Французская лилия для саксонского льва

Когда Бриан подходил к королевскому шатру, то увидел неподалёку от главного знамени Франции Жана Клемана, маршала Филиппа Августа. Тот стоял перед Орифламмой и, заложив руки за спину, с огромным интересом рассматривал знамя. Бриан тоже внимательно осмотрел, мало ли, может быть Его Величество снова лилии туда велел добавить? Однако вышитая тряпица ничем новым похвастаться не могла и гордо развевалась на лёгком ветру. - Доброе утро, мой дорогой друг. – не поворачивая головы поздоровался маршал Франции. - И вам доброго утра, любезный Жан. Отчего вы так прилежно рассматриваете знамя Капетингов, ведь Его Величество ждёт нас с вами внутри шатра. – Бриан встал рядом с мужчиной, однако не стал поворачиваться к Орифламме, вместо этого он встал спиной к ней, чтобы лучше видеть собеседника. Жан Клеман, сеньор дю Мес, таинственно улыбнулся. - Я не могу войти в королевский шатёр, да и вам не советую. Её Величество соблаговолила посетить королевский шатёр нынче утром, Его Величество это несколько раздосадовано встретил. И сейчас Их Величества изволят ссориться. - Даже так. Надо полагать, ссора идёт давно? – маршал кивнул – Значит, скоро у Его Величества закончится терпение и королева Ингеборга потерпит очередное поражение в очередной семейной схватке. А, вот и Их Высочества. – оба рыцаря приветствовали принца Людовика и его очаровательную супругу, Бланку Кастильскую. - А что же вы тут стоите, господа? Разве не должны вы быть там? – спросил после обмена любезностями принц Луи и некультурно ткнул пальцем в отцовский шатёр. И именно в этот момент оттуда послышался яростный крик короля: - … не смейте меня попрекать, мадам!!! - Надо полагать, - прощебетала принцесса Бланка – ваш отец гневается на вашу мачеху, Людовик. - Мачехе не стоит перечить отцу. – задумчиво ответил Луи – Ссоры не укрепляют семейную жизнь. – Бриан вдруг улыбнулся, что не укрылось от внимания Его Высочества – Господин Бриан, вы другого мнения? Или же ваша с мадам Аими семейная жизнь не омрачена такой досадной участью, как размолвка? - Что вы, Людовик! – принцесса Бланка нежно прильнула к руке супруга, купаясь в сиянии его улыбки – Глядя на нашу прекрасную Аими и сурового Бриана сложно поверить, что они вообще хотя бы раз ссорились. Господин Бриан, ведь ваши чувства к супруге слишком глубоки, чтобы опускаться до такой глупости, как ссора с любимой, не так ли? - Боюсь придётся вас разочаровать. – вежливо склонил голову Бриан, в то время, как собеседники с живейшим любопытством ждали продолжения ответа, слишком уж нежно и уважительно относились друг другу барон и баронесса, чтобы можно было заподозрить в их семейной жизни такую вещь, как ссора – Мы ссоримся с Аими. Она ужасно упряма, а я… тоже ужасно упрям. - Судя по вашей улыбке, лично вам это упрямство нравится. – пробормотал маршал. - Вне всякого сомнения. Иначе, наша жизнь была бы скучна. - Согласен. – покивал принц Луи – Помните, моя дорогая, как мы с вами поссорились на той недели? Это послужило потом пищей для разговоров на целых два дня. - Хотите сказать, мой господин, что вам скучно со мной? – с наигранным возмущением подбоченилась принцесса, Людовик со смехом замотал головой. - Разумеется нет, Бланка. Разумеется нет. Кстати, господин Бриан, а кто первым в вашей семье просит прощение? Мне всегда казалось, что вы, с вашим характером, ни за что не уступите. - И тут я вас разочарую. Наши ссоры заканчиваются там, где начинается супружеское ложе. Так что никто из нас, каждый остаётся при своём мнении, но каждый старается избежать острого угла. - Весьма предусмотрительно. – рассмеялась Бланка – Учитесь, Людовик! - Всенепременно. Но не пора ли нам прекратить ссору Их Величеств? – предложило Его Высочество, за что моментально очутился в гордом одиночестве. И Бриан де Буагильбер, и маршал Жан, и даже любимая супруга Бланка Кастильская, расступились перед ним, недвусмысленно намекая на то, что именно ему, как сыну и наследнику, следует вмешаться в королевский скандал. А любимая супруга ещё и в спину подпихнула, чтобы уж совсем наверняка до него дошёл посыл придворных – Храбрые рыцари! – с упреком покачал головой будущий король Франции. - Ступайте, Людовик, мы с нетерпением подождём здесь ваше возвращение. – мило улыбнулась Бланка, оба рыцаря покивали с самым серьёзным видом, соглашаясь со словами принцессы. Людовик фыркнул, а чего он ожидал с другой стороны? Маршал Клеман слишком благоговеет перед короной, чтобы, упаси боже, помешать венценосцам ссориться, а бывший магистр Тампля слишком умён, чтобы встревать в подобные авантюры. Ну а Бланка… с ней и так всё понятно, мало какая невестка захочет становиться объектом пристального внимания и свёкра, и свекрови разом. Троица с безопасного расстояния наблюдала за тем, как по мере приближения к пологу королевского шатра, шаги Его Высочества становились короче, медленней, да и вообще теряли уверенность. Первым у кого проснулась совесть стал Бриан. - Погодите, Ваше Высочество. Дозвольте всё же сопроводить вас. – на лице повернувшегося на оклик принца отразилось невероятное облегчение, следом за Брианом двинулась и Бланка, слишком любопытная чтобы остаться в стороне. Чуть помедлив за ними шагнул и Жан. Вот так вчетвером они вошли в шатёр короля, стоявшего в одной ночной сорочке посреди шатра. Увидев в каком виде находится король, Бланка ойкнула, покраснела и спряталась за спину мужа. Королева, повернувшаяся на звук шагов, с нескрываемой злобой посмотрела на Бриана де Буагильбера. - Ваше Величество, вы лжете мне, но хотя бы имейте мужество повторить все ваши доводы, глядя в глаза своему верному рыцарю! – Бриан моментально навострил уши. Вопросительно взглянул на короля, ставшего из пепельно-бледного багрово-красным, потом перевёл взгляд на королеву, которую уже била нервная дрожь, после чего почтительно поклонился обоим венценосцам. - Мой сюзерен, мы просим простить нас за то, что нарушаем твой покой, но дела государства не требует отлагательств. Его Высочество, надежда короны, Людовик, Жан дю Мес, наш славный маршал, и твой покорный слуга, мы ждём твоих приказаний. – спокойный, даже невозмутимый вид Бриана, заставил короля немного прийти в себя. Ничто так не отрезвляло Его Величество, как упоминание о государственных делах. Он сделал несколько вздохов, позволяя Бриану натянуть на него плащ, после чего повелительно указал королеве. - Покиньте нас, мадам. Разговор закончен. И мы не желаем более к нему возвращаться. Людовик, сын мой, подите ко мне. – трое мужчин, Капетинги и Буагильбер прошли вглубь шатра, Бланка благоразумно выскользнула наружу и постаралась спрятаться так, чтобы не попадаться на глаза мачехи мужа, Жан Клеман с низким поклоном отодвинул тяжёлую занавесь выхода из шатра перед королевой. - Хорошо, я покину ваш шатёр, мой супруг. Но помните, я этого так не оставлю. - Я так полагаю, речь идёт о чём-то что касается и меня? – тихо спросил Бриан, король недовольно взглянул на него. - Она считает, что я ухаживаю за твоей женой! – Людовик с любопытством переводил взгляд с одного на другого, Бриан же только закусил губу и пристально всмотрелся в лицо короля – Прекрати, уж ты-то должен понимать, что твоя прелестница меня интересует в последнюю очередь! - Мадам Аими весьма прекрасная и образования дама. – осторожно начал принц Франции – Однако, всем известно, как нежно она любит вас, господин Бриан. - Я уверен в жене. Мне просто не нравятся такие разговоры вокруг её имени. Тем более сейчас, когда она в тяжести, ей вообще нельзя волноваться. – это известие слегка удивило Его Высочество, однако вида тот не подал, ну а Филипп Август и вовсе сурово сдвинул брови. - Я сказал, что ничего не было, значит ничего не было. – с этими словами он царственно, несмотря на свой донельзя нелепый вид в коротком плаще, который не прикрывал края длинной ночной рубашки и голые ноги, удалился за ширму, откуда начал вещать повелительным тоном – Людовик, сын мой, я хотел просить вас об одолжении. - Всё, что в моих силах и даже сверх того, отец. – принц был весьма заинтригован таким вступлением. Обычно он был в курсе всех намерений и интриг отца, сейчас же он просто терялся в догадках. - Мы решили пожаловать Жильберу де Буагильберу, первенцу этого Фомы Неверующего в своего короля, личный титул и земли в Оверни. На мой взгляд, будет лучше ежели именно от вас он получит сей королевский дар. – Людовик вопросительно взглянул на Бриана, тот пожал плечами. - Для меня это только в радость, государь. Рыцарь весьма храбр, и пару дней назад в вылазке против англичан, проявил чудеса бесстрашия и мастерство владения оружием, впрочем как и его брат Денис. Позволите ли вы мне наградить кинжалом и тамплиера? - Как желаете, Луи. Но это не самое главное. Род Буагильберов, несмотря на свои весьма собственнические замашки и недоверие в честь своего сюзерена, любезно предоставил вам возможность навести мосты с саксонской знатью Англии. – тут уже Людовик приблизился вплотную к Бриану и прошептал тому на ухо: - В каком это смысле саксонская знать? - Его зовут Седрик Айвенго из Роттервуда, его отец, Уилфред, был весьма примечательной фигурой при Ричарде, чтоб земля ему была раскалёнными углями, а мать потомок короля Альфреда, последний, заметьте, потомок. Так что да, мальчишка достаточно знаменит среди саксонской части населения. А его родители имеют определённую власть. И вам же лучше заручиться поддержкой не только франкоговорящей Англии, но и местных саксов. Английские бароны, это английские бароны, знать, которая сегодня поддержит, а завтра выставит против вас своего кандидата на трон, а вот недооценивать популярность у народа, подавляющее большинство которого именно саксонцы, я считаю, не стоит. - Стать королём смердов. – желчно усмехнулся Людовик, Бриан отрицательно качнул головой. - Стать вторым Ричардом, мой принц, превзойти его. Впрочем, на фоне Джона даже Рене де Шатильон показался бы мудрым правителем. Что же касается любви народа… Был в моей жизни один инцидент, когда весьма хорошо укреплённый замок, к слову сказать, именно в Англии, пал от толпы простых саксонских крестьян и разбойников. И никакая хвалёная французская дипломатия и хитрость, никакое норманнское оружие и выдержка не смогли тут помочь. Кстати говоря, крестьяне сожгли тот замок только лишь потому что в нём на положении заложников находились родители этого самого паренька, Седрика. - Ого. – впечатлилось Его Высочество – А откуда вы знаете эту историю? – Бриан чуть улыбнулся. - Я был одним из защитников того замка, это случилось 19 лет назад. Вторым защитником замка был Морис де Браси. Можете спросить его об той истории более детально, падение Торкилстона имело огромное влияние на судьбы Бриана де Буагильбера, Мориса де Браси и Реджинальда Фрон-де-Бефа. Их шушуканье прервало сердитое покашливание. Король Франции уже успел сменить ночную рубашку на простого кроя тёмную тунику и такого же цвета штаны, подпоясался ремнём и даже надел короткие сапоги. Он стоял прямо перед сыном и соратником, скрестив руки на груди. - Теперь понятно, что я совершенно зря тратил время на объяснения, Людовик, вы их не выслушали. Что ж, надеюсь, наш недоверчивый господин Бриан ввёл вас в курс дела. - Бриан выразительно вздохнул, Людовик, едва сдерживая улыбку, кивнул - Ступайте. На столе лежит шкатулка со всеми необходимыми бумагами, посетите своих будущих подданных. Надеюсь, Жильбер и Денис будут больше доверять слову своего сюзерена, чем их отец своему. - Ваше Величество… - пробормотал Бриан, закатывая глаза – Да верю я, верю! - Неужели? – ядовито отозвался король, жестом отсылая сына – Садись. Господин Жан, прекращайте торчать на пороге, точно одинокий дозорный на крепостной стене, и идите к нам. Нам нужно детально обговорить планы действий. И пока в королевском шатре обсуждались война и политика, буквально в сотне шагах разыгрывалась другая история. Ревекка успела немного прийти в себя и сейчас выговаривала дочери всё, что думала о проблеме Амори де Монфор или Седрик Айвенго. Большую поддержку в этой весьма нравоучительной и позновательной беседе мадам Аими оказала крестная Мари, Клодина де Ойлей, заскочившая попрощаться и застрявшая здесь на добрых четверть часа. - Об отце ты подумала? - строго вопрошала Ревекка, Марион бледнела и прятала виноватые глаза - Ты подумала о том, какую реакцию это вызовет у него? А Амори? О нём ты подумала?! - тут Марион краснела и пыталась слиться с окружающей обстановкой. Но это было сложно сделать, учитывая что узорчатая занавесь, призванная загородить постель от любопытных глаз, была зелено-синей. - А о маме и обо мне ты подумала, девочка моя? - с чувством поддакнула Клодина, Марион беспомощно сползла с постели на ковер и спрятала лицо в складках балдахина. Ревекка недовольно фыркнула, поплотнее запахнув полы теплой накидки, наспех накинутой поверх тонкой сорочки. Клодина подкинула подруге мягкие вышитые домашние башмачки и пользуясь тем, что крестница глухо рыдает в занавеску, спросила - А что вообще произошло, Ревекка? За что ты так бедную девочку ругаешь? - Клодина, эта бедная девочка влюбилась в Седрика и успела с ним обручиться. Это при живом-то женихе. - устало проговорила Ревекка, почти падая на мягкие подушки широкой скамьи. Клодина не аристократично хрюкнула от изумления и в ужасе воззрились на крестницу. - Седрик, это тот самый сын Уилфреда, который, если верить Болдуину, дважды побеждал Бриана в поединке, а на третьем Бриан его чуть не зашиб насмерть? - Ревекка кивнула - Мари, деточка, ты с ума сошла?! Ты об отце подумала?! Какой кинжал ты ему в сердце вонзаешь?! - рыдания стали более бурными - А в глаза Амори как ты посмотришь?! - Я всегда говорила Бриану, что он её излишне балует. В кого она такая упрямица, понять не могу. - Клодина насмешливо взглянула на подругу. - А что, у тебя много вариантов? Ты такая же была в её возрасте. Можно подумать, ты особо покладистая была или очень послушная. Сколько раз тебе Бриан запрещал лечить мужчин, не принимать участия в осаде, много ты его слушалась? - Это совершенно другое, Клодина! И к тому же, тогда ещё мы с Брианом не были женаты. - Ну да, конечно! После свадьбы что-то изменилось что ли? - Марион с силой провела ладонями по лицу, стирая слёзы, после чего прибегла к последнему аргументу: - Мамочка, вспомни, разве ты на что-то обратила внимание, когда согласилась стать женой папочки? - Ревекка тяжело вздохнула, да понимала она прекрасно дочь. Понимала. Только не хотела она того, чтобы дочь рвала своё сердечко, отрываясь от семьи и отца, как в своё время было с самой Ревеккой. Хотя с другой стороны, согласись Ревекка тогда в Тортозы 1194 году с решением отца, не была бы она счастлива с другим мужчиной. И Бриан был бы несчастен. И неизвестно чем вообще всё тогда закончилось бы. - Ты права, малышка моя, мне пришлось жертвовать своей верой, но любовь твоего отца этого стоила. Хотя мне до сих пор становится больно, христианство я в сердце так и не смогла впустить. Но страшнее всего было то, что от меня отрекся мой отец. - Как? - ужаснулась Марион - Разве дедушка не принял ваш брак?! Как он мог отречься от крови и плоти своей? - По законам Моисея я для него умерла. На целых шесть лет. И когда он всё таки простил своё неразумное чадо, у нас осталось всего полгода до его смерти, чтобы я могла восполнить этот долгий срок без корней. Ты хочешь, чтобы с тобой было тоже самое? Я тогда смогла это пережить только потому что твой папа был рядом и всячески старался меня поддержать и успокоить. А твой Седрик сможет стать такой опорой для тебя? Он хороший юноша, я знаю, его отец и его мать были людьми благородными и сострадательными, скорее всего и Седрику они привили эти чувства, но хватит ли вашей любви пройти такое испытание? - Я не буду счастлива с Амори, мамочка. Я не смогу забыть любимого и жить дальше чужой женой. Я очень сильно люблю вас с папой, но Седрик моё сердце. - Ревекка расстроенно переглянулась с Клодиной. - Хорошо, допустим. - решительно начала говорить Ойлей - Насколько я помню всю ту историю, хотя и услышала ее от мужа и твоей матери, Уилфред Айвенго был когда-то весьма неравнодушен к Ревекке из Йорка. - Разумеется, - с невольной гордостью возразила Марион - Мамочка до сих пор считается одной из красивейших женщин Франции, нет ничего удивительного в том, что в нее были влюблены другие рыцари, помимо грозного Бриана де Буагильбера. - Однако, только для твоего отца не оказалось помехой ни религия твоей матери, ни её национальность. Он даже пожертвовал магистерским жезлом, к которому стремился с молодости. Но вот сэр Айвенго жертвовать ради твоей матери возможностью помириться со своим отцом не стал. - К чему ты клонишь, крестная? - Марион в страшном волнении почти выпала из балдахина, напряжённо рассматривая невозмутимую мадам Клодину. - Во-первых, не откажется ли рыцарь, потомок саксонских королей, сам от невесты, чей дед со стороны матери был простым иудеем-ростовщиком из Йорка, о котором, скорее всего до сих пор помнит тамошняя община. Во-вторых, как отнесутся родители этого рыцаря, особенно его мать, которая немало испытала мук ревности, узнав о роли твоей матери в жизни своего благоверного, к тебе? Примут ли тебя, простят ли тебе и твоим иудейские корни, и любовь Уилфреда Айвенго к Ревекке из Йорка? И наконец, не отвернется ли твоя семья от тебя за этот брак? Что если сбежав с Седриком, а ты ведь уже об этом подумала, у тебя не сложатся отношения с его родителями, или ты вдруг поймёшь, что совершила ошибку, что это не любовь, а просто влюбленность, куда ты пойдешь, если твоя семья отречется от тебя? - Ревекка чуть заметно усмехнулась, да Клодина всегда успела задавать правильные вопросы. Даже в такой момент, а ведь Мари она любит не слабее своих детей. Госпожа де Ойлей же смотрела на крестницу и с удивлением открывала для себя другую Марион. Дитятко, которое она знала с пелёнок, оказывается выросло. И заимело собственное мнение. Вот что бывает с детьми, если давать им много воли. Хотя с другой стороны, может оно и правильно? Только вот страшно за крестницу, вдруг ошибётся, вдруг оступится на дороге жизни? Кто же, если не семья поможет ей встать? А вдруг эта её великая любовь просто каприз? Ох, девочка, девочка, что ж ты так быстро выросла-то? Ещё два года назад достаточно было дать медовый пряник или мятную конфету, новую игрушку или браслетик из переплетённых золотых нитей с жемчугом, и все проблемы моментально забывались. Может и сейчас обойдётся? - Вставай, Мари, помой руки и садись за стол, позавтракаем вместе. – даже Ревекка моргнула от удивления, услышав предложение мадам де Ойлей, а Мари и вовсе бессильно опустила руки – Давай, нечего на полу сидеть, замёрзнешь. Ревекка, ты тоже одевайся уже, все остальное потом. Давайте просто поедим и возблагодарим Бога нашего милостивого за то, что у нас есть. - Хорошо. Мари, позови мою прислужницу. Через пару минут здесь уже царил лёгкий переполох, пока Ревекка готовилась к новому дню, накрыли на стол, Клодина успела привести в порядок Марион. За стол сели почти одновременно, Мари сразу же потянулась к медовым пирогами, которые обожала с детства, Ревекка и Клодина искоса наблюдали за ней, пытаясь понять по мрачному выражению лица девушки, о чем она думает. Обе дамы боялись прервать затянувшееся молчание, пусть ребёнок сам подумает, всё взвесит и решит. - Я сама напишу родителям Седрика. – наконец проговорила Марион – Напишу как есть и прямо спрошу. – ложка со звоном выпала из ослабевших пальцев Клодины, Ревекка покачала головой. Всё-таки Мари слишком прямолинейная. - Разве так не будет правильно? – возмущённо спросила девушка, Клодина и Ревекка печально переглянулись. - Медовые пряники не помогли. – пробормотала мадам де Ойлей. - Нет, Мари, так тем более нельзя поступать. - Отчего же? Мамочка, и ты, и крёстная вышли замуж не руководствуясь разумом или расчетом, вы обе следовали велению сердца. Так почему вы отказываете в этом мне? - Потому, солнышко, что если позволить тебе творить все, что вздумается твоему сердцу, мы с отцом со стыда сгорим. Ты не можешь просто взять и написать сэру Уилфреду. - Хорошо, тогда я напишу леди Ровенне. – пожала плечами Марион, Клодина, решившая в этот момент, запить эффект от первых слов крестницы разбавленным вином, поперхнулась. Ревекка участливо похлопал подругу по спине – Мамочка, ну почему вы всё так категорично настроены против Седрика? - Я не против него, я против того, чтобы ты брала на себя мужскую роль! - Ты ведь смогла решиться уехать когда-то с отцом в Тортозы. А затем и выйти за него замуж. - Милая, я не хотела вообще куда-либо уезжать с твоим отцом. – Марион непонимающе смотрела на мать, Ревекка сделала глубокий вдох, успокаиваясь – Пойми, мы с папой своё знакомство начали не очень удачно. Точнее, наше знакомство вообще явилось следствием целой цепочки довольно-таки драматических событий. И ничего, кроме страха, я поначалу к нему и не испытывала. - Как это?! – потрясённо переспросила Марион – Мамочка, он на самом деле тебя украл? - Твой отец украл ее дважды. – усмехнулась Клодина – Сначала похитил у её отца, а затем у своего ордена. И увёз на Святую землю. Так что ты выбрала не удачное сравнение. - Но всё же. Почему мы с Седриком не можем спросить у его родителей и если они согласны, то никаких помех, кроме Амори я не вижу. Если же нет, тогда Седрик и покажет себя, как мужчина. – Марион упрямо выговаривала слова, нервно комкая в пальцах сладкую сдобу, Клодина молча протянула ей смоченную в чаше с водой тряпицу, вытереть пальцы. - Знаешь, дружок, - задумчиво проговорила Ревекка – Тебе и впрямь не стоит сравнивать нас с отцом и вас с Седриком. Я знала отца полгода, я была уверена в нём, он доказал мне свои чувства, Седрик пока что ничем не смог подкрепить свои слова. - Я знаю, мамочка. Но ведь пока у него нет возможности это сделать. Уверена, если бы мне угрожала опасность… да, он жизни своей не пожалеет! Позволь мне остаться, мама, разреши. Клянусь, я буду благоразумной. Я… - Сама уговоришь отца? – выдвинула условие Ревекка, Клодина возмутилась: - Ты с ума сошла, Аими де Буагильбер?! Не смей сдаваться так скоро! - А у нас есть гарантия того, что Мари сама не сбежит обратно? – Ревекка повернулась к подруге, а Марион, которой в голову уже такая мысль приходила и не один раз, прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать невольную улыбку – Мари, этот юноша и в самом деле ещё никак не доказал свои чувства, и всё действительно может закончиться так, как говорит твоя крёстная. Подумай над этим, солнышко. - Я уже подумала. Даже если все ополчатся против нас с Седриком, я от него не откажусь. - А если он откажется от тебя? – встряла Клодина, Марион упрямо замотала головой. - Тогда я уйду в монастырь. - Девочка моя, я тебя в муках на свет родила не для такой участи. – Ревекке явно не понравилось решение дочери – Давай представим, что будет, если ты скажешь отцу о ваших отношениях. - А можно я сразу спрячусь? – уныло пробормотала Марион, Ревекка отрицательно качнула головой. Уж чего-чего, а за последствия должны отвечать сами виноватые, так она считала. Впрочем, у Мари был шанс, окажись в таком же положении Денис или Жильбер, вряд ли Бриан стал прислушиваться к каким-либо доводам. - Нет, дорогая, спрятаться не получится. Итак, что ты скажешь отцу? - Седрика сейчас всё равно нельзя передвигать, через неделю можно будет, но в к тому времени уже окажетесь в Суассон. Я уговорю папочку оставить меня здесь, тут, конечно, страшно оставаться без вас, но со мной будут Седрик, Жильбер и Денис, в лагере мне всё равно ничего не угрожает. Буду сидеть в палатке безвылазно и когда Седрик поправится приедем с ним сразу в Париж. Я сегодня же поговорю с ним, расскажу о тебе и если крёстная права, я сама отрекусь от него, потому что никому не позволю оскорблять тебя, мама. Письмо семье пусть пишет тоже сам, могу только побыть для него писарем, тут ты права, это мужское дело. Если его родители будут против, пусть решает сам: оставляет ли меня, или мы женимся и живём в Париже. Что касается того, отвернётесь вы от меня или нет, это ваше право, раз я недостойная дочь, я буду любить вас издалека. - Даже если отец лишит тебя приданного и вам просто негде будет жить? - Мы что-нибудь придумаем. – Клодина вопросительно взглянула на Ревекку, та пожала плечами. - Во всяком случае, это первое разумное предложение с её стороны, Клодин, вряд ли она одумается. Последний вопрос, что вы будете делать с Амори? - Я расскажу ему правду. Сама. И постараюсь смягчить отказ. – Марион была уверена, что уж кто-кто, а Амори её поймёт. Хотя, если и не поймёт, это уже его проблемы. В конце концов, наследник рода де Монфор имел возможность просить руки практически любой родовитой девицы Франции, конкретно у Марион только одна мечта: быть рядом с любимым рыцарем. - Последний пункт твоего плана, чадо моё, слегка хромает, точно неподкованный конь. Но, чем чёрт не шутит, может тебе и удастся выпутаться из этой истории. – Клодин решительно двинула к себе ближе тарелку, Марион встревожилась. - То есть, вы меня не поддержите? - Ну почему же. Поддержим. Когда увидим, что ты не справляешься. Ешь, Мари, сегодня тебе предстоит по крайней мере два трудных разговора. Так что набирай сил. Далее завтрак прошёл в тишине. Марион обдумывала свой незамысловатый план, Клодина и Ревекка тихонько переговаривались о предстоящей дороге, а служанки споро укладывали хозяйское добро в дорожные сундуки. После завтрака, когда они уже были погружены в процесс сборов, все три дамы были осчастливлены приходом Жильбера. Оживлённый и весьма довольный Жильбер чуть ли не в лицах описал визит Их Высочества в палатку, которую они делили вчетвером (Астор с некоторых пор тоже перебрался к братьям и нагло дрых вместе с Жильбером по ночам, бессовестно задвигая старшего брата к краю и занимая почти всё свободное пространство походной кровати). Дофин Луи и его очаровательная супруга Бланка пожаловали молодому рыцарю земли и собственный титул, а так же… - Кстати, он поговорил с твоим болезным. – повернулся к сестре Жильбер – И сказал, что берёт его под свою опеку. - Не называй Седрика болезным, Жиль! – тут же вспыхнула Марион, старший брат только хмыкнул в ответ. - В общем, для этого сакса всё закончилось довольно хорошо. Могли бы и казнить, да и нам с Денисом влетело бы. Кстати, мы с Денисом остаёмся здесь, приедем в Париж вместе с этим болез… - Жильбер покосился на сестру, гневно сжимающей кулачки, и хитро улыбнулся – ненным рыцарем, находящимся при смерти. - Как это при смерти?! – девушка побледнела от страха и кинулась было к выходу, но сильная мужская рука успела подхватить её за шиворот, лишая возможности бежать сломя голову. - Да он чуть не помер от счастья, что его: первое, всё же не казнят, второе, он может и дальше наслаждаться моим обществом. - Твоё общество ему нужно, как сарацину распятие. – зафыркала Марион. - Ну надо же ему иногда разговаривать с умными людьми, а от постоянных вздохов и пускания нюней на твою неземную просватанную за другого красоту, очень быстро и устать можно. – Марион зашипела рассерженной кошкой, Жильбер посмеиваясь оборонялся от маленьких ручек сестры. - Хватит. Вы оба меня утомили своими ссорами. Мари, помни о том, что ты девушка, Жильбер, прекрати цепляться к сестре. – Ревекка затолкала в холщёвый мешок последнюю рубаху супруга и затянула узелки на горловине мешка. Жильбер показательно чмокнул сестру в лоб. - Конечно, мама. Чем я могу помочь милым дамам? - Изыди, Сатана, это будет лучшая помощь от тебя. – пробурчала Марион, возвращаясь к складыванию простынь, Клодина укоризненно покачала головой, а Ревекка же не церемонясь шлёпнула дочь чуть пониже спины. Не больно, но для самолюбия девушки на выданье... - Мама, не бей Марион. – заступился за сестру Жильбер, принимаясь помогать Мари складывать довольно большие куски ткани – Она же девочка. Хотите, я поведаю вам, милые дамы, как барон де Вефре застал своего оруженосца у ног своей старшей дочери? Представляете, этот юнец, который до рыцарского пояса-то ещё не дорос, строил ей глазки, пел серенаду и дарил букеты. - А ты-то откуда знаешь? – удивились дамы. - Ну так, я же был тем, кто надоумил почтенного барона сходить за кузницу. В общем, слушайте, милые дамы. Некий юнец, да вы помните бедолагу Франсуа де Пиэра, третьего сына барона Рене, так вот… К тому моменту, когда Бриан де Буагильбер вернулся, Жильбер уже рассказал весьма забавную историю о том, как разгневанный отец красавицы лез на дерево за перепуганным оруженосцем, застрял там и обратно его пришлось снимать троим рыцарям. Дамы смеялись, служанки, бывшие невольными слушательницами этой сплетни, тоже сдержанно хихикали в кулаки. Барон обвёл всеобщее веселье тяжёлым взглядом и негромко спросил: - Радость моя, ты уже готова? – веселье мгновенно улетучилось. Жильбер прочистил горло и, так ничего и не сказав, отвесил отцу поклон, а затем и вовсе улизнул из родительского шатра. Клодина подтолкнула локтём в бок Марион и когда девушка с обидой взглянула на неё, многозначительно кивнула на Бриана. Служанки же и вовсе постарались двигаться как можно быстрее и бесшумнее, только одна Ревекка встретила Бриана радостной улыбкой. - Да, любимый, почти. Осталось мелочи, но с этим справятся и без меня. - Очень хорошо. Клодин, твой супруг решил, что ты уехала в Лангелок без сына, они оба тебя везде ищут. - А. Потеряли значит. – голос Клодин был само разочарование в жизни. Уж очень хотелось почтенной мадам де Ойлей услышать, как крестница будет пытаться сделать невозможное и уходить в такой момент было подобно медленной и мучительной смерти. От любопытства. - Да, так что советую тебе их найти, хотя если хочешь, я пошлю к ним Шарля, а ты пойдёшь на обедню вместе с нами и Мари. – Клодина активно закивала, обрадованная такой возможности стать свидетелем чуда – Шарль, разыщи барона Болдуина де Ойлей или его сына и скажи, то мадам будет на обедне вместе с нами. - Слушаюсь, мой господин. – оруженосец моментально кинулся исполнять поручение, Бриан задумчиво посмотрел вслед юноше, потом хмуро взглянул на дочь. - Сокровище моё, ты в курсе, что сегодня утром оруженосец Рене де Вефре признавался в своих пылких чувствах дочери своего господина? – этот казалось бы серьёзный для морали общества Франции вопрос вызвал взрыв хохота среди женщин. Бриан криво усмехнулся – Вижу, что вам об этом уже поведали. Так вот, если я застану Шарля у ног своей маленькой принцессы, то я не полезу на дерево, а вздёрну подонка на первом же суку. – смех стих, Мари испуганно сглотнула. Седрик, конечно, не оруженосец, но в этой ситуации, даже не знаешь, что хуже. Клодина и Ребекка встревоженно наблюдали за девушкой, как бы она в панике не вывалила на голову отца всю правду, как она есть. Однако, Марион довольно быстро взяла себя в руки. - Папочка, тут тебе не о чём волноваться. Моё сердце уже занято и я не настолько ветрена и легкомысленна, чтобы склонять свой слух к речам других мужчин, будь то рыцарь или оруженосец. - Я рад, что ты это понимаешь, солнечная царевна. Дамы, идёмте на обедню. - Погоди, папочка, мне нужно с тобой поговорить. – Марион явно нервничала, теребила кончики плетённого пояска платья и избегала смотреть в лицо Бриану. Тот вопросительно взглянул на жену, точно спрашивая: о чём будет разговор, моё сокровище? Ревекка указала подбородком на дочь, мол, дождись, пока ребёнка не прекратит бить нервная дрожь, и всё сам узнаешь. Бриан закатил глаза, чуть цокнув языком, боже, вечно эти ваши женские уловки. Ладно, так и быть, пусть говорит. Он сел на скамью перед жаровней и протянул к огню ладони, терпеливо дожидаясь пока любимое дитя успокоится настолько, что сможет поведать свои проблемы. А то, что у Марион проблемы это он уже понял, у него оставалось пара вопросов: кто посмел огорчить его принцессу, каким образом это удалось негодяю и насколько мучительно ему придётся умереть от руки разгневанного отца. Ревекка и Клодина на всякий случай придвинулись ближе к нему, нет, вряд ли он выместит свой гнев на дочери, но вот пойти разбираться с Седриком вполне может. И хотя шансов удержать у них взбешённого мужчину практически нет, Ревекка знала, что ей-то он точно вреда не причинит, а Клодина на это надеялась. - Папочка. Я хочу остаться здесь, при дворе Бланки Кастильской. – Бриан невольно расслабился, что ж, значит никто не дерзнул расстроить его принцессу, Ревекка вроде как тоже спокойна. - Это невозможно, маленькая. Поверь папочке, сейчас пока тут стоит вся армия, здесь безопасно, но когда часть армии уйдёт начнутся настоящие военные действия, то что было до этого, так, разминка, подобно тому, как первый вызов на турнире всегда идёт от тупого конца копья. Проба сил. На границе стоит граф Фландрии, он непременно воспользуется нашим уходом и начнёт воевать за дорогу в Лилль, а значит, к границе с его графством. Сейчас, когда короля Иоанна низложили, всё наше внимание будет сосредоточенно на создании флота для высадки в Англии. Ферран союзник Иоанна, тут будет очень трудно, а я не хочу, чтобы моя прекрасная принцесса подвергала себя такой опасности. - Но ведь в самом лагере мне ничего не грозит. Папочка, позволь мне провести с моими братьями больше времени перед свадьбой. - Ваш с Амори брак состоится самое ранее в конце осени, у вас будет время пообщаться с братьями, юная мадмуазель. С чего тебе вообще в голову пришла такая идея, принцесса? И как моя королева разрешила это? - Твоя королева ещё ничего не разрешила. – поспешно открестилась Ревекка, Бриан требовательно взглянул на дочь. - Объясни, почему ты решила, что можешь здесь остаться? Да и откуда эта мысль, Марион? – в ответ Мари бросилась на шею отцу, обвив его руками и стала ласково целовать отцовские щёки – Эй, ты чего, малышка моя? – Бриан ласково взъерошил волосы дочери, та умоляюще посмотрела на него огромными глазами в которых застыли слезинки – Мари, что случилось? Говори! Что бы не произошло, папа тебя в обиду не даст. - Папочка! Ну разреши мне остаться! Ну пожалуйста! Обещаю, я никуда из палатки не выйду, буду здесь в этом шатре сидеть. Ну, разреши! – и суровому рыцарю пришлось приложить немало усилий, чтобы не растаять лужицей от уговоров дочери и жёстко проговорить: - Нет, моя маленькая принцесса. Не проси. Умолять бесполезно! - Поверить не могу, что Мари меня на это уговорила. – мрачно проговорил Бриан, сидя на скамье рядом с женой в церкви. Хор певчих заливался своими чистыми детскими голосами, приятно лаская слух, Ревекка умиротворённо улыбнулась на реплику мужа, тот подозрительно прищурился – Радость моя, а почему ты молчала? - На мой взгляд, Мари всё сказала достаточно. Зачем мне нужно было что-то добавлять? - Ты хочешь сказать, что ты знала об этой просьбе заранее? Знала и поддержала её? – тут же повернулся к ней Бриан и невольно повысил голос. В небольшой церквушке, битком набитой придворными и простыми солдатами, его голос прозвучал слишком громко. Ревекка шикнула на мужа. - Нет, я её в этом не поддержала, более того, мы с Клодиной даже пытались её отговорить сами, но… Если бы ты её так не баловал, Бриан, никаких подобных проблем сейчас не было. - Я её никогда не баловал. – возмутился Бриан де Буагильбер – Да даже если и баловал, то совсем немного, она же так на тебя похожа. Ты несправедлива ко мне, любимая, она ведь наша дочь. - Тогда я искренне не понимаю причин твоего настроения. Я сама волнуюсь за неё и надеюсь только на то, что Жильбер и Денис смогут её защитить. - Если ты так боишься за неё, то за каким дьяволом не остановила меня? Почему не запретила!? – возмущению Бриана не было предела, Ревекка же просто иронично выгнула бровь дугой. - Любимый, ты глава нашей семьи. - Да неужели. – ядовито отозвался Бриан – А ты шея, разве нет? – Ревекка утомленно вздохнула – Любимая, что происходит, скажи честно. Я ведь вижу, что Мари с момента моего возвращения сама не своя, ты тоже чем-то расстроена. Что случилось? - Я просто устала. И капризничать хочется. И плакать. И вообще. – Бриан, пользуясь тем, что край его плаща был накинут и на плечи Ревекки тоже, осторожно обнял её, притягивая к себе. Ревекка со вздохом прислонилась головой к сильному мужскому плечу и закрыла глаза – И за Мари страшно. И за старшеньких тоже. - Тише, успокойся. Мальчики в случае чего смогут её защитить. К тому же, это на неделю, ну самое долгое, на две. Ферран не успеет дойти до лагеря, да ему и не позволят этого. У Луи тут остаётся Бланка, Филипп специально оставил невестку, чтобы у Людовика был стимул не сдавать позиций. Так что всё обойдётся, по моим расчётам, если Людовик не двинется вглубь, в Лилль, то через неделю Ферран только перейдёт границу, наши дети уедут в Париж, и там дождутся нас. Не бойся, небо моё, ничего с ними не случится. - А если случится? - Ты явно знаешь больше, чем говоришь, Ревекка, и это пугает. Может всё-таки поделишься со мной? – Бриан невольно любовался прелестным личиком жены, какая она всё-таки красавица. И годы что они прожили вместе сделали её ещё более красивой и желанной – Скажи. Доверься. От Мари я точно не добьюсь признания истинных причин. Скажи ты. - Я не могу, Бриан, это не моя тайна. Но обещаю, что в Париже ты всё узнаешь сам. – она открыла глаза и несколько мгновений просто смотрела на него – Просто скажи, что с ними всю будет хорошо здесь. - Всё будет хорошо, птичка, ты что, наших детей не знаешь? А у Мари всё равно ужасный характер. – не удержался он от того, чтобы поворчать. - Она такая же настойчивая как ты, любимый. - Ну нет. Она ужасно упрямая, как ты. – Ревекка даже голову приподняла с его плеча, возмущённо сверкая глазами: - Интересно, почему когда цели добиваешься ты, то это настойчивость и упорство, а когда я – упрямство?! – Бриан улыбнулся с толикой превосходства и пояснил: - Потому что я мужчина, сокровище моё. – Ревекку такое объяснение точно не впечатлило. - Ну и что? - Ну и то. О, я смотрю, мои ответы сердят моё наказание небес? Кстати, только утром я вспоминал, чем обычно оканчиваются наши размолвки. - Не получится. – торжествующе возразила Ревекка – Постель и постельные принадлежности уже собраны! Так что, мессир Бриан, вам придётся ссорится со мной и дальше. – Бриан заухмылялся ещё больше, привлекая голову жены обратно к себе. - Тебе ли не знать, радость моя, что отсутствие некоего предмета обстановки в спальне, не помеха. - Господи, Бриан, о чём ты думаешь в церкви?! - О тебе. И о наших детях. Потому что ты моё единственное божество. А дети залог твоей любви ко мне. Именно здесь и самое место о вас думать. – Ревекка затихла, пригреваясь под рукой мужа – Не переживай, любимая, Мари достаточно умная девочка, чтобы не натворить глупостей, мальчики её в обиду не дадут, Ферран не успеет развернуться тут во всей красе, да ему и не дадут, а через пару недель мы увидим Мари, Жильбера и Дениса в Париже. Тебе не о чём беспокоиться, если бы всё было слишком опасно, я ни секунды не раздумывая, забрал нашу принцессу и ни за что не позволил ей остаться. - Точно? – Ревекка заглянула в глаза Бриану, тот спокойно кивнул. - Клянусь тебе. Но отсутствие кровати на самом деле не станет препятствием для нас, любовь моя. - Бриан!!!! И пока супруги препирались и мирились, искушали друг друга и шептались, раздражая своим поведением епископа Парижского, Марион рыдала на груди у Седрика. Рыдала от облегчения и радости. Седрик же, нежно гладил её по спине, по волосам, и мягко выговаривал: - Успокойся, путеводная, нужно было сразу тебе всё рассказать, но я не смог подобрать время, рядом всегда кто-то да находился. Тебе на самом деле нечего волноваться. Я и так знаю о том, что ты наполовину еврейка и поверь, для меня это никакого значения не имеет, будь ты даже на вторую половину сарацинкой или египтянкой. И отцу я уже всё написал и гонец уехал ещё вчера. Всё, не плачь. Даже если мои родители откажутся принять тебя, ничего страшного, мы уедем вместе к моему родственнику. Там начнём жить с чистого листа. Что касается твоего отца, тут я его понимаю, я тоже на его месте не смогу отдать нашу будущую дочь какому-то рыцарю. Только если он будет любить и беречь её больше, чем я сам. Мы всё сможем и всё преодолеем, просто верь в меня и не плачь. Всё, вытри слёзы, Мари.