***
Обычно Коллу всегда с легкостью удавалось отличать сны от реальности. Он никогда не испытывал паралича или чего-то в этом духе. Но той ночью он проснулся с неизбежным чувством чего-то неправильного, не понимая, от чего он это ощущает и почему это настолько знакомо. Легкие морозные покалывания на теле заставили его прервать разглядывание потолка, подняться с постели и и двинуться к окну. Колл любил причитать, бурчать и сетовать на все, что казалось ему дурным. Например, на такой дикий мороз в начале сентября в месте, где мороза, если верить запугиваниям «высших чинов», быть совсем не должно. Поэтому он осыпал тихими ругательствами деревья за окном, стараясь справиться с неповоротливой форточкой. — Да чтоб тебя, друндулетина хр… — Здравствуй, Коллам. Если Колл и пытался быть тихим, зная, что помимо него в комнате есть и еще один человек, то теперь это заставило его вскрикнуть. Потому что во-первых тот человек как минимум спал, завернувшись в два одеяла, а во-вторых не имел настолько мужской-низкий-чертов-голос. Да, это уж точно. В следующую секунду Колл пытался не упасть в обморок, разглядывая стоящего в паре метров от него мужчину с озлобленной физиономией. Парень даже попытался обернуться в поисках чего-то острого, улыбнуться и прокашляться, но все это было бы лишним. Хотя бы потому что минуту назад Колл наглядно изобразил весь лексикон шахтерского народа чуть ли не ему в лицо. Ну, а может потому что это самое лицо казалось отдаленно знакомым, и даже очень. Но хоть убей, Колл не помнил ни как его зовут, ни где они возможно виделись. — Я так понимаю, ты не имеешь и представления о моем имени, — произнес мужчина грузным тоном, словно прочитав мысли сконфуженного Колла. — А может даже и обо мне в целом, что даже немного обижает. Затянувшееся молчание очень напрягало извилины Колла. Потому что он точно его знал и что-то внутри подсказывало ему, что не стоит нападать, скорее, стоит бежать из комнаты и начинать защищаться. — Меня зовут Аид. «Господи, — невольно пронеслось в голове у Колла. — Хоть бы это он не за мной». Аидов в его жизни было мало. И это не могло не радов… — Я отец Тамары. От осознания сложившейся ситуации челюсть Колла на секунду отпала, составляя чудесную компанию расширившимся в ужасе зрачкам. Ну разумеется! Он ведь приютил Колла позапрошлым летом, он отдавал ему комнату и даже расспрашивал о жизни в Каролине за ужином… А еще только что застал его спящим в самом неправильном месте, произносящим самые неправильные слова и ведущим себя самым неправильным образом. Черт! И, чтобы кто в такой ситуации не делал (если с кем-то такое вообще происходило), единственное что мог Колл — это старательно душить в себе желание пустить шутку о том, не пришел ли Аид ради воссоединения с блудной Персефоной. И он молчал, конечно же понимая, что скорее всего он здесь, чтобы добрым словом отхлестать Колла за то, что тот осмелился подойти к их дочери на шаг ближе пушечного выстрела. Ну хорошо, на пару шагов… — Здравствуйте, мистер Раджави, а как вы тут… — Лучше уж спросить, какого черта ты здесь. Но поверь, на этот вопрос ты мне дашь полный, развернутый ответ, Коллам. Во все глаза разглядывая мистера Раджави, Колл успел проклясть себя за то, что не спит в смокинге с бабочкой. Потому что прямо сейчас хотелось переодеться и проштудировать двухтомный проводник в мир этикета. Он понимал, что учитывая все обстоятельства, это не самый обычный разговор. Он многое решает. Аид опустился на кресло рядом с окном, оставляя Колла быть вынужденным мяться на месте. — Я объясню тебе все позже. У меня есть неотложные новости, и я наконец смогу их тебе передать. Но сначала я должен услышать что-то честное, — начал Аид, кинув печальный взгляд на мирно сопящую Тамару, — Для начала скажи мне, как она со всем справляется. Потом поговорим и о цели визита. Подбирая слова, Колл чувствовал небывалую ответственность. Стараясь не упасть лицом в грязь, он и забыл, о чем действительно разговор. А точнее о том, что мирно описывающих весь кошмар эпитетов он вряд ли наберется. Особенно когда непонятно как материализовавшийся в комнате мужчина пилит его взглядом. — Я не хочу врать, мистер Раджави, — вкрадчиво произнес Колл, подперев спиной стену. — Но и говорить о том, насколько все плохо, я тоже не хочу. Мужчина понимающе кивнул и его доселе жестокие черты лица сгладились, давая дорогу старческим морщинкам и взволнованным шумным вздохам. В тот момент Колл усердно старался понять, как он вообще оказался здесь. Это было не просто нелепо. Необъяснимо нелепо. — Ничего нового я не услышу, если начну расспрашивать, не так ли? — грузно спросил Аид. Колл моментально влился в беседу, когда услышал эти слова. — Нового? Так вы уже виделись с Тамарой? — нахмурился он, ловя недоуменный взгляд собеседника. — Мы говорили вчера ночью, разве она не сказала тебе? — оживленно произнес Аид. — Вот уж не думал… — протянул мужчина и глубоко вздохнул, и, как заметил Колл, постарался сдержать ухмылку. Но в тот момент его это не волновало. Колл понял, как свято доверял Тамаре все это время. Он не знал почему, но первая мысль, посетившая его после слов Аида, была именно такой. Она обещала не врать, помогала Коллу, но кто знает, как много секретов в запасе у нее самой. — Тамара скрытная девочка, — словно читая мысли Колла, сказал Аид. Его тон был гордым, — Всегда была. Но я не думал, что она станет хранить секреты от тебя. В конце концов, большинство ее тайн — это ты. — Да, я тоже не думал… — фыркнул Колл, понимая, что хорошего первого впечатления ему уже не получить. Он ведь Враг Смерти в глазах остальных; спасайтесь дети! Оживленный настрой на разговор вновь дал Коллу пощечину и укатил в раскрытую форточку. — Разумеется, Тамара сказала мне очень мало, — произнес мистер Раджави, рассматривая мирно спящую дочь, — Думаю, она не доверяет мне. Поэтому я решил поговорить с тобой. Она, должно быть, многое рассказывает тебе, раз сбежала из дома ради твоего спасения. Так что, Колл, как все прошло? — Это звучало довольно угрожающе, вкупе со взглядом, похожим на взгляд Тамары, когда она колебалась между выбором предмета, которым она ударит обидчика. В тот момент их гены были чуть ли не осязаемы. — Если вы знаете, что она скрытная, это значит что вы знаете, насколько она бывает упертой, — Аид усмехнулся, наконец давая изрядно вспотевшему от напряжения Коллу фундамент для разговора, — Я правда хотел отправить ее и Джаспера назад, но боюсь, они бы сами начали за мной охоту. Ну, может не Джаспер, но Тамара бы определенно меня убила. — Это правда, — понуро подтвердил его слова Аид. — Уверен, что ты прав. — Я старался сделать как лучше, — продолжил Колл и осел на подоконник, — Но у меня не получилось. И я не контролирую ситуацию, просто потому что я сам не могу ее понять. Конечно, я могу до гробовой доски твердить о том, что жизнь несправедлива, и что лучше бы я родился чуть попозже, тогда и Константин смог бы засунуть свою душу в другого человека… но нет, этого уже не произойдет. Я несу наказание, может и не свое, но… «Тебе от этого не избавиться! На тебя легла небывалая ответственность, но ты должен понимать одну вещь — Коллам Хант мертв. Мертв уже очень, очень давно. А ты — это всего лишь изрядно измененная проекция души Константина, что не способна умереть. Только, если хозяйская душа покинет мир». Теперь, когда Колл прекрасно понимал, что его, как такового, и не существует, эти слова воспринимались гораздо легче. Он мысленно провел толстую линию, которая соединяет его с Константином. Теперь без одного не будет и второго, и Колл не мог избавиться от этого осознания. Колл понимал, что это он. Он — тот злополучный аппендикс, который нельзя вырезать из Константина. И эти мысли давали ему прескверный настрой на будущее. — Я пытался добраться до тебя, Колл, долгое время. Мы знали о надломе границы все эти одиннадцать недель, но ты будто бы был под куполом, который запрещал мне хоть как-то выйти с тобой на связь, — вкрадчиво проговорил Аид, скрестив руки на груди. — Я нахожу это странным. То, как ты в одиночку сломал частицы границы. Я никогда бы не подумал, что человек на такое способен. — Вы явно хотите мне что-то сказать, да? — усмехнулся Коллам, понимая, каким нервным казался этот смешок. — Может быть душа, чье наказание ты несешь, имеет над тобой больший контроль, чем ты можешь предположить. Тебе стоит задуматься… Колл почувствовал себя ущемленным в своем собственном теле. Ему казалось, что его мысли настолько тревожны, что начали проситься наружу. Их слышат люди, кричат ему в ответ. — Я не твой враг, Коллам. — Слова Аида вернули Колла в реальность, и ему даже пришлось проморгаться, так глубоко он ушел в свои мысли, — Возможно, если бы я был на одной стороне с Агатой и Кимией, то все было бы иначе. Но я с самого начала был дезориентирован во всем происходящем, и уж точно не знал о том, что Аарон Стюарт жив. Что повергло в шок Ассамблею, которая знает об этом, Коллам. — Подождите, что?! — воскликнул Колл и рефлекторно виновато покосился на Тамару, — Они не могут знать об этом, мы сокрыты здесь. Никто не может выйти — никто не может войти. Шпион просто невозмо… — Но он есть, — Аид вновь выставил ладонь вперед, — Боюсь, я не могу разглашаться, во избежание многих вещей, но он принес информацию о том, что Аарон Стюарт жив и здоров. Он не смог бы приложить доказательств, но попросил вскрыть мемориал. Там, как ты понимаешь, покоится муляж. И конечно ни один живой маг, окромя Ассамблею, об этом не уведомлен. И я бы не смог ворваться в твой сон, если бы не знал четкие координаты твоего местоположения. Ну разумеется. Алекс всегда знал, где находится Колл. Поэтому, путем слежки за Алексом, Аарон мог с легкостью попадать в сны Коллама и тогда, когда тот был в Паноптиконе, и тогда, когда был в мотеле. Но как шпион смог донести информацию в Ассамблею? Как он достучался до людей, местоположение которых угадать просто не мог? — Сколько бы тайн не скрывала моя семья, Коллам, все становится явным, — продолжил мужчина. — Но я узнал о них тогда, когда было поздно что-то менять. Мне жаль, что Тамара находится в их окружении. Я долго не мог поверить в то, что Кимия вернулась сюда, к нему, и что моя жена ее поддержала. — Тамара говорила мне, что это только от того, что ей хотелось встать на выигрышную сторону, — проговорил Колл, но тут же осекся, побеспокоившись о том, как эти слова могут сказаться на собеседнике. — Извините, я просто передаю ее слова… — Ничего, было бы страшно, если бы я сомневался в этом, — Аид задумался, становясь печальнее. — Но Тамара как всегда права. Ничего другого ждать не стоило. Аид был явным хранителем очага семейства Раджави. Знал бы он, через что прошла Тамара, чему подвергла себя тогда, первого июня, когда находилась на грани жизни и смерти… да, разговор бы состоялся совершенно иначе. Он бы не пренебрег фактом того, что миссис Раджави может и не была, но есть и будет никудышной матерью. — Тамара сильнее, чем можно подумать, взглянув на нее, — осторожно проговорил Колл, посмотрев на девушку. — Иногда может казаться, что она изменилась за эти месяцы так сильно, что если немного поменять ей внешность, то я ее никогда не узнаю. Но это не так. Она до сих пор играет только за одну сторону. За свою. Хоть сейчас так и не казалось, ведь Тамара явно слышала голос своего отца. Ее ресницы беспокойно дрожали, а руки словно налились свинцом. Она пыталась подняться, но при этом не издавала ни звука. — Я рад это слышать, потому что скоро все окончится, — заявил Аид, вздернув подбородок. Выражение его лица заметно погрубело. — Зная ваше местонахождение, сложность вашего освобождения буквально ломается на части. И пусть шпионаж, который совершил житель вашей стороны, такими путями по сути незаконен, но не может быть не вознагражден. — Как и все, чем мы когда-либо занимались, — хмыкнул Колл, приготовившись выслушать мужчину. Личность шпиона стала для него загадкой, которую он мечтал разгадать. — Мы собираемся разрушить границу в самое ближайшее время, и планируем держать вас в курсе. — Слово «планируем» врезалось в Колла острым концом, ибо какого черта?! Планировать можно набор участников школьного проекта, а не это. Так или иначе, он продолжил слушать мужчину более чем внимательно, — С помощью шпиона мы найдем ее, а дальше дело останется за выходцами из Ассамблеи. Тамара сможет рассказать тебе все более подробно, к сожалению, времени у нас осталось совсем мало, — он кивнул в сторону луны, что теперь, после всех попыток Колла кинуть эту границу в Тартарары, стала откровенно видна. Возможно, Аид именно поэтому смог проникнуть в сон Колла с такой легкостью. Жаль, что такие приключения для самого Коллама оставались невозможными, а вопросы грандиозными. — Я уверен, ты сможешь убедить ее довериться нам. — Почему вы не можете просто назвать имя этого шпиона? — спросил Колл, стараясь говорить как можно быстрее, от чего получалась какая-то несуразица, — И почему Тамара не доверяет вам? — Поговори об этом с ней, Колл, — вкрадчиво произнес мужчина и окинул взглядом спящую дочь. — Тамара верна своим принципам и убеждениям. Всегда будет — ведь это часть ее характера. Но наш последний разговор показал, что она не слишком-то желает доверять нашим планам. Это затрагивает частичку ее самой. «Частичку ее самой…» — что это, черт возьми, значит?! Каждый раз, каждый раз Колл ненавидел эту луну, мечтая чтобы она застыла на месте и прекратила свое идиотское движение. — Тебе не стоит доверять людям здесь, Колл, даже тем, кто кажется тебе хорошим, — снова подал голос Аид. — Даже самым близким. Всегда будь начеку. — Если я перестану доверять близким, — вкрадчиво произнес Колл. — То поверьте, я вряд ли выйду отсюда живым. — Запомни это, Колл: хорошие ребята всегда ходят в белых рубашках, это внушает доверие. Ты когда-нибудь пытался смыть кровь с такой ткани? — он улыбнулся, и Коллу показалось, будто мужчина распадается на части, становясь тусклее. — Доверие — это бесполезно. Только вера в людей может уберечь тебя. «Может, у тебя есть зеркальце, которое все видит? Шпионы, которые могут разведать обстановку? Нет, Колл, их нет. Поэтому единственное, что остается людям, которые ничего не могут — это верить. В Бога или в счастливый случай. Верь в чертов добрый конец. Я посмеюсь, когда ты придешь ко мне и скажешь, что я права…». Колл взглянул на Тамару, что беспокойно ворочалась и будто пыталась протянуть к нему руку. Эти слова не всплывали в его голове с тех самых пор, когда они переступили порог Подземной Цивилизации. А теперь словно отпечатались на веках. Но когда он обернулся, то нашел лишь туман, человеческие очертания в котором пропадали. Колл взглянул на луну, что забрала мистера Раджави, найдя свое место на ночном небе. — Не доверяй никому. Его голос словно был рядом с Коллом, повторяя одну и ту же фразу. — Даже себе.***
…Сидя у себя в комнате следующим вечером, Колл не знал, что и думать. На глазах вновь маячил дневник Кэссиди, о которой они так ничего и не раздобыли. Эта картина была не воодушевляющей, дневник словно смотрел на Коллама с вызовом, стараясь напомнить ему о его беспомощности. Но даже несмотря на это заманивал, привлекал, и уже спустя минуту Колл держал его у себя в ладонях, чувствуя при этом неизведанное тепло. Страницы зашелестели в такт его движениям, он рассматривал фотографии, надписи на одному Богу известном языке. Где-то Кэссиди стояла рядом с маленькой девочкой, которая была очень на нее похожа. Если сама Кэсси была вылитой Тамарой, то девчонка больше смахивала бы на Раван, если бы Колл, конечно, когда-то видел ее не покрытой огненными язычками. Разные места, достопримечательности, якобы фотографии счастливого семейства вдруг оборвались, явив собой одинокие местечки, странные раскладки. И тут, ха, как ни странно, Колл наконец нашел себя. Он стоял рядом с Кэсси около летней кухни, из окон которой было видно озеро Айтаска. Живописная кухня была его любимым местом в старом доме. Пригород Минессоты никогда не отличался весомыми достопримечательностями, но то лето 1997 года и без них стало невероятным, лучшим в жизни Коллама. Им было всего по пятнадцать… В глазах зарябило, сердце забилось чаще, когда Колл с гортанным звуком кинул дневник в стену. Из него выпал одинокий розовый листочек. Перед глазами плясали дьяволята, мозг разваливался на части, словно кто-то другой пытался их отделить. Минессота, Айтаска… что это за место? Колл поднялся, на ватных ногах достиг двери, которую тут же раскрыл. Холодный воздух принял тщетные попытки освежить парня. — Что?.. С моей головой. Слова Аида врезались в Колла, пытаясь подбить мосты его спокойствия. Он знал, что ему нужно сделать. Вытрясти ответы, попросить о помощи. Как всегда, не разбирая разницы и не видя границ. И вот он здесь. Ладони сжаты в кулаки, а перед глазами все еще маячит пелена, за которой медленно прорисовывается образ Кэссиди. Также медленно она превращалась в Тамару, которая обеспокоенно подошла к двери и захлопнула ее, будто бы Колл сам не мог этого сделать. Она выглядела подваленной, так и должно было быть. Стояла так близко, но черты лица будто не отличались, внутренняя оболочка тоже. — Колл?.. — Я расскажу тебе кое-что, Тамара, — сказал Колл от чего-то подумав, что говорит с ней в последний раз. — Но ты должна будешь помочь мне с этим разобраться. — С чем, Колл? — ее ладони были ужасно холодными, а шея Колла наверняка слишком горячей. Только теплый взгляд выдавал в ней человека, живого и стоящего рядом с Колламом, не играющего в игры с его воображением. — Что тебя тут держит, Тамара? — теперь ее имя было в разы легче произносить. Тамара, а вовсе не Кэссиди, врала ему столько раз. При этом пытаясь добиться честности. — Не пытайся скрыть вещей, на которые не можешь повлиять. Когда Колл вновь услышал голос Тамары, он уже сидел на кровати. Желудок скрутило, будто он только что пронесся вниз по американским горкам, или испытал на себе падение лифта. Все его физические недуги не шли вровень с эмоциональными недомоганиями, без которых Коллам уже не мог представить своей жизни. — Что ты такое говоришь? — спрашивала она, пытаясь утихомирить Колла своим тихим голосом и утешающим взглядом. Тамара сидела напротив и ее глаза в тот момент были еще чернее обычного. — Твой отец рассказал мне многое, — буркнул Колл, понимая, что ощущает некую жажду. Чувство было странным, чересчур незнакомым для такой обыкновенной человеческой потребности. — Но сказал, что ты сможешь сказать большее. Большее о том, почему ты не доверяешь Ассамблее, большее о том, почему ты не доверяешь мне. Все казалось таким простым и таким сложным, а еще очень по-детски обидным. Она отвела взгляд в сторону, когда Колл начал говорить, будто ей и впрямь было… стыдно. По-детски стыдно и это было ужасно. — Колл, они планируют совершить грандиозную вещь, — тихо сказала Тамара, вновь на него посмотрев. Было видно, она сразу же поняла, о чем Коллам говорил. Она приподняла руку, будто хотела дотронуться до него, но тут же осеклась. — Но у них ничего не выйдет. Так легко и просто сказать, что выходцы из Ассамблеи сделают свое дело. Но вопрос в одном: как? Отец выложил мне план, но он не-воз-мо-жен. Она говорила совсем тихо, но очень четко проговаривая слова, будто готовилась к тому, что ей придется отчитываться за свою скрытность. Будто она думала об этом очень и очень много. Но Колл чувствовал, что его дурят, как и обычно. Либо это была Тамара, либо это был ее отец. — Точнее, невозможен без одной детали, — продолжила она, глубоко вздохнув. — Граница сделана из огня и воздуха, который напрямую убивает воду. А мы в эпицентре озера. Оно огибает нас. — В твоих словах нет ничего, что в теории могло бы помешать планам Ассамблеи, — наконец подал голос Колл, ощущая, как его язык начинает развязываться. События последних минут отпускали его, но он не отпускал их. — Границу разрушит стихия, Колл, — мягко сказала она, склонив голову набок. — Сильнее той, которой можем управлять мы, маги. Люди, в которых всего капля стихий. — Ты говоришь об элементалях? — спросил Колл, нахмурившись. Если Тамара была погружена в это дело так глубоко, то это очевидно значит, что и остальные маги это осознают. Но Коллам помнил, что он слышал об элементалях. — Они истреблены, Колл, — сказала Тамара не дрогнувшим голосом. — Их не осталось. Элеменаталь — это создание воздуха, и чтобы разрушить границу в надобности остается один лишь огонь. И ты ведь знаешь, кто остается, так? — Раван. — Конечно, Колл все понимал. Сестра Тамары это единственный вариант, который у них остался. Пока насоздаются новые элементали пройдут годы, если не десятилетия… но Тамара не смогла бы говорить о сестре так спокойно, будь та истреблена. Ее образ предстал перед Коллом. Раван всегда казалась ему больше особенной, чем опасной. — Но, Тамара, они ведь привлекут ее так или иначе. Мы не сможем на это повлиять. — Нет. Мы сможем, — грузно сказала она и ее глаза сощурились. — Они не смогут привлечь свободного элементаля… — Что? — воскликнул Колл. Ее слова не укладывались в голове. Она не смогла бы освободить Раван, особенно перед казнью… — Твою сестру не могли просто взять и выпустить, это же невозможно. Она поникла лицом, открывая рот, но не издавая не звука, словно онемела или оказалась глубоко под водой. — Я выпустила ее, Колл. В тот самый день, когда узнала, что тебя собираются казнить, — сказала она с таким спокойствием на лице, будто в тот день не чувствовала то, как медленно ее сердце останавливается. — Мне бы ничего не смогли сделать, ровно как и ей. С того дня я не ученица Магистериума, с того дня я стала ей настоящей сестрой. И я не отдам им ее. Колл еще никогда не видел Тамару такой серьезной. Ни когда она злилась, или была расстроена. Нет, сейчас она выглядела иначе. Любое неверное движение могло привести ко взрыву, и Коллам бы ничего не смог сделать. Она думала сердцем, не мозгом, а такая ошибка никогда не приводила к чему-то хорошему. От такой ошибки сложнее всего уберечь. — Тамара, — пролепетал Колл, сжав ее холодные ладони в своих. И здравый смысл медленно оттеснял обиды, — Ассамблея всего лишь хочет помочь. Раван в праве решать за себя, и боюсь сейчас, когда у тебя с ней нет связи, у тебя нет выбора… но тебе нужно дать его Раван, сказать об этом отцу. Она нужна им. — Нет, Колл, ты ничего не понимаешь! — воскликнула она и в глазах заблестели слезы. Тамара отдернула руки. — Ведь тебе она была нужна больше! Когда Раван устроила диверсию в Паноптиконе, чтобы вытащить тебя, Колл… Это сделала она, не я! Ты сам видишь, на какой магии я ограничена. Она только зацепилась за меня, чтобы дать себе фундамент. Для нее это было обычным делом, а я практически умерла… В тот вечер она спасла две жизни, Колл. Я не дам ей быть преданной собственным отцом дважды, снова быть закрытой на века из-за Ассамблеи во главе своей родни. Тамара закрыла глаза и по ее щеке покатилась слеза. Колл вдруг почувствовал себя опустошенным, не способным даже осознать свою благодарность перед Раван. Он должен был догадаться об этом сам. Кто, если не она… — Я не хочу, чтобы она вновь почувствовала себя отвергнутой. Такой, какой чувствую себя я, когда смотрю в глаза нашей матери. Это невыносимая боль, и ты ее не испытывал, — видеть Тамару такой было невыносимо, в этом Колл ее понимал. — Она вытащит нас и без них! А знаешь что будет, если все повернется в их сторону? Ты продолжишь сидеть в Паноптиконе, а Раван засадят в камеру с непропускающими пламя прутьями. Ассамблея не будет жертвовать своими жизнями, которые они так старательно берегли, когда аккуратно обходили все опасности, Колл. Мы сможем начать все сначала, по-другому… Иногда казалось, что Тамара — это проекция мыслей Колла со стороны. Он мог лишь думать и мечтать о побеге, а она уже строила на все это планы, включающие его. И, возможно, она была права… если бы ее слова не были отражением самой инфантильной стороны Коллама. — Но подумай о своем отце, — тихо произнес он, стараясь не задеть ее. — Подумай о том, какой опасности ты подвергаешь его, Тамара. Ты ведешь себя как ребенок, тебе нужно научиться давать людям выбор. И Колл бы нисколько не винил себя за прямоту, ведь был прав. Прав, но так же и не способен понять истинных чувств и мотивов девушки, сидящей перед ним. — Ребенок?.. Я не могу поверить, что после всего ты это сказал… — всхлипнула она и встала, отходя к комоду. — Я прошу тебя, просто уходи. — Тамара, я… — Эти слова, — сказала она будто бы своему отражению, но затем нашла в зеркале Коллама. — Слова на листочке, который Бу принес нам. Это персидский и было бы очень странно, если бы девочка с иранскими корнями его не знала, — сказала она и глаза Колла расширились. — Там написано «Защити свою сестру». Я не знаю кто такая Кэссиди, но сейчас я понимаю, что она будто видит все наперед. А ты даже не видишь того, кто стоит прямо перед тобой. На твоей стороне. Комната погрузилась в молчание. Оно давило на Коллама, но не давало ему почувствовать себя неправым. — Мы дадим ей право выбора, Колл, — произнесла Тамара мрачно и скупо, — Я попрошу отца Аарона о помощи, я смогу вновь выйти с ней на связь. А теперь, прошу тебя, уходи… Секундная тишина и он ушел, оставив свои секреты нераскрытыми. Они и сами смогут дать о себе знать. Возможно, он и так говорил слишком много. Возможно, пришла пора действовать.