что вам понравится. Если интересно, что это за блюдо, могу прочитать вам про него, а теперь можете выбирать. Пришло моё время вам показать мой мир и полностью позаботиться о вас. - Я буду простой черный кофе, - ответил Кэншин, которому всего пару раз довелось попробовать этот напиток в своем мире. Поначалу может показаться, что горько, но как только привыкаешь, то кофе становится очень вкусным. Поэтому оборотню так хотелось сравнить напитки из двух миров. Да и, в отличие от других ребят, он сюда не развлекаться по большей части приехал, а быть рядом со своей женой и понять, как она жила до прибытия к нему. - А я хочу попробовать горячий шоколад, - стащив одно меню себе, Кагэкацу увлеченно его пролистывал, изучая картинки и поражаясь такому многообразию и изобилию, но вот этот напиток он назвал сразу. Он видел и пробовал шоколад, когда отец брал его за море, глаза самой Миямото тоже были похожи на него своим цветом, поэтому хотелось попробовать его ещё раз и сравнить, а ещё, раз представилась такая возможность, младшему Уэсуги хотелось заказать какую-нибудь местную сладость. Пока молодые оборотни сидели и размышляли, поскольку попробовать хотелось много всего, Кэншину уже приготовили и принесли кофе, а Юкка, наклонив голову в бок и посмотрев на своего мужа, попросила официантку кое-что принести. - Вот, - Юкка, развернув обертку и отломив дольку горького шоколада, протянула оборотню, требовательно на него глядя, как маленькая девочка, которая уж если задумала, то непременно накормит свою жертву сладостями, как бы та ни упиралась. - Я думаю, тебе должно понравиться. - Что это? - Уэсуги-старший с неким подозрением посмотрел на странного вида еду, которую девушка протянула в его сторону, но, решив не дожидаться ответа на поставленный вопрос, откусил небольшой кусочек. Во рту после кофе распространился сладко-горький вкус, похожий на шоколад, только этот был... Более высокого качества что ли? Нет. Просто он был другого вкуса, приятно хрустя на зубах, смешиваясь с кофе, принося еще больше вкуса. - Это шоколад? - решил на всякий случай уточнить оборотень, сделав еще один глоток кофе. - Да, - девушка, довольная собой и тем, что Кэншину, кажется, понравилось, активно закивала головой, скармливая ему шоколадку дальше и временами поглядывая на Кагэкацу с Канэцугу, которым принесли их заказы. Наоэ так вообще выбрал мороженое и теперь смотрел на аккуратные шарики в чашечке с высокой тонкой ножкой с таким изумлением, внимательно наблюдая за стекающим сиропом. - Это горький шоколад, - Юкка повернула голову обратно, возвращая свой взгляд на Кэншина. - В этом мире есть ещё молочный и белый, и все они сочетаются с разными начинками, орехами и посыпками. Но все это прерогатива сладкоеежек и детей, а горький шоколад почему-то у меня всегда ассоциировался с благородными и достойными людьми. Как ты, например. - Гхм... Спасибо... - Уэсуги-старший отчего-то смутился, но, чтобы взять себя обратно в руки и не показывать слабостей, сделал еще один глоток, осушив свою чашку с кофе до конца. Вкус действительно сильно отличался от того, что он пил в своем мире. Но он не мог точно сказать, какой из всех вкусов ему понравился больше. После кафе еще долгое время ходили по оживленному городу, посещая те или иные достопримечательности или магазины. Оборотням все было в диковинку, ведь подобного в их мире никогда не существовало, а если и появится, то явно нескоро. Но время близилось к вечеру, и пришла пора идти в дом девушки, точнее, туда, где жила ее тетя.* * *
Родственницу пришлось долго увещевать в том, что с Миямото все это время все было в порядке, что она жива и здорова и что не попала ни в мафию, ни в рабыни и вообще ни в каких группировках не состоит, о чем подумала тётя, когда вместе с девушкой заявилось трое мужчин. Юкка никогда так много не врала, как в этот вечер, старательно скрывая правду и вешая лапшу заранее подготовленной легенды на уши, вот только парные обручальные кольца женщина все же заметила, из-за чего врать и уклоняться стало сложнее, ведь теперь на ходу приходилось выдумывать историю того, как судьба свела девушку с Кэншином. Но, выстояв этот нелегкий разговор, Юкка получила ключи от своей квартиры, которая сдавалась, но последние жители удачно съехали пару недель назад, а новые ещё не нашлись, поэтому девушка вместе со своими друзьями могла разместиться там и заодно забрать свои вещи, фотографии матери и книги, которые были сложены в коробки и заперты в кладовке. Но Юкка не собиралась, на самом деле, это забирать, ведь вещи по какой-то причине не переносились из одного мира в другой. Разместившись в квартире и затарившись на вечер продуктами, Миямото неожиданно вытащила оборотней в подъезд, заставила подняться на самый последний этаж и, пока мужчины недоумевали, открыла дверь, ведущую на крышу, и выбралась наружу. Здесь было то самое место, которое она нарисовала для Кагэкацу одним из первых: необычный ракурс с крыши высотного здания, падающий на мигающими красными и жёлтыми огнями автостраду, откуда доносился гул машин, сияние вывесок и блеск окон, что смотрелось завораживающе в сгустившейся вечерней темноте. - Н-невероятно... - почти прошептал Кагэкацу, подходя к краю и вцепляясь руками в оградительный поручень, голубые глаза широко распахнулись, когда он увидел пестрящий миллионами огней город, который раскинулся далеко за горизонт. Конечно, луна была всего одна, и та сейчас сияла бледным полумесяцем, не было видно звёзд, но этот вид просто завораживал, заставляя влюбиться раз и навсегда. - Это потрясающе... - добавил свой восторг Наоэ, приближаясь к другу, поправляя волосы, которые трепал достаточно сильный ветер. Казалось, этот город ночью живёт какой-то отдельной яркой жизнью, создавалось такое ощущение, что здесь, в этом мире, никто не спит. - Пожалуй, это место я хотела показать вам больше всего, - подойдя к перилам, Юкка встала чуть в стороне от оборотней, краем глаза наблюдая за их восхищенными взглядами, узнавая в них себя, когда она только нашла это место, впервые сбежав из давящей квартиры, где все напоминало о матери, и забравшись на крышу. На губах девушки появилась улыбка, но не яркая или мягкая, какую можно было увидеть обычно, а какая-то спокойная, немного слабая и с лёгким оттенком светлой печали. Юкка повернула голову в сторону простирающихся внизу дорог и зданий, глядя на них в целом, а не рассматривая какой-то отдельный кусок пейзажа, наблюдая как будто бы отстраненно и запечатлевая эту картину в памяти, затем закрывая карие глаза и воссоздавая образ впечатляющего и внушительного ночного Токио. Ветер в это время подкинул рыжие пряди вперёд, мягко хлестнув ими по щекам девушки и роняя на плечи, затем снова подхватывая и отпуская, словно бы кто-то дергал девушку за волосы, продолжающую стоять в умиротворении и молчании, запоминая этот вечер. Она непременно придёт сюда ещё раз, в самый последний день, чтобы окончательно проститься с родным миром, но хотелось запомнить именно этот: эти горящие неописуемым восторгом глаза оборотней, которые стали ей новой драгоценной семьёй. Но в этот раз воспоминания об этом мире явно останутся другими, какими-то более тёплыми и яркими... Кэншин неожиданно подошёл сзади, мягко обнимая девушку за холодные плечи, сцепляя руки, прижимая крепче к себе таким образом, что Миямото ощутила стук его сердца. Острый подбородок лег на макушку, соскользнув оттуда ниже, опускаясь на плечо. Неожиданно стало тепло, оно распространилось по всему телу, сворачиваясь мурчащим комочком в груди, заставляя улыбнуться уже более открыто и радостно. Следующие три недели для оборотней были насыщенными и полными впечатлений от мест для развлечений, которые придумали люди. Аквапарки, кинотеатры и катки, различные магазины, лавочки и прочие заведения со множеством всевозможной еды, что очень даже пришлось по вкусу Наоэ. Они даже повидали ужасающие своей мощью машины, называемые скоростными поездами, и съездили на них на другие острова Японии, как пояснила Юкка, которая провела их даже по достопримечательностям, пользуясь случаем. Но даже эти три весёлые недели закончились, и компания вернулась в тот самый тёмный и пыльный подвал, где стояло некогда вычурное и роскошное зеркало, ныне всеми забытое, в котором они и исчезли, вернувшись в мир сказок и грёз.* * *
Закончив с внешним видом своей жены, Кэншин отстранился, довольно подергивая кончиком хвоста и начиная поправлять теперь уже свою одежду. Юкка часто жаловалась, что он ненасытный, что он доводит ее буквально до истощения, но иначе и не получалось, зверь срывался с цепи, как только видел свою любимую, и рвался ей навстречу, желая быть только с ней, причем двадцать четыре часа в сутки. Окинув взглядом учиненный бардак в кабинете, разбросанные тут и там бумаги, Уэсуги остался доволен: сегодняшний секс удался. Пока оборотень занимался тем, что поправлял свою одежду, запахивал обратно китель и застегивал под самое горло, скрывая выступающие на его теле отметки, Юкка обошла Уэсуги и заняла его место в кресле, удобно устроившись и подтянув под себя ноги. Все-таки даже один такой раз её изрядно выматывал, а с этого ракурса наблюдать за мужем было удобнее, который, похоже, бардак убирать за собой не спешил, что было зря. В дверь тактично постучали, затем она отъехала в сторону, а из-за неё показался ещё один младший Уэсуги. Похожий на своего отца, с такими же белыми прядками волос на макушке, к концам переходящими в холодный голубой, разве что они лежали не в таком же беспорядке как у Кэншина и маленькой непоседливой Акеми с вечным хаосом на голове. Немного завивающиеся на концах, как у мамы, волосы были собраны в лежащий на плече хвостик, насыщенно-карие глаза бегали своим взглядом по беспорядку и раскиданным документам, валяющимся даже на полу, по родителям, а чёткий оборотничий нюх уловил в воздухе характерные запахи. Треугольное небольшое ухо дернулось, пушистый хвост сделал в воздухе плавное движение, задев конец ножен, в которых находился специально подобранный по возрасту клинок. - Такаюки, что-то случилось? - Кэншин пригладил ладонью волосы, радуясь, что сын не зашёл в комнату раньше. Но даже так он явно все понял, мальчик он умный, да и явно находится в приподнятом настроении. Как бы он ни пытался выглядеть беспристрастным, но собственных родителей обмануть было сложно. Юкка, успевшая немного поменять свое положение в кресле, откинувшись на один подлокотник и свесив с другого выпрямленные ноги, придержала на всякий случай юбку, поскольку скользкая ткань все время норовила сползти, и тоже посмотрела на сына. - Случилось, - мальчик неожиданно для родителей радостно улыбнулся, что говорило явно о хороших новостях. - В замок приехали гости, поэтому, папа, мама, привели бы вы себя в порядок. И кабинет тоже, - поумерив свою радость, Такаюки теперь сдержанно улыбался, а Юкка с прищуром посматривала то на мужа, то на сына, думая, что растёт ещё один командир на её голову, вдобавок и рыжеволосое неугомонное чудо где-то бегает совсем без присмотра, раз старший брат этой непоседы здесь. - Я как раз этим собирался заняться, но раз приехали гости, то в первую очередь надо встретить их, - Кэншин улыбнулся в точности как сын, вильнув хвостом, думая о том, как же непросто быть в семье старшим. Да ещё и в семье военных. Хотя за последние лет пять военный штаб превратился, скорее, в детский сад. Его подчинённые женились, у них тоже росли дети, как ещё одно доказательство мирного времени, да и всем известно, что после войны всегда появляется много малышей. - Тогда я передам, чтобы для них все подготовили, - чуть поклонившись, как того требовали военные традиции, Такаюки покинул кабинет, оставляя родителей перед выбором: оторваться друг от друга на вечер и выйти к гостям или и дальше оставаться наедине, оставив всю суету на своих подопечных и дальше наслаждаясь отведенным им временем.