Ритуал

      «С добрым утром, Изабелла!       Я надеюсь, это письмо ты прочитаешь именно утром, когда воздух становится чистым и свежим, как на рассвете у Расколотой горы. Я хочу, чтобы ты меня вспоминала именно в такое время. Скажи, Изабелла, ты меня вспоминаешь? Хотя бы иногда? Пожалуйста, скажи, что это так! Даже если это будет неправдой.       Причина вот в чем: мне без тебя грустно. Порой такая берет тоска, что сама ужасаюсь. Я помню, как окольными путями, заливаясь красной краской от стыда и любопытства, пробиралась в «Висельник», сидела, поставив локти на стол и склонив голову набок, когда слушала твои рассказы, и я помню выражение твоего лица до мельчайших черточек, когда ты говорила, смеялась и раскладывала карты. Каждый раз я могла вечером выскользнуть из эльфинажа незамеченной и прийти, зная, что ты всегда будешь там, в таверне, с кружкой пива, клинками или странной, немного страшной, но жутко интересной компанией, выслушаешь меня, потреплешь по волосам и посмеешься.       А теперь… Варрик говорит, я не одна, и мне так хорошо его слушать. Но все изменилось, и настало время грустное, темное — осень наступила. Ночами порой засиживаюсь у Варрика и долго смотрю в огонь. Темнота. Только пламя и греет.       За те три месяца, что прошли… закрываю глаза и снова вижу потоки крови по улицам проклятого Киркволла: я так хотела поговорить и чернилами выплакаться, но память еще так свежа — мне страшно, Изабелла! (абзац тщательно зачеркнут, но некоторые фразы еще можно прочитать)       За те три месяца, что прошли с нашей последней встречи, я так и не получила от Хоука ни одной весточки. Я уверена, совсем-совсем уверена, что храмовникам он так и не попался — он ведь умеет находить выход из неприятностей и злоключений, — но все равно тревожусь. А за Андерса — еще больше, чем за него. А это правду Варрик сказал, что ты предлагала Хоуку отправиться с тобой в плавание? Он отказался? Наверное, и вправду хотел остаться в Киркволле — его спасти. Киркволл неблагодарный. Здесь Хоука считают едва ли не за злодея. Противные, жестокие люди!..       А два дня назад Фенрис исчез. Просто раз — и исчез, никого о том не известив. Мы с Авелин обнаружили поместье запертым. Он не простился. Мне не грустно, но весь вечер я думала о странном… разочаровании. После всего, что мы пережили вместе, он ни с кем не простился!..       Горько здесь, в проклятом городе, дорогая Изабелла. Как ненавижу я теперь его!.., но куда мне идти?       Вспоминающая о тебе       Мерриль»       «Милая Изабелла!       Я все перечитываю и перечитываю твое письмо, и в голове звучит твой голос, как будто ты рядом стоишь. Я смеялась и плакала, когда читала в первый раз, а теперь счастливо улыбаюсь. Как ты здорово уделала того нахального грубияна! А какая забавная история вышла с твоим кораблем и грузовой баржей! А как весело было, когда нечестный торговец пытался тебя обмануть, но угодил в свою же ловушку!..       Скажи, а не получала ли ты других весточек? От Хоука, Фенриса, Андерса, от кого-нибудь из Киркволла? А от Карвера? Ну… вдруг. А может быть… от Себастьяна? Я недавно узнала, что он добился старкхевенского престола. Знаешь, я за него рада, хотя и знаю, что он не этого хотел. Пусть он будет счастлив. Пусть найдет свое предназначение.       Вчера я встретила Элеганту, помнишь ее? Ту торговку, у которой Хоук заказывал зелья? Мы разговорились и не заметили, как прошептались весь вечер. Она рассказывала, что дела идут из рук вон плохо, и обещала учить меня варить зелья. А я в ответ говорила, хочу ей помочь, постараюсь помочь, но она смеялась. По-дружески, беззлобно и немного грустно.       Я хочу, чтобы каждый был счастлив, Изабелла. Ну, разве что кроме бандитов и злодеев. Неужели это так трудно? Варрик тоже смеется. Разве я снова сказала глупость?       Желающая тебе счастья       Мерриль»       «Все у нас не слава создателям, дорогая Изабелла!       Получила ли ты мое послание? Я так намучилась ждать ответа. Ради всех богов, что смотрели на нашу землю, ради ваших, человеческих, Создателя и Андрасте, если только ты в них веришь, ради всего, что для тебя свято, молю: напиши мне письмо.       Напиши, если тебя что-то печалит, напиши, чему ты радуешься, только говори со мной, ведь связь с тобой такая непрочная — только письма, летящие, через море. Но она есть, и если я не воспользуюсь ей, как буду себя проклинать!       Клянусь, если ты мне не ответишь в течение месяца, я брошу все, подолью Варрику сонного зелья в эль, чтобы не смел меня остановить, и отправлюсь искать тебя по тавернам Вольной марки, Ривейна и Антивы. Я море не люблю и его боюсь. Но я храбрая — мне так Варрик сказал. У меня получится.       Нежно любящая тебя       Мерриль»       «Изабелла!       Я так рада, что ты будешь в Киркволле хотя бы проездом… проплывом? Как это говорят о кораблях? В любом случае, я безумно рада. Я танцевала и плакала, когда прочитала твое письмо! Я даже хотела устроить себе праздник и волосы с лентами заплела: у меня волосы отросли такими длинными, что ты, наверное, со спины меня можешь и не узнать.       Напиши мне еще. Варрик говорит, я к твоим письмам пристрастилась, как пьяница к вину, но я его не слушаю, ведь это же просто шутка. Однако в каждой шутке есть доля правды.       Говорят, будет война. Говорят, со Старкхевеном. Но я не верю! Не мог же Себастьян собирать войско против нас?.. В городе смутные слухи. И на этот раз его никто не спасет. Я часто хожу за городскую стену, чтобы собрать кое-каких трав для зелий, и порой, глядя на горизонт, представляю, как однажды убегу и не вернусь. Буду путешествовать из города в город, гулять по лесам, охотиться и бродить босиком по горным ручьям. А главное — воздух вокруг будет свежий!..       Но это все мечты. Я не знаю, куда меня заведет такая тропа. И мне страшно все менять, жечь все мосты: я не боюсь долгой дороги, но боюсь одиночества. Если бы я и вправду была такая храбрая, как говорит Варрик…       Мне стало привычней жить в размеренном ритме. Не вставать на рассвете, не бродить по ночам в Верхнем городе, не убегать от бандитов, не блуждать в пещерах Рваного берега, не думать о преступниках, магах, храмовниках и всей этой шелухе. Но все же порой одолевает сумрачная тоска, и… я так хотела бы, чтоб ты вернулась, Изабелла!       Изабелла…»       Мерриль обмакивает перо в чернильницу и замирает. Густая черная капля срывается с кончика пера, падает на стол и растекается пауком, Мерриль даже мерещатся глазки-бусинки. Она решается и размашистым почерком в волнении дописывает строку.       «…возьми меня с собой!»