***
Через пару дней ко мне и правда приезжает брат. Миша селится в отеле неподалеку, как бы я его не упрашивала остаться у нас с Лерой, и всё время он рядом. Первым делом брат отвозит меня в Детский мир вместе с подругой, которую заставил взять отпуск на пару дней. — Как думаешь, моя племяшка будет гонять со мной мяч? — мы останавливаемся у полки с пустышками и бутылочками. Лера в это время штурмует соседние бутики с косметикой и шмотками. — Если ты будешь приезжать к нам в гости, то будет, — смеюсь я. Миша кидает что-то в корзину и мы сдвигаемся к памперсам. — Мишань, у меня только пятый месяц, до этого всего как до Луны пешком. Давай пока отложим такие покупки на попозже. — Возможно, ты права, — братик вертит в руках упаковку и кладет её обратно, пожав плечами. Замечаю, как на него засмотрелась какая-то девушка, остановившаяся у детского питания. Миша ей улыбается по-голливудски и приобнимает меня, кивнув ей, мол, я занят. — Кажется, я разбил ей сердце. — Притвориться моим женишком так по-твоему, — прыскаю я, — чтобы избежать лишних знакомств, — брат цокает, а я припоминаю ему, что он уже не раз так делал, и мы точно профи в этом — отпугивать девчонок. На кассе за меня опять же платит Миша. Женщина на кассе спрашивает, почему не взяли малыша с собой, ведь им так нравится изучать все новое, а мы смеемся. — Мне ещё не скоро рожать, — глажу животик, прижав к нему ткань просторного свитера. — Ещё чуть меньше полугода. — А совсем незаметно, — охает кассирша, на что я закатываю глаза. Знала бы она, что мне приходится делать, чтобы это было так. Забрав Леру, выходим из торгового центра и спускаемся на подземную парковку. Подруга сразу садится в арендованное Мишей авто, а я еще прогуливаюсь туда-сюда, чтобы подышать прохладным воздухом и прогнать тошноту. Брат убирает многочисленные пакеты и коробки в багажник. Вдалеке замечаю знакомое авто и стоящего рядом с ней хозяина, разговаривающего по телефону. Надеюсь, Влад не обиделся, что я так и не ответила ему тем вечером на кучу сообщений. Иду в его сторону, чтобы всё-таки извиниться и поздороваться, незаметно покинув поле зрения брата. Рамм почти сразу замечает меня и тоже идет навстречу. Обнимаемся. — Куда ты пропала? — рассерженно складывает руки на груди он и хмурится. — Я писал и звонил. — Ну-у-у, — невинно улыбаюсь: не скажу же я ему правду про врача и Булаткина. — Я была немного занята. Точнее, много. Но ты уже это понял, — моя глупая чушь, кажется, трогает Влада, и тот расплывается в теплой улыбке. Не успеваю он ничего ответить, замечаю идущего к нам быстрым шагом Мишу. Машу ему, мол, все хорошо, а я в порядке, но брат не останавливается. Рамм приобнимает меня за талию, будто желая показать, что я только его, не реагируя на мои протесты. Как только Миша с нами ровняется, Рамм протягивает ему руку. — Влад, — кивает он. — Тот самый Влад? — переспрашивает брат, моментально меняясь с лице. Практически незаметно киваю и все-таки отхожу в сторону, потому что в следующую секунду Рамму прилетает по лицу. Тот ошарашенно отступает назад. — Это тебе за мою сестру. Эти двое переглядываются, а я и не знаю, что чувствую: страх или удовлетворение от торжествующий справедливости. До этого момента я думала, что Влад получил по заслугам ещё от Булаткина, но сейчас я понимаю, что это не так. Что ж, теперь он точно прощён. Потирая место удара, Влад произносит «справедливо» и пожимает плечами. Парни всё-таки знакомятся, и Миша обещает вмазать ещё раз, если он вдруг решит снова выкинуть что-то подобное. Нервно смеюсь, потому что брат совсем не шутит, хотя, кажется, Рамм это прекрасно понимает. Ещё поболтав, Миша оставляет нас одних. Объясняю Владу о серьёзных намерениях брата, щучу над ним, а парень зовет меня прогуляться. Обещаю позвонить вечером, как брат уедет к себе, если я ещё буду в состоянии куда-то идти. Сил у меня все-таки хватает. Закрываю за Мишаней дверь, попросив его не водить девок к себе в номер, а то уже собрал тут армию поклонниц. Я: — Если накормишь, я твоя на пару часов. Отсылаю сообщение и иду в ванную, где подруга сушит волосы. Она направляет на меня струю тёплого воздуха, и я кайфую от этого и даже забываю, зачем пришла. В гостиной звонит телефон: нехотя иду туда. — Заберу тебя через десять минут, — сразу же говорит Влад, не успеваю я и «привет» сказать. — Ты торчал у нашего дома что ли всё это время? — усмехаюсь, пораженная таким стечением обстоятельств. Попутно начинаю одеваться. — Холодно на улице? — Сильно не кутайся, — смеется Рамм, — мы просто покатаемся, — и скидывает. По-быстрому обновляю макияж и одеваюсь, не заморачиваясь ни на том, ни на другом. Предупреждаю Леру, чтобы, если что, меня не ждала, забираю с полки ключи, обматываюсь шарфом и выхожу из квартиры. Идёт снег. Ловлю его языком, стоя у подъезда и приплясывая, потому что температура — примерно минус двадцать. Меня увлекает этот момент, и я вспоминаю детство, когда вместе с братом отбивалась от попыток родителей затащить нас домой с улицы. Из-за дома показывается авто Рамма, привлекая моё внимание светом фар. Быстро сажусь на первое сидение, стряхнув снег с подошв ботинок, и расстегиваю куртку, потому что в салоне довольно жарко. — Куда поедем? — спрашиваю сразу, заметив ухмылочку Влада. — Ты же есть хотела, — отвечает он, не отрываясь от дороги и всё ещё странно на меня поглядывая. — Можем перехватить что-нибудь в Маке и поесть по дороге. Пока Рамм отлучается купить поесть, я достаю телефон и открываю Инстаграм. Листая ленту, натыкаюсь на фотографии с концерта Крида, которые он опубликовал пару часов назад. В посте он рассказывает про выступления в Германии, но я не читаю: залипаю на фотографии, точнее на Егора. И только хлопнувшая дверь со стороны водителя отвлекает меня от своих мыслей. Поспешно блокирую смартфон, надеясь, что Влад ничего не видел, и принимаю пакеты. Достаю из них два стакана, с чаем и латте, и один протягиваю парню. Сама шарю в пакетах. — Чего молчаливая такая? Не то взял? — притормозив на светофоре, оборачивается на меня. Отрицательно верчу головой, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки. И как объяснить, что в один момент я перехотела находиться с ним рядом? Рамм привозит меня на смотровую площадку, откуда открывается прекрасный вид на город. Мы не выходим, просто подъезжаем максимально близко. Я уже доедаю свой «ужин», когда Влад только открывает свой пакет. Меня почему-то очень раздражает это все. Не могу понять: то ли Рамм так тупо шутит, то ли я чего-то не понимаю. Поначалу я смеюсь, а потом забиваю и даже не улыбаюсь. Смотрю куда-то вдаль, сквозь лобовое стекло, думаю о своем. Не выдерживаю и выхожу из машины. Рамм, открыв рот в полуслове, провожает меня взглядом. Оставив на сидении шапку и шарф, упираюсь руками в заснеженные каменные перила и глубоко вдыхаю морозный воздух. Становится легче, будто в салоне меня заперли, а я наконец вырвалась. Прикрываю глаза, наслаждаясь падающими на лицо снежинками. Влад догоняет меня почти сразу. Встаёт позади, приобняв за плечи, и спрашивает, не холодно ли мне. Протягивает шарф и просит застегнуться, но я не отвечаю и даже глаз не открываю. — Вероника, твою мать, — ворчит тот, обвязывая шарф вокруг моей шеи и про себя, наверное, матерясь. — Что случилось? Почему ты ведёшь себя так странно? Рывком разворачивает меня к себе лицом и кладёт руки на плечи. Осторожно открываю глаза, боясь столкнуться с его взглядом, жаждущим объяснений. Но парень ничего не говорит: лишь всматривается в моё лицо и вдруг целует, нежно, будто на первом свидании. Неохотно отвечаю, хоть и делаю это, обвиваю руками его шею. Это длится, как по мне, целую вечность: Влад гладит меня по голове, пропуская волосы между пальцев, то и дело углубляя и ослабляя поцелуй. Хочет вызвать у меня хоть какие-то чувства, но они будто растаяли вместе со снежинками, касаящимися наших лиц. С внезапным возвращением Булаткина в мою жизнь всё снова перевернулась с ног на голову или, может, наоборот вернулось на свои места… Грустно улыбаясь, прошу Влада отвезти меня домой, а ещё погреть ручки, которые чуть ли не примерзли к ледяному камню. Он усмехается и, зажав мои в своих, касается их губами. И снова возникает это желание отмотать всё назад…Часть 7
3 марта 2018 г. в 16:07
Знаете тот момент, когда одновременно и рад, и пиздец как не хочешь видеться с одним человеком? Хочешь сжать его в крепких-крепких объятиях, не выпускать его руку из своих, посвящать почти все свободное время ему. А в то же время — бежать, сломя голову и не разбирая дороги, чтобы оказаться подальше от этого человека. На Южном или Северном полюсе, вообще в другой галактике, чтобы больше никогда не окунуться в эту боль, что отражается в голубых глазах.
Сейчас именно этот момент.
Переминаюсь с ноги на ногу, потому что пальцы онемели от холода. Не могу взгляда оторвать от Егора, как и он от меня, кажется. Он всё ещё прижимает палец к губам.
Две полоски на тесте были настолько яркие, что сомнений не было. Тем более, десять упаковок и все положительные…
Будто переживаю всю нашу историю заново: знакомство, первое свидание, попытку ужиться вместе и не убить из-за разбитой любимой кружки, эту грёбаную Эрику и нахального Рамма. То, как раскалываются наши отношения.
Не суди меня строго, мои поступки и слова, но я не могла поступить иначе. Ты многого не знаешь и, наверное, считаешь меня хорошей девушкой, но это не так.
Помню этот треск: мощный, громкий, словно раскат грома в сильнейшую грозу. Вместе с этой непогодой в моей жизни появилась Герцег. В памяти до сих пор свежи её бледное лицо, кукольные черты и акцент.
А снова ударило в тот же день, в клубе, после которого я проснулась вся в синяках и засосах, с болью в мышцах и сердце. Рамм. Эти двое, словно всадники разлада, оба ворвались в наши жизни без стука.
Мерзко и неприятно, что когда-то мы души друг в друге не чаяли, а сейчас больше, чем просто чужие. От боли сердце сжимается до невероятно маленьких размеров, чтобы было больше места легких. Чтобы я не свалилась от асфиксии.
А с другой стороны моего письма — ответ на вопрос, который мучал меня на протяжении месяца. Да и тебя, наверное, тоже стало интересовать.
И сколько ещё мы будет терзать друг друга, безмолвно изучая взглядом? Не могу прочитать в глазах Егора ничего, кроме боли, даже ненависти нет, иначе бы он щурился.
Без перчаток зябнут руки, а распахнутый пуховик позволяет морозцу щипать меня, забравшись под платье. Запахиваюсь, на секунду оторвавшись от Булаткина, и тру руки, чтобы потом не плакать, когда их будет ломать.
Егор… я тебя ни к чему не обязываю и не прошу помогать. Ты будешь отличным отцом, я уверена, но не этого ребенка, хоть ты и имеешь на него все права.
Не могу избавиться от воспоминаний, мечущихся в голове, и то и дело встающих перед глазами картинок. И сделать ничего не могу: ни слова сказать, ни уйти.
— Как узнал, что ты пришла в Black Star, сразу примчался, но не застал тебя в офисе, — голос Егор звучит спокойно, только слегка сипло, будто парень простыл. Опускаю глаза на ворот его пуховика, который он начинает теребить. — Думал, подойду незаметно, ведь ты все равно не дашь поговорить, если я тебя специально подкараулю.
Чертовски умно. Хмыкаю и поджимаю губы. Что он сейчас делает: пытается завести разговор или просто несет чушь? И почему я просто не могу поверить его словам?
Мне больно это слышать от него. Я ведь не заслуживаю такой правды, зачем он так поступает? Мысленно тону, захлебываюсь в бушующем океане своих чувств. Мой корабль, напичканный всевозможными пушками, кучей солдат, готовых защищать меня от таких треволнений, идет ко дну. Буря все поглощает. Егор сказал практически ничего и одновременно все.
Сгораю изнутри. И соленая вода океана не спасает меня от монстров, которые выжигают меня. В пепел превращается сердце. Остатки меня подбирает ветер и разбрасывает по улочкам столицы.
Я так больше не могу. Голос Егора стоит у меня в ушах. Постоянно напоминает о себе, как надоедливый, непонятно откуда взявшийся звон. Воспроизвожу каждую ноту.
Для тотального разрушения не хватает только прикосновения: тогда мощнейшим взрывом снесет все к чертям, и я превращусь в руины, как когда-то Хиросима. Боюсь именно этому, потому что моментально развалюсь на кусочки, словно антикварная ваза, и медики точно не успеют зарядить свои дефибрилляторы.
Он больше ничего не говорит, будто я обязана что-то ответить. Будто он послал запрос какому-то боту в Интернете и ждет, когда я назову ближайшие банкоматы или точки Старбакс.
Да почему он вообще со мной разговаривает?! Я ведь предала его! Переспала с другим и делала вид, что ничего не произошло. Что я милая овечка, такая честная и непорочная, только страдающая от выходок этой Герцег. Я тупая овца! Поступила так с дорогим мне человеком, а потом сбежала, как крысы с тонущего корабля!
Я настолько в ахуе от происходящего, что пальцы сами тянутся к домофону. Только касаюсь железных кнопок, чувствую адскую боль, потому что метал накалился морозом. Не отрывая взгляда от Булаткина, стоящего всё с тем же выражением лица и в той же, мать его, позе, жму «вызов». Спустя пару гудков дверь открывается, щёлкает, и я, еле открыв её, скрываюсь в подъезде.
Знала ведь, что когда-нибудь это случится: тем более, с моей стажировкой на лейбле это было бы просто неизбежно. И почему не подготовила себя? Отложила на потом, на завтра, на послезавтра, лишь бы не думать об этом.
Прижавшись к двери спиной, сползаю по ней и падаю лицом в ладони. Меня подкашивают рыдания, громкие и резкие, а боль давит на страдающую вместе со мной малышку. Прости, родная, что у тебя такая слабая мать.
Лера спускается через пару минут и сразу же кидается ко мне. Поднимает на ноги и вытирает слёзы, ничего не говоря и только слушая мой вой и всхлипы. Уводит домой, помогая подниматься, поддерживает. А в квартире раздевает, потому что я не в силах.
Несмотря на мои мольбы, подруга вызывает Скорую. Протягивает мне пижаму и идёт на кухню делать мятный чай, а вскоре я слышу, как она стучит венчиком о бока железной миски.
Приносит мне взбитые сливки, посыпанные сверху тертым шоколадом и морожеными ягодами. Дрожащими руками беру пиалку, разрывая ложкой идеально-белую поверхность лакомства. Это настолько вкусно, что на целую минуту мне удается забыть и о боли, и о Егоре. Быстро опустошаю половину ёмкости и перевожу взгляд на Леру, всё это время сидящую на краю дивана.
— Там ещё есть. Я возьму, если захочу, — улыбается та, понимая, что я хотела сказать. — Может, ты ещё хочешь?
— Нет, спасибо, мне же нельзя много, — верчу головой я, говорю неразборчиво, с полным ртом ягод и сливок. — Зачем ты вызвала Скорую?
— Твоя мама записала тебя в частную клинику, и я звонила туда, — отвечает подруга, забрав у меня пустую пиалку. — У них там какое-то супер-оборудование, даже аппарат УЗИ мобильный. Сказали звонить в любое время.
— Не думаю, что сейчас лучший момент моего с ними знакомства, — пожимаю плечами, сев в позу «лотоса» и подперев голову руками. — Опять напичкают меня витаминами и успокоительным. А валерьянку, между прочим, беременным нельзя.
— Миша настаивал, чтобы я позвонила ещё вчера, — говорит Лера, и я цокаю.
— Только не говори, что мой брат считает мое положение недостаточно хорошим? Думает, что я постоянно убиваюсь и страдаю?
— Ну, а чем ты занимаешься?
Верчу головой и бью подругу подушкой, по счастливой случайности оказавшейся под моей рукой. Если включился Мишаня, через день-два он будет в Москве, а это значит, что я точно получу по ушам.
Новый доктор приходится мне по душе. Средних лет женщина, чем-то напоминающая королеву Великобритании, оказывается довольно милой, воспитанной и чертовски заботливой. Постоянно спрашивает, не больно ли мне и не ощущаю ли я дискомфорта. На своем чудо-приборе смотрит состояние моей крови, трогает живот.
— Судя по вашим последним анализам, ребенок доставляет вам не мало проблем, — качает головой Елена Петровна. — Но я бы не стала выписывать кучу лекарств. Продолжайте пить витамины и выбросьте нахрен эти стимуляторы. Ника, побольше гуляй и поменьше нервничай, — она так мило ругается, что мы с Лерой не можем сдержать улыбки. Подруга все записывает.
Попрощавшись, женщина оставляет нас в приподнятом настроении. Мы сразу же выполняем её поручения и, по-детски радуясь, выбрасываем все таблетки из окна. Выпиваем на ночь по кружке теплого молока и зависаем над каким-то приключенческим фильмом.