Боруто. Хроники Листа.

      Боруто, держа руки в карманах шорт, стоя у палаты Сарады и смотря на нее сквозь огромное окно, не находил себе места, переминаясь с ноги на ногу.       Места себе найти не получалось. Стены давили со всех сторон, ему казалось, что он погряз в какой-то жиже и не может никак выйти. Его заволокло, унесло течением куда-то. Дни и ночи пролетали словно секунды. Прошло уже пять дней. Пять, чертовых, дней.       Узумаки готов был разнести госпиталь на мелкие-мелкие кусочки. Как тут быть, черт бы все побрал? Он не мог нормально есть и спать. Как только голова касалась подушки, то сразу возникали мысли, как бы в его отсутствие чего не случилось. Он не спал уже второй день, и Хима обещала, что напишет отцу, уехавшему три дня назад. Слова не произвели на Боруто никакого эффекта. Подумаешь, покричит старичок и все. А ему не все. Он места себе уже третий день подряд не находил, ошиваясь у палаты подруги.       Оказывается, чего-то ждать — это так трудно. Боруто только сейчас осознал это в полной мере. Ему было больно. Потому что не смог защитить любимую женщину, потому что дал слабину, потому что не сдержал обещание. Но пригрозить Химавари все же удалось. Она пообещала, что выдаст секрет его местонахождения Саске-сану, а именно его Боруто избегал все пять дней.       Узумаки не знал, как смотреть ему в глаза. Это позорно для него. Он так унижен и так подавлен. Именно ему, не Мицуки, а ему дядя Саске сказал присмотреть за Сарадой. Он еще тогда, ужасно гордый и уверенный в себе, пообещал, что все будет хорошо, а все закончилось плохо. Боруто хотелось выть в голос от того, что он натворил. Как он мог позволить Сараде прикрыть себя, если сам обещал ее защищать? Как он мог позволить ранить ее тому подонку? Сердце изливалось кровью.       Как и вчера, и позавчера, он все стоял, наблюдая за ней. Как говорила Сакура-сан, прибывшая вместе с мужем и лучшим другом, с ней все в порядке, состояние стабилизировалось. Ей только следовало отоспаться, чтобы яд окончательно исчез из ее организма. Все охраняли ее сон, но Боруто места себе не находил. Он, конечно, был рад, что ее жизнь все опасности, благодарил за это Ками день и ночь, но все же, почему она так долго дрыхнет? Сарада всегда просыпается раньше них на миссиях за пределами деревни, потом она будит других, а сейчас так вовсе ни на что не реагирует, лишь сладко сопит, закрыв свои черные глаза.       Он вспомнил все, что с ними приключилось за время этой миссии. Ее неземная красота в кимоно. Хотел бы он когда-нибудь надеть на нее кимоно со знаком его клана. Только вот душа скребётся в груди от того, что он попросту не достоин этого, не заслужил. Он вспомнил, как скинул сундук в озеро и как после этого она кляла его всем, чем могла, как смущенно просила помочь его развязать пояс кимоно. Он смотрел на нее сквозь огромное окно и вспоминал, как сильнее дернул на себя завязки и как злосчастное кимоно разрушило его самоконтроль. Он вспомнил, как прижал ее тогда к дереву и подарил поцелуй в щеку. Не удержался. Она была такой соблазнительно-смущенной. А потом тот оглушающий поцелуй. Он был в бешенстве, когда увидел, что мерзавец Дайкири прикасается к ней своими грязными руками. Ему сорвало крышу, а эмоции выплеснулись в поцелуй, произошедший после. Подумать только, после этого он ушел в запой.       Стоя сейчас у ее палаты, он горько усмехнулся. Пусть отшивает его сколько душе угодно, пусть будет счастлива с другим, он все вытерпит, только пусть будет целой и невредимой. Он будет из тени вести свое наблюдение, как тень двигаться по ее пятам и защищать ее. Только пусть поправится.       Было три часа ночи. Сейчас Боруто даже не ощущал усталости. Сегодня утром он зайти к Сараде так и не смог. В ее палате разговаривали ее родители, и побороть в себе чувство вины не получилось. Он сбежал, как трус.       Почему-то у него был лютый страх встретить сенсея. Чувство вины, которым он был поглощен, не давало в полной мере вздохнуть спокойно, не боясь ничего и никого. Но он боялся увидеть в глазах учителя презрение, неодобрение, недоверие, а главное, чего он боялся увидеть там больше всего на свете, — это разочарование. Он боялся, что сенсей в нем разочаруется. Он хоть и всегда замечал, какой сенсей пассивный, однако знал, насколько сильно он любил своих детей. Но а теперь его дочь из-за него прикована к кровати и не просыпается уже который день.       Он отошел от окна и подошел к двери в ее палату. Осторожно отворив ее, он вошел внутрь. Запах медикаментов смешивался с его собственным, запахом Сарады, запахом свежих ромашек и помидоров. На тумбе у ее кровати стояли свежие почищенные яблоки, словно она сейчас проснется и съест их. Подойдя ближе, он ощутил легкий запах медикаментов. Она была в простой больничной рубашке. Волосы черные, как крыло ворона, может, даже чернее, были раскиданы по подушке. Одна прядь настойчиво лезла в глаза. Сарада поморщилась во сне и Боруто, затаив дыхание, наблюдал за тем, как она, возможно, просыпается, но та лишь сморщила нос. Боруто поспешно убрал эту прядь, откидывая ее нежным движением на подушку, и посмотрел на стабильно пиликающую вещь, которая изрядно его достала. Он смотрел и смотрел, сначала на нее, потом на Сараду. Девушка напоминала дорогую фарфоровую куклу. Хотелось прикоснуться к ней, но страх вновь испортить не позволял сделать задуманного. Он долго смотрел на нее, продолжал, не отводя взгляда, сверлил и подмечал каждую деталь, но она все также спала.       — Зачем? — хрипло прошептал он, стоя у ее больничной койки. В глазах невольно защипало, и он, горько усмехнувшись, шмыгнул носом. — Какого ты вообще полезла защищать меня? Довольна, что довела меня до такого состояния?! Уж лучше на твоем месте был бы я! Это я обещал тебя защищать, я тебе говорил о безопасности, а в итоге ты прикрыла мне спину, — говорил он, зашагав по палате и потирая лицо. — Зачем? Просто ответь мне, зачем? Так хочешь казаться лучшей? Зачем вообще полезла в бой без чакры? Мозгов не хватает на элементарные вещи? — зло прошипел он, ударив ногой стул. — Зачем ты вообще решила меня защитить? — вдруг вскрикнул он, ударив кулаком о стену. Тяжело дыша, он прислонился головой о нее и, дыша через нос, продолжил: — Сначала отвергла меня, — сказал он тихо, — а потом полезла спасать. Ты противоречишь сама себе. Противоречишь..... противоречишь…       Он шептал и шептал, слабо ударяя кулаком о больничную стену. В углу валялся сбитый ногой стул. Боруто даже внимание не обратил на легкий погром, который устроил.       Он продолжал так и стоять у стены. Хотелось выть. Ну почему, почему так больно на душе? Почему ему хочется одновременно избить ее до смерти за эту глупую, идиотскую попытку его спасти, но в то же время зажать ее стальными тисками и тоже до смерти, чтобы почувствовала всю силу его привязанности, всю мощь и все чувство благодарности и любви.       «Боже», — подумал он, — «уже и не отрицаю, что люблю ее».       Внезапно дверь скрипнула, но Боруто не обратил никакого внимания. Он скорее был занят самобичеванием, а еще он просто подумал, что это очередная медсестра, пришедшая провести осмотр. Поэтому голос, который он услышал далее, был для него неожиданным.       — Портишь чужое имущество?       Боруто застыл с широко распахнутыми глазами. Даже оборачиваться не хотелось, страх заковал сердце в кандалы. Парень учащенно задышал, и его глаза забегали по полу. Он не хотел, чтобы его видели в таком подавленном состоянии. А еще он не хотел, чтобы он его таким видел. Узумаки столько дней бегал от учителя, столько раз сбегал, что уже не сосчитаешь, и так просто попался в палате его дочери.       — Пошли, — проговорил Саске, открывая дверь и указывая на выход, — поговорим.       Боруто сглотнул, но просьбе, а точнее приказу учителя, воспротивиться не смог, а точнее даже не смел. Он оторвался от стены и поплелся за ним, напоследок кинув взгляд на Сараду, и выключил свет в ее палате. Пусть спит спокойно.       Следуя за учителем, он даже не смотрел, куда идет. Держа в руках то, что взял со скамьи у входа в палату, он шел за ним, бездумно глядя на пол, ускользающий у него под ногами. Боруто просто шел, даже не смотря по сторонам, не пытаясь понять, куда его ведет учитель. Он просто шел. Шел, обдумывая то, что скажет учитель, готовясь к тому, что увидит в его глазах разочарование.       Увидев перед собой лестницу, он наконец поднял глаза, смотря на ступеньки, появившиеся словно из ниоткуда. Недоуменно смотря на спину учителя, он преодолел оставшийся до крыши путь и прошел вслед за учителем, который в два счета открыл люк. Сильный порыв ветра чуть не сшиб его с ног. Боруто попытался прикрыть глаза, но тщетно. Катана в руках звякнула.       Прищурив глаза, Боруто смотрел, как медленно поднимается солнце, и немало был удивлен. Переведя взгляд на наручные часы, он удивился. Он провел рядом с Сарадой два часа и даже не заметил, как пролетело время.       — В Суне рассвет наступает раньше, чем в Конохе. Даже зимой, — сказал учитель. Его черный плащ развевался на ветру, и он обернулся, смотря на Боруто своим горящим шаринганом. Потупив взгляд, Боруто, ничего не говоря, протянул вперед руку, в которой была зажата катана.       — Забери, — только и сказал он.       — Нет, — ответил Саске.       — Забери, — настаивал Боруто, так и не смотря на своего учителя, на лучшего друга своего отца. — Не заставляй меня чувствовать себя еще паршивей. Прошу… забери ее, сенсей. Я не достоин твоей катаны.       Саске молчал, так и не удосужившись и слова сказать. Боруто держал катану на весу, продолжая смотреть вниз, не поднимая глаз. Рука малость затекла, но он продолжал протягивать катану сенсею.       — Это из-за меня Сарада в таком состоянии. Из-за меня ее ранили. Я не смог сдержать своего обещания. Я подвел тебя. Я должен был ее защитить, но я… она..... я даже не понял толком, как так получилось. В следующую минуту она просто лежала у меня на руках. Это из-за меня. Вероятно, я не смог ее обезопасить. Наверное я..... — Боруто закусил губу. Горечь хлестала его так сильно, что захотелось зарыдать, как девчонка. Он сжал кулаки и продолжил: — Я слабак, раз она бросилась меня защищать. Это моя обязанность. Это я ее защищаю, а не наоборот. Я.....       Саске наконец сдвинулся с места и забрал катану. Боруто ощутил, как горло сдавливает крик боли и отчаяния, но после он ощутил вполне сносную, настоящую боль. Замахнувшись, Саске дал Боруто вполне больную, нехилую пощечину.       Отшатнувшись, Боруто схватился за горящую щеку. Рука у сенсея тяжелая, ударит, так вообще можешь потом не проснуться. Но для Боруто это было необходимо, он сам это ощущал. Наконец, подняв свои глаза, он встретился с равнодушными, но горящими глазами учителя.       — Почему ты меня избегаешь третий день подряд? — невозмутимо спросил он. Надувшись из-за его невозмутимости и равнодушия, Боруто начинал закипать.       — Ты глухой, даттебаса?! — спросил он, смотря ему прямо в глаза. Руки вновь сжались в кулаки. — Это из-за меня Сарада никак не может проснуться, из-за меня она лежит там..... там… — Боруто не мог найти в себе сил произнести эти слова. — Лежит..... словно мертвая! — наконец выдавил он.       — И что?       — И что?! Ты спрашиваешь «и что», даттебаса?! Ты в своем уме, сенсей? Может, у тебя на депрессивной почве помутился рассудок?       — Рассудок помутился у тебя, Боруто, — спокойно парировал учитель, иронично изогнув бровь, и, вздохнув, посмотрел на горизонт. — Моей дочери не пять лет, Боруто. Если она что-то решила, значит, у нее на то были свои причины и обстоятельства. Если она решила спасти трусливую задницу такого дурака, как ты, значит, она решила, что хочет этого. Ее никто не заставлял. Она сделала это осознанно, отдавая себе отчет. Я привык доверять ее решениям, а не осуждать или винить ее в чем-то, — проговорил он. — Еще с раннего детства Сарада понимала, что следует делать, а что нет. И, если она решила, что спасти тебя будет правильным, значит, она сделала правильный выбор. Тебе следовало поддержать ее, а не винить. И вообще, я считаю, что тело само дернулось… — пробомотал Саске-сан.       — Чего? — удивился Боруто, улавливая правдивость в его словах.       — Говорю, что спасать ваши дурные головы, — это врожденный рефлекс как и у меня, так и у моей дочери. Упаси, Ками, моего сына от этого.       — Что? — Боруто хлопал глазами, не понимая, о чем говорит учитель.       — Я в свое время тоже спас твоего отца от неминуемой гибели, — сказал он усмехнувшись.       — Правда? — удивился еще больше Боруто.       — Да, я был двенадцатилетним дураком, для которого не существовало ничего, кроме одной-единственной цели, — сказал он задумчиво. — Тем не менее я не жалею, что тогда спас его. Это казалось мне самым правильным решением, и оно меня не подвело. Мне кажется, Сарада думает точно также.       Боруто умолк. В словах сенсея была правда, которую он отвергал, которую не хотел принимать, которую отталкивал с остервенением. Он даже думать не смел, что она осознанно это сделала, скорее он склонялся к тому, что Сараду кто-то подменил.       Сенсей отошел, всучив ему в раскрытую ладонь катану.       — Я не забираю того, что отдал. Отныне Кусанаги — твоя катана. Береги ее и направляй на врагов. И не смей раскисать. Это позорно для тебя. Как ты собрался превзойти Наруто? Он никогда не унывал, — сказал Саске и пошел в сторону раскрытого все еще люка. Перед тем, как вернуться в здание госпиталя, он вдруг нахмурился и посмотрел на Боруто. — Ты..... — он вдруг словно неловко себя почувствовал. Боруто несколько удивленно смотрел на него, не понимая, что могло его смутить. — Насчет того, что она тебя отвергла… — Боруто покраснел, отвернувшись, и издал смешок, усмехнувшись. Почесав затылок, он посмотрел на учителя. — В этом вопросе я полностью солидарен с дочерью. Мы с добе породнимся только через мой труп, — сказал он бесприкословно. Боруто засмеялся, покачав головой и смотря на уже взошедшее солнце. Улыбнувшись широкой улыбкой, он обернулся к Саске, сверкая белозубой широкой улыбкой.       — Тогда....... готовь себе гроб, сенсей.