Боруто. Хроники Листа.

      Мегуми глядела матери в глаза, не пытаясь даже скрыть той обиды, которая таилась в их глубине. Она глядела на нее в упор, словно мысленно крича ей о том, что презирает ее, что она ей не мать, ведь родная мать не позволила бы издеваться над ее ребенком. Но все, что делает Мегуми, — это просто стоит и смотрит на нее, так постаревшую не по годам за этим четыре года.       Она выглядела так убого. С этой посудой в руках, с грязными, немытыми волосами, в нечистой одежде. Она была госпожой этого дома, но позволила этим людям сделать из нее служанку. Позволила все своему мужу, его дрянной семейке. Смотря на нее, Мегуми думала, что если уж выйдет замуж, то за человека, который будет уважать ее, который будет любить ее. По опыту родной матери она поняла, что замужество — не пора любви и счастья, а одни только страдания и муки, а также боль, боль и так бесконечно. Если так, то она вообще не выйдет замуж.       Она понимала, что мать немало пережила. Сначала ее бросил один мужчина с маленькой дочерью на руках. Второй измывался, как мог. Она так и не смогла родить ему ребенка, чтобы он хоть как-то себя сдерживал. А теперь она фактически не являлась его женой. Жила тут на правах служанки, не более. И Мегуми думала, смотря на мать, о том, как можно любить жизнь? Как можно оставаться в этом ужасном доме после всей той боли, что она пережила?       Она поставила тарелки на пол и вытерла мокрые руки о свое кимоно, а потом подошла ближе. Мегуми хотела попятиться, но наткнулась сзади на Мицуки, который закрывал ей путь. Он видел, как девушка не хотела поддерживать контакт ни с кем в этом доме, даже с родной матерью.       Женщина остановилась, увидев ее жест, и опустила виновато глаза. Ее протянутая рука так и остановилась в воздухе, и она попыталась скрыть ту боль в глазах, когда увидела, что даже родная дочь ее стыдится, не пытается даже заговорить после стольких лет разлуки.       Когда-то Мэзуми Тиёко была самой красивой девушкой в своем маленьком городке. Это был даже не город, скорее деревня, причем очень маленькая. У нее были родители и любимый старший брат. Брат умер во время великой войны. Отец спился и умер годом позже, а мать еще быстрее — сразу спустя два месяца. Никто не мог перенести смерть Эцуко, который был лучом их дома, и молодая девушка осталась совсем одна посреди разрухи, вообще не готовая к самостоятельной жизни.       Мэзуми была красивой. У нее были длинные, шелковистые, каштановые волосы, большие голубые глаза, румяные щеки, полные губы, красивый курносый носик. Она была маленького роста, но безумно притягательная. Все жители их маленькой деревушки думали, что она найдет себе самого красивого и достойного жениха. Первое время после смерти родителей и брата, она жила только мыслью о том, чтобы выжить. Она верила, что в будущем ее ждет счастье. И она уверовала в это еще сильнее, когда встретила его.       Отца Мегуми звали Эйджи. Он появился слишком неожиданно. Был шиноби из какой-то затхлой деревеньки и представителем какого-то известного клана, неизвестно только какой ветви. Он лишь рассказывал, что его бабушка была красноволосой, и эти огненные волосы он получил от нее. Он был безумно красивым и, смотря сейчас на повзрослевшую Мегуми, Мэзуми отметила, что она очень сильно похожа на отца.       Мать родила Мегуми спустя год после того, как они с Эйджи поженились. Она была счастлива, держа на руках свою маленькую красивую девочку и не могла поверить в свое счастье. Но потом до нее начали доходить слухи, что ее муж странно посматривает на дочь богатого землевладельца Мимуро-сана. Она не верила, ведь это был ее любимый Эйджи. Он был благородным, честным и верным. Но как оказалось, слухи не врали и с тех пор она поняла одну вещь: слухи никогда не появятся, если не будет хотя бы одного человека, который своими глазами увидит это, а потом и начнет распускать их.       Эйджи ушел сам, заявив, что ему не нужна нищенка, у которой ни гроша, да и ребенок ее не нужен, неизвестно от кого она его еще родила. Мэзуми была в шоке, стоя на пороге. Как можно было сомневаться в этом, если красные волосы дочери — прямое доказательство его отцовства?       Но он ушел, оставив после себя дыру в сердце. Позже Мэзуми узнала, что он умер где-то оттого, что его заколол один человек из-за его чрезмерной активности. Он хотел ограбить его ночью, но и не представлял, что поплатится за это жизнью. И тогда, хоть и будучи замужем за Джуморами, она все равно проплакала всю ночь, ведь сколько бы не пыталась, но забыть свою первую любовь так и не смогла.       Ее дочь росла, а она работала в доме у одного из помещиков, недалеко с границей страны Огня. Порой в деревню захаживали шиноби, и Мэзуми думала, что будь у нее чакра и будь она ниндзя, жить ей было бы проще. Тогда-то и сваха предложила ее кандидатуру молодому предпринимателю, Джуморами Сайторо, из этой самой деревни. Он не был женат и был первое время обходителен. Оттаяв очень быстро, Мэзуми согласилась. Она и понятия не имела, что ему нужна была не жена, а слуга для его личных прихотей. Но больнее всего было то, что он ненавидел ее дочь.       Она полюбила его, и первое время у них было все спокойно. А потом начался настоящий ад. Джуморами перекрыл ей весь кислород. Первое время она любила его. Ее дочери было шесть лет, и они жили в этом доме уже три месяца. Прокручивая сейчас все воспоминания, Мэзуми пришла к выводу, что все же любила этого садиста, иначе не позволяла бы ему так калечить психику ее ребенка. У нее было три выкидыша, и теперь она могла с уверенностью сказать, что все это было дело рук Юко, жены младшего брата ее мужа и по совместительству его любовницы. Но она не могла ничего поделать. Эта деревня принадлежала, в буквальном смысле, ее новому мужу, а у нее не было ничего, чтобы она могла уйти с гордо поднятой головой.       Так и продолжалось вот уже одиннадцать лет.       Единственный светлый момент — это когда сильный и грозный шиноби забрал отсюда ее побитую, покалеченную как физически, так и морально дочь.       И теперь, смотря на нее, женщина понимала, что жизнь вдали от этого места пошла ей на пользу. Исхудавшая, бледная девочка превратилась в красивую молодую девушку. Она была невероятно красива, и от нее веяло уверенностью. Но в глазах ее была обида и злоба, непонимание и даже нежелание понимать.       Да и сама женщина понимала, что она тоже не приняла бы такую мать, как она.       Но парень, стоящий позади, подтолкнул ее вперед. Она опустила глаза и зашипела, а Мэзуми открыла объятия и наконец прикоснулась к своему ребенку. Мегуми стояла, как статуя, не двигаясь и не шевелясь, даже старалась не дышать. И мать понимала всю обиду своей дочери.       Она ничего не сказала и даже не посмотрела на нее. Мэзуми пропустила в руках ее длинный красный локон, один из тысячи в ее густых кровавых волосах.       Сверху послышался топот ног, и Мегуми обернулась. На ее лице, впервые за последние несколько часов, мелькнуло что-то похожее на улыбку. И она, даже не обернувшись на застывшую мать, отошла и угодила в теплые родные объятия единственной подруги в этом месте.       — Красновласка! — сказала восторженно девушка. Мегуми обняла ее также сильно в ответ. Мицуки разглядывал ее и догадывался, что, вероятно, Цуи была именно она. Она была невысокой, ниже самой Узумаки где-то на пол головы. Красивая, стройная, в облегающем кимоно с длинными, темными волосами. Глаза ее сияли радостью. Как и глаза Мегуми.       — Сколько же лет прошло, Цуи! — сказала она, разглядывая сестру. И правда, Цуи очень изменилась. В детстве она часто плакала из-за того, что была неуклюжей, неженственной и плоской, как доска. В тринадцать у Мегуми уже были некие очертания будущей красивой фигуры, а у Цуи была лишь плоская поверхность и квадратное лицо. Но теперь она стала более красивой. Лицо ее округлилось, она стала женственней и милей, чем была раньше. Ее фигура округлилась, делая ее острые углы плавными и покатистыми.       Но радости Гуми не суждено было долго жить. Как только ее глаза скользнули за спину Цуи, она окаменела и похолодела. Сзади, смотря прямо на нее, шел отчим, а рядом с ним — Куроха. И были они так заинтересованы в том, чтобы подойти, что она мысленно прокляла все эти вежливости. Она бы хотела быть невидимой.       Кузен ничуть не изменился, только взгляд, наверное, стал еще более ужаснее. Его блондинистые волосы были зализаны набок, на нем было зеленое кимоно, а сам он выглядел так самодовольно и высокомерно, что Мегуми стало тошно от одного только вида. Его лисьи глаза смотрели на нее, как на добычу, которую вынюхал хищник, а рядом шел не менее опасный зверь, даже в сто, нет, в тысячу раз опаснее и злобнее.       Его волосы были замотаны в шишку на его голове, а поверх были украшения для волос. Он шел, запустив руки в рукава друг друга, и глядел на нее с улыбкой родителя, который скучал по своему ребенку. В этот раз Мегуми попятилась не на шутку. Но вдруг она ощутила, как кто-то завел ей руку за спину и теплые пальцы переплелись с ее. Она отстранено посмотрела наверх, заметив вежливую улыбку Мицуки, направленную на ее родственников. Его рука придавала уверенности, и она решила, что не даст себя запугать одним только жалким видом.       — Мегуми! — слащаво проговорил отчим. Она оглядела весь его мерзкий вид, начиная с сальных волос и заканчивая дурно пахнущим кимоно, запах от которого шел именно от него. Его бородка достигала ему уже груди, брови заросли, и он стал еще ужаснее, еще уродливее и отвратительнее. Но она отпустила руку напарника и, сделав шаг вперед, учтиво поклонилась.       — Добрый день, Ото-сама. Рада, что вы в добром здравии! — потом слегка обернулась в сторону кузена, чей оценивающий взгляд не могла не заметить. — Здравствуйте, Куроха-сама.       Она молила Бога, чтобы они побыстрее ушли, оставив их одних. Она не могла нормально дышать в их присутствии. Ей было тошно, душно, и она боялась задохнуться от нехватки воздуха. Но, кажется, у родственничков были свои планы. Оглядев ее снова с ног до головы, отчим странно ухмыльнулся. Взгляд Курохи тоже не предвещал ничего хорошего.       — Я отец Мегуми, Джуморами-сан, — сказал он вдруг, обращаясь не к ней. Мегуми с ужасом отметила, что отчим злобно смотрел на Мицуки, который вновь держал ее за запястье, и это не могло укрыться от чужих глаз. Мегуми вздохнула, подумав, что Мицуки не найдет, что ответить. Но он не растерялся.       — Приятно познакомиться, Джуморами-сама, — сказал он весело, оглядывая всех их своим пристальным змеиным взглядом, и Мегуми с удовольствием наблюдала, как его глаза опасно блеснули и отчим слегка зажался. Куроха выглядел словно псина, которую ударил ногой человек — он смотрел злобно и яростно. Но Мегуми знала, что Мицуки был сильнее всех этих людей вместе взятых. Ощущая тепло его тела сзади, сквозь слои одежды, она чувствовала себя в безопасности, впервые с тех пор, как переступила порог этого дома много лет назад.       — Я ее друг, Мицуки. Это Денки, Металл и Чоучоу, — сказал он, указывая на остальных. Они почтительно склонили головы.       Отчим долго и несколько испуганно смотрел на молодого ниндзя, который стоял рядом с его падчерицей.       — Я рад, что у Мегуми появилось столько друзей. Думаю, я бы хотел познакомиться с вами лично. Я надеюсь, вы окажите нам честь, позавтракать завтра с нашей семьей?       Отчим говорил притворно вежливо, но в голосе его не было и капли добра. Мегуми поняла, что этот вопрос относился только к Мицуки, и он тоже, кажется, это понял. Обстановка накалялась до предела, и Мегуми, сама того не понимая, задышала быстрее, ожидая его ответа. Но Мицуки только мило улыбнулся своей улыбкой-полумесяцем и кивнул.       — Приму за честь.       Отчим хмыкнул и пошел дальше, а Куроха намеренно задел его плечом. Но и ему Мицуки улыбнулся своей фирменной улыбочкой, которая, как знала Мегуми, не предвещала ничего хорошего.       — Ты так похорошела! — восхищенно сказала Цуи, рассматривая ее красные волосы. Мегуми облегченно выдохнула и вздохнула свежий воздух. — А была настоящей маленькой уродиной! Ни лица, ни фигуры, одни только волосы. Кажется, выражение про «из гадкого утенка в прекрасного лебедя», подходит тебе как нельзя кстати.       Мегуми притворно надулась.       — Себя вспомни в те годы. Доска! — сказала она и вытащила воду из своей сумки. Хотелось пить, запить всю эту ужасную горечь от встречи с отчимом.       — А это кто? — сказала она, указывая на Мицуки. — Твой парень?       Мегуми подавилась водой и закашлялась. Она хлопала себя по груди, пытаясь прийти в норму, но ей все еще не давала покоя эта странная фраза. Они и Мицуки? Это скорее случится в том случае, если человечество вымрет и им придется взять на себя бремя Адама и Евы. Но и тогда она не была уверена. Мицуки смотрел на нее заинтересованно, ожидая, что она ответит.       — С ума сошла, что ли? — сказала она, наконец прочистив горло. Закрыв бутылку, она поставила ее на маленький столик, стоящий во дворе.       — Хотя, да, — подхватила кузина, засматриваясь на красивого юношу, что привела Мегуми. — Ты бы никогда не смогла заполучить такого красавчика. Ты как бревно в этом плане. Ни грации, ни шарма, ни женственности.       Мегуми уставилась на нее, прищурив глаза и сжав губы в линию. У этой дрянной девчонки свадьба, а она кокетничает с Мицуки? Какого черта? Она привела его не для того, чтобы местные девушки строили ему глазки.       — Я — Цуи, — сказала она, подходя к нему.       Мегуми сама не поняла, почему ей отчаянно захотелось спрятать его от нее. У Цуи была ужасная привычка. Она флиртовала со всеми особями мужского пола.

***

      Решение принять ванну вместе пришло в голову Цуи. Ребятам выделили комнаты, и они были в другом крыле дома, а от этого Мегуми чувствовала себя в еще большей опасности, вдали не только от дома, но и друзей. Цуи вошла в ее комнату и предложила принять ванну после ужина. На ужин Мегуми не пошла, ссылаясь на головную боль. Видеть других членов семьи не было никакого желания. Она схватила ночное кимоно и, осторожно отворив сёдзи, вышла, не желая привлекать чужого внимания. Не хотелось быть замеченной. Ванна находилась в южном крыле дома, и нужно было обойти еще два поворота, что она с легкостью сделала. Еще пройдя несколько метров, она с облегчением остановилась. Впереди была дверь общей ванны.       Она вошла, осторожно ступая по кафельному полу. Цуи уже нежилась в теплой воде, потирая виски. Увидев ее, она радостно помахала. Мегуми затворила ставни и подошла к ней. Скинув кимоно на скамейку, она обмотала красивое голое тело полотенцем и, завязав волосы в высокий узел на голове, одним движением оказалась в ванне.       Вода и правда расслабляла. Уже спустя несколько минут Мегуми могла с уверенностью сказать, что опасения немного притупились. Она закрыла глаза и, блаженно застонав, окунулась в воду глубже, по самую шею, и, открыв глаза, заметила, что Цуи смотрит на нее ласково. Она улыбнулась в ответ и прикрыла глаза.       — Я рада, что ты приехала, Гуми, — сказала она. Мегуми промычала что-то утвердительное в ответ, кивнув головой. Ее клонило в сон. — Ты так изменилась, — сказала она, — совсем уже не та Мегуми, которую я знала.       — Ага, — ответила Гуми. — Ты тоже уже не та доска.       В ответ послышался хмык, и в следующую минуту Мегуми была облита водой из маленького ковша. Ее волосы быстро намокли, а сама она, хоть и была раздражена резкими выходками кузины, сразу отпустила все свое раздражение, когда на всю ванну раздался ее лучистый смех.       Они смеялись, обливаясь водой. Мегуми и правда несколько взбодрилась.       — Расскажи-ка про своего женишка, — попросила она, когда они немного успокоились и вновь нежились в воде. Цуи несколько засмущалась.       — Ты помнишь Асахи-куна? — спросила она. Мегуми нахмурилась, пытаясь вспомнить данный субъект. — Он сын компаньона дяди. Он мне так нравится, — сказала она мечтательно.       — О Боже, — заныла Мегуми. Понять все это — выше ее способностей.       — Я серьезно. — надулась Цуи. — Хотя, куда уж ему до твоего, — ехидно сказала она. Мегуми недоуменно посмотрела на нее.       — До моего? Осведоми-ка, кто это там мой, — усмехнувшись, проговорила она.       — Как кто? Твой синеволосый дружок. Вы с ним — два сапога пара. У него — синие, у тебя — красные. Целая палитра, — засмеялась она. Мегуми поспешила опровергнуть ее домыслы.       — Да брось, — сказала она, отмахнувшись. — Между мной и Мицуки ничего нет. Мы просто друзья, — ответила она на реплики кузины.       — Прямо уж такие близкие? — подозрительно поинтересовалась Цуи.       — Может, и не близкие, но главное — друзья, — покачав головой, сказала Узумаки.       — А жаль, — заныла Цуи. — Такой мужчина. Красив, силен, умен. Да и с таким телом. Вероятнее всего, и в постели ему равных не будет!       — Цуи! — воскликнула, вся покраснев, Мегуми. Она пыталась привести свое бешено клокотавшее сердце в порядок. Даже думать не хотелось о подобных вещах. — Я еще не доросла до такого!       — Ты девственница? — шокировано спросила Цуи, выпучив глаза. Мегуми покраснела еще больше, прикрыв горящее лицо мокрыми руками.       — Перестань! — попросила она. Ее сердце бешено билось. Осторожно отодвинув в сторону палец, она мельком посмотрела на Цуи. — А ты разве нет? — спросила она.       — Я сделала это месяц назад с Асахи-куном. Это было… невероятно, — сказала мечтательно она. Мегуми открыла рот от удивления.       — Ты это серьезно? А если Амарэ-сан узнала бы? Она бы убила тебя! — казалось, негодованию Гуми не было предела.       — Но ведь не узнала же! — логично проговорила Цуи. — Это мой жених, в конце концов. Нам можно, — хмыкнула она.       — Ну да, — скептично проговорила Мегуми.       — И ты тоже лови своего Мицуки!       — Цуи, видит Ками, между нами ничего нет, — запричитала она вновь, но, кажется, кузине не было до этого никакого дела. Раз уж она решила, что быть им вместе, значит, так тому и быть, и она останется на своем до последнего.       — У тебя прекрасные данные, — сказала она. — Просто прижми к дивану и соблазни его!       — Не хочу я никого соблазнять! — строго сказала Мегуми. Казалось, температура воды накалилась до предела.       — У него есть девушка? — не унималась Цуи.       — Да откуда я знаю? Ты думаешь, мы настолько близки, что он рассказывает мне, с кем ходит за ручку? Перестань, ради Бога. Это смущает, — попросила Гуми.       — Если у него никого нет, то это твой шанс!       Мегуми просто замолчала. Она понимала, что если продолжит, то кузина скажет и похлеще того, что уже успела сказать.       Она думала о словах Цуи. У Мицуки вроде что-то было с Васаби, они кокетничали, держались рядом, она носила ему те ненавистные яблоки. Она думала, что он и правда мечта любой девушки. Надежный, сильный, в будущем прекрасный отец и муж. Наверное, отметила сама Мегуми. Но вот он ведь совсем не обращал внимание на нее. Они не смотрели друг на друга такими глазами.       И тут она к своему ужасу поймала себя на мысли, что была бы не против, посмотри он на нее под другим углом.       Она решила, что нужно поскорее избавиться от этих мыслей. Вылезла из ванны, ополоснулась горячей водой и попыталась хоть немного, но высушить полотенцем свои мокрые волосы. Нужно было быстро добежать до комнаты, иначе был риск подхватить простуду в такой холод, что было бы некстати на их миссии. Она надела кимоно и, спешно попрощавшись с Цуи, вышла из ванны, накинув на голову свое полотенце. Повернув за угол, она остановилась и приросла к месту, где стояла.       Холод пробрал до костей, и она нахмурилась.       Облокотившись на стену, впереди стоял Куроха и жадным, похотливым взглядом оглядывал ее тело. Ее всю передернуло.       Черт!