Земляника на качелях

Прошёл месяц после нашей первой встречи c Теей. Мы виделись почти каждый день и проводили друг с другом всё больше и больше времени. Мои прежние друзья остались в прошлом. Встречи с ними я больше не искал, как и они со мной: летом легче лёгкого забыть друг о друге, столько всего радостного, тёплого и нового, что всякие предатели быстро вылетают из головы. Раньше меня бы это обидело, но теперь у меня была Тея. Мы играли в футбол, гоняли на великах до озера, лазали по деревьям, ловили муравьёв в спичечные коробки, играли в пиратов. Многие вещи, которые я не осмелился бы рассказать своим прежним друзьям, боясь насмешки или осуждения, можно было со спокойной душой обсуждать с Теей и знать, что, если она и посмеётся надо мной, то не зло и необидно, и никому это не расскажет. Отчего я был так в этом уверен? Не знаю… Просто верил ей, и она пока меня не разочаровывала. – Ну, чего застыл? Сражайся! Тея с повязкой из банданы на левом глазу и палкой в руке скакала передо мной из стороны в сторону, кривляясь и высовывая язык: сегодня она играла плохого пирата, а я хорошего. – Да, как ты смеешь показывать мне язык! Мне, великому и ужасному, самому кровожадному из пиратов! – Вскричал я и сделал выпад вперёд, задевая её палку. Она ударила по моей в ответ и отскочила в сторону. Я пошёл прямо на неё, страшно помахивая своим орудием, она уворачивалась и вертелась из стороны в сторону, то и дело выкрикивая непонятные и смешные ругательства, которые придумывала на ходу: «Зелёная мартышка!», «Ах, ты пряник недоделанный!», «Пиратские панталоны!». Внезапно до нас донеслось насмешливое приветствие: – Здорово, Нильс. А у тебя тут весело, я погляжу! С девчонкой дерёшься? Я тут же обернулся на голос. Передо мной неровным полукругом стояли мои бывшие друзья. Вильгельм, которого все звали коротышка-Вилли, растянул губы в елейной улыбочке, Итан, главный драчун и сила моей бывшей банды, хрустел костяшками, Рик, которого я считал почти лучшим другом, хмурился, Савва, которого прозвали «блаженным», удивлённо моргал, а Алекс…Алекс ехидно ухмылялся. Я его и раньше недолюбливал, а сейчас при взгляде на него зачесались кулаки. Вот значит как: вздумал посмеяться над моей новой дружбой. Нет, я ему это просто так не прощу. Но не успел я раскрыть рта, как из-за моей спины раздался громкий вопрос: – Ты имеешь что-то против девчонок? Тея обошла меня и встала на пару шагов впереди, почёсывая шею палкой. Все пятеро перевели взгляд с меня на неё. Алекс удивлённо вскинул брови: – Я разве такое говорил? И вообще я не с тобой разговариваю, не лезь в чужие разговоры. Тея медленно сняла бандану с глаза и надела на руку, свернув два раза. – Я так понимаю, это твои бывшие друзья, да Нильс? Она сделала акцент на слове бывшие, и задала вопрос таким тоном, будто я ей что-то про них рассказывал, притом не абы что, а что-то криминальное. – Да. Я не знал, что ещё сказать. – А ты я так понимаю, его новая подруга? – Насмешливо протянул Алекс, растягивая слова и окидывая Тею снисходительным взглядом. Он старше нас всего на два года, но всегда вёл себя, словно уже окончил школу. Это мне не нравилось в нём больше всего. – Что, не нравлюсь? – Спросила Тея, вскидывая подбородок. Алекс как-то противно усмехнулся. – Да уж, на девчонку ты мало чем похожа… Пожалуй только писклявым голосом. Вилли и Итан расхохотались. Меня словно ударили по голове чем-то тяжёлым, и я бросился вперёд, с громким рыком «Ах, ты сволочь!», но меня остановила рука Теи. – Вот и отлично. Больно надо нравиться таким придуркам как ты. Ты что-то хотел? Алекс сощурился. – Ты только что назвала меня придурком? – Да, а у тебя проблемы со слухом? Может повторить? Могу по слогам. Мне стало за неё страшно, потому что лицо Алекса пошло красными пятнами от гнева. – Ты нарываешься, малявка! – Угрожающе прорычал он, сделав шаг вперёд. – А что ты мне сделаешь, придурок? Я ведь девчонка, забыл? – О, да такую девчонку и побить можно. Здесь меня уже никакие руки и предостерегающие возгласы сдержать не могли. В одну секунду я оказался перед этой сволочью и со всего размаху врезал между ног. Алекс охнул и согнулся пополам, а я не удержался и врезал ещё раз: коленкой по лицу. Откуда во мне в тот момент было столько храбрости не знаю, но злость кипела такая, что я с удовольствием бы его лупасил, пока силы не кончатся, но здравый голосок подсказывал, что ему и этого вполне достаточно. – Уберите, этого … этого… – я впервые за всю жизнь выматерился, – подальше отсюда, а то я на нём живого места не оставлю, – пригрозил я своим бывшим друзьям. Они молча кивнули и безропотно выполнили мою просьбу: значит, какое-то уважение ко мне у них всё-таки осталось. Алекс вырывался из их рук, пачкая всё вокруг хлестающей из носа кровью, и орал, как ненормальный, что я ему за это ещё отвечу. Наконец на полянке, где происходило всё это действо, не осталось никого кроме меня и Теи. Она молчала и рисовала что-то на земле, присев на корточки и не поднимая на меня взгляда. – Ты как? – Наконец, решился спросить я, присаживаясь рядом по-турецки и пытаясь заглянуть ей в лицо. – Отлично. – Ответила Тея и отвернулась. Но мне хватило мгновения, чтобы всё разглядеть и понять. – Ты что, плачешь что ли? – Нет, конечно. Я что, плакса, по-твоему? – Обиженно воскликнула она, всё ещё пряча лицо. – Нет, какая ты плакса. Но я же вижу. – Прошептал я. – Ничего ты не видишь! Просто песок в глаза попал! – Упрямо протестовала Тея. – Ну, не ври мне, Тея. Я тоже плачу. Иногда. Редко-редко. А мальчику это гораздо более стыдно, чем девочке. – Мне это признание стоило больших усилий. – Ну, и плакса ты! – Резко воскликнула Тея. Мне стало обидно. Я ей тут помочь пытаюсь, самое сокровенное рассказываю, а она… Я вскочил с земли, обошёл Тею и схватил её лицо в ладони. Они тут же стали мокрыми. – Вот! Я же вижу! Ты меня не обманешь! – Упрямо воскликнул я. Она вывернулась, тоже вскочила с земли и побежала прочь. Я бросился за ней. – Оставь меня в покое, Нильс! – Кричала она, а я нёсся за ней, ломая ветки, и прыгая через коряги. Мы мчались по заброшенному парку аттракционов. В какой-то момент она исчезла из виду, и я её потерял. Пришлось остановиться и ходить кругами вокруг того места, где видел её в последний раз. Я истошно орал её имя, и оно эхом прокатывалось по всей округе, разрезая тишину и тревожа десятки лет спящие аттракционы. В эти невероятно долгие минуты мне казалось, что я здесь совсем один, а Тея уже давным-давно добежала до своего дома и теперь плачет в своей комнате. А может уже и не плачет: успокоилась и забыла про меня. Хотелось всё бросить и пойти домой, или побежать проверить действительно ли она у себя. А потом до меня донеслись сдавленные хрипы, и я пошёл на звук. Она сидела на полу кабинки колеса обозрения, обхватив ноги руками, и качалась из стороны в сторону, стучась головой о скамейки, то спереди, то сзади. Всё её тело вздрагивало, а лица совсем не было видно: она уткнулась им в коленки. Было страшно видеть её такой: разбитой, слабой и маленькой. «Мальчишки так не плачут», – уверенно подумал я и тихо подошёл к ней. Я не знал, что нужно делать. Нерешительно переступил с ноги на ногу. Присел на корточки рядом с ней и положил руку на дрожащие плечи. Она дёрнулась и замерла, перестав раскачиваться, и только сдавленно втягивала воздух. – Не плачь из-за этого придурка, – попросил я, поглаживая её по лопатке. Она молчала. – Не понимаю, как я вообще мог с ним дружить. – Я что… правда совсем не похожа на девчонку? – Тихо спросила Тея прерывающимся голосом. – Ты самая лучшая девчонка, которую я когда-либо знал. – Ты не ответил! – Да похожа ты на девчонку. Рыдаешь совсем как они. Тея вскинула голову и больно ударила меня кулаком в плечо. – Ты можешь хотя бы сейчас нормально ответить! Её лицо было красное и мокрое, к щеке прилипла ресничка. Глаза тоже были красные и блестели. Подбородок дрожал. Я вздохнул. – Похожа ты на девчонку, похожа. Успокойся только. Она села на попу, достала из бриджей носовой платок и громко высморкалась. Всё ещё прерывисто дыша, сказала: – Врёшь ты всё. Не похожа я на девчонку. Мне это даже мачеха всё время говорит. – У тебя есть мачеха? – Удивлённо вскинул брови я. Тея укоризненно на меня посмотрела. – Ты меня совсем не слушаешь. – Так ты мне никогда не говорила, что у тебя есть мачеха! – Да, я про другое! Ты меня сейчас не слушаешь! Какая разница, есть у меня мачеха или нет, главное, что даже она меня за девочку не считает!!! – Это очень важно! Мачехи они ведь все злые и плохие! Вспомни сказку про Белоснежку, Золушку, мачехи там главные злодейки! Вот и твоя тебя обижает! Тея посмотрела на меня как на сумасшедшего, а потом неожиданно расхохоталась. Учитывая, что у неё ещё не высохли слёзы на щеках, выглядело это зловеще. – Ну, ты и дурак, Нильс! С кем я связалась вообще! – Сквозь смех бормотала она и тёрла щёки. Я постарался сделать обиженное лицо, но ничего не вышло. Всё-таки как хорошо, когда Тея смеётся, а не плачет.