Операция "Спасти товарища по року"

Заехав на квартиру Самойловых, рокеры взяли все необходимые вещи и отправились в Домодедово, откуда и должны были отбыть в Америку. – Вы только там внимательней будьте, постарайтесь без приключений обойтись, — давал товарищам последние напутствия Вадим. – Ну чё ты с нами, как с маленькими?! — возмутился Сукачёв. — Не дети уже. – У моего знакомого сын тоже так говорил, а потом сел за хранение наркотиков. К американцам не приставайте, вооружённых переворотов не устраивайте, по борделям не шляйтесь, Беннингтона на обратном пути не потеряйте. И самое главное — не привлекайте к себе внимания, вы можете быть под наблюдением. Конспирация превыше всего: ведите себя, как простые туристы. Если есть возможность, действуйте по отдельности. – Да поняли уже, не учи учёных. Когда минивэн Самойловых подъехал к аэропорту, они не без некоторого волнения попрощались с товарищами: – Ладно, мужики, бывайте! Удачи вам! Мы потом подъедем, а там на месте свяжемся. Ни пуха, ни пера! – К чёрту! 18 июля все, находившиеся в Домодедовском аэропорту, лицезрели крайне необычную картину. Один за другим в здание вошло пятеро мужчин в чёрных костюмах и чёрных очках, у одного из них был огромный чемодан, обмотанный голубой изолентой. Сгруппировавшись в плотную кучку, мужчины начали о чём-то шептаться так тихо, что даже особо любопытные не могли расслышать. Правда, кому-то всё же удалось разобрать слово «Беннингтон» и ещё что-то матерное. Обсудив свои дела, мужчины разбрелись в противоположных направлениях. Шклярскому повезло: на паспортном контроле ему попалась неопределённых лет женщина, ничем не интересовавшая и, судя по взгляду, желавшая только спать. Быстро пролистав паспорт и даже не обратив внимания на фотографию, она поставила печать и отпустила рокера по добру по здорову. А вот остальным везло меньше. – Гребенщиков! Тот самый! Из „Аквариума”! — не поверив своим глазам, изумился молодой таможенник. — Вот уж не ожидал я вас встретить! Какими судьбами в Лос-Анджелес? С кем-то из американцев хотите концерт поставить? – Упаси Боже! — замахал руками БГ. — Чёрт их разберёт, иностранцев этих! А в Лос-Анджелесе я ненадолго. Проездом. На полчаса. Оттуда — сразу к канадской границе. К друзьям. – И надолго вы там? – Очень! Месяца на три минимум. – Ну удачи! Блин, кому расскажу, что вас увидел, никто не поверит! Слушайте, а можно с вами сфотографироваться? – Не надо! У меня аура плохая! Карму на десять поколений вперёд испортите. До свидания! – Шевчук Юрий Юлианович. Это вы из ДДТ, что ли? — спросила у рокера пожилая таможенница. – Угу, — ответил тот, поправляя очки и всем своим видом показывая нежелание вступать в диалог. – Всё по Америкам катаемся, денег много! И куда только страна смотрит! Нет бы что-нибудь хорошее пели, про любовь, а то всё „Что такое оооосень?” — передразнила известную песню женщина. — Осень — это школа, грипп и слякоть: и так все в курсе! Вот что ты в этой Америке забыл? — раздухарившись, дама перешла на ты. – Родственники у меня там, — немного опешив от такого напора, ляпнул первое, что пришло в голову Шевчук. – А что они там делают? Враги народа небось! Диссиденты проклятые. А может, ты и сам из таких, а? Придя в себя и знатно охуев от вопиющего хамства, рокер решил принять участие в странной игре. Наклонившись к окошку, он прошептал: – Давайте оставим это между нами. Я — тайный агент Кремля, еду по особо важному поручению. Все импортные исполнители давно у нас на крючке или служат на нас же. Женщина ахнула: – И Джастин Бибер?! – Пффф, он вообще майор ФСБ. Служил ещё при Горбачёве. – Да ну! Он же молодой! – Дык пластика. – Во дела, — покачала головой женщина, — ну ладно, ты прости меня, если чё. Раз ФСБ, то другое дело. – Да ничего, я понимаю! — улыбнувшись, сказал Шевчук и удалился, напевая „Наша служба и опасна, и трудна". – Лагутенко Илья Игоревич... — проговорил таможенник, внимательно рассматривавший документы певца. — Цель поездки в США? – Эээ, к девушке еду. Мы на сайте знакомств познакомились. Жениться буду. Мужчина поднял глаза на рокера: – Погоди-ка, ты — тот Лагутенко, который в „Мумий Тролле”? – Неа, тёзка. – Так вы, блин, один в один похожи? – Ну я бы так не сказал, — возразил музыкант, поглаживая длинную, до пояса, накладную бороду. – Бывает же такое. Ладно, удачи с невестой! – И вам не хворать! Сердце Сукачёва бешено колотилось, и тому была веская причина: перевозить чемодан с двойником сказали именно ему. Конечно, столь высокое доверие льстило, но согласитесь: гулять по аэропорту с трупом — не самое беззаботное занятие. Всё, однако, прошло гладко: груз проверили и приняли в багажный отдел без вопросов. Теперь оставалось только пройти регистрацию, но именно на ней и произошла загвоздка. Таможенником оказался хмурый дядька лет сорока с отёкшим лицом и хмурыми глазами, которые, увидев рокера, странно заблестели. – А вот и вы! Вы-то мне и нужны! — торжественно объявил он сиплым басом. „Всё, капут. Выследили, гады”, — пронеслось в голове у Гарика. – А что вас, собственно, интересует? — стараясь не выдать себя, спросил он. – Вот вы меня и интересуете! Вы же Сукачёв! Мы с сослуживцами вас обожаем! Распишитесь, пожалуйста! — таможенник дал мужчине листочек и ручку. — Напишите: „Владимиру Дубову от Гарика Сукачёва с любовью”. И подпись. „Ну ёб твою мать, они ещё почерк мой взять хотят! А потом подпись скопируют и поставят, куда не надо”, — обречённо вздохнул рокер, но просьбу выполнил, правда, левой рукой и с чужой подписью. – Вот спасибо огромное! Вы — мой кумир, мне все друзья обзавидуются! А вам хорошего отдыха! У нас можете ни о чём не беспокоиться, за вами, если что, присмотрят, — подмигнул певцу фанат. – Спасибо, успокоили! До начала полёта оставалась ещё уйма времени, а встречаться друг с другом было небезопасно, поэтому рокеры принялись бродить по магазинчикам. Гребенщиков пошёл в сувенирный, где попросил ушанку. – В подарок кому-то? — поинтересовался продавец. – Ага, другу из Америки, а то чего-то он грустит, буду спасать его, — усмехнулся БГ, радуясь тому, как ловко он обставил ситуацию с Беннингтоном. – Не спасёте, — хмыкнул парень. – Почему это? – Комплект неполный. Нужно ещё матрёшку, балалайку и водку. – Зачем? – Ну как зачем?! Ушанка, матрёшка, балалайка и водка символизируют четыре стихии, единство которых открывает вход в нирвану. Я проверял. – И как? Вошёл? – Ага! – Ну тогда заворачивай, — вздохнул певец, доставая кошелёк. – Девушка, мне американо, пожалуйста! — обратился Шевчук к официантке в небольшой забегаловке. – Да, конечно. Простите, а вы не из ДДТ? — неуверенно спросила она. – Как раз оттуда! – А можно с вами сфотографироваться? – Да пожалуйста, — добродушно согласился Шевчук, решив, что безобидное фото с фанаткой делу никак не навредит. – Люд, а сфоткай нас! Подошедшая женщина взяла телефон и начала командовать голосом заправского фотографа: – Голову наклони чуть. Да не в ту сторону! Вот так. Спину выпрями. Ноги нормально поставь, а не как корова! Вооот! На, держи, — протянула она подруге телефон с получившимся кадром. – Вам нравится? — спросила та у Шевчука. – Очень! – Правда? А можно ещё один, где вы меня как будто целуете? Пожалуйста! Не в силах устоять перед такой мольбой (да и из собственного самолюбия, чего греха таить) рокер согласился. Обняв женщину за талию, он наклонился к её губам. – Тю, Оля! А что здесь происходит?! Фотосъёмке помешал невесть откуда взявшийся мужик. – Стёпа, смотри — Шевчук! — во все тридцать два зуба улыбнулась официантка. – Да я вижу, — хмуро ответил тот и занёс над рокером неприветливо сжатый кулак. Тот, правда, вовремя увернулся, и орудие правосудия впечаталось в стену. – Бляяяять! – Стёпа! Юрий! – До свидания! — улыбнулся Шевчук и поспешил скрыться. – Хороший кадр получился! — довольно произнесла Люда. – У шамана три руки-и-и-и И крыло из-за плеча-а-а-а... — напевал Шклярский, сидя на стуле в зале ожидания. – Этого не может быть! — беспардонно прервал рокера сосед. – Что, простите? – Ну не растут у людей крылья! Мне, как медику со стажем, можете поверить. – А три руки вас никак не смущают? – Смущают, но в меньшей степени. Такие случаи редко, но бывают. А вот аномалии с крыльями описаны не были. – Но это же песня. Зачем в песне достоверность? – Как это зачем?! Достоверность везде нужна! Иначе это не песня, а антинаучная бредятина. Если хотите, можем вместе переделать. Как там дальше поётся? – От дыхания его Разгорается свеча. – Это тоже абсолютная ложь, если ваш шаман, конечно, не кислород выдыхает. Предлагаю так: У шамана три руки, Искривление плеча. Потому и должен он Чаще посещать врача. Шклярский задумался. – Неплохо, кстати, звучит. Может, кавер-версию запишите? Медик смутился: – Да чего я... – А что? Знаменитым станете! – Ну может быть, может быть... А лучше, знаете что? – Что? – Вы же сейчас тоже в Лос-Анджелес летите? – Ну да. – Надо нам будет с вами в самолёте вместе что-нибудь сочинить! – А это идея, однако. – Наконец-таки мы в Лос-Анджелес поедем! Даже не верится. Америка... – Ага. Глядишь, кого из Голливуда встретим — все потом обзавидуются. – Или певца какого. Там, говорят, этот живёт — как его, ну из „Linkin Park“ который. – Честер, что ли? – Угу, он. – Да ну. Они тупо раскрученные, а последний альбом — вообще попса. – Это да. Зато известные. Хотя с их-то деньжищами могли и нормальный альбом записать, а не фуфло это. – Дуры. – Что-о?! — беседу двух подруг прервал странный тип в чёрном костюме и с длинной бородой. – Что слышали. Фуфло в голове у вас, а Беннингтон — это даже не рок-звезда, это рок-звёздище! Гений! Символ эпохи! – Мариин, пошли отсюда, он пьяный походу. – Присматривать они за мной будут. Так я и поверил. Выслеживают, гады. Ну ничего — мы тоже не лыком шиты! Сукачёв решил свернуть в магазин косметики: там было много народу и среди стеллажей было легко потеряться. – Могу я вам чем-нибудь помочь? — подошёл к рокеру гламурного вида молодой человек, отличить которого от девушки можно было только на интуитивном уровне. – Твою ж налево, чувак! Нельзя так людей пугать, я тебя не заметил! – Это вы! Гарик! — завизжал парень, хлопая в ладоши. — Вот вы мне и попались! – Бля, ты что тоже из этих? – Из каких — из этих? – Ну из этих, — Сукачёв понизил голос, неопределённо вращая глазами, — ну ты понимаешь, короче. – А даже, если из этих, то что такого? — чуть обиженно спросил консультант. – Нельзя мне с вами общаться, понимаешь? Вам же только одно от меня нужно: сзади подобраться и... пиши пропало! – Что вы такое говорите? — покраснел парень. – Правду, милый! Ты вон небось сейчас и пойдёшь в ФСБ докладывать, что меня тут видел! А потом придут за мной люди в чёрном! – В какое ФСБ? В каком чёрном?! – Так ты ж сам сказал, что из этих. – Ааа, — парень облегчённо выдохнул, — да не из этих я, а из тех. – Каких тех? – Ну таких. Тех. Ну вы поняли! И вообще — я ваш большой фанат! Распишитесь? – А без подписи никак нельзя, а? – Ну пожааалуйста, — несчастный консультант состроил такую мордочку, что Гарик невольно разжалобился и оставил-таки автограф. – Только ты меня не сдавай, ладно? – Да как вы подумать только такое могли! Я вырос на ваших песнях! А кому не сдавать? – Ну этим — в чёрном. Знаешь, пацан, понравился ты мне. Вижу — свой ты человек. Если вдруг увидишь кого подозрительного, ты их сразу отпугивай — это за мной охотятся. Не подведёшь? – Никогда! — от осознания важности полученного задания консультант вытянулся по стойке смирно. — Можете быть спокойны! – Спасибо, пацан! Век тебя помнить буду! – Наша электричка... Остановка — рай. О, рай! — тихо напевал Лагутенко, сидя в самолёте у окна. – Сплюнь, дурак! — ткнула его в бок женщина лет пятидесяти. – Простите? – Что поёшь такое? Какой рай? Хочешь, чтоб самолёт разбился?! – Причём здесь это? Песня такая — „О, рай”. Это у рок группы „Мумий-Тролль”. Слушали их? – Не слушаю я сатанистов этих! И вообще, молча сиди, не мешай людям! – У больного сбился пульс, Хоть и нет в груди пуль — Это сковородкой вдарила жена, Чтоб не возвращался милый с бодуна. По-моему, звучит. Как вам, Эдмунд Мечеславович? – На блатняк смахивает, не в обиду будь сказано. – Да какой блатняк! Это соцреализм! – Я бы готики добавил. – Хорошо, сейчас придумаем! Взял сначала он кредит, После — утопился. Сердце больше не стучит, Пульс остановился. Вот. Чем тебе не готика? – Это уже не готика, друг мой, это пропаганда суицида. Шевчуку не повезло: он сидел рядом с каким-то англичанином. Не понимая ни сова иностранной речи, рокер всё же попытался завязать разговор. – Эм... Ар ю лов Раша? — выдал он всё, что удалось вспомнить. – Йес. – Ар ю лав Лос-Анджелес? – Йес. – Ар ю ноу ДДТ? – Ноу. В общем, разговор не клеился. Гребенщиков пытался заснуть. Ему не удавалось: за его спиной сидела мама с двумя детьми. Женщина читала какую-то книжку, поминутно всхлипывала и сморкалась, а детишки колотили ногами в спинку кресел и орали друг на друга что-то неразборчиво-агрессивное. „Прав был Сукачёв, — безрадостно подумал БГ, — женщина плачет, ребёнок не спит. Как в воду глядел”. Гарику попался куда более общительный сосед, который после знакомства тут же достал карты. – В дурака? – Давай. На что? – На щелбан. – Поехали. Первые три часа было интересно. На четвёртый — поднадоело. – Может, в морской бой? — предложил Сукачёв. – Да ну, скукотища. Давай лучше в правду или действие. Что выбираешь? – Ну... Правду. – Отлично. Зачем в Америку едешь? Больное изображение Гарика тут же дорисовало соседу ФСБшную форму и ухмыляющегося Ильича за его спиной. – Да ну тебя! Знаю я эти ваши игры... И вообще, поздно уже, спать пора.

***

– Молодой человек, а какие тени лучше? — обратились к консультанту двое мужчин в спортивных костюмах. – А вы для кого покупаете? – Как для кого? Для подруги. „Подозрительные типы, — пронеслось в голове парня, — может, они-то как раз из этих”. – Шли бы вы, ребят, отсюда, здесь небезопасно. – Почему это? — изумились те. – Потому что! Этих много, — заговорщическим шёпотом сказал консультант. – Каких этих? – Тех самых. Угу. В общем, шли бы вы отсюда. Ради вашего же блага говорю. – Ладно. Спасибо, пацан. Только когда испуганные клиенты скрылись, консультант спокойно выдохнул. – А я тебе говорил, Миша, что надо с контрабандой завязывать! – Да кто ж знал, Сень?! Хорошо, пацан понимающий оказался. Тоже небось из наших.

***

– Марин, смотри, чё в интернете пишут: „Джастин Бибер — агент Кремля. Тайны ФСБ и пластической хирургии”. И вот кто до этого додумался только? – Наш самолёт приземлился в Лос-Анджелесе! Спасибо за полёт. Надеемся, вы впредь будете использовать наши авиалинии. Все по привычке зааплодировали, кроме двух, сидящих рядом, мужчин, которым было не до этого. – Ну хорошо! Фэнтези так фэнтези! Перестало сердце биться, Пульса больше нет. Эко Дракула напился, Что пошёл встречать рассвет. – Душевно, — признал Шклярский, — вот моя визитка. Позвоните, пожалуйста, мы альбом новый запишем. – Обязательно! У меня, кстати, для клипа идея есть...