Французская лилия для саксонского льва

Суассон начала XIII века был совсем не таким многолюдным, как при короле Людовике XI, завершившим объединение Франции, и не переживавшим бум строительства, как при короле Людовике XV, последним в династии французских монархов, уверенно сидящих на троне. В апреле 1213 года Суассон переживал невиданное до сего событие: ассамблея знати. Его Величество король Франции Филипп Август Капетинг собирал для большого военного совета главы всех доменов, подвластных ему, и Рауль де Нель, граф Суассонский, постарался принять своего сюзерена как можно лучше. Тогда ещё город, хоть и был самым крупным в графстве, однако недостаточно большим, чтобы вместить в себя такую толпу герцогов и графов, крупных баронов и сеньоров со всеми свитами. Часть расположилась в графском замке и домах знакомых горожан, часть предпочла расселиться по многочисленным замкам местного дворянства, в большом количестве проживающих за чертой города. Все улицы и здания были тщательно выметены и обновлены, мусор и прочие нечистоты вымывали там, где было возможно, прямо в Эну, протекающую по городу. Город сверкал чистотой (которую, впрочем тут же испачкали лошади прибывших гостей), пестрел знамёнами (чаще всего встречался королевский штандарт) и шумел голосами тысяч людей, точно восточный базар. Кстати, больше всего шумело на рынках, где цены подскочили до небывалых высот: два обола за меру овса вместо пяти денье – неслыханных грабёж. Город встречал сюзерена своего сюзерена цветами и низкими поклонами. Бриан де Буагильбер, прибывший в составе свиты короля вместе со своей супругой и младшим сыном, с лёгким беспокойством искал среди толпы народа чёрные плащи с белым крестом, или же белые плащи с красным. Но таковых среди горожан не было. Несколько раздосадованный Бриан кусал губы и начинал заметно злиться, неужели Вольфганг и сенешаль де Эсм не успели получить его послание? Или же здоровье старого храмовника не позволило им выехать из Парижа вовремя? Или же им пришлось ехать более медленно, чем привыкли в орденах, славящихся быстрой ездой даже в относительно мирное время и мирных государствах? Впереди уже маячил кафедральный собор, построенный ещё в молодые года самого Бриана, а нужных ему людей не было. Звуки трубы и пронзительные завывания сигнальных рожков, вместе с громогласными раскатами колоколов и приветственными криками толпы, вызывали лёгкую головную боль. Бриан невольно оглянулся назад, там вместе с кортежем королевы ехала и Ревекка под охраной Абдаллы, Амет остался в Нормандии, охранять Марион. Храмовник безошибочно нашёл взглядом бледное, уставшее лицо любимой, не стоило её везти сюда, как бы чего не случилось. - Прекрати ёрзать в седле. – прошипел совсем рядом знакомый голос. Бриан еле заметно усмехнулся и выпрямился – Вот так лучше, сделай теперь своё обычное выражение лица полное гордыни и презрения к окружающим. - Я и впрямь так выгляжу, Вольф? – не удержал Бриана любопытства, Вольфганг в своём чёрном одеянии, под которой весьма заметно бряцнула кольчуга, занял место по правую руку от старого друга. - О, я когда с тобой впервые познакомился вообще с добрую четверть часа с трудом удерживал себя от того, чтобы кулаком не стереть с твоего лица это чванливое выражение. - Час от часу не легче. Где сенешаль, ты взял его с собой из Парижа? – Вольфганг молниеносно сунул Бриану записку, которую тот развернул и несколько минут вчитывался – Я не понял, магистр тоже здесь? - Именно. Инкогнито. Как и я сам. – Бриан с преувеличенным вниманием оглядел одежду друга, задержав взгляд на нашитом белом кресте и особой рукоятке меча, весьма красноречиво выглядывающей из-под плаща, который смущенный Вольфганг начал одергивать и всячески поправлять – Это ничего страшного. – пробормотал иоаннит. - Ну да, конечно. – глумливо заулыбался Бриан – Меня только удивляет отсутствие знамени твоего ордена, гордо реющего над твоей головой. - Не придирайся к словам, друг мой. Это ты, в конце концов, вытащил меня из Парижа! - Но за каким бесом ты потащил с собой моего магистра?! – Вольфганг грустно вздохнул, магистра ему просто пришлось взять, точнее, учитывая как развивались события, это ему, Вольфгангу фон Райну выказали величайшую милость, позволив сопровождать тайный отъезд через главные ворота Парижа под знаменем Босеана магистра и сенешаля. - Как бы тебе сказать помягче… - осторожно начал он. - Мне уже это не нравится. – признался Бриан, госпитальер недовольно взглянул на храмовника и отрезал: - Если ты меня будешь перебивать на каждом слове, я ничего тебе рассказывать не буду! Итак, когда сержант твоего ордена на взмыленном коне ввалился во двор моего дома в Париже, у меня были в тот момент и Анри де Эсм, и Гильом де Шартр. Письмо они у меня отобрали, прочитали и решили ехать. Меня просто поставили перед фактом. - Ни за что не поверю, что они у тебя отбирали письмо. Скорее всего дело было так… - Давай не будем ворошить эту историю, друг мой! – поспешно перебил Бриана иоаннит – Достаточно того, что мы всё же здесь. И успели как раз вовремя. - Надеюсь, великий гроссмейстер ордена Святого Иоанна не почтил Суассон своим присутствием? - Что ты. Он же сейчас в Тире, по моим последним сведениям. – Вольфганг даже беспечно махнул рукой, на что храмовник вполне разумно возразил: - По моим последним сведениям, Гильом де Шартр был в Париже, в 20 с лишним лье от Суассона! И что же? Ладно, чёрт с этим, надеюсь, вас никто не видел, уезжающими из Парижа? – Вольфганг скорбно промолчал, Бриан застонал в голос, вспомнив, с какой помпой ездил сам, будучи магистром – Значит весь Париж и его окрестности уже знают об этом. Но хотя бы в Суассон-то вы въезжали инкогнито? – тяжёлый вздох друга убил последние надежды Бриана – Ну всё, теперь вся Европа узнает о том, что орден Сионского Храма всё же поддерживает короля Филиппа, невзирая на строгий указ Римского папы сохранять нейтралитет. - Что сделано, то сделано, Бриан. Я не могу повернуть время вспять. – Бриан к своему глубочайшему сожалению тоже не владел таким искусством – Мы, кстати, приехали позавчера и арендовали весьма уютный и просторный домик на соборной площади. Там есть место для тебя и Ревекки. - Рауль выделил покои для меня и Ревекки в своём замке. Не хочу отказываться от его радушия. – с Раулем де Нель, графом Суассона Бриан был знаком со времён крестового похода Ричарда Львиное Сердце. И с тех пор оба синьора поддерживали тёплые дружеские отношения, тем более, что оба были верными соратниками короля Филиппа и имели одинаковые взгляды на жизнь. Даже Денис выбрал себе невесту из рода де Нель, Рауль Суассонский являлся двоюродным дядей матери малышки Изабель. - И всё же я посоветовал бы тебе оставить Ревекку с нами. Ведь королева тоже явилась сюда. С нами моя крестница будет под надёжной защитой. - Что ты знаешь о слухах про Филиппа и мою жену? - Это всё слухи, брат, в этом я готов поклясться на раскалённом железе. Но слухи весьма злят королеву. Это мы втроём понимаем по какой причине Филипп не выпускал Ревекку из поля своего зрения, но объяснять это всем и каждому – жизни не хватит. – Бриан многозначительно кивнул на ехавшую в свите короля принцессу Марию, герцогиню Брабантскую, единственную дочь короля Филиппа. - Она упросила отца взять с собой Её Величество. Мне, конечно, весьма жаль королеву Ингеборгу, ставшую заложницей политических игр своего венценосного брата и Филиппа, но моя супруга мне ближе и дороже всех королев на свете. Пока Ревекка останется подле меня, но едва я почувствую угрозу, она переедет под ваши заботливые крылья. – Вольфганг склонил голову, соглашаясь с разумностью слов друга – Я прибуду в ваш домик на закате, если вы позволите. Нам следует обсудить много немаловажных вопросов. - Хорошо, я предупрежу магистра и сенешаля, а так же напишу пару писем своему гроссмейстру. Если орден Тампля решил в открытую вмешаться в эту войну, госпитальеры, как и полагается любящим братьям, последуют за вами. - Да твой орден просто не хочет уступать нам влияние на европейских правителей. Уж мне-то можешь не рассказывать. – фыркнул Бриан, Вольфганг же молча улыбнулся и свернул в кстати подвернувшийся переулок. Народ перед ним торопливо расступился, ибо черный плащ госпитальера был весьма приметен на фоне разноцветных нарядов сеньоров и рыцарей. Да и сам иоаннит вид имел такой решительный, что было понятно: зазевавшихся прохожих он попросту затопчет лошадью. Кавалькада рыцарей и дам Его Величества двинулась дальше, под приветственные крики горожан и летящие с верхних этажей домов лепестки цветов. Процессия остановилась перед собором, где уже ждали граф Сауссона и епископ. Граф Рауль прилюдно припал к монаршей длани, после чего епископ благословил короля. Была произнесена целая проповедь о том, что верность королю – есть верность Господу, ибо слово помазанника божьего есть прямое волеизъявление небесной канцелярии. Услышав эти слова, Бриан удивленно вскинул брови и вопросительно взглянул на короля, тот, едва заметно улыбаясь, кивнул. Да девизом этого нового витка англо-французского противостояние стала верность сюзерену, чем апеллировал в королевском шатре сам Бриан. Торжественная обедня в честь начала ассамблеи была начата прямо на улице перед собором. Едва зазвучал со стен собора хорал, жители и гости преклонили колени, Бриан успел подойти к супруге, чтобы увидеть с каким ужасом Ревекка рассматривает каменные плиты двора на который все и простолюдины, и дворянство падало ниц в едином порыве верноподданных и религиозных чувств. - Успокойся, любовь моя. Встать твоими очаровательными коленками в эту лужу я не позволю. – он бросил под ноги жены свой плащ и помог ей опуститься на колени – Вот так-то лучше. - Но, Бриан, твой плащ… - прошептала женщина, рассматривая сюрко мужа, Бриан пожал плечами – Если это увидит твой магистр, он тебя убьёт. Какое счастье, что его нет в Суассоне. - Ммм, ну как тебе сказать, сокровище моё,… Он в Суассоне и скорее всего наблюдает за нами из окна дома, который, кстати, располагается где-то неподалёку. - О боже мой! – только и смогла проговорить потрясённая Ревекка. Она даже хотела было встать, но Бриан удержал её. - Пустое, плащ уже вывозился в грязи и я его обратно не одену. Послушай теперь меня внимательно, сокровище моё, и постарайся всё сделать в точности так, как я тебе скажу. Мы после этой смехотворной мистерии о верности короне и прочем, отправляемся к Раулю. Там у нас свои покои и ты вместе с Астором без надобности стараешься не выходить. Исключительно вместе с охраной и только в те части замка, где шумно и людно. Ни в коем случае не выпускай из поля зрения Астора. - Что случилось? - Я поговорил с Вольфом, и он подтвердил, что королева зла на тебя. Она, конечно, всего лишь женщина, причём не сама любимая на свете, но у неё достаточно власти, чтобы причинить вред тебе. Из ревности. Королева слишком долго была в заточении и помнит все унижения, которыми подверглась. И сейчас, когда Филипп был вынужден признать этот брак и таскать всюду за собой, она весьма ревностно оберегает королевский взгляд и сердце. Хотя Филипп уже не в том возрасте, чтобы иметь привязанности. - Между мной и королем ничего нет, не было и не будет. - Я знаю. – спокойно улыбнулся Бриан – Потому что у короля есть возлюбленная в Аррасе. И даже сын от неё, мальчику, Пьеру, уже восемь лет. – Ревекка покачнулась от удивления и едва не упала. Крепкая рука мужа тут же обвилась вокруг неё, предотвращая падение. Бриан чуть склонил голову и, спокойно оглядывая молящуюся, местами даже рыдающую толпу придворных и горожан, невозмутимо добавил – Но даже не будь её, я всё равно был бы спокоен, если бы он был влюблён в тебя. Я его понял бы, как мужчина, ибо и сам никогда не мог устоять перед таким искушением, как ты, любовь моя. Он волен вздыхать по кому угодно, любой мужчина волен любить тебя, но только лишь издалека. Если бы ты высказала сама симпатию, никто и ничто не остановило бы меня в тот момент, когда я вонзал бы свой кинжал ему в сердце. Поэтому мне всё равно, что говорят люди, обо мне самом всегда ходило множество слухов, но пока это сплетни, я не обращаю на это внимание. Хотя и зорко слежу за тем, чтобы досужие порочные мыслишки обывателей не превратились в горькую правду. Так что за это можешь не переживать. А вот на счёт королевы тут пока непонятно. - Я поняла тебя. Может мне стоит вернуться в Париж? – она уже не таясь повернула голову к Бриану, тот тепло улыбнулся, пользуясь тем, что расстояние между ними было считанные сантиметры, стремительно обжёг любимые губы поцелуем и тихо признался: - Я не хочу надолго выпускать тебя из поля своего зрения, слишком отчаянно тоскует моё сердце по своей маленькой птичке. Да и мне спокойнее, когда я могу видеть, что происходит вокруг тебя, а следовательно, вмешаться в нужный момент. Однако, любовь моя, если королевская ревность зайдёт слишком далеко, рисковать тобой я не стану. Сейчас я буду очень занят делами короля, и скорее всего не смогу составить тебе компанию все дни напролёт, прости меня за это. Если что-нибудь случиться, ты отправишься в дом Вольфа и сенешаля де Эсм. - Дядюшка Анри здесь? – по детски обрадовалась Ревекка, Бриан кивнул. - Да, приехали вместе с Гильомом де Шартр. В их доме ты будешь в безопасности, а я буду приезжать к вам с Астором по вечерам. Даже если сенешаль будет ворчать. – женщина прижала голову к плечу Бриана, он рассеянно погладил её руку – Всё будет хорошо. Вот увидишь, это продлиться недолго, несколько дней, а потом Париж, наш дом, Мари с мальчиками вернутся и можно готовиться к свадьбе с Амори де Монфором, чёрт бы его задрал. Как и говорил жене Бриан де Буагильбер после обедни вся разношерстная компания, прибывшая вместе с королём двинулась в замок Рауля Суассонского. Покои Бриану и впрямь выделили весьма близко от королевских. Пока Ревекка приводила себя в порядок, а служанки наспех готовили комнаты для проживания госпожи и господина, Астор уже успел сбежать к своим друзьям-пажам Её Величества, а сам Бриан умудрился пообщаться с хозяином замка, расспросить его о настроениях среди съехавших герцогов и графов, распределить вместе с Раулем де Нель кто из них кого будет склонять в сторону решению создания флота. После чего переговорил с самим королём, королева сославшись на усталость, заперлась в своих комнатах с двумя-тремя особенно преданными ей фрейлинами, проходя мимо покоев королевы, заметил, что двери слегка приоткрыты и не смог отказать себе в удовольствии подслушать. Разговор был еле слышен, однако довольно тонкий слух позволил Бриану де Буагильберу услышать достаточно для того, чтобы немедленно отправиться на поиски сына. Астора он нашёл в комнате для пажей, отозвав его в сторонку он шепнул ему несколько слов, от которых мальчик нахмурился, посерьёзнел и с недоверием уставился на отца. - Просто сделай это, Астор, я хочу знать всё. - Я сделаю всё, как вы приказали, отец. – церемонно поклонился малыш, Бриан ласково погладил ребёнка по волосам. - Не подведи меня. И не подведи мать, Астор. – после чего удалился, по дороге вновь натолкнулся на Рауля, шедшего с озабоченным видом ему навстречу. При виде храмовника граф Суассонский оживился: - Возникли небольшие проблемы, Бриан. И только ты, как член ордена, можешь в этом помочь. - Всё, что ты захочешь в ответ на небольшую услугу. – другого ответа Рауль от Бриана и не ожидал, слишком хорошо он его знал, поэтому жестом предложил Бриану начать первому – Мне нужен потайной ход в королевские покои. – просьба была рискованной. Во-первых, Рауль мог не так понять его, а распространяться о причинах такой довольно-таки оскорбительной просьбы, Бриан по понятным причинам не хотел. Во-вторых, просить хозяина замка рассказать о потайных переходах его дома было равносильно попроситься третьим в супружескую кровать графа. Но Рауль знал Бриана действительно хорошо. - Можешь не беспокоиться о безопасности короля. Там денно и нощно будут дежурить мои воины, ни одна английская или фландрская крыса не пройдёт. - Я не про покои короля. Я про покои Ингеборги говорю. – Бриан торопливо оглянулся по сторонам, удостоверяясь в том, что в коридоре они одни, после чего тихонько шепнул графу – Есть у меня подозрения по поводу кое-чего. Пока не хочу говорить, ибо не уверен до конца. - Покушение на королеву? Заговор? – заволновался Рауль, Бриан отрицательно качнул головой. - Говорю же тебе, пока сам не знаю, что к чему. Но надо проверить. Так ты дашь мне проход в свои тайные дорожки? – Рауль нервно закивал. - Я сам проведу тебя, Бриан. Ты прав, нужно всё сначала выяснить, а потом уже решать, что делать с этими знаниями. Итак, мою просьбу ты выполнишь? - Если это в моей власти, конечно, Рауль. Что случилось, ты ведь вроде собирался поговорить до обеда с мессиром Тибо, графом Блуа. - Да, он колеблется, как я тебе и говорил, однако, сейчас он высказался за то, что поддержит затею Филиппа, если один из орденов так же поддержит его. Ты всё ещё храмовник и занимаешь видное место в своём ордене. Прошу, сообщи магистру, поговори с ним, надави, если понадобится… - Успокойся, я уже подобное предвидел. Скажу по секрету, Гильом де Шартр уже в Суассоне и после заката я собирался поехать к нему, чтобы обговорить союз Тампля с короной Франции. – у графа Рауля вырвался вздох облегчения. - Славься Господь наш всемогущий. Бриан, поговори раньше, прямо сейчас! Я должен до ужина уверить Тибо в том, что орден нас поддерживает. – это как-то не входило в планы мессира Бриана, но... - Ладно, хорошо. Когда вернусь ты покажешь мне тайные ходы в покои королевы и будешь молчать о моей просьбе, даже если тебя станут пытать калённым железом. - Клянусь. – побожился Рауль де Нель, творя крёстное знамение. Бриан торопливо направился в покои. Ревекка уже стояла в тонкой белой камизе, а служанки надевали на неё нижнее платье, котту, нежного голубого цвета. Бриан на ходу клюнул жену в щёку, распугав прислужниц, накинул на себя чистый плащ, тот в котором он прибыл в Суассон оказался безнадежно испорчен, после чего направился к дверям. - Ты куда? – окликнула его Ревекка, Бриан послушно вернулся обратно к жене, отогнал служанку, затягивающую шнурки на платье и собственноручно затянул узелки на шнуровке. - Даже не знаю, что мне нравится больше: одевать тебя или раздевать. Я к Вольфу, ситуация среди знати слегка изменилась. Мне нужно увидеть фон Райна и его домочадцев, если их конечно можно так назвать. Передать им привет от тебя? - Да. Ты надолго? – Ревекка с легким беспокойством смотрела на Бриана, тот неопределённо пожал плечами. - Постараюсь вернуться к ужину, сокровище моё. Ты будешь на ужине в голубом цвете? - В красном, в цвете твоего рода. - Отлично, успею переодеться. Можешь надеть мою котту, если не утонешь в ней. – Ревекка хмыкнула. Практика обмениваться одеждой, пользуясь тем, что фасон был один и тот же, различие было лишь в длине, среди супругов и влюбленных была весьма обширной в то время. Зачастую, девица в знак своей симпатии дарила рыцарю деталь своей одежды, чаще всего рукава, которую рыцарь и носил. Проблема была только в том, что Бриан был выше и гораздо массивней Ревекки, так что если женщина и одевала рубашку или верхнее платье мужа, то исключительно дома. Чаще всего камиза Бриана накидывалась на обнаженное тело красавицы в спальне, если вдруг посредине любовных ласк кто-то из детей начинал отчаянно биться в дверь с воплями-требованиями впустить немедля. Сам Бриан одежду жены не мог одеть даже в шутку из-за маленьких размеров. Продолжая улыбаться она заканчивала одевание и с этой же улыбкой вышла из своих покоев проведать Астора. Бриан же не теряя больше времени выехал в пресловутый дом на соборной площади. Там его, ясное дело, никто не ждал. Вольф, к примеру, весьма удивился, увидев на пороге Бриана и маячившего за его спиной, оруженосца Шарля. Впустив друга и распорядившись на счёт коня и оруженосца, иоаннит проводил Бриана в одну из верхних комнат, где магистр и сенешал, сидя за заваленным различными бумагами и свитками, столом, обсуждали что-то вполголоса. При появлении храмовника и иоаннита, разговор стих. - Бриан, что случилось? – Гильому де Шартр на момент ассамблеи в Суассоне шёл 41 год. Это был хоть и невысокий, но весьма сильный и выносливый воин, пришедший в орден ещё в 1191 году. Его бесшабашная смелость и молодецкая удаль, смелые вылазки против сарацин и хитроумность в переговорах с папой быстро снискали ему популярность среди тамплиеров, собратьев по ордену. Он был в большой дружбе с покойным Жильбером Эрайлем, Филипп де Плессье его правда слегка недолюбливал за слишком шумный характер, но мирился с его дружбой с Жильбером и Брианом. Когда орден один за другим потерял сначала Боманура, затем Бриана, как магистров, Гильом находился в Португалии, возглавлял Реконисту. Там он узнал о смерти Эрайля и встретился с семьёй де Буагильберов в Арагоне. После чего двинулся в Палестину, горя жаждой мщения за погибшего друга. Это, кстати, сблизило его с покойным Филиппом. И когда де Плессье погиб в 1209 году, возглавил орден. - Рад тебя видеть, Гильом. – обнял магистра Бриан – И тебя, брат Анри. - Присаживайся. – Анри де Эсм любезно отодвинул для Бриана стул – Итак, надо полагать, произошло что-то, что заставило тебя приехать сюда раньше. Надеюсь, это не касается нашей милой Ревекки? - Нет, хвала небесам, нет. Дело касается нашего влияния на французскую знать. Я понимаю чаяния нашего ордена, ибо они неразрывно связаны с моими собственными. Никто не упрекнёт меня в том, что я забывал о делах ордена даже в самую чёрную для меня минуту. - С этим бы я поспорил. – весело улыбнулся де Шартр – Учитывая, что ты бросил магистерский жезл. - Давайте обойдёмся без взаимных упрёков и обвинений. – сенешаль примирительно протянул руки братьям по ордену. Вольфганг, на которого рук сенешаля не хватило, тихонько посмеиваясь, сел рядом с Брианом – Говори, брат мой во Христе. - Как я уже указал в письме к нашему германцу, Ассамблея знати собирается здесь в Суассон для того, чтобы решить судьбу Англии. Братья, английские прецептории, хоть и не попали под папскую анафему, всё же имеют большие затруднения. Не говоря о том, что пока длиться анафема, мы не можем принимать в свои ряды рыцарей-англичан. – магистр де Шартр тут же нахмурился. Гильом вообще очень активно занимался вербовкой в орден новых рыцарей, за что уже однажды получил мягкий выговор от папского престола. Посему тема вливания свежих сил в орден, особенно из Англии, была для него болезненной – Мы должны помочь воцарению мира между королевствами. - Говори прямо, надо помочь Филиппу сесть на английский трон. – Вольфганг облокотился локтём об столешницу и положил подбородок на свой кулак – Я уже неоднократно заявлял, что Филипп будет смотреться в английских львах так же преотлично, как и во французских лилиях. - Не Филипп. Людовик. Многие из герцогов и графов французского домена склоняются к тому, чтобы посадить на английский трон Луи. – магистр де Шартр откинулся на удобную спинку своего стула и с довольным видом посматривал на Вольфганга и Бриана – Что ты хочешь конкретно от нас, брат Бриан? Твоя последняя авантюра унесла триста жизней мирного города, но принесла ордену расширение влияния в Лангедоке и Оверни. Чего же ты хочешь сейчас? - Франция собирает флот. – намекнул Бриан, на что магистр моментально ответил. - Флот не дам. Не обижайся, Бриан, но флот для ордена всё равно, что любимое чадо. Не для того мы его строили, оснащали, усовершенствовали, чтобы потом отдать его Филиппу. - А разве я сказал, давайте отдадим наш флот Филиппу? Брат мой, разве я хоть когда-нибудь давал повод заподозрить меня в умопомешательстве? Я имею в виду порты. Наша помощь не будет особенно видной, но она будет в достаточной степени весомой. Франция сама соберёт флот, ей давно нужен. Мы же предоставим порты, в обмен на возможность набирать неограниченное количество рыцарей в Англии, когда Людовик станет её королём. - Если он станет королём Англии. – скептически поправил Вольфганг – Взять Англию будет сложно. Тем более, что старая крыса Иннокентий оставил Иоанну возможность до первого июня принести ему тесный оммаж. Ты серьёзно думаешь, что Иоанн этим не воспользуется? - Я знаю, что воспользуется. Но даже если и так, период позиционной войны закончится здесь, в Суассоне. Дальше начнутся масштабные бои. Если Иоанн принесёт клятву верности папе, многие английские бароны, которые уже ведут переговоры о коронации французского принца на английский трон, начнут восстание. Англия ослаблена, Франция так же ослаблена, но до сих пор Франция держалась благодаря союзникам и нам, двум орденам Христа. Будем ли мы поддерживать Филиппа и дальше? - Ты прав. – чуть помолчав проговорил Анри де Эсм – В этой комнате трое франков и один германец, но тоже пропитанный духом Франции настолько, что даже думает на французском языке… - Он более певучий, чем мой родной немецкий. – смущенно пробормотал Вольфганг. - Неважно, сын мой. Раз мы решили поддержать Филиппа десять лет назад, негоже отступать сейчас. Что ты предлагаешь ещё помимо портов? Дать ссуду? - А вот этого делать нельзя. – покачал головой магистр – Не забывайте, наша помощь не должна быть финансовой, таково требование папы: ни воинов, ни денег орденов Тампля и Иоанна не должно быть в этой войне. Мы и так отправили под видом наблюдателей несколько отрядов, чем вызвали неудовольствие папы. Наша задача – новый крестовый поход. Который, к сожалению, невозможен из-за грызни между Англией и Францией, Германией и Францией, я уже молчу о короле Фридрихе, этом бедном юноше. - Этот бедный юноша германец. – с едва заметным чувством превосходства возразил Вольфганг – И поверь мне, придёт время, мир запомнит его, как величайшего императора. - До этого пока далеко. – Бриан сочувственно похлопал друга по плечу – Пока он просто молоденький щенок борзой, которая мало что может без помощи всё того же матёрого волка Филиппа и крысы Иннокентия. Прости, если бережу твою рану. Твой орден может предоставить врачей для этой войны? Боюсь в настоящих врачах армия Филиппа нуждается даже больше, чем в кораблях. - С ума сошёл? – вспыхнул Вольфганг – Как ты себе это представляешь? - А почему бы и нет. – вступил в беседу магистр – Насколько нам известно, в устье Роны есть целых три монастыря, где готовятся ваши рыцари. Неужели твоему магистру жалко дать им возможность попрактиковаться на настоящих ранениях, полученных в битве, нам ведь не жалко своих портов. – Вольфганг укоризненно посмотрел на Бриана, которому он как-то с месяц назад рассказал о своей программе подготовке не сколько воинов, сколько врачей для ордена. Бриан даже бровью не повёл в ответ на полный упрёка взгляд друга. - Так и знал, что ты всё растреплешь Гильому. – вздохнул Вольфганг – Они не будут участвовать в сражениях, только лечить. – магистр согласно кивнул – Так же мы готовы передать в армию часть нашего европейского вооружения и провиант. - А вот это смело. – Анри с интересом поглядывал на иоаннита, постукивая пальцами по шершавой поверхности стола – Уж не было ли у тебя уже договорённости со своим гроссмейстром, Вольф? - Разумеется была. Мы тоже заинтересованы в землях Англии. Даже если корона Людовику светит через пять лет. - Обещаю тебе это займёт максимум три года. – пообещал Бриан, Вольфганг кивнул, он в расчётах друга ни разу не ошибался и поэтому безоговорочно доверял – Что ж, думаю, мы тоже можем подарить армии Филиппа часть своего вооружения и лошадей. Вопрос, что хочет за свою помощь орден госпитальеров? - А что хочет орден тамплиеров? – храмовники переглянулись. - Для начала голову барона Томаса Гилмора, который в прошлом году осадил и разграбил прецепторию в Норфолке, а затем укрылся от гнева ордена за спиной Иоанна. Нам удалось ограбить его родовой замок и оставить на этом месте только пепелище, но лично мне нужна его голова, насаженная на ворота нашей прецептории. – кровожадно отозвался де Шартр – А ещё несколько участков земли в Мерсии, там у нас почти нет ничего. Ну и возможность заполучить новых членов ордена. - Разумная цена. – кивнул Вольфганг – Нам же нужна только земля в Хвисе. Брат Бриан, ты готов в очередной раз выступить посредником? - Как и всегда. – Бриан пожал плечами – Ещё немного и я обращусь в почтового голубя, белокрылого и невинного. - Это тебе точно не грозит. Есть ещё одно, что мой орден хочет заполучить больше, чем земли в Хвисе. Но этого король Филипп просто не в состоянии дать нам. – Бриан чуть нахмурился, явно чувствуя подвох в словах друга. - Если это связано с Ревеккой, то нет. Сразу, с ходу, и с удовольствием. – скрестив руки на груди, отрезал он, Вольфганг всплеснул руками. - Да ты даже не знаешь, чего я попрошу! - Догадываюсь. Трактат Ревекки по врачебному искусству. По хирургии, если не ошибаюсь. Нет, нет, и ещё раз нет. Ты можешь поговорить с ней на эту тему, но если она откажется, в стотысячный раз, кстати говоря, ты не пойдёшь с этой бредовой мыслью к королю и уж тем более не станешь на меня давить. - У тебя больше возможностей уговорить Ревекку, чем у меня. Я всего лишь её крёстный отец, а ты целый муж! - Пошли отсюда, магистр. Этот спор у них надолго. – шепнул Анри де Эсм Гильому де Шартру, тот нетерпеливо отмахнулся. Было в этой жизни всего три вещи на которые он готов был глядеть часами: казнь неверных, молодцеватая удаль и отчаянное бесстрашие храмовников, и споры между Вольфгангом и Брианом. - Я не стану вмешиваться в это, Вольф. Моя жена сама знает кому передавать свои знания, а кому нет. К тому же, удалось ведь тебе уговорить её обучить целую толпу монахинь твоего ордена. - Не толпу, а всего сто с лишним человек, да и потом, кто сбежал через год в Европу, прихватив с собой жену, дочь и моего любимца Жильбера?! Или ты думаешь, что за год эти женщины многому научись? Не будь таким непреклонным, Бриан, я прошу о малости! Орден готов заплатить за эту книгу любую цену! - У меня достаточно денег, чтобы моя любимая продавала свои знания. - Хорошо, мы готовы уступить вам башню Сафет в обмен на эту книгу. - Башня Сафет и так наша после решения папы. – полил масла в огонь Анри де Эсм, Вольфганг упрямо мотнул головой. - А вы попробуйте выбить из него наш гарнизон. - Всё-таки госпитальеры отпетые наглецы. – зафыркал магистр в ухо сенешалю – Ставлю золотой что Вольфганг добьётся этого столь вожделенного трактата. - Ставлю десять золотых, что Бриан не позволит этому случиться. А про Ревекку вообще молчу. - А почему она так дорожит этой книгой? – магистр прекрасно знал, что сенешаль и Ревекка весьма тесно общались и старый де Эсм питал к супруге бывшего главы ордена нежную отцовскую привязанность. Поэтому и предположил, что кто-кто, а сенешаль должен знать об этой истории побольше кого бы то ни было. И он не ошибся, проницательный храмовник знал об этой истории гораздо больше, чем знал даже сам Бриан. - Я не скажу тебе всего, брат мой, просто скажу часть: она писала её несколько лет. Трактат и в самом деле шедевр, но написан он на еврейском языке. Остальное додумывай сам. – магистр поджал губы. И что? Написан и написан, неужели трудно найти толкового толмача? - Да ты просто не хочешь делиться её вниманием! – в бешенстве выкрикнул Вольфганг на очередную едкую реплику друга, на что Бриан с силой вогнал кинжал в столешницу и рыкнул: - Я ни с кем не хочу делить её, Вольфганг. Смирись, наконец! - Шшшш, тише, вижу ваши споры ни к чему хорошему не приведут. Давайте вернёмся к тому, с чего начали. Помощь Франции в обмен на земли в Англии. – магистр по новому взглянул на мрачного Вольфа и обозлённого Бриана, который явно с трудом держал себя в руках – Итак, Вольф, найди альтернативу своему беспечному желанию. – Вольф дёрнулся точно от пощёчины, хмуро взглянул на Бриана и отчеканил: - Пусть король Филипп попросит у баронессы де Буагильбер этот трактат. Примерно через час, взъерошенный, с легким намёком на синяк на правой скуле, Бриан стоял перед королём Филиппом, стоящим в окружении герцогов и графов, придворных дам и пажей. - … взамен орден Сионского Храма просит голову барона Томаса Гилмора, повинного в разграблении прецептории ордена по Нодвичем, и земли в Мерсии на усмотрении государя. Орден Святого Иоанна просит о землях в Хвисе под строительство командорств, и… - взгляд Буагильбера скользит чуть правее короля и безошибочно находит родное любимое лицо Ревекки, чуть прикусив губу, он цедит последнюю фразу – И личной ауденции с Вашим Величеством. Франция до недавнего времени была весьма щепетильна в вопросах этикета. Мало кто знает, что знаменитый французский этикет, которому подчинялись дворы монархов Франции на протяжении трёх династий, был основоположен именно в тринадцатом веке при короле Филиппе Августе. Этикет затрагивал в первую очередь внешний вид, то есть наряд, придворного. И кое для кого этот этикет был не только в новинку, но и в тягость. Вольфганг фон Райн, чувствовал себя крайне некомфортно в трёхслойной одежде, шелестевшей под плащом ордена при каждом движении. Он нервно одернул сюрко, верхнее платье доходящее до середины икр и машинально потрогал языком ноющую разбитую губу, тут же поморщился. Ранка разболелась ещё сильнее. Тяжёлая у Бриана рука, ничего не скажешь. Король согласился на личную аудиенцию, видимо Его Величество решил, что орден Святого Иоанна попросит за помощь вообще чего-то несусветного. Когда же Вольфганг озвучил свою скромную, на его взгляд, просьбу, сказать, что король удивился - ничего не сказать. На несколько минут Филипп буквально впал в ступор. И пока монарх размышлял, Вольфганг томился в ожидании, злясь на несуразную одежду и растравляя ранку. - Это очень необычная просьба. - наконец вымолвил король, Вольф пожал плечами - И клянусь честью, я не совсем понимаю, почему ты обратился с этой просьбой ко мне. Чем я-то тут могу помочь доблестному ордену Святого Иоанна? - Всё дело в том, что ни мадам Аими, ни мессир Бриан не жаждут сотрудничать с орденом. - Насколько я помню, орден не раз прибегал к помощи неких темных личностей, чтобы раздобыть необходимые сведения. - едва заметно улыбнулся король, вспомнив историю, произошедшую ещё во времена третьего крестового похода. В одной из мусульманских поселений жил старик-врач, которого орден позарез хотел прибрать к рукам до того, как туда придут крестоносцы, потому что была большая вероятность того, что старик мог и погибнуть. Было принято решение попросту выкрасть врача. И госпитальеры это сделали, точнее, поручили парочке тёмных, как выразился король, личностей. Личности перепутали нужного человека и выкрали сына того лекаря. Впрочем, лекарь и сам пришел на следующий же день, и потребовал, чтобы выкрали оставшихся членов семьи. История эта получила огласку и стала на несколько лет насмешкой над орденом, что госпитальеры выносили стойко. - Во-первых, я не стал бы так делать вообще, есть определенная черта даже для меня. Во-вторых, я никогда не стал бы поступать подобным образом с теми, кто мне дорог, и, наконец, книга написана не на французском языке. - Разве среди ордена мало тех, кто знает латынь? – еще больше изумился король, Вольфганг отрицательно качнул головой. - Нет, с латынью проблем немного. Но книга написана на родном языке мадам Аими. Сами понимаете, давать переводить тексты её бывшим соплеменникам – риск и немалый. Поэтому нам нужна не сколько книга, сколько перевод её автора. – король с минуту рассматривал Вольфганга в упор, а потом начал хохотать. Иоаннит бровью не повёл на такую странную реакцию государя. - Теперь-то мне понятно, почему ты пришёл ко мне, Вольфганг фон Райн. Наш Бриан против того, чтобы его обожаемая супруга проводила несколько часов в день вдвоём с мужчиной, пусть даже это член священного братства и его собственный старинный друг? Да, теперь я понимаю. – король потянул носом, успокаиваясь, снова взглянул на невозмутимое лицо красавца-командора, едва не прыснул со смеху вновь, прокашлялся и постарался сказать серьёзным голосом – Даже не знаю, что ответить. Я могу поговорить с мадам Аими, но если она сама откажется, приказать ей этого я не в праве. Она супруга мессира де Буагильбера и только наш ревнивый храмовник вправе решать, как ей поступить. - Вы поговорите. Дальше мы сами разберёмся. Всё же, я роду Буагильберов не чужой человек. Если она откажет и вам, государь, ничего не поделать. Наше предложение в обмен на командорства в Хвисе по прежнему в силе. – Филипп кивнул, поднимаясь и подходя к дверям. - Я рад, что мы договорились. Не будем откладывать это дело на потом, я предпочитаю платить сразу, если есть такая возможность. – король распахнул створку двери и обратился к своему оруженосцу – Пригласи сюда мадам Аими де Буагильбер, дружок. И сделай так, чтобы нас никто не беспокоил. - Слушаюсь, сир. – оруженосец со всех ног кинулся исполнять пожелание короля. Он нашёл Ревекку в свите королевы Ингеборги. Вся женская половина двора сидели в главной зале, у камина и вели неспешную беседу. Ревекка, как и всегда, сидела чуть в стороне, в последний месяц королева демонстрировала красавице-баронессе свою немилость, но весь двор отчаянно шушукался о расположении к мадам короля, поэтому на Ревекку поглядывали с любопытством и едва скрываемым предвкушением. Всем было понятно, что рано или поздно открытое столкновение произойдёт, либо королевы и мадам, либо короля и храмовника. Делали даже ставки по этому поводу и бились об заклад. Эта тема волновала умы двора не меньше, чем предстоящее собрание знати, которое должно было пройти уже послезавтра. Появление королевского оруженосца не прошло незамеченным, как и не прошло незамеченным тот факт, что оруженосец склонился перед мадам Аими, блистающей в цветах рода мужа. После нескольких реплик, сказанных настолько тихо, что никто не смог толком ничего расслышать, мадам Аими бросила быстрый взгляд на застывшую живой статуей королеву Ингеборгу. После чего поднялась и ушла в сопровождении оруженосца, услужливо показывающего ей дорогу. Королева вцепилась пальцами в бархатную подушку своей резной скамьи, поражённая, уязвлённая, почти сломленная подобной выходкой. Гул голосов стал на порядок тише, весь двор с интересом наблюдал за Её Величеством. Ловили каждое её движение, любое проявления чувств в облике королевы. Её Величество с трудом взяла себя в руки, почти ничем не выдавая своего состояния, для этого ей пришлось почти до крови вонзить ногти в собственные ладони, чтобы боль физическая отрезвила от боли душевной. И страха. Дикого, панического страха. Она выждала целых пятнадцать минут, дожидаясь, что соперница вернётся, но та всё не появлялась. Тогда Её Величество плавно поднялась со своего места и холодно проговорила: - Продолжайте, дамы. Мадам Манон, сопровождайте меня… Ревекку привели в небольшую уютную комнату, где в камине весело потрескивал огонь, стояла удобная мебель и, что было довольно большой редкость, стояли два шкафа с книгами. Понятное дело, что комната эта выполняла роль кабинета графа Суассонского, который на время предоставил кабинет в распоряжение короля. Помимо Его Величества тут был и Вольфганг фон Райн, величественный, невозмутимый и даже какой-то отрешённый от бытия. При появлении дамы, оба мужчин поднялись, чтобы галантно приветствовать её, король предложил ей присесть рядом с Вольфгангом, после чего уселся напротив: - Мадам, я глубоко огорчён, что мне пришлось оторвать вас в такой час от внимания двора, при котором вы несомненно играете роль красивейших из женщин и являетесь украшением нашего унылого общества. - Пустое, Ваше Величество. – скромно опустила ресницы Ревекка. С одной стороны её удивило желание короля побеседовать с ней, даже напугало. Но присутствие здесь Вольфганга фон Райна успокаивало и придавало уверенности. Она осторожно взглянула из-под ресниц на чеканный профиль госпитальера, тот бросил на крестницу быстрый взгляд, успокаивая. - Видите ли, наш иоаннит пришёл к нам с очень необыкновенной просьбой, которая, как это не странно, касается и нас, и вас, мадам. Думаю, вам уже известно зачем мы прибыли в Суассон? – Ревекка молча кивнула, конечно она знала. Бриан ей всё по полочкам разложил ещё по дороге в Суассон. Вплоть до всех подводных камней и интриг – Я знаю и о том, что вы в курсе того, что два ордена, Сионского Храма и Святого Иоанна, предложили нам помощь. - Не думаю, что предложение этих двух орденов можно назвать помощью. – чуть улыбнулась Ревекка, начиная догадываться о чём пойдёт речь – К тому же, насколько мне известно, папа Римский настоятельно рекомендовал всем священным боевым братствам Европы отказаться от влияния на ход этой войны, государь. – Филипп не смог удержать улыбки, всё-таки Бриан рассказывает жене о государственных делах. Какое счастье, что баронесса от природы женщина не болтливая и не легкомысленная. Зная Буагильбера, если он рассказывает подобное жене, возможно даже и советуется, значит ей можно доверять. К тому же, свою преданность короне она доказала и не раз. - Да, тут вы совершенно правы, мадам Аими. Это неофициальная помощь, скорее акт доброй воли, попытка примирения двух государств. Дело не в этом. А в том, что орден Святого Иоанна в лице нашего Вольфганга фон Райна, просил меня о личной аудиенции, в чём я, по понятным причинам, не смог отказать. И в ходе этой аудиенции было озвучено последнее условие ордена. Непременное, я бы даже сказал. – Ревекку уже слегка утомило вступление к главному вопросу, но она стойко держалась, прекрасно зная, что именно так и ведутся разговоры, если одной стороне что-то нужно от другой стороны. - Дело касается именно меня, Ваше Величество? - Именно вас, мадам. Видите ли, орден проявляет не дюжий интерес к трактату вашего авторства и, разумеется, его переводу на латынь или же французский язык. Я пообещал посодействовать господину фон Райну, уж не обессудьте меня за это. Как король Франции, как ваш сюзерен, я весьма польщён таким вниманием ордена к вашей персоне, тем более, что зная вас не только как добродетельную супругу и мать весьма благонравных и храбрых рыцарей, но и как величайшего из врачей, мы посчитали, что в данной просьбе можно пойти навстречу ордену. Тем более, что вы несомненно внесёте таким образом ещё больший вклад, как в искусство врачевания, так и в пользу государства. Про Филиппа говорили мягко стелет, да спать жёстко. Раньше Ревекка не придавала этой формулировке никакого значения. Но сейчас поняла, почему про него говорят именно так. Король за всю свою тираду умудрился напомнить Ревекке обо всём и сразу: о том, что она вассал, а он сюзерен, следовательно его приказы не обсуждаются, о том, что государству позарез нужна помощь иоаннитов, и она, Ревекка, стоит единственной преградой для этого, о том, что, в конце концов, она всего лишь женщина и обязана повиноваться мужчинам. Слушать это было даже немного неприятно. Однако, ещё лет девятнадцать назад Бриан научил супругу отвечать на подобное полу давление, полу предупреждение, полу просьбу весьма эффектной фразой. Женщина опустилась на одно колено перед своим государем и смиренным тоном проговорила: - Ваше Величество, вы знаете, что в королевстве нет более преданного и покорного короне рода, чем мой род. И я готова предоставить этот трактат в распоряжении любого ордена на ваше усмотрение, если такова ваша воля, однако перед этим вы должны избавить меня от бремени обета. – король Филипп благостно кивавший в начале монолога красавиц, резко напрягся. Обет – это было серьёзно. Это было не просто обещание, это было слово, данное богу, и освободить от обета мирянина мог только Иннокентий III, ну или один из семнадцати его епископов, которые все до одного находились вне территории Франции. - Позвольте спросить вас о форме обета? – осторожно начал Филипп. - Я обещала посвятить всю жизнь написанию и совершенствованию трактата. – елейным голоском отозвалась Ревекка, даже не делая попыток подняться из своей коленопреклонённой позы – И в день, когда моя внучка достигнет совершеннолетия я дарую эту книгу первому госпитальеру, который поспросит меня об этом, ибо к тому моменту трактат будет истинным сокровищем, даром Господним. – Филипп потрясённо молчал, Вольфганг, слышавший эту фразу пять-шесть раз на год, едва сдержался, чтобы не усмехнуться. И ведь не подкопаешься! Обет есть обет. - Даже так. – вымолвил, наконец, король, растерянно переводящий взгляд со склонённой темноволосой головы женщины на блондина-иоаннита, продолжавшего сидеть с таким видом, точно его это никаким боком не касалось – Что ж, Вольфганг фон Райн, я сделал, что мог. – и тут иоаннит впервые с момента появления здесь Ревекки пошевелился. Госпитальер одним рывком поднял женщину на ноги и развернув к себе, серьёзно заговорил: - Неужели ты не понимаешь, какое сокровище прячешь?! Неужели тебе не жаль страждущих и больных? Как можешь ты называть себя врачом, проявляя такую жадность? Такое скупердяйство? Такое ханжеское отношение к самому высокому званию лекаря?! - Господин фон Райн… - Молчи, женщина! Я эту книжонку клянчу у тебя, точно нищий милостыню, двадцать лет! Двадцать! - Девятнадцать. – тихо поправила Ревекка на что Вольфганг не обратил ни малейшего внимания. - И всё это время ты ссылаешься на обет, который дала в запале глупой юности! Сколько лет ещё прикажите ждать?! – Филипп автоматически подсчитал, выходило немало, еще примерно столько же – Я даже предлагал тебе поступить в наш орден и самолично, как духовный наставник, освободить тебя от обета! И что ты сделала? Выскочила замуж за моего друга! – Вольфганг умолк, глядя куда-то в сторону, медленно отпустил плечи Ревекки и молча вышел. Король с интересом оглядел Ревекку. - Надеюсь, государь, это не помешает получению помощи от ордена? - Вовсе нет. – он усмехнулся и встал – По правде сказать, это было даже забавно, я впервые за многое время прилагал столько усилий, чтобы подавить смех. Нет, серьезно, я впервые его таким увидел, а ведь знаю фон Райна не первый год. Мадам, вы великая женщина. – король галантно поцеловал ладонь Ревекки – Позвольте выразить вам своё восхищение. - Простите, Ваше Величество. – пробормотала Ревекка, чуть склоняясь перед королём, а когда она обернулась, то увидела в дверях бледную королеву, которая прекрасно видела и поцелуй короля, и слышала его последнюю фразу. За плечом Её Величества маячила мадам Манон – Ваше Величество. – Ревекка торопливо приветствовала королеву и поспешила уйти. Король, в весьма благодушном настроении, рассеянно улыбнулся королеве. - Любезная супруга, вы дозволите сопровождать вас на ужин? – королева не могла вымолвить ни слова, так как ком застрял в горе, душил слезами и молчаливым криком. Она только лишь наклонила голову. - Такая проблема решаема, Ваше Величество. – тихим шёпотом проговорила мадам Манон – И самый быстрый способ: кинжал или яд. - Я бы хотела, чтобы эту проблему решили. – расстроенно прошептала королева, делая шаг навстречу супругу. Ревекка, войдя обратно в главный зал, тут же оказалась под перекрёстным огнём взглядов. На неё смотрели со всех сторон, кто-то тайком, кто-то в открытую. Ничего не понимая, женщина сделала несколько неуверенных шагов, пытаясь найти посреди людей Бриана, но того не было. Зато был Вольфганг, который вошёл буквально следом за ней.Иоаннит преспокойно зашагал рядом с ней, точно только что не метал громы и молнии на её голову. Ревекка даже удивилась, что это с ним? - Как тебе Суассон, милая крестница? – светским тоном обратился к ней Волфганг, Ревекка неопределённо повела плечом, каким ей может показаться город в котором она была лет десять назад в последний раз? – Когда я выходил из покоев, видел по дороге королеву. Она шла к вам? - Да. Пришла в не самый подходящий момент. – Ревекка зябко поёжилась, вспоминая каким взглядом её одарила королева Ингеборга – Боюсь, теперь она будет ещё хуже относится ко мне. - Забудь об этом. Это не твоя забота. Кстати, может уже придумаешь другую отговорку не отдавать мне свой трактат? Эта отговорка уже звучит несколько неубедительно. – Ревекка остановилась, резко поворачиваясь к иоанниту. - Вольф, скажи на милость, а что это вообще было такое? Мне казалось, что этот вопрос мы с тобой и Брианом уже уладили ещё пару лет назад. С чего вдруг ты решил снова об этом просить? Да ещё и короля в это втянул! – Вольфганг скупо улыбнулся, рассматривая с высоты своего роста возмущённые глаза и раскрасневшиеся от гнева щёки крестницы – Нечего тут улыбаться, Вольфганг фон Райн. - Ты очаровательна, когда злишься. Успокойся, так было нужно. Я всё расскажу тебе чуть позже или вообще никогда. Кстати, ты, возможно, сегодня переедешь в дом на соборной площади. - А это зачем? – переезд ей совсем не улыбался. Хотя и замок этот ей мало нравился, но снова собираться и переезжать было откровенно говоря лень. Да ещё и на ночь глядя. - Так надо, Ревекка, так надо. Просто доверься. – женщина сделала глубокий вздох, успокаиваясь, затем более внимательно посмотрела на иоаннита. Сделала какие-то свои выводы и кивнула собственным мыслям. - Хорошо, надо так надо. – госпитальер расслабился, больше всего на свете он не любил что-либо объяснять женщинам, особенно из того, чего объяснять был и не намерен. - Ты даже не станешь пытать меня о причинах? - А зачем? Ты ведь сам сказал, что это не моя забота и так надо. Я подчиняюсь вашему с Брианом неведомому мне пока плану. Вот и Их Величества подоспели, давай поприветствуем их, а потом ты расскажешь мне, как так получилось, что ты рассадил себе губу. – Вольфганг снова потрогал ранку языком – Не трогай, дай ей спокойно поджить. А где Бриан? - У него дела. Он должен был склонить сеньора Регель и Порсиан, графа де Брольи, к решению короля о создании флота. Абдалла вместе с ним. Так что ты пока под моим присмотром и моей защитой. Сейчас Его Величество произнесёт великолепную, хотя и короткую речь о единстве провинций и доменов. А затем мы все дружно выпьем за здоровье Их Величеств. - Откуда ты знаешь, что речь будет великолепной, хотя и короткой? - Видел её наброски у него на столе. Думаю, как раз к окончанию этого пламенного монолога успеет прийти Бриан. Потерпи немного, видишь, виночерпии уже наполняют кубки. – кивнул иоаннит в сторону массивного стола, вокруг которого суетилась целая армия прислуги. На столе стояло несколько бочонков с бургундским вином сито и виночерпии споро разливали пряную, тёмно-красную жидкость в кубки. Сито было одним из любимых вин Его Величества, хотя на вкус Ревекки, предпочитавшей более мягкий букет вин Бордо, было кислятина кислятиной. Беременная женщина вдруг ощутила невероятную потребность вкусить той ягодной настойки, которую так искусно умела приготовить покойная тётушка Матильда. Она даже сглотнула, ярко представляя на языке чуть терпкий под сладостью вкус и нежный аромат летних ягод. Пока Ревекка пыталась не помереть от желания попить ягодной настойки, а Вольфганг с интересом рассматривал калейдоскоп чувств, отражающихся на красивом лице собеседницы, к ним подскочил паж и с поклоном протянул поднос на котором стояло всего два кубка. Почти не глядя, Вольфганг взял оба, протянул одну чашу крестницы и добродушно сказал. - На вот, выпей. По лицу видно, что ты предвкушаешь сито. – Ревекка взяла кубок с выражением крайнего разочарования на лице. - Я мечтала не о сито, я мечтала о настойки тётушки Матильды. – Вольфганг тут же замечтался сам. - Да… - вздохнул он, вдыхая аромат вина из своего кубка – Если в Европе и было ради чего приезжать, то только ради той настойки. Она тебе ведь так и не передала рецепт? - Отчего же. Передала. – улыбнулась Ревекка, Вольфганг скептически посмотрел на вино, потом на женщину. - Позволь угадать, на счёт этого рецепта ты тоже давала несуществующий обет? – Ревекка отрицательно качнула головой – Правда? – приятно удивился госпитальер, женщина лукаво улыбнулась. - Только обещание умирающей, что никогда и ни за что не выдам тайну настойки тётушки Матильды некоему Вольфгангу фон Райну, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. – со звонким смехом заявила она. К счастью, её смех потонул в хвалебных криках придворного люда, знаменующего конец речи Его Величества. Вольфганг хмыкнул, даже не делая попытки пригубить из своего кубка. - Почему я не удивляюсь, Аими де Буагильбер. – проворчал Вольфганг, впрочем, недовольства в его голосе не было. Ревекка, извиняясь, положила ладошку на свободную руку госпитальера. - Прости меня, это была неудачная шутка. Я напишу рецепт твоему виноделу, когда мы вернёмся в Париж. Только при условии, если ты объяснишь мне, почему отдал мне свой кубок. - Мой кубок? – брови госпитальера удивлённо поползли вверх – Надо же, Рауль не поленился на каждом кубке выбить имя? – он легко отстранился от Ревекки и взглянул на круглые бока чаши, украшенные замысловатым цветочным узором, для этого ему пришлось слегка наклонить чашу. От этого жеста большая часть вина расплескалась по полу и к луже тут же устремилась белоснежная гончая, чтобы слизать вкусную жидкость – Тут нет имени. Почему ты решила, что этот кубок мой? - Потому, Вольфганг, что уже лет пять в моде кубки для дам и для рыцарей. Видишь узор? Переплетённые цветочные ветки? Этот кубок женский. А вот на том кубке, который ты мне отдал, рисунок более скупой, всего лишь переплетение листьев и плодов. Это мужской кубок. – с улыбкой пояснила Ревекка. У неё самой было несколько комплектов подобных чаш для гостей, Вольф же всегда придавал минимальное значение таким мелочам, поэтому и сейчас только отмахнулся, вылил остатки вина в угол и поставил кубок на поднос пробегающего мимо пажа. - Не вижу огромной разницы. Но пить не хочу, ты раздразнила во мне воспоминания о божественном напитке и вкус сито для меня сейчас будет сродни падению с небес. - Ты прав, я и сама не хочу сито. Пойду лучше поищу Бриана. - Не стоит. Он уже минут пять стоит недалеко от короля и наблюдает за нами. – высокий рост позволил ему рассмотреть не только приход друга вместе с сеньором де Брольи, но и незаметно кивнуть на едва уловимое вопросительное движение друга – Идём, сдам тебя с рук на руки твоего невыносимого супруга. - Почему невыносимого? Бриан и впрямь искал встречи с графом де Брольи. Графства Регель и Порсиан были крошечными, однако, королю требовалось единодушное согласие дворян, как гарант централизации его власти. Родолф де Брольи попался ему на пути как раз в тот момент, когда он уже почти отчаялся его найти, успел разозлиться и практически махнуть на него рукой. Какое же было удивление Бриана, когда со стороны оружейных зал к нему шагнул сам граф. - Мессир Бриан. – церемонно поклонился сеньор де Брольи, Бриан ответил ему не менее любезно. - Мессир Родолф. Любовались шкурами добытых графом де Нелем зверей на охоте? - Да, говорят у него в оружейном зале есть прелюбопытный экземпляр, шкура животного, пришедшего из самой преисподней. Решил удовлетворить своё любопытство. - И как вам останки исчадия ада? – проявил в свою очередь любопытство Бриан. - Как всегда слухи оказались изрядно преувеличены. Как поживает ваша красавица-супруга? - Благодарю, здравствует. – довольно сухо ответил Бриан, граф же почти не обратил внимание на тон храмовника – Жаль только, придётся вновь вскоре расстаться с ней. Она вернётся в Париж, мы поплывём к берегам Англии. – а вот за последнюю небрежно брошенную фразу граф зацепился. - Вы и впрямь считаете, что у нас есть шансы укротить английских львов и принести их на алтарь лилии Капетингов, мессир? - Я считаю, что не выигрывает тот, кто не пробует. Вы разве против создания флота? - Я не против создания флота, как такового, я против высадки французской армии на английских берегах. – нехотя сознался граф Родолф. Оба рыцаря как раз остановились возле небольшой ниши и Бриан предложил присесть на низенькую каменную скамейку в углублении стены. - Отчего же. Шансы на английский трон дофина весьма велики, нас поддерживает часть английского дворянства и церковь, поддерживает папа. Конечно, можно сказать, что Иннокентию выгоден Луи Английский на данный момент, но… это последний рывок, мой дорогой мессир Родолф. Это последнее усилие в войне, которое положит начало миру. Разве не этого мы все в едином порыве души жаждем и молим об том небеса? – слова попали в цель. Для маленьких графств, типа Регеля или Порсиан война с Англией ложилась тяжёлым бременем налогов и мир впрямь был желанной вестью. - Вы думаете, у нас есть шанс? - У нас есть шанс. Главное не упустить его сейчас. Иначе это отсрочит нашу победу на пару лет. Чем больше между нами будет распрей сейчас, тем больше времени мы потеряем. Не мне вам, человеку военному, храбрейшему из рыцарей, мудрому сюзерену, объяснять, чем чревато малейшее промедление. Это положило началу долгому жаркому спору. И Бриан, и Родолф приводили железные аргументы, сыпали примерами и датами событий и наконец, де Брольи согласился с мнением Бриана. К тому моменту темнокожий, черноглазый сын Палестины, Абдалла, успел безмолвной тенью возникнуть подле своего господина и шепнуть тому несколько слов на ухо. Это не очень сильно понравилось графу и он спросил: - Что вам поведал ваш невольник? - Их Величества в главной зале. Идёмте и мы, друг мой. Они успели к середине речи. Бриан со своего места зорко следил за выражениями лиц сеньоров и их вассалов, вроде бы, все были охвачены единым порывом верноподданных чувств. Но кое-кто, разумеется, не до конца разделял мнение Его Величества. Храмовник понимал, что создание флота может сильно задержаться, вряд ли Иоанн пойдет до конца в противостоянии с папой, но он так же прекрасно понимал необходимость создания флота как такового. Армия это армия, но флот это вторая рука с оружием для государства. Пусть они и не успеют высадиться на английские берега в этом году, но они смогут сделать это в дальнейшем. И у Бриана де Буагильбера были свои определенные интересы в этом плане. Взгляд храмовника скользил по лицам, отмечал малейшие эмоции людей, замечал их переглядывания. Красно-черное платье Ревекки на фоне госпитальерского плаща тоже попало в поле его зрения. Бриан встретился взглядом с Вольфгангом и едва заметно вскинул подбородок, уловил ответный кивок и успокоился. Они, конечно, с Вольфом сегодня крепко повздорили, но к счастью, германец всегда с готовностью следовал за Брианом во всех начинаниях. После речи короля все собрались в пиршественный зал, Бриан в пару десятков шагов догнал друга и жену. Ревекка улыбнулась мужу и на минуту тревога и беспокойство отпустили его сердце. Нежно поцеловав пальчики жены, Бриан чуть отстранился. - Мадам, - довольно громко начал храмовник, к его словам тут же начали прислушиваться, ведь сплетни и слухи об особом расположение короля к Аими де Буагильбер уже окутывали весь двор - я должен с вами серьезно поговорить. Голос Бриана, суровые интонации, а главное, показное обращение, весьма удивили Ревекку, но женщина прекрасно помнила о его просьбе выполнять все его приказы и ничему не удивляться. Да и никаких особо тяжких грехов за ней не было. Поэтому она позволила рыцарю увлечь себя в небольшой простенок между окнами. Несмотря на кажущуюся приватность, на самом деле, они очутились практически у всех на виду. - Что случилось? - тихо спросила Ревекка, Бриан взглянул на жену с самым мрачным выражением лица, на которое был способен. Женщина невольно сглотнула - Любимый, ты помнишь о том, что мне нельзя волновать малыша? - Я всё знаю! - замогильным голосом произнес Бриан. В первую секунду она вообще ничего не поняла, но потом до неё дошло. Каким-то образом ему стало известно о Седрике и Марион! Господи, что же делать?! - Бриан... - бледное лицо жены так ярко выразил страх, почти отчаянье, что Бриан и сам испугался. Однако продолжил разговор: - Не отпирайся. Не смей. Я знаю всё о тебе и Филиппе. - Ревекка растерялась ещё больше. Это-то тут при чём?! - В глаза мне смотри, не смей прятать от меня свой взгляд! - Б-бриан... - чуть заикаясь прошептала Ревекка, но мужчина властным жестом велел ей умолкнуть. - Ты бегаешь на свидание с Его Величеством. Его оруженосец сегодня, прилюдно, сопровождал тебя на место очередного тет-а-тет. Скажешь нет? Молчи! Не смей мне врать! - Ревекка возмущённо скрестила руки на груди в защитном жесте. Ладно, не хочет, чтобы она говорила, она помолчит. Но потом, наедине, выскажет всё - Мне успели рассказать эту сцену практически все, кому небезразличны наша жизнь и наш брак. Ответь мне, почему я не услышал эту историю от тебя? Или тебе есть, что скрывать? Молчи! Я не желаю слушать твои жалкие оправдания, женщина! - Ревекка опустила голову, закрывая выражение своего лица, хотя больше всего ей хотелось постучаться этой головой об стену. Или постучать головой Бриана, чтобы он пришёл в себя - Разве я не дал тебе своё имя? Отрёкся ради тебя от всего, к чему стремился? Пожертвовал магистерским жезлом, оставил товарищей, надел черный плащ, вместо белой мантии? И вот такая благодарность в ответ? - То есть ты сожалеешь? - сквозь зубы спросила она, Бриан вдруг нежно провёл пальцами по её щеке, вкладывая в этот жест всю свою любовь. На мгновение его взгляд потеплел, но в следующую секунду вновь стал пронзительным и колючим. - Плачь. - одними губами шепнул он - Расплачься. - Не буду. - упрямо мотнула она головой. - Пожалуйста, сокровище, очень надо. - Ревекка опустила снова голову и неожиданно для себя, всхлипнула. - Ты вообще понимаешь, насколько сейчас несправедлив? - Покайся! - непреклонно отозвался Бриан - Моя любовь обошлась мне слишком дорого, чтобы я позволил жене пачкать имя моего рода. - Тогда позволь мне уйти. - Не дождешься. - прошипел он почти ей в ухо - Сокровище моё, да подыграй же мне наконец! - Ревекка подняла голову, в глазах женщины уже стояли слёзы. Сердце безумно влюбленного мужчины сжалось от боли, столько лет женаты, а до сих пор он теряется при виде её слёз, но эту импровизацию нужно было закончить - Я не желаю больше слышать об этой истории, ступайте в наши покои, мадам. Я разберусь с вами чуть позже, возьмите с собой Астора и помолитесь вместе с ним о спасении вашей души. - он кивнул Абдалле и тот весьма ловко оттеснил госпожу к лестнице, Бриан прошел в пиршественный зал, за ним тихонько двинулись десятка два различных рыцарей и их дамы, с испугом поглядывая на горделивую осанку и крепко сжимающую рукоять меча руку Бриана де Буагильбера. Ревекка же вытерла скатившуюся по щеке одинокую слезинку, она не совсем поняла, что тут произошло, но слова Бриана до сих пор звенели в ушах. К матери подбежал Астор и осторожно взял безвольно повисшую руку Ревекки. Она покорно последовала за сыном, под надёжной охраной верного Абдаллы. Уже в покоях, женщина безвольно села у окна, но тут начались странные передвижения. Во-первых, Астор заявил, что уже холодно и закрыл обе ставни, во-вторых Абдалла достал здоровенный топор господина и деловито начал пристраивать его себе на спину, и наконец, служанка вдруг накинула на плечи госпожи длинный черный плащ с капюшоном. - Что происходит? Мир сошёл с ума?! - раздражённо сбрасывая с головы капюшон, спросила Ревекка. Астор снисходительно взглянул на мать. - Думаю, письмо отца, которое он оставил для тебя, все прояснит. Все равно нам ждать сигнала. - Какое письмо? Какой сигнал? Абдалла, что происходит?! - Черноокой не зачем так волноваться. Ей ли не знать, как крепки узы между ней и Несгибаемым клинком? Разве Аллах не наградил их союз потомством и благодатью? - Вряд ли в рождении моих детей хоть как-то замешан твой Бог, Абдалла. - скептически отозвалась Ревекка - А вот объяснения мне нужны весьма и весьма. Но не от вас, а от вашего господина. - Господин дышит ради своей луноликой, - весомо поднял палец вверх сарацин - Он бережёт свой иудейский цветок, как не стал бы беречь свою собственную жизнь или доброе имя. Пусть черноокоя будет благосклонна и милостива к дарованному ей судьбой и Аллахом спутнику, да продлятся его дни на десять тысяч лет. - Боюсь, люди столько не живут. К счастью. - Астор теперь уже укоризненно взглянул на мать и протянул ей сложенный пергамент - Если это пресловутое послание твоего отца, Астор, то я даже в руки брать его не стану! - Прошу, мама, прочти. Отец писал впопыхах, он очень торопился, но он был очень искренним. И ещё он взял с меня клятву, что я уговорю тебя это прочесть. - Ревекка подозрительно оглядела умильно-просительную лукавую мордашку сына, потом письмо. - И кто его читал до меня? Тут печать уже сломана. - умильно-просительная мордашка тут же стала смущённо-виноватой. Ребёнок покраснел и неловко шаркнул обутой в мягкий кожаный башмачок ногой. Ревекка тяжело вздохнула - Сколько раз тебе говорить, что нельзя читать чужие письма, Астор? - Я просто удостоверился в галантности стиля послания. - пробормотал он, впихивая бумагу в руку матери - Ну и заодно проверил искренность чувств... Запомнил некоторые речевые обороты... Матушка, читайте уже! Ревекка фыркнула, да уж. С такой семьей ей точно никогда не грозит скука! Развернув письмо (Бриан точно очень торопился, когда писал), она прочла: "Прости, небо моё, я знаю, что ты расстроилась и даже сердита. Всё, что я сказал, это была необходимость. Клянусь жизнями наших детей, я вымолю прощение за каждое несправедливое слово и мнимый упрёк. Прошу тебя, не думай об этой сцене, поезжай вместе с Астором и сенешалем Анри туда, куда они тебя отвезут. С той минуты, как мы расстались у дверей в пиршественный зал, ты под защитой ордена. Не беспокойся ни о чём и ложись спать. Я молю тебя подождать только лишь до завтрашнего вечера. Возможно, всё решится раньше. Люблю тебя, радость моя, и всегда буду любить, что бы не произошло. Твой Бриан". В узком темном коридоре, ведущем от пиршественного зала в хозяйскую часть замка, на грязном полу поскуливала белая борзая. Животное хрипело и скулило, чуть вывалив язык и корчась в конвульсиях. Над борзой стоял паж, тот самый, что поднёс иоанниту и его собеседнице вино. Юноша задумчиво смотрел на страдания животного, настолько сильно погрузившись в свои мысли, что не сразу обратил внимание на лёгкий шелест платья и довольно высокую женскую фигуру, выскользнувшей точно из ниоткуда. - Вижу, вкусом сито полакомился пёс? - паж вздрогнул от неожиданности и нервно оглянулся на мадам - Это плохо. Это никуда не годится. - Я могу попробовать ещё раз. Яда ещё достаточно, а сейчас на пиру будет масса возможностей. - Её нет на пиру. Ревность мессира Бриана была столь велика, что ему стоило только услышать намёк на супружескую измену, как он тут же отправил жену замаливать грехи и готовиться к наказанию. Неважно, забудь об этом деле. Завтра я преподнесу другой сюрприз роду Буагильберов. - А что делать мне? - робко спросил паж, мадам холодно взглянула на бьющуюся в агонии собаку. Паж растерянно проследил за её взглядом. - У него пена. Животное больно, дружок. Добей его, чтобы не страдал, и спрячь. А дальше живи, как хочешь. Уверяю, я слова никому не скажу о твоих амурных делах с герцогиней.