Часть 8
31 марта 2018 г. в 16:31
В понедельник я снова появляюсь в офисе. Первым делом захожу к «своим» ребятам, чтобы спросить, нет ли у них занятия для меня, а потом спускаюсь в кафе, чтобы позавтракать. Оставив на стуле сумку, на столе — папку, документы в которой надо перебрать и разложить по датам, иду к витринам. Хочется съесть всё, но сырники с изюмом выглядят более аппетитно, поэтому я беру их и зелёный чай.
Расправившись с сырниками, вытираю губы и беру в руки папку. Первыми мне попадаются какие-то договора со стилистами для съёмок, и я особо не читаю, только помечаю карандашом дату.
В компании других артистов в кафе заходит Влад. Ребята смеются, отвлекая меня от работы, и я тру переносицу. Рамм сразу подсаживается ко мне, а артисты накупают себе булочек и уходят.
— Чем тебя на этот раз загрузили? — пытается забрать у меня бумаги, но я прячу их в папку и убираю на край стола. — Не с той ноги встала?
— С чего ты взял? — имитирую искренность, улыбаюсь, но по-прежнему не смотрю в эти тёмные глаза. Влад берет меня за руку и большим пальцем начинает водить по ладони. Меня аж передёргивает. Аккуратно убираю руки под стол.
— Ладно, ещё кинешь в меня чем-нибудь, — парень поднимает обе руки в знак поражения и расплывается в улыбке, а я наконец выдыхаю. Почему-то озираюсь по сторонам, будто боюсь, что он увидит меня с Раммом. — Может, сходим сегодня куда-нибудь?
— А разве тебе не надо сегодня закончить альбом? — парень отрицательно вертит головой, а я поднимаю брови. — Да что ты? А в этой папке лежит договор на запись первого трека из альбома.
— Я допишу, как только мы погуляем, — пожимает плечами. — Хапну вдохновения с тобой, что ли.
Это меня трогает: быть предметом вдохновения артиста всегда приятно, если учесть, что Рамм уточнил, что почти всё написал благодаря мне. На секунду даже проникаюсь к нему симпатией, но только ловлю на себе взгляд карих глаз, моментально покрываюсь колючками.
— Мне нужно идти, — забираю все свои вещи и ухожу, стараясь не обернуться изо всех сил, потому что знаю, что Влад провожает меня взглядом.
Только оказываюсь за дверью, прижимаюсь к стене спиной и провожу рукой по лицу. Ну какого чёрта мне так хреново? Рамм же столько делает для меня, а я, сказав даже, что простила его абсолютно за всё, испытываю чувство вины. Хотя бы за то, что позволяю ему радовать меня, и никаких эмоций не даю взамен. Ничего взамен.
Так зависаю, что не сразу различаю голос Булаткина среди нескольких других. Класс! Этого ещё не хватало. Иду в противоположную звукам сторону, к студии, где обычно проходят фотосъёмки, и захожу в первое попавшееся помещение.
Кабинет оказывается открытым, хотя там никого нет и свет выключен. Щёлкаю включателем, чтобы не стоять в темноте, слушая, как колотится собственное сердце, и плюхаюсь на кожаный белый диван. Предполагала же, что этот день когда-нибудь да наступит — теперь терпи.
Копаюсь в телефоне, дав себе отсидеться здесь десять минут. Хорошо, если Егор куда-нибудь торопится и не застрянет на первом этаже.
Выбираюсь из своего убежища больше, чем через полчаса. Аккуратно, смотря по сторонам, выхожу в холл, где находится стойка ресепшна, и спрашиваю у секретарши, на месте ли Юнусов. Получив одобрительный ответ, поднимаюсь к боссу: пока «пряталась», просмотрела кое-какие документы и записала несколько вопросов.
Тимати как всегда занят, поэтому приглашает меня подождать в кресле рядом с окном, пока он разбирается с Мотом. У артиста какие-то неполадки аж с тремя концертами, а его менеджер благополучно свинтила на острова. Закатываю глаза, слушая историю о беспечности этой девушки, и вспоминаю, как подобное было у Крида и в какой он тогда был ярости.
Дождавшись конца разговора с Мельниковым, я подсаживаюсь ближе к боссу и осторожно кладу ему на стол три договора между Black Star и какой-то записывающей студией, которая занималась треками Рамма. Тимур молча пробегается глазами по каждому, а после кивает мне, мол, в чем проблема.
— Перечитайте пятый подпункт третьего пункта, — тихо говорю я. С каждым новым прочитанным словом, кажется, босс сильнее хмурится. Он внимательно читает остальные два договора, а после, отложив бумаги в сторону, берёт в руки смартфон.
— Передай все съёмочной группе и команде Рамма, что через два часа срочное собрание, — тараторит Юнусов, а его голос звучит совсем не дружелюбно. — И да, позвони Пашу, пусть тоже приедет, — и рычит: — Да, я знаю, что у него сегодня выходной.
Постукивая пальцами по столу, босс, кажется, пытается успокоиться. Он то кусает щёки, то поджимает губы, превращая их в тонкую полоску. Снова берёт документы, но тут же их бросает и проводит рукой по волосам. Кто же знал, что из-за бездарности какого-то менеджера лейбл попадет в такую яму.
Юнусов переводит взгляд на край своего стола, где в маленькой розовой рамочке, возле подставки с ручками, находится фото его дочурки. Мужчина расплывается в тёплой улыбке, видимо, вспомнив свою белокурую принцессу, и поднимает глаза на меня.
— Вы с Владом вместе сейчас? — неожиданно спрашивает босс, отчего я удивлённо открываю рот. Наклоняю голову набок, нахмурившись, не понимая, к чему всё это. Юнусов усмехается. — Я просто думал, что ты ему уже всё рассказала. А оказалось, паренёк даже ни о чем не подозревает.
Как и я: так и не улавливаю нить разговора или просто туплю. Смотрю в потолок, а после резко возвращаюсь к глазам босса в надежде найти хоть какое-то объяснение.
Не могу нормально соображать, потому что в голове все еще звучит голос Егора. Егора, мать его, Булаткина. Эти приятные, мягкие нотки. И приглушенный смех.
— Как мне показалось, вам хорошо вместе: Рамм стал продуктивнее работать, — пожимает плечами Тимати. — Вероника, — мужчина наклоняется ко мне, — не стоит жить прошлым. Если с Егором все пошло крахом, не стоит надеяться, что отношения снова склеются. Тем более, ты уже знаешь, что через месяц у Крида свадьба. Но ты ведь носишь под сердцем ребенка… неужели Влад не достоин знать это?
Последнее предложение уже не слышу: сердце стучит так сильно, отдаёт в каждую клетку, звучит в голове, пульсирует в руках. Какая нахрен свадьба?
Что-то кидаю Юнусову в ответ и вылетаю из кабинета. Да меня даже не интересует, откуда босс узнал про беременность: правда ли, что за четыре месяца Егор нашел себе новую любовь?
Даже не знаю, чего во мне сейчас больше, страха или разочарования. Еле сдерживаю слезы, а так хочется зареветь, хоть и обещала себе этого не делать.
По пути вниз встречаю Марвина, который вечно улыбается при виде меня, и даже после нашего расставания с Егором он не перестаёт делать так. Но в этот раз всё по-другому: улыбка моментально улетучивается, а лицо меняется в растерянном выражении. Ничего не объясняя, я просто прохожу мимо и не останавливаюсь даже тогда, когда рука парня касается моего плеча. Спешу скорее сбежать. В дверях сталкиваюсь с Мельниковой.
Оказавшись на улице — резкий поток ветра будто приводит меня в чувства — запахиваюсь и понимаю, что выбежала в сменных кроссовках. Не придав этому значения, шлёпаю по скользкой дорожке вдоль улицы вниз, к кофейне на углу. Мне срочно нужен латте: после таких новостей мне точно ничего не грозит.
Пока дохожу, успеваю замёрзнуть, поэтому расплачиваюсь дрожащими руками, случайно рассыпав мелочь по столешнице. Бариста просит не беспокоиться об этом, но я всё равно извиняюсь и, забрав заказ, ухожу в дальний угол, к столику у окна.
И что мне теперь думать? Что я оказалась настолько некудышной, что мне так быстро нашли замену? И похер на не один месяц отношений. Падаю лицом в ладони, позволив себе пропустить слезу, и вытираю влагу с уголков глаз.
Снова нервичаю. И удивительно, как малышка ещё не возмущается, что её истеричная мамашка всё никак не успокоится. Кусаю трубочку, провожая взглядом скользящих мимо прохожих, вместо того, чтобы жевать купленные маффины.
Пришла сюда, чтобы прийти в себя и перестать дрожать. А становится только хреновее, если учесть, что на баре висела афиша с большим сольником Крида, а из колонок стонет Мот. И почему я настолько слаба, что сразу не обрубила все канаты: сейчас бы не переживала.
В офис возвращаюсь через час, съев ещё пару пирожных и выпив стимер с мятным сиропом. Гулять, так гулять. Обратно иду медленно, нехотя, скользя плоской подошвой по ледяной корке. Ноги в кроссовках мерзнут, но не удивительно, что путь до кофейни я преодолела так быстро.
— Вероника, — секретарь окликает меня, когда я прохожу мимо, — Тимур Ильдарович просил всех со съемок, включая вас, прийти на срочное собрание. Оно состоится через полчаса.
Кидаю «хорошо» и ухожу к съемочной группе. Не решаюсь подняться к Юнусову и забрать оставленную папку с документами, чтобы отдать её Славе, поэтому говорю всё, как есть. Режиссёр, конечно, не в восторге, но для своей команды делает вид, что ничего не произошло, и просит и меня помалкивать, ждать собрания.
После полуторачасового крика Тимати выхожу из душного кабинета выжатая, как лимон. Еще тошнота снова вернулась: как знала, что нельзя было есть столько сладкого. Особенно, на нервах. Стараюсь держаться подальше от босса, поэтому практически первая убегаю. На протяжении всего собрания мне казалось, что взгляд Тимура Ильдаровича обвиняет во всех проблемах лейбла меня.
Рамм почти сразу догоняет меня. На нём лица нет, оно и понятно, но мне парень улыбается и приобнимает за плечи.
— Ты расстроена? — предлагает довезти меня домой, но я отказываюсь и отвожу взгляд. Пронзительный взгляд смольно-коричневых глаз смущает меня. — Не принимай близко к сердцу все слова Тимати: в такой ситуации я бы тоже не подбирал выражений.
Спрашивает ещё что-то, пока мы спускаемся вниз, и я записываюсь в журнале контроля ключей. Из-за его болтовни не могу сосредоточиться на главном — на боли, что меня беспокоит — и понять, какую таблетку стоит принять. Цокаю, когда Рамм берёт меня за руку у самого входа, так нежно, переплетая наши пальцы, и еле сдерживаюсь, чтобы не ругнуться.
— Мне нужно идти, Влад, — произношу тихо, потому что не хочу привлекать внимание других людей в холле. Парень открывает рот, чтобы возразить, но я его перебиваю: — Меня не нужно подвозить, я не нуждаюсь в таком опекунстве.
Будто опешив, Рамм позволяет мне выйти за дверь и даже пройти немного по улице вниз, но снова появляется прямо передо мной и раскрывает руки, преграждая путь.
— Что за детский сад, — недовольно бурчу, закатив глаза.
— Ну что опять не так?
Ничего не отвечаю: играем в «гляделки», пока Влад снова не пытается меня обнять, тем самым сгладить ситуацию.
— Ты можешь сказать? Почему я должен угадывать, что тебя бесит каждый грёбаный раз?
— А кто тебя просит? — кидаю в ответ, отвернувшись и сложив руки под грудью. — Я ведь говорила не раз, что не стоило всего этого начинать.
— Чего всего? — как-то странно смеётся и проводит рукой по волосам. — А у нас ничего и не было, Ника! Каждый ёбаный раз, когда я пытался стать тебе ближе, когда я, блять, переступал себя, ты воспринимала это как данное!
— Это не правда… — обрываю фразу, сообразив, что это не тот случай, чтобы оправдываться, и шумно выдыхаю.
— Сказать больше нечего? Хватит стоить из себя жертву! — снова ловлю на себе его взгляд и снова не могу оторвать глаз, встретившись с Раммом. — Эгоистка! Нельзя столько хранить в сердце обиду. Ты понимаешь, что так только отпугиваешь от себя людей?
— Хранить обиду? Ты серьёзно? — отвечаю моментально. — Считаешь, что твой «косяк», — показываю кавычки жестом, — всего лишь безобидное недоразумение?
Парень молча хватает меня за запястья и тянет на себя: пытается обнять, прижать к себе, да только я не даю это сделать и извиваюсь. И как этот человек не поймёт, что я не хочу с ним иметь ничего общего? Сразу было понятно — жаль, что не мне — что Влад никогда не сможет заполнить ту пустоту в душе, ту чёрную дыру, которая появилась с уходом из моей жизни Егора. Да, как минимум, потому, что тест ДНК показал практически стопроцентное родство малышки с Булаткиным.
Слёзы наворачиваются: и всё же что-то сдерживает меня от резко сказанной в лицо правды, а сделать это надо, иначе не понятно, к чему могут привести все недосказанности. Сжимаю руки в кулаки, кусаю губу до покалывания, но молчу. Как и Рамм. Сверлит меня взглядом, полным непонимания, гнева и… отчаяния. Мне не по себе. Даже мурашки защипали позвоночник.
— Определись, пожалуйста, — склонив голову набок, будто показывая, как он устал, тихо говорит Влад. — Только сначала хорошо подумай, нужен ли тебе тот, кто на тебя забил, когда узнал всю правду. Пиздец какую горькую и принёсшую столько боли.
Всё внутри меня сжимается, как от холода, как от боли, только в миллион раз сильнее. Всё ещё держусь, не плачу, но не понимаю, откуда во мне силы на это. Кажется, колет сердце, а слова, которые хочется так сказать, запутались ещё в голове. Зависаю, столкнувшись взглядом с Владом.
Но в один момент всё рушится окончательно: слышу позади женский визг, а потом объект этого вопля набрасывается на Влада и вешается ему на шею. Светловолосая девушка целует Влада в губы, нежно и настойчиво одновременно, но Рамм не отвечает — сам удивлен не меньше. Когда девушка всё же прекращает облизывать парня, тот всё-таки приобнимает её за талию.
Меня переклинивает. Развернувшись на пятках, ухожу: Влад что-то говорит вдогонку, кажется, оправдывается, но мне плевать.
Моментально всплывает эта чёртова свадьба, которую так скоро будет отмечать Булаткин. Даже представляю его в синем костюме, потому что он любит этот цвет, в светлом галстуке. С невестой, держащей его под руку и спрятанной под длинной, плотной фатой. На безымянном пальце Егора скоро будет красоваться обручальное кольцо.
И это кольцо, кажется, сдавливает мне сейчас горло.
Эти светлые волосы и пухлые губы. Яркие глаза. Писклявый голосок, шепчущий в трубку нежности. А я ведь тогда случайно ответила на звонок этой особы, когда мобильный Рамма оказался в моих руках. Я вспомнила, где раньше видела эту девушку, и теперь точно знаю, что пиздец как облажалась.