Боруто. Хроники Листа.

      Сарада неспешно собирала свою сумку. Разрешение отца отправиться в Отогакуре было как бальзам на ее истерзанную душу. Тело все ещё помнит боль, и поэтому девочка поспешно стёрла выступившие слезы. Учихи не плачут, а она Учиха.       Сумка была темно-красного цвета. На ремешке Сарада вышила эмблему своего клана, доказательство того, что она Учиха и представительница одного из могущественных кланов. При виде этого герба жители начинали смотреть на неё с опаской. Теперь Сарада понимала почему. Отчасти, она не понимала отца, но не винила его ни в чем. Это его жизнь. Она будет жить по-иному. Она станет Хокаге.       В сумке уже лежали аккуратно сложенные вещи: красное ципао, три футболки, шорты и пижама. Так же там были зубная щетка, расчёска, мыло и аккуратно сложенный в атласной ткани протектор. Сегодня он не украшал её, доставшийся от матери немаленький лоб.       Сарада еще раз взглянула на комнату. Протянув руки, она взяла с прикроватного шкафчика маленькую фотографию, которую украшала изящная рамка.       Год назад она стала членом новой тройки команды номер 7, во главе с Конохомару-сенсеем. Справа стоял Боруто, ухмыляясь и смотря на объектив, точнее, он тогда смотрел на фотографа, преувеличенно высокомерно, словно светился. Все было из-за наличия ленты, которая перевязывала его лоб.       Протектор блестел на солнце так же, как и Боруто светился от одной мысли, что он теперь на один шаг ближе, чтобы превзойти своего отца.       Слева вечно дружелюбный, мудрый и не по годам зрелый Мицуки. На солнце он выглядел ещё бледнее, нежели обычно. На лице искренняя улыбка, глаза, словно полумесяцы, которые искрятся от счастья, смотрят на фотоаппарат. Он стал жителем Конохи! Он теперь член команды Боруто и один из лучших друзей Сарады.       А по середине, на заднем плане, стоял он, сенсей Конохамару. Его извечный шарф плавно перемещался в воздухе. Сарада вспомнила, что в тот момент, когда щёлкнул фотоаппарат, внезапно подул легкий ветерок. У сенсея было счастливое и улыбчивое лицо. Он был счастлив, улыбаясь во все тридцать два зуба, тогда как Сарада удостоилась в фотографии приподнять лишь уголки губ в улыбке. Дочь подстать своему отцу. Благо хоть они с Боруто не выражали своей неприязни на фотографии, как на фото бывшей команды номер 7. На той фотографии отец и Седьмой явно были не рады, что они в одной команде, тогда как Какаши-сан и ее мама светились, словно вычищенные до блеска кастрюльки.       Сарада снова улыбнулась, взглянув на фотографию. Она была так близка к её сердцу. Нет, не фотография. А люди, которые на ней изображены.       Взглянув на другие фотографии, которые украшали шкафчик, она решила, что заберет именно эту фотографию с собой, и незамедлительно положила ее в сумку, с лязгом застегнув молнию.       На прикроватном шкафчике были еще две фотографии. На одной она с родителями. Это была первая семейная фотография Учих в полном составе. Вторая появилась спустя год, но уже с маленьким Горо, который только родился, стояла внизу в гостиной, красуясь в серванте. Сарада нежно обвела лица отца и матери и смахнула выступившие слезы. Уходить всегда тяжело, но когда она вернётся, станет самой сильной куноичи за всю историю Конохи! Даже сильнее, чем её мама.       На другой фотографии она и Чоучоу. Девочки сидят в кафе. Сарада мирно попивает кофе, в то время как Чоу, обставив себя со всех четырёх сторон бургерами, хот-догами и всякой прочей съедобной снастью, умиленно глядит на все это.       Фотографию делал придурок Боруто. В тот день они с Мицуки тоже решили пойти в кафе и застали там их. Узумаки, у которого ноль такта и сдержанности, просто пихнул ее в бок, заставив подвинуться, и сел рядом. А потом сделал эту фотографию на фотоаппарат Мицуки, который неизвестно где достал его.       Прижав фотографию к груди, она всхлипнула и с грохотом поставила фотографию на место, ударила себя по щеке довольно-таки нехило. Нечего разводить сопли! Всё, что не делается, всё к лучшему. Оглядев себя с ног до головы в огромное зеркало, встроенное в гардероб, Сарада накинула на себя лёгкий плащ, взяла сумку, застегнула на ноге сумку с прочими приспособлениями для боя и, захлопнув дверь, спустилась вниз, намеренно шагая медленно, чтобы запомнить все детали этого дома. Она знала, что сейчас здесь никого нет. Все собрались у главных ворот.       Она подошла к дверям, надевая сандали. Натянуть их не составило труда, но Сарада все еще топталась на месте, не в силах сделать шаг в сторону ворот. Все-таки трудно уходить. Трудно оставить, хоть и не навсегда, место, где ты выросла, место, которое видело все твои всходы и падения. Уходить определённо было трудно, но она пообещала, что возвращаться будет легко.       Было раннее утро, из-за чего людные улицы родной Конохи пустовали. Лишь изредка на крышах домов Сарада замечала звериные маски: отряды АНБУ стояли на своих постах из-за того случая, случившегося три недели назад.       Сарада не верила, что с её похищения прошёл почти месяц. Глаза всё еще болели, но уже не так, как в первую неделю, когда сидеть с открытыми глазами было сущим адом.       Сейчас Седьмой предпринял все возможные меры, чтобы обезопасить деревню. Он даже хотел приставить АНБУ к их особняку, но Саске грубо послал его к праотцам, уверяя, что свою семью сам в состоянии защитить. Сарада ещё больше загрустила. Отец вернулся в деревню, сказав, что теперь никуда не уйдет, зная, что в любой день на его семью нападут. Отец вернулся, а она уходит.       Ворота уже виднелись впереди. Сарада нахмурилась, заметив у самого выхода из деревни некоторое скопление людей. Ускорив шаг, она побежала, огибая оставшиеся переулки и запрыгивая на крышу какого-то заведения. Бежать по крышам было как-то легче. И определенно при таком беге чувствуешь себя свободным.       Теплый ветерок подул ей прямо в лицо, развевая черные, словно крыло ворона, пряди волос в разные стороны. Глаза прищуренно осматривались по сторонам, в решимости отбиваться в случае засады или нападения. После случившегося Сарада уже никому не доверяла.       И вот, наконец, ворота. Она удивлённо остановилась, не веря своим глазам.       Вот стоит Узумаки младший, сонно потягиваясь. Не факт. Только шесть утра. Обычно он спит в это время. Волосы его растрепаны, протектор на лбу отсутствовал, и стоял он с полураскрытыми глазами, из-за чего создавалось ощущение, что он вот-вот заснет. Рядом с ним бодрая Химавари. Странно, но девочка, на два года младше брата, была как свежий огурчик. Она оживлённо и жизнерадостно что-то говорила, смотря на мирно спящего Горо и поглаживая его по голове. Рядом с Химавари стояла ее мама, Хината-сан. Сарада улыбнулась при виде этой женщины. Она была необычайно доброй и заботливой. Чем-то она даже напоминала Сараде собственную мать. Та тоже была лучшей матерью и сильнейшей куноичи.       Пришёл даже господин Седьмой. Если Хината стояла рядом со своими детьми и детской коляской, хлопоча и что-то пришёптывая, разговаривая попутно с Сакурой, то Седьмой и ее отец стояли поодаль, что-то обсуждая с Орочимару. Тот поминутно кивал, лицо его вмиг становилось бледным, и Сарада догадывалась, что оба мужчины угрожают старому саннину всем, на чём свет стоит.       Мицуки находился рядом с Суйгецу-саном и Карин-сан. Он что-то говорил им, получая их кивки и улыбки. Сарада до этого не видела, как эти двое могут так лучезарно улыбаться. Не оскал, а улыбка.       Чоучоу ела. Сарада другого не ожидала от вечно кушающей подруги. В компании отца, Чоджи-сана, она поедала очередную упаковку чипсов, пачки сухариков и что-то там другого. Выглядела она настолько счастлива, что отец умиленно что-то говорил, а ее мама, Каруи-сан, стояла, бормоча на них что-то с недовольным выражением лица и скрестив руки.       Рядом с ними стояли Шикамару-сан с женой и сыном и Ино-сан с семьей. Сарада не могла поверить глазам. Там были все. Она даже успела увидеть Ли-сана с его легендарным сенсеем, великим мастером тайджитсу. Даже одна из старейшин Конохи, бабуля Цунаде, не поленилась встать в такую рань, стоя рядом со своей ученицей и Шизуне, которая держала на руках мирно спящую Тон-Тон.       Там были и ее одноклассники: Ивабе и Денки, Намида и Васаби, Металл, Иноджин, Сумире.       Сарада даже не заметила, как остановилась в нескольких шагах от них, не в силах пошевелиться. Пришло столько людей, чтобы проводить её.       — Пойдем, Сарада-чан? — прозвучал голос спереди. Сарада подняла голову, в последний раз шмыгнув носом.       Орочимару, собственной персоной, стоял прямо перед носом, улыбаясь своей самой настоящей улыбкой, которого у того не было и вовсе.       Сарада сделала шаг навстречу к нему, и они уже вместе приблизились к воротам, как вдруг к ней внезапно подбежал Иноджин.       — Держи, — улыбнулся он. В отличие от других улыбок, которыми он награждал всех остальных, эта улыбка была искренней, уверяющей, что он будет скучать по другу.       Сарада осторожно раскрыла скрученную в трубочку бумагу. Она улыбнулась, крепко сжимая края бедной бумаги. Это был рисунок всех них: Боруто улыбается, трепля Химавари по волосам, рядом с ним Мицуки изображает ухмылку, Шикадай как всегда лежит рядом, ЧоуЧоу ест, Ивабе чистит свой молот, Денки занят своим компьютером, Намида и Васаби что-то говорят друг другу на ушко, Сумире гладит свои волосы. Все её друзья.       — Спасибо, — с искренней улыбкой проговорила она. В этот раз слеза не пошла из ее глаз. Она оказалась стойкой.       Второй к ней подошла Чоу. Впервые у королевы обольщения и красоты, а также обжорства из глаз вылились слезы. Шмыгая носом, она тянула к Сараде руку, в которой был зажат наполненный чем-то шуршащим пакет.       — Вот! — она потянула его Сараде, заставляя забрать. Пакет был доверху набит чипсами, конфетами и прочими вкусностями. Девочка знала, что Чоу не любит делиться своим добром. А делится только с теми, кого она очень любит.       — Я буду скучать, Чоу! — проговорила она, обнимая всхлипывающую Чоучоу.       — Ты береги себя там, — сказала та, отступая. Сарада лишь кивнула.       Остальные желали ей хорошо добраться. Ли-сан вместе с Металлом уверяли её, что, пока она не доберется до Отогакуре, они будут усердно отжиматься. И даже поспорили, что, если она доберется за четыре дня, — это победа, они сделают 5 000 отжиманий, а если не за четыре дня, это будет означать проигрыш, и тогда им придется сделать 10 000 отжиманий.       Шикамару-сан с женой пожелали быть прилежной ученицей. Они с опаской поглядывали на Орочимару и не понимали, как Саске Учиха, столько претерпевший от этого человека, смог отдать дочь тому на обучение.       Если честно, сам Орочимару не понимал. Он до последнего думал, что Саске откажет, но когда Сарада прибежала и сказала, что отец дал добро, он час стоял в ступоре. Это было шокирующей новостью.       Ино-сан и Сай-сан подарили ей букет на прощание и сказали, что будут ждать встречи. Друзья полезли обниматься, Цунаде уверяла преподать «старому змею» урок, если что-то пойдёт не так. Хината-сан обняла её заботливо, прижав к себе. Она просила ее заботиться о себе и беречь себя. Сарада вежливо и благодарно поблагодарила женщину, потрепала Химавари по волосам и подошла, наконец, к матери.       При виде своей, уже такой взрослой девочки, которая уходит на тренировку, Сакура расплакалась. Сарада незамедлительно обняла мать, прижимаясь ближе к ней.       — Береги себя, смотри за собой и не вздумай ничем обременять других. Будь сильной куноичи. Старайся не болеть и чаще ешь здоровую пищу, а не то, что тебе дала Чоучоу…       — Ты думаешь, я за ней уследить не смогу?! — возмущённо воскликнула красноволосая помощница Орочимару. Вздернув нос и поправив очки, она высокомерно посмотрела на Сакуру. — Это я, между прочим, принимала твои роды, и я подарила ей эти очки. Не волнуйся за нее, Сакура. Я позабочусь, чтобы дурное влияние каппы на неё никак не подействовало, — она метнула презренный взгляд на Суйгецу. Сарада поцеловала маму в щеку и обернулась к коляске.       Горо было только год, но он уже умел говорить «папа», что очень возмущало Сакуру. Та любила повторять Сараде, что та тоже сначала произнесла «папа», а уже потом «мама». Она говорила, что мало того, что ее детям не досталось ничего от неё, так еще они и предпочли первым позвать папу. Сейчас Горо спал мирно, посапывая и обнимая игрушечного плюшевого мишку. Сарада наклонилась и поцеловала его в лобик, задернув полог коляски, чтобы в глаза спящего ребёнка не бил свет.       Обернувшись, она увидела, как Мицуки ей машет. Подойдя к нему, они стукнулись кулаками, а после раскрытыми ладонями, что было их привычкой.       — Буду ждать встречи, Сарада. Я буду усиленно тренироваться, чтобы, когда ты вернешься, не отстать от тебя ни в чем, — заверил ее Мицуки. Сарада только кивнула.       Орочимару стоял рядом с отцом и Седьмым. Седьмой-сама положил ей пятерню на голову, взъерошив волосы. С грустным и одновременно добрым лицом он посмотрел на нее, словно пребывая в своих воспоминаниях.       — Смотря на тебя, я вспоминаю себя, — проговорил он. Сарада удивленно на него посмотрела, но он отступил, уступая место Саске, который стоял перед дочерью, грозно на нее смотря.       — Не валяй там дурака, и если этот старый змей решит пустить тебя на опыты, беги оттуда, — хмуро проговорил он. Послышался звонкий смех Цунаде. — И еще… будь сильной, если ты этого так хочешь, но помни, главная сила, она… заключается… — отец запинался, словно ему трудно было выговорить эти слова. Наруто-сан с ехидцей смотрел на него. — Истинная сила, она… — отец тяжело вздохнул, — она в близких людях и проявляется, когда ты хочешь их защищать. Помни, ты…       — Я Учиха, папа, — гордо проговорила она, заметив, что отец смотрит на неё с такой же гордостью, как она за свою фамилию. — И я тебя не подведу. В будущем я стану самой сильной Хокаге, чтобы защищать нашу деревню, — пообещала она.       Отец не сдвинулся с места. Она прекрасно знала, что на людях он не покажет своих эмоций, однако он ее очень сильно удивил, щелкнув по лбу двумя пальцами. Другие недоуменно смотрели на него, но Сарада лучезарно улыбнулась, схватившись за лоб.       Последним остался Боруто. Он мялся, стоя в стороне, словно не решаясь подойти. Она сама зашагала по направлению к нему, легонько толкнув плечо.       — Чего это ты встал в сторонку? — спросила она. Тот неловко улыбнулся и протянул ей что-то. Посмотрев на его руку, она увидела синюю ленту протектора.       — Что это? — спросила она, принимая из его рук протектор шиноби Конохи.       — Мой протектор, — ответил он. — Я не знал, что тебе такого отдать, чтобы ты меня не забывала… так что вот… Сарада-чан, ты это… ну… не забывай меня, хорошо? — спросил он тихо, так и не подняв головы.       Бака Узумаки, но такой родной. Сарада была уверена, что в будущем он будет её главным сподвижником, правой рукой. Она улыбнулась и, обхватив его шею одной рукой, притянула к себе. Боруто ошарашенно так и не двигал руками.       Резко отпрянув от него, она сама не поняла, почему сделала так. Куноичи помахала ему и всем остальным на прощание и побежала вслед за уже успевшим выйти за пределы ворот Орочимару.       До нее вдруг донесся смутный и ехидный голос Чоу:       — Чего это ты покраснел?       — Ничего я не покраснел, даттебаса! — воскликнул Боруто.       Сарада улыбнулась, сжимая в руках его протектор, и к своему ужасу осознала, что тоже покраснела. Щёки покраснели, словно помидорки, и Карин-сан очень странно на нее посмотрела.       В последний раз она обернулась, смотря на высеченные лица семерых Хокаге. Когда она вернется, её лицо тоже будет на этой скале.