Лучший друг любого ассассина

- Сзади, Эцио! – громкий вскрик Мартины заставил парня резко сбросить девушку с плеча на пол и всем корпусом развернуться к нападавшим. Два несчастных стражника, непонятно откуда взявшиеся, с полным отсутствием понимания происходящего в глазах слепо кинулись на ассассина, который был к этому готов. Уклонившись от удара и засадив одному из стражника прямо в горло скрытый клинок, Эцио тут же обернулся ко второму, откидывая безжизненную тушу. Налетчик был страшен в гневе, а страж порядка был один. Поэтому последний, лепеча что-то о жизни, семье и мире во всем мире, кинулся, куда глаза глядят. Сидевшая рядом с безжизненным телом Марти слегка отодвинулась, ибо было страшно, противно и вообще как-то гадко. Затем, не дожидаясь ни Эцио, ни собственного брата, который, по словам ассассина так же прибыл спасать воровку, девушка резко встала, покачнувшись и ухватившись за стену. - Эй! – парень, отпихнув стражника, распластавшегося на полу, кинулся к девушке, осторожно приобнимая её. – Ты в порядке? Идти сама-то сможешь? - Вполне, - улыбнувшись, гордо выдала Марти, все равно хватаясь за руки друга, - только вот не так быстро, как тебе хотелось бы. - Значит, я возьму на себя ответственность за твою жизнь, - продекламировал Эцио с умным лицом, а затем, хихикнув, резко поднял девушку на руки. - Эй! – теперь уже Марти, заливаясь краской, возмущалась, - отпусти меня. Я же говорю, что сама могу идти. А тебе неудобно будет. - Пустяки, - улыбка на лице Эцио так и сияла, - я донесу. Тем более мы уже у выхода, а там и Ла Вольпе недалеко. И действительно: выбежав из здания башни, друзья увидели Ла Вольпе, прислонившегося к стене конюшни напротив. - Я уж было заволновался, - хмыкнул он, подходя ближе. Взяв руку сестры, он сжал её так, что девушка невольно поморщилась, тем не менее, не переставая улыбаться. - Ты в порядке? – тихо спросил он. - Все отлично, - радостно заявила Марти, - единственное, что меня немного смущает, так это то, что… Эцио, может, отпустишь? По городу-то я и сама смогу пройтись. - Нет, - серьезно заявил парень, - мы не будем долго ходить по году. Сейчас только забежим к твоему отцу, ты возьмешь нужные вещи, и я тебя увезу. На лице Ла Вольпе, как и Мартины, возникло такое удивление, что они чуть ли рот синхронно не открыли, теряя челюсть. - Погоди-ка. Куда ты собрался увозить её? – грозно осведомился Ла Вольпе, вмешиваясь в разговор. - Естественно, в Монтериджони, - спокойно ответил Эцио, - там она будет в безопасности с моей семьей. - Это, конечно, хорошо, но мой отец…, - начала было девушка, но её тут же перебили. - Мы зайдем к нему. Уверен, он будет только рад, что я тебя увезу отсюда. Тебя же искать будут ближайший месяц уж точно, а так я смогу тебя уберечь от всего этого. Переглянувшись с братом, Марти неопределенно повела плечами. - Если уж ты так настаиваешь, то, думаю, это действительно будет неплохо… Путь до родного дома опять-таки был не столь долгим, зато сложным уж точно. Постоянно приходилось прятаться от стражников в закоулках, пару раз Мартину вообще закидывали в сено, ибо два парня на улице вызовут не так много подозрений, как девушка в крови, грязных лохмотьях, да и с лицом, которое теперь весь город знает. Подбежав к известному двухэтажного дому, Эцио чуть ли не пинком отворил дверь, которая и без того была не заперта. В гостиной их уже ждал Бертолдо, который даже не надеялся на такое чудо, но все-таки не пытался идти спать. Буквально выхватив дочь из объятий ассассина, он тут же заключил её в свои. Девушка смеялась, обнимая отца, и слезы катились из её глаз. Ла Вольпе на этот раз тоже вошел, но остался в коридоре, дожидаясь, пока все соберутся. Лишних слов не требовалось, Бертолдо и так все понял. Понял, что дочь нельзя держать больше во Флоренции, что ей требуется срочно уехать, вот только куда – он не знал. Однако же, когда Эцио разъяснил ему свой план, отец семейства был вне себя от радости, ибо Монтериджони был недалеко, и он смог бы навещать свою дочурку. Переезжать вместе с ней он не собирался, хотя Эцио и предлагал. - Сейчас у меня очень нестабильная работа, я обанкротился, но все же есть шанс вновь поднять собственное состояние, - пояснял он, - поэтому я останусь. А Мартине нужно уехать, и я рад, что она будет жить у тебя. После этих слов девушка покраснела, как рак, и, ничего не сказав, поднялась к себе в комнату собирать вещи. Эцио же лишь смеялся. Разбуженные слуги метались по дому, пытаясь прислужить и вернувшейся госпоже, и приятным гостям, и собственному хозяину. Этот дом стал для них родным, и никто из них не собирался покидать его, даже если бы Бертолдо совсем нечем было платить. А все шло именно к этому. Пока девушка собиралась, Эцио со старшим ди Эгнация обсуждал мелкие вопросы. Ла Вольпе не покидал своего уютного коридора, а девушки-прислуги шарахались от него, как от огня. Вскоре Марти спустилась с небольшим чемоданчиком в руках. Тепло попрощавшись не только с собственным отцом, но и со слугами, она помахала всем рукой, улыбаясь так же, как и прежде. Через несколько минут вся честная компания покинула дом, ставший для каждого чем-то, вроде точки отсчета. Вот только никто не видел, как Бертолдо, продолжая стоять возле окна, плакал. Плакала и Мартина, покидая Флоренцию. Пожалуй, за всю её жизнь, это были чуть ли не первые слезы, пролитые от горя.