И мы покоряемся любви

"Семья не обязательно означает обычную семью, ей могут стать даже друзья. Под ней подразумеваются люди, ставшие тебе семьей".

(с) Сакагами Томое. Кланнад.

Прошла неделя с того момента, как Косака попробовал божественную кровь, что бежала по венам Арисуин, и последние, наверное, дня два он буквально отсчитывал часы и минуты до того, когда этот срок истечет. А все потому, что, как и говорил сам Масанобу, он понес наказание за то, что нарушил запрет, правда, он сам не мог предугадать, что Такэда скажет ему держаться подальше от Каваими целых семь дней! Мысленно Косака сразу же начал возражать, аргументируя это тем, что Масакаге за такой же поступок запрягли дополнительной работой, на что Масанобу рассчитывал и для себя, ведь назначить наказанием неделю, в которую он не должен видеться с девушкой - странно. Это было бы легче лёгкого, если бы не одно но. Зверь, услышав свой приговор от Шингена, тотчас пронзительно взвыл и жалобно заскреб лапами, надеясь на помилование, но по тому, как Косака вздрогнул, узнав, как он будет наказан, Такэда понял, что принял правильное решение. И был непреклонен. Масанобу оставалось лишь повиноваться и бороться с приступами, когда хотелось уже на все наплевать и просто проведать Арисуин, ведь он даже не знал о её состоянии, а, учитывая, что сейчас у неё много работы по части кройки и шитья, то оборотень переживал, как бы девушка не забывала хоть иногда выбираться из своей комнаты. Поэтому, однажды поймав Масакаге за шиворот, Косака наказал ему следить за тем, чтобы Каваими не пропускала приёмы пищи и вообще спала по вечерам, поэтому молодой оборотень в какой-то степени стал его глазами и ушами, что заглушило тревогу, но не тоску. Пытаясь унять и её, Косака теперь много времени проводил на тренировках, когда самостоятельно, когда в паре с Нобухарой или Шингеном, не жалея ни себя, ни своих сил, поэтому ладони были стерты до кровавых мозолей и тщательно перебинтованы, на теле можно было насчитать около десятка порезов, один из которых красовался прямо на скуле. Но на все это было Масанобу глубоко до лампочки, на телесные раны он давно уже перестал обращать внимание, к тому же, у оборотней они зарастали быстрее, больнее было, когда зверь внутри вновь начинал рвать цепи, на которых сидел, и отчаянно пытаться увидеться с возлюбленной. Поэтому, когда Косаку вдруг хлопнул по плечу Такэда, вырывая из какого-то подвешенного состояния, и сказал, что наказание закончилось, а Каваими ждёт всех у себя для примерки новой формы, Масанобу едва хватило сил, чтобы не сорваться с места сию же секунду, а чтобы спокойно дойти до комнаты Арисуин и, предварительно постучавшись, зайти внутрь. Получив разрешение зайти в комнату, Масанобу наткнулся взглядом на присутствующих в помещении Нобухару, Масатое и Масакаге, которые стояли у стены и ждали то ли оставшихся двоих, то ли когда Каваими вытащит, наконец, сшитые наряды для всего их клана. — А вот и вы! - девушка заметно просияла, словно драгоценный камень, который попал под свет солнечных лучей. Услышав о наказании Масанобу и том, что им нельзя видеться целую неделю, Арисуин поначалу впала в уныние и даже депрессию, но долго не позволила себе хандрить, решив по самую макушку завалить себя работой, и, как итог, форма для ребят была пошита даже раньше, чем она планировала. А еще на манекене висели пока только намеки на платье Юзуки, но и то, что было видно, казалось внушительным для оборотней, так как они впервые видели западное свадебное платье. — Мы вас уже заждались! - пробубнил недовольный Баба, который уже держал в руках сшитую для него форму и которого девушка уже заталкивала к Масакаге, что начал переодеваться, но, видимо, умудрился в чем-то запутаться и сейчас просил помощи. На упрек со стороны Нобухары пришедшие просто не обратили внимания, Такэда только чуть виновато улыбнулся, но его взгляд быстро привлекла чёрная ткань с золотистой отделкой в руках Бабы и форма из подобного же материала, наполовину надетая на Ямагату. Косаку же это совершенно не интересовало, ему больше хотелось подойти и обнять Арисуин, как минимум, уткнуться носом в её волосы, перебрать длинные прядки пальцами, зверь уже давно бы осыпал её лицо поцелуями, если бы не остальная команда, которая так некстати тоже находилась здесь и перед которой Каваими не хотела афишировать их отношения. Конечно, ей не дано было знать, что об этом и так все догадываются, ведь что на самом Масанобу, что на девушке оставался запах, говорящий все за них. — Теперь то я могу посмотреть на то, что ты придумала для меня? - в своей привычной манере улыбнулся Косака, нашедший в себе силы и выдержку просто подойти к Каваими, а не наброситься на неё, сгребая в охапку, забирая подальше от всех оборотней и глухо рыча, давая понять всем, что эта девушка принадлежит только ему. К и так нестабильному состоянию Масанобу до кучи прибавилась ещё и ревность, ведь, если подумать, выходит, что сейчас в комнате Арисуин, помимо его самого, ещё четыре переодевающихся мужчины, что совсем уж нехорошо. — Мне тоже интересно взглянуть на мой комплект, - подключился к разговору и Такэда, мотающий головой и осматривающий комнату в целом, задержав свой взгляд только разве что на белом пышном платье. — Сейчас, сейчас, тут Ямагата в галстуке запутался, - Каваими снова повернулась лицом к молодому оборотню, который крутил в руках серого цвета галстук, совершенно не понимая, что это за штуковина и куда она крепится, но девушка парой отточенных движений ловко завязала нужный узел и немного затянула, чтобы и смотрелось красиво, и дискомфорт не причиняло. Только после этого вытащила из своего комода еще два набора формы, отдав их в руки Такэды и Косаки, довольно улыбаясь, казалось, будь у девушки хвост, она бы сейчас им попросту подметала пол. - Теперь ваше любопытство будет удовлетворено, идите за ширму и переодевайтесь, - Арисуин повернулась лицом к Ямагате и всплеснула руками, принимаясь поправлять золотистые знаки отличия на его пиджаке и ремень, к которому так удобно было крепить Катану. — Всё-все, я понял, как это надевается! - откровенно запаниковал Масакаге, как только девушка принялась поправлять ремень, пусть он и был на талии поверх формы и служил только для носки оружия, но все же оборотень привык одеваться сам. Да и, даже не поднимая головы, он чувствовал, насколько убийственным был взгляд, которым посмотрел на него все ещё не ушедший Масанобу. Нехорошо прищурившись, Косака медленно повернулся и направился к перегородке, из-за которой вышел одевшийся Масатоё. Как ни странно, у него накладок с этим не вышло, да и, как сказала Арисуин, галстука не было, все-таки форма каждого из оборотней немного отличалась, хотя в целом выглядела единой. И если у Масатоё был чёрный длинный плащ с высоким воротом и отделанными золотой лентой краями, то у Нобухары, которого Масанобу встретил сразу, как только зашёл за ширму, верх был немного перешит и вместо воротника на плечах лежали широкие лацканы, а рубашка под формой так и вовсе была застегнута почти на середине груди. Однако у каждого оборотень заметил наличие фуражки, такую он нашёл и в своём комплекте, который вообще оказался довольно интересным. Сначала стандартно: белая рубашка и штаны, которые различались у всех по цвету, самому Косаке достался темно-синий, как и галстук, который он пока отложил в сторону, заранее зная, что сам с ним он не справится и даже понятия не имеет, для чего данная вещь нужна военному. Следом сапоги до середины голени, которые явно пришлось заказывать мастеровому в городе, чёрный китель, края которого были отделаны не простой лентой, а тесьмой, и весь образ завершала та самая фуражка, из-за которой Масанобу пришлось распустить свои волосы, поскольку хвост мешался. — Каваими, боюсь, тебе и мне с этим помочь надо будет, - на ходу перекидывая через свою шею галстук, Косака вышел из-за ширмы, краем глаза заметив Ямагату рассматривающего золотистые эполеты на плечах и знаки отличия на своей груди. — Сейчас завяжу, только нагнись, мне тянуться неудобно, - притянув поближе Масанобу за ткань пиджака, девушка взяла в руки галстук и парой быстрых движений затянула его, сцепив посередине какой-то странной заколкой, чтобы он принял единый вид, технично убрала его за ткань кителя, расправив, после чего собрала светлые волосы, перекинув их на одно плечо, и повязала лентой в тон штанам, чтобы они не сильно мешались, но и такая прическа, да и в целом внешний вид был до ужаса непривычен оборотню, заставляя чувствовать себя несколько некомфортно. - М-м, все-таки не зря я немного переделала дизайн, - Каваими понимала, что не может отвести взгляда: мужчины в подобной форме всегда были для нее слабым местом, а сейчас, смотря на любимого человека в своеобразном косплее, девушка и вовсе с трудом удерживала себя в руках, чтобы не запищать от восторга. Косака, однако, не торопился выпрямляться обратно и, хитро улыбнувшись и глянув из-под козырька фуражки, взял руки девушки в свои перебинтованные, поцеловав на обеих костяшки, погладив большими пальцами её пальчики и только потом встав прямо. Хотя больше всего хотелось дернуть Арисуин на себя, чтобы ощутить, как она уткнется носом ему в плечо, и погладить, одним широким движением проходясь от загривка и до поясницы, коснуться губами виска и прошептать, как он скучал по ней всю эту неделю. — У тебя золотые руки, Каваими, - Масанобу лишь на секунду отвлекся, повернув голову в сторону вышедшего Такэды, у которого ко всему прочему имелся ещё и плащ на плечах, достающий до пола, но внимание Косаки быстро переключилось обратно на девушку. - И что же ты поменяла в моем костюме? — Многое, я несколько раз переделывала эскизы, пока не осталась довольна конечным результатом, - заметив, что и у Шингена возникли проблемы с галстуком, девушка отошла от Масанобу, чтобы помочь генералу, пока остальные заканчивали с последними деталями. Приблизившись к Такэде, она ловко завязала ему галстук на шее и поправила плащ, чтобы он не сползал от каждого движения. - Я, кстати, на фуражках попросила кузнеца сделать эмблему нашего клана. Вам нравится? - Каваими еще раз обвела взглядом собравшихся в ее комнате оборотней. — Да. Мне нравится, - первым свой вердикт вынес генерал, который смотрел не столько на себя, сколько на своих подопечных, облаченных в строгое чёрное, все как один, пусть форма немного различалась по длине и фасону, но была выдержана в одном стиле и цветовой гамме. Такэда снял со своей головы фуражку, большим пальцем проводя по отлитой эмблеме, где красовался герб его армии, усмехнулся по-доброму и надел её Арисуин на голову, хотя её голова была куда меньше. - Мы в ней выглядим как семья. Ты тоже её часть, почему не сшила себе комплект? — Точно! - подхватил идею генерала Ямагата, который к головному убору все никак привыкнуть не мог, поэтому крутил фуражку на пальце. - Вдобавок, ты и на мечах драться умеешь совсем как мы, поэтому форму ты тоже можешь иметь. — А оружие мы тебе подберем, - улыбнулся Нобухара, поправивший воротник рубашки и положивший руки на пояс, куда были прикреплены его клинки. Он в этой форме чувствовал себя вполне комфортно, если только полы плаща были куда длиннее, из-за чего было непривычно передвигаться. — Или Масанобу своим поделится, - хохотнул Шинген, возвращая к себе всеобщее внимание. - Тебе его клинок как раз по вкусу тогда пришёлся, - намекнул оборотень на инцидент недельной давности, когда на тренировке вместо деревянного оружия использовалось настоящее. — Думаю, даже короткий клинок будет немного тяжеловат Каваими, поэтому стоит заказать специально для неё у оружейника, - прозвучало тихое от Масатоё, прислонившегося спиной к стене, который в длинном чёрном плаще выглядел как незаметная тень. — Ну так что? - подвёл итог Косака, оказавшийся за спиной Арисуин, положивший руки ей на плечи и чуть наклонившийся, чтобы видеть её лицо. - Хочешь вступить в наши ряды? Каваими чувствовала, что улыбается как дурочка, губы буквально растянулись от уха до уха, а на глаза невольно навернулись слезы радости, она и не догадывалась, что настолько смогла стать частью этой семьи. — Думаю, я сошью для себя тоже форму, но это будет немного позже, пока мне надо платье закончить, - Каваими показала на манекен, позади которого к стене был прикреплен лист с эскизом платья, выполненном в мельчайших деталях, а ведь надо было еще озаботиться костюмом для Хидэеши. — Платье какое-то необычное... Юбка такая пышная и длинная, а кому оно? - спросил с заметным любопытством Масакаге, который и стоял ближе всех к манекену, так как комната у Арисуин была хоть и большой, но почти все пространство занимало ее ателье. — Не скажу, через месяц увидите, - девушка прислонила пальчик к губам, довольно улыбнувшись, ведь она пока не знала, говорил Тоётоми о свей свадьбе или нет? — Уж не для Юзуки ли оно? - выдвинул предположение Нобухара, который не был уверен в своих словах полностью, но причины так думать имелись и весомые. - Тоётоми уже давно твердит о своей свадьбе и недавно назначил дату. Как раз через месяц... Видимо, Юзуки все же дала согласие, - оборотень потер подбородок и поправил козырек. - Но платье и вправду необычное. — Для Юзуки? - переспросил Такэда, подошедший поближе к манекену и вместе с Ямагатой принявшийся рассматривать эскиз. - А я уже, было, подумал, что Косака, наконец, сделал нашей Каваими предложение, и платье шьется для неё, - выдал генерал, с совершенно невозмутимым видом продолжая свое изучение, переключившись теперь на выкройку, висящую на манекене, не заметив наставшей тишины. Хотя взгляды оборотней не были удивленными, скорее наоборот, удивления все ждали от парочки, хотя Масанобу догадывался, что все уже в курсе. Каваими тут же вспыхнула как переспелый помидор, сливаясь цветом с волосами Такэды, и резко повернулась ко всем оборотням лицом, чувствуя небывалое смущение и напряжение, охватившее все ее тело. Они ведь не афишировали свои отношения, девушка и вовсе старалась вести себя как обычно, ничем не выдавая своих чувств перед другими. — И как давно вы все поняли? - Арисуин медленно подняла красное, как вареный рак, лицо на Шингена, чувствуя, что еще чуть-чуть и у нее пар повалит из носа и ушей. — В то время, когда ты находилась в клане Уэсуги, я начал замечать странное поведение Косаки, а в один вечер он так и вообще пропал, - улыбнулся Такэда, взглянув на Масанобу давая понять, что в тот день ему не удалось остаться незамеченным. Пусть Шинген и болен, но по-прежнему остаётся генералом, который в курсе всего, что творится на его территориях. — А я заметил странности в тот день, когда ты резко разревелась и потребовала, чтобы тебя оставили одну, - продолжил Масакаге, который все это время лишь подозревал, но спросить не решался, но раз уж все выяснилось, то и он решил указать, где они просчитались. - Тебя тогда Масанобу догнал. Уж не знаю, что там произошло, но потом в тот же вечер ты была опять весёлой и столько карри навернула. — К тому же, на тебе чувствуется запах Косаки, как и на нем твой, - хитро усмехнулся Нобухара, который после того случая, когда Масанобу остался ночевать в комнате Арисуин, впредь следил за этими двумя пристальнее и много раз чуял их запахи друг на друге. — Да и по самому командиру видно все, - добил Масатоё, чуть приоткрыв желтые глаза и глянув на довольно виляющего хвостом и улыбающегося Косаку. — Как видишь, я им ничего не говорил, - оборотень стоял все так же за девушкой, но теперь позволил себе обнять её за талию, поставив свой подбородок ей на макушку, и зверь внутри чуть слышно заурчал. Каваими шумно выдохнула, неуверенно и все еще сильно смущаясь положила свои ладошки поверх рук Масанобу, немного сжав, внимательно смотря на всех оборотней и понимая, что от своей семьи и тем более от оборотней не скроешь ничего. — Думаю, вам пора возвращаться к своим делам, а меня еще шитье ждет дальше, - девушка ловко выкрутилась из рук любимого оборотня, чувствуя, как горит и даже пощипывает кожа щек и ушей, словно бы их прижгли раскаленными угольками, и подошла к своему рабочему столу, раскладывая швейные принадлежности, мурлыча под нос песню, которая пристала вот как уже пару дней и никак не хотела уходить из головы. — Каваими, а что ты поешь? Я уже не раз слышу от тебя эту мелодию, - послышался голос Ямагаты, который все так же рассматривал платье Юзуки, но знакомые напевы заставили его отвлечься от своего занятия и поставить уши торчком, прислушиваясь. — Это просто песня из моего мира. Песнь волка, - ответила девушка, поворачивая голову в сторону Масакаге, огорченно опуская взгляд в пол. - У меня нет ни голоса, ни слуха, чтобы я могла красиво петь, но также я не могу без музыки и поэтому часто вот так вот мурчу под нос мелодии из моего мира. — О чем это вы там? - послышался вопрос от Масанобу, который возвращался от дверей, где пару минут назад получал указания от Такэды на предстоящий вечер, и после этого генерал удалился из комнаты, поскольку именно у него дел было больше всех. За ним последовал и Масатоё, для которого у Шингена было какое-то задание. Косака окинул взглядом оставшихся Масакаге и Нобухару, увлеченно рассматривающих полупрозрачную белую ткань на верхнем слое пышной юбки, которая из-за своей длины частично даже лежала на полу. — Каваими рассказывает о песне волка, - отозвался Ямагата, который уже успел повернуться к девушке лицом, всем своим видом показывая, что ему интересно, как минимум, послушать. — М? - золотистое ухо Масанобу дернулось, а сам он тоже повернул голову в сторону Арисуин. Последние дни оборотень не видел её не то, что за работой, а вообще на глаза ей не показывался, пропадая целыми днями на полигоне, поэтому ему не довелось услышать напевы, да он даже не догадывался о таком увлечении Каваими. - Почему бы тебе просто не спеть её нам? — Да, я очень хочу послушать, что же там за слова, - активно поддерживал эту идею Масакаге, кивая головой. Каваими пару раз перевела свой взгляд с одного оборотня на другого и понимала, что у нее просто не остается выбора, так как ребята с нее живой не слезут и мертвую тоже достанут с желанием услышать песню из другого мира. Отложив в сторону вышивку на фате, которая должна была занять даже больше времени чем подол и лиф, она прикрыла глаза, собираясь с мыслями, и запела строки одной из своих любимых песен о нелегкой судьбе дикого зверя, который всю свою жизнь борется за свободу, но так хочет быть любимым и иметь настоящую семью. Через пару минут девушка закончила свою песню, шумно сглотнув, ощущая сухость в горле, и спешно налила в стакан воды, чтобы промочить пересохшее горло, боясь посмотреть на реакцию ребят, ведь всегда считала, что ее пение оставляет желать лучшего. Масакаге, который так рвался услышать именно слова, опустил голову, а кончик хвоста замер, перестав бить по воздуху, даже уши немного опустились, и сам оборотень выглядел и чувствовал себя странно. Мотив песни ему понравился ещё пару дней назад, но вот слова... Часть из них, казалось, нашла отклик в его душе. — Красиво... Хоть и грустно, - наконец, произнёс Ямагата, поднимая уголок губ в слабой улыбке, но вскоре принимая прежнее приподнятое настроение. — Песни твоего мира похожи на наши, - отозвался с другого края Косака, который хоть и слышал, что песню, что то, как поёт Каваими, впервые, но создавалось ощущение, будто эти слова были ему знакомы. Не то, чтобы он их уже где-то слышал, это, скорее, было больше похоже на то, словно кто-то взял моменты из его жизни и положил на музыку. - И ты вполне красиво поешь, Каваими, не нужно себя принижать. — Я? Нет. Такума всегда говорил, что мое пение можно приравнивать к одной из самых жестоких пыток мира, - Каваими нервно рассмеялась, вновь возвращаясь к вышивке, так как время реально скоро должно было начать поджимать, а работы еще предстоял вагон и маленькая тележка. Девушка, наконец, нашла конец начатой вышивки и подняла глаза, заметив, что в комнате остались только она и Масанобу, который отчего-то до сих пор не переоделся. А вот Ямагата, видимо, поспешил по своим делам, которых скорее всего было много. - Масанобу, а ты почему не переоделся до сих пор? - отложив в сторону прозрачную и легкую, словно паутинка, ткань, Арисуин подошла к оборотню и аккуратно провела пальцем по его щеке, очертив подушечкой порез. - И я ценю твое рвение стать сильнее, но не хотелось бы, чтобы это было тебе во вред, у тебя ведь все руки забинтованы. — Это пустяки, которые уже почти зажили. Бинты, скорее, для того чтобы лишний раз не беспокоить мозоли, - Косака улыбнулся, прижимая ладошку Каваими к своей щеке пониже пореза, чувствуя, как зверь внутри свернулся мурчащим комочком и от того, что за него беспокоились, и от того, что Арисуин сейчас была просто рядом. Правда, Масанобу решил не говорить ей, что под формой можно отыскать ещё несколько ран, причём одну из них было бы прекрасно видно, если бы не наглухо застегнутый воротник рубашки. Но сейчас оборотню было далеко не до ран, быстро заметив, что они остались, наконец, одни, Косака нежно притянул девушку к себе, одной рукой с талии скользнув ей на спину, зарываясь в волосы и прижимая плотно к своей груди. Вторая переложила ладошку Каваими на шею Масанобу, склонившегося к лицу девушки, желающего дотронуться до её мягких губ и ощутить их вкус, который он не забыл после недельной разлуки. - К тому же, что мне было делать, когда мне запретили видеться с тобой так долго. Я скучал... - почти неслышно выдохнул Косака, едва касаясь губ Арисуин, но не накрывая их своими полностью, находясь ещё на какой-то тонкой грани, которую отчаянно хотелось разорвать, но он ещё находил в себе силы держаться, мучая себя, но дожидаясь ответа от Каваими. Каваими ощутила, как сердце огненным метеоритом падает куда-то в желудок, растекаясь теплом по всему телу и растягивая губы в новой счастливой улыбке. Мягко и аккуратно скользнув ладошками на спину, очерчивая напрягающиеся от каждого прикосновения мышцы и лопатки, она с какой-то жадностью зарылась в шелк волос, собранных в этот раз в боковой хвост, и приблизила свое лицо, уже едва касаясь его губ. — Я тоже скучала... - тихо шепнула девушка и в следующий миг первой поддалась вперед, прихватывая нижнюю губу, проводя по ней языком. Казалось, оборотню послышалось, с каким звоном отлетела петля, удерживающая цепь, на которой сидел его зверь, понесшийся прямо навстречу этой девушке, пойманной в его объятия, откуда он не планировал отпускать её так просто и быстро после стольких дней разлуки. Руки вмиг сжались, выбивая из Арисуин воздух, одна ладонь, медленно поднявшись, собрав по пути белую рубашку в мелкие складки, легла на шею, обхватив её сзади, чуть надавливая и заставляя стать ещё ближе, запрокинув голову и подставив податливые губы, вторая рука обосновалась на пояснице, пальцами стискивая темно-розовую ткань юбки, заставляя её приподняться, но буквально на пару сантиметров. В каждом неторопливом движении читалась сила, едва сдерживаемая, почти неконтролируемая, но Масанобу ещё хватало выдержки сочетать её с по-прежнему нежным, даже трепетным поцелуем, лёгкими движениями языка, который, несмотря на всю осторожность, уверенно проник внутрь, найдя язычок девушки и увлекая его за собой словно в красивый танец. То едва-едва проходясь по нему, совсем невесомо, но при этом дразня все рецепторы, вынуждая тянуться за ним вслед и хотеть большего, то резко настигая и захватывая в плен, подключая острые клыки и легко, но ощутимо укалывая ими, не вызывая крови, но оставляя на мягкой губе две короткие словно пылающие полоски.