***
Коллам поднялся с кровати в холодном поту. Его руки дрожали, а все внутренности словно стали неощущаемыми, внутри носился лишь завывающий холод. В попытке отдышаться, Колл сполз на пол, моментально почувствовав мороз. Его глаза ошарашено бегали по комнате, а сам он пытался собрать рассыпающиеся картинки воедино, пытаясь понять, что только что случилось. Он отчетливо помнил, как долго просидел на кровати в ожидании стражи, помнил свет из коридора, приоткрытую дверь и вечно раздающиеся шажки, но потом… Отрывки непрошеного кошмара летали и разбивались, так что Колл бесконтрольно поднялся на ноги и дрожащими шажками полетел к столу. Он схватил карандаш и наспех вырвал клок бумаги, зарисовывая черты лица, которые показались ему такими до ужаса знакомыми. Его рука рвано носилась над листком и иногда он даже не понимал, что получится на нем из его истерических взмахов. Когда карандаш выпал из рук, Колл почувствовал глухую боль в животе, словно кто-то со всей силы пнул его по ребрам. Он смотрел на помятый в некоторых местах клочок бумаги, на котором вырисовывалась явная фигура, что была до ужасающего похожа на… Тамару. Колл пытался вспомнить лицо той девушки из сна еще и еще раз, чтобы понять, что он просто ошибся, но у него все равно получалось одно и тоже. Почти четкая копия Тамары. Он даже не знал, когда научился рисовать, потому что обычно попытки заканчивались двумя палками и пуговицами вместо глаз. Но на белом оборваныше красовался настоящий портрет, которым Колл не мог гордится, потому что был напуган. До чертиков, до мурашек. Он бы всю ночь так и простоял, рассматривая точечные черты лица, большие глаза, длинные заштрихованные волосы, но маленький отголосок света, заглядывающий в комнату, резко увеличился в размерах. Колл немного сумасшедшими глазами посмотрел на дверь и увидел нечто, что напугало бы его, не будь он и без того напуган до дрожи. В проходе стояла высокая фигура, облаченная в черные одеяния. За капюшоном Коллу было сложно разглядеть лицо, но он сумел. И понял, что к нему в комнату посреди ночи забрался какой-то незнакомый идиот в костюме монахини. — Какого… — начал было Колл, как вдруг накинулись уже на него. — Все жители должны быть в кроватях после 11 вечера, мистер Хант. — Сказал мужчина. Колл не знал от чего он зажмурился: от света или от того, что его назвали мистером. Важным был тот факт, что и сам Колл, и ворвавшийся в комнату незнакомец, чьего лица было и вовсе не разглядеть, были раздражены. — А вы кто такой, чтобы проверять наличие меня в моей кровати? — нахмурился Колл, стараясь звучать невозмутимо. Но ответ витал в воздухе сам собой, а вопрос уже казался неловким. — По приказу, данному мне мастером Джозефом, я должен… — Да, бедолага, я понял. — Оборвал его Колл, разглядывая не двигающуюся черную фигуру. — Но, может, ты все-таки оставишь меня наедине со своими мыслями о Вселенском Зле? Это же и есть то, зачем вы меня тут держите? — По приказу, данному… — Ясно, спасибо. — Колл сжал в руках бумагу, с нарисованной на ней девушкой, с именем которой он еще не определился, и забрался в кровать. В ту же секунду дверь захлопнулась, будто это нечто наконец исполнило свой приказ. Только тогда Колл понял, что вряд ли говорил с живым существом. Вспомнив важный аспект, он посмотрел на время. 23:36 Наверное, этому работяге пришлось уложить в кроватку уже подавляющее множество полуночников, раз он так опаздывает от отбоя. Колл снова встал, только чтобы взять карандаш, и вернулся в кровать. В нижнем углу листочка он подписал время и имя. Кэссиди. 23:36. Правда, он не знал, почему он подписывает под одним человеком имя чужого. Потому что смотрела на него Тамара. Он знал, что чем-то они различаются, но не мог понять чем. Они были практически идентичны. Но сам Колл был Константином, и даже если он на секунду попал в параллельную вселенную, то дьявольская крупица его души преследовала парня даже там. Он не понял, откуда брал те мелочи, которые были так похожи на правду. Как во сне могли быть хоть и расплывчатые, но воспоминания. Почему он знал о встрече с этой злополучной Кэссиди, почему думал, что он находится в своем доме и знал, куда идет, почему… Колл понял, где он на самом деле находится. Его глаза упали на серый диван и на зеркало, которые он видел во сне. Эта комната принадлежала Константину, только раньше стены не были такими голыми, а комната такой неестественно прибранной. Он спал на его кровати, сидел за его столом и хранил вещи в его шкафах. Резко заполнившая Колла головная боль стремительно распространялась. Он не знал, что ему делать с этим дальше. Он не мог знать и видеть это просто так… Вдруг, в голове блеснул образ синего корешка и Колл вскочил с кровати, словно ошпаренный.***
Он покинул комнату неосознанно быстро и полетел вниз, не оглядываясь на повороты и соседние комнаты, не заостряя внимание ни на чем, кроме маленькой книжки. Его ни на секунду не волновал тот факт, что он бежит по замку после отбоя и в пижаме, что в любой момент его может подкараулить кто-то действительно нежеланный. Его, казалось, не волновало совсем ничего и только в глубине души Колл отдавал себе отчет в происходящем. Тихая, спокойная, утопленная во мраке комната буквально взрывалась, потому что Колл потрошил все полки, выворачивал их наизнанку, в поисках того, что так стремительно нашел… В его руках лежала книжка, тонкая и сразу видно, что полностью исписанная. Он держал ее, долго не решаясь открыть. Но все же любопытство преодолело страхи. Постаравшись обойти плоды своего погрома, он сел на один из диванов и включил лампу. Только тогда до него дошло, что он фактически искал иголку в стоге сена, совершенно не стараясь помочь себе хотя бы свечкой. Но она все равно нашлась, что наводило Колла на странные мысли о вселенском заговоре. Когда он открыл ее, то подумал, что над ним пошутили. Тут были фотографии, рисунки, мелкие и невнятные записочки, но, по сути, ничего ценного. Он видел много полароидных фото пейзажей, рисунков бабочек и сердечек, маленьких записей, написанных почти неразборчивым почерком, но ничего ценного… Он листал и листал, пока не нашел фотографию, которая сразу же заполонила все мысли Колла неприятным комом. На ней был Константин и Кэссиди на фоне мрачного гобелена. Они был в той же одежде, что и во сне Колла, а на их лицах застыла улыбка, до невероятного пугающая и ненастоящая. Эта фотография не была приклеена или, как было раньше модно, пришита к странице тонкими розовыми ниточками. Нет, она была вложена, казалось, только что... и Колл понимал, что не может знать это наверняка, но все же! Это была последняя страница.***
Утром Колл чувствовал себя подавленно, но принял решение молчать о случившемся. Он спрятал рисунок и дневник в прикроватную тумбочку и поспешил пойти завтракать, так как «завтрак в постель» являлся одноразовой привилегией для новоприбывшего. Привилегий тут, в общем, и не существовало. Завтракал он отдельно ото всех, еду приносили в библиотеку, как он решил называть свое рабочее место, чтобы ничего не могло оторвать Колла от штудирования энциклопедий о черной магии и мыслях о неминуемом конце. Весь день он изводил себя, потому что не знал, как реагировать на все происходящее ночью. Он совсем не помнил, как он лег спать и что ему снилось после, а воспоминания о прошедшей ночи медленно, но верно выветривались. Каждый день в этом месте будет приносить ему новые истории, о большинстве из которых вспоминать будет очень тяжело, неприятно. Это было слишком очевидно. И Колл не был уверен, что он должен держать все в секрете, но были моменты, которые останавливали его от неожиданного вламывания на чей-либо урок. Он боялся встречи с Тамарой хоть и знал, что она ему все равно предстоит. Боялся того, что она захочет ненароком покачать его ногу за ужином, что она зайдет в его библиотеку посреди дня. Он боялся того, что она слишком сильно схожа с Кэссиди. Боялся того, что кто-то более могущественный предупреждает Колла о том, чтобы тот держался от нее подальше. И поэтому он не хотел встречаться с ней даже взглядом. Он боялся того, что может почувствовать и боялся потребовать ответы на вопросы, которые давно пора пришла спросить. Он мог рассказать обо всем Аарону, но внутренние цепкие голоса останавливали его. Колл поймал себя на мысли, что боится всего. И один из главных его страхов, который он весь день старался в себе побороть — это попробовать довериться Аарону. Каждый раз Коллу приходилось останавливать себя. Поэтому он просидел весь день, изредка прохаживаясь по замку во время уроков. Он боялся наткнуться на кого-то, если выйдет из библиотеки во время перерыва, намеренно выжидая злополучного звонка. Но ему не удалось этого миновать. Когда он покинул свое рабочее место и побрел в направлении кухни (куда его тянуло в независимости от настроения), то услышал знакомый голос, который раздался в пустующем коридоре чуть ли не эхом. А в его голове пульсацией, сигналом тревоги. — Колл! Колл, это очень срочно! — парень инстинктивно развернулся на слишком громкий полушепот знакомых голосов и встретился лицом к лицу с Аароном и Тамарой, понимая, как сильно его ненавидят Всевышний. Они выглядели взбалмошными, не смотря на строгую черную форму. Смотрелись эти двое действительно престижно, как самые настоящие воспитанники уважаемой академии: юбка подобрана точно под рост Тамары, доставая ей четко до колен; брюки выбраны с точностью до миллиметра специально для Аарона; рубашки сшиты словно на заказ и при всем этом ребята умудрялись выглядеть так, будто сбегали от медузы-горгоны. Колл старался сделать невозмутимое лицо, но тот факт, что он даже не попытался выразить хоть какие-то эмоции от встречи с друзьями дал бы ему больше очков в колонке «Подозрительность». Но он стоял. Пилил их взглядом. — Мы нашли кое-что, Колл. Это очень-очень важно! — пробормотал Аарон, в то время как Тамара, на которую глазел Колл, быстро кивала головой. «Боже, как же вы похожи» — пронеслось у него в голове, словно не своим голосом, а воспоминания о странностях этой ночи снова перекочевали на спину Колла, вваливаясь тяжелым грузом. — Пойдем! — Тамара схватила его за руку и дернула в направлении библиотеки. — Это невероятная удача! Просто невероятная! Аарон шел впереди, быстро открывая и закрывая двери кабинета. Он и Тамара остановились, кидая вопросительные взгляды на погром, царящий здесь. Колл не любил убираться и смел понадеяться, что туда никто не войдет, а элементали приберут везде уже вечером. — Господи, Колл, что здесь произошло? — отмерла наконец Тамара, уставившись на Коллама. — Я просто искал книжку. — Сглупил он, не успев обдумать тупость своего ответа. Тамара уставилась на него с немым вопросом в глазах и недоверчиво насупилась. — Хорошо спряталась… — Главное, что не гремлины, а теперь новости! — Нетерпеливо сказал Аарон. Колл сел на диван и внимательно уставился на друзей. Он чувствовал себя параноиком, словно он и не ощущал того, что они здесь, в комнате. Они не были материальными для него, он не был уверен, что способен впитывать информацию. Пока не услышал… — Мы знаем, где ключи от входа вниз! — заверещала Тамара. — Мы можем узнать многое про династийцев, Колл. Вдруг мы сможем выбраться! Нам нужно пойти туда как можно скорее! — Ты это серьезно? — отмер Колл, увидев перед собой картину, которую расписали яркими красками. Он был уверен, что видит весь этот ужас, потому что это место вселяет в него сомнения. Они обязаны выбраться отсюда, выбраться как можно скорее! Попытаться жить снова, уехать за океан, только бы быть подальше от того, что так сильно всех ломает. — Послушай, мы живем там, где за каждым поворотом какая-то тайна. Но теперь… это самая настоящая удача! — воскликнул Аарон. — Мы прогулива… проходили с Тамарой мимо моей комнаты, как вдруг мы увидели человека в красном плаще, таком, как у гвардейца… У него есть ключ от двери в моей секции. — Говорят, что все закрытые двери ведут в одно и то же место. — Сказала Тамара и улыбнулась. — Вниз. — Закончил Колл. В глубине души он был счастлив слышать это, но он не видел связи в словах «человек и ключ», которая дала бы хоть какую-то зацепку. — Но, как вы собираетесь искать одного из тысячи людей здесь. Да, гвардеец, да, с ключом, но как выяснить, кто он конкретно? — Гвардейцы не ходят в красных плащах, Колл. Это абсолютно точно человек снизу, возможно, охранник моей секции, только на этаже династийцев. Нам только нужно найти место сбора гвардейцев, утащиться за ними, незаметно… — А можно не делать ничего из этого, и довериться моему старому другу. — Прервал его Колл и ухмыльнулся. Друзья были такими взбудораженными, но Колл, по сути, не чувствовал должной окрыленности от мыслей о новой зацепке. Его отреченность пугала его самого. — Старый друг? — насупилась Тамара. Колл поднял глаза. — Маленький помощник из Канзаса.***
За столом вновь расцвел душистый сад из самых разнообразных блюд. Все эти запахи, казалось, находили отдельное убежище в сердце Колла (что уж говорить о Джаспере) и наглухо отбивали разумные мысли. Ужин стал любимой частью дня для всех «заключенных» в замке. Но теперь Колл чувствовал себя иначе, чем вчера. Ему казалось, будто он занимает то место, которое занимал Константин, что ему в тарелку всегда подкладывают кукурузный хлеб, не спрашивая разрешения, именно потому что его любил Константин и что все в замке, что как-то относилось к Коллу, обязательно было одной из любимых вещей Константина. И Коллам понимал, что он ничего не может изменить. Он весь вечер ощущал на себе обеспокоенные взгляды Тамары, но старался не реагировать. Он даже отодвинул ноги под стул, чтобы ненароком не попасться на их же уловку, хотя еще вчера вечером надеялся на то, что Тамара ей воспользуется. Когда первая тарелка мастера Джозефа опустела и элементаль воздуха любезно (насколько это может сделать бездушное создание) забрал ее. В тот момент Колл понял, что время явно пришло. — Могу я отойти на минуту? — спросил он, разрядив угнетающую тишину, царившую за столом. Все взгляды моментально устремились на него, а вилки, казалось, стали звенеть в разы громче. В этот момент Колл вспомнил, как хорошо было ужинать за маленьким скрипящим столом в Каролине. Отец постоянно включал старые песни по радио, которое постоянно пытался починить, раскладывал кусочки пиццы на тарелочку и рассказывал какую-нибудь историю о прошедшем дне, спрашивал что-то о школе. За этим же столом, вдоль и поперек пропахшем роскошью, было совсем неуютно, тихо и, казалось, просто холодно. Колл мечтал вернутся в те времена, обозначенные жирно-выделяющимся клеймом «без магии». Без нее было бы легче, спокойнее. И Коллам не мог запретить себе мечтать о такой жизни, где-нибудь на краю света, со старым магнитофоном, который постоянно нужно чинить. — Разумеется. — Ответила ему Анастасия, словно пыталась кого-то опередить. Она старалась улыбаться так искренне, как могла бы улыбаться только родная мать. Но Колл бы никогда не сдался так просто. Плохая Анастасия или хорошая — значения не имеет. Для Колла она одна из тысячи людей в замке, помеченных черным, отталкивающим клеймом. Он быстро прошествовал на кухню, дабы не вызывать лишних вопросов. Колл видел, что Тамара смотрела ему вслед, но он не хотел что-то объяснять ни сейчас, ни после ужина. Хоть и знал, что наверняка придется. Кухня представляла собой маленькое, тихое помещение, в котором на время обеда не было ни одной души. Кастрюли, сковородки — все парило в воздухе, словно рабочий процесс здесь прервали резко, моментально. Но Колл знал, куда нужно идти, потому что предмет его преследования оставлял глупые вкусные улики. Он очень надеялся, что не увидит гигантскую крысу на месте… — Мальчик из Канзаса! — Окликнул Колл и улыбнулся, когда увидел, как хлеб подлетает у Бу в руках и мальчик испуганными глазами смотрит в сторону парня. Как только малыш заметил Колла, он сразу же закатил ярко-выраженные голубые глаза. Колл увидел Бу еще вчера, за ужином, но виду не подавал. И, как ни странно, это очень помогло ему сейчас. — Чертовы городские… — Пропыхтел Бу, поднимаясь с пола. — Даже поесть нормально не дают! Чего тебе?! — Платим по счетам, Бобби. — Колл старался звучать беспечно, чтобы Бу, который старательно ворчал несуразицу от своего полного имени, и догадаться не мог, что творится на самом деле. — Начнем с того, что ты отправил нас сюда без нашей воли и получил вознаграждение, так? — спросил Коллам, хоть вопрос и не требовал ответа. — Угу. — Утвердительно прокивал мальчик, не испытывая ни капли стыда. — Вы стоили мне отличных сапог. — Но мы не бесплатны. — Приподнял брови Колл. Когда он говорил с Бу, то чувствовал себя словно старший брат. И он никак не мог объяснить это чувство доброго превосходства. — Так что ответь мне на пару вопросов и я могу пообещать тебе не доедать свой ужин столько, сколько ты захочешь. Я буду оставлять самое вкусное. Каждый. Раз. С каждым словом глаза мальчика увеличивались в размерах, обнадёжено рассматривая фикус, стоящий в углу. Словно на его месте Бу уже представил горы мяса, рыбы и сыра. Коллу стало действительно жаль его, но он специально старался вести деловую беседу с мечтательным мальчиком лет семи на уровне высшего общества. — Итак, Бу, можешь ли ты провести нас вниз? — Спросил Колл, примерно зная его ответ. Он будет отрицательным, ведь Аарон бы давно знал об этой уловке. Но что-то крылось за этим, что-то, что Коллу было необходимо знать. — Нет. — Серьезно ответил Бу. — Нас заводят и выводят по времени, для каждого оно свое! В остальное время двери закрыты, и ключей нам, конечно же, не выдают. Нас тут как крыс держат!.. — Тогда вопрос. — Снова начал Колл. — Знаешь ли ты гвардейцев, которые обходят замок по ночам, лично? Людей, которые вас запускают? — Кого-кого? — воскликнул Бу и засмеялся, как вдруг одернул себя, вспомнив, что он всего в одной стенке от кухни. Он зашикал на Колла. — Ночью обходят? Охранники что-ли? — Да… Возможно охранники. — Напридумывали всяких слов и ходят, индюки! — бросил Бу и скрестил маленькие ручки на груди. — Охранники охранниками, но ко мне они никакого отношения не имеют. Нас смотрители запускают! Которые в красном, а не в черном… — Бу, ты можешь выполнить одну услугу? — Колл старательно подводил к главному, не сомневаясь в умственных способностях мальчика. Внутри парень уже ликовал от услышанных слов. — Просьбу. Если ты знаешь одного смотрителя, который занят седьмой секцией династийцев, он тоже в красном плаще, так что… — Знаю-знаю. Быстрей к делу. — Зевнул мальчик. — Отлично… Нам нужны ключи от входа вниз. Которые хранятся у этого смотрителя, понял? Сможешь достать их к завтрашнему дню? — спросил Колл. — Я?! Я могу все, трусливый енот! Но плата… мне нужно больше! — Бу был мальчик смышлёный. Сразу видно, будущий предприниматель. — Одежда. Еда. Могу дать тебе книг, почитаешь… — Начал перечислять Колл, но его мгновенно заткнули. — Не надо книг, дай листков! Много пустых листков и карандаши. — Прохрипел Бу и сощурился. — Всех цветов… — Заметано, парень. Все будет. — Колл развел руки, радуясь, что имеет дело не с наемным киллером, а с Канзасом. Хотя, одно от другого… — Но ключи нужны завтра, понял? Мальчик ехидно провел глазами по кухне, словно на заднем фоне играла эпичная музыка из «Бэтмена», сузил глаза и серьезно сказал: — Сделаю, чернобровка. Эта работа для таких, как я…***
Ужин кончился спокойно, и Колл, как никогда быстро, вернулся в свою комнату. В ней царил мрак. Вещи, казалось, каждый раз лежат все более ровно, а воздух, который просто не мог быть грязным, стал удушающе противным. Через открытое черное окно не могло пройти даже самое маленькое дуновение ветерка, которое бы так или иначе не смогло спасти положение. Колл лежал на кровати и рассматривал свой рисунок под мягким светом ночника. Тонкие линии, очерчивающие губы, умело обрисованный профиль и даже некоторое превосходство в выражении лица, которое Колл смог передать одним карандашом. Красиво. Даже очень красиво, но до чертиков пугающе. Колл не понимал, что так сильно притягивало его к этому листочку, что заставляло желать рассматривать его, хотеть подправить неровный краешек и получше заштриховать тонкую линию ключиц. Он лежал и думал о том, что просто не может понять свою жизнь. Колл не мог понять, как вещи могут так стремительно меняться, и как из состояния воодушевления можно так быстро вогнать себя в комнатку с вывеской «суицидальные мысли трусливых мальчиков». Он все же был воодушевлен всем происходящим! Но у него была совсем другая радость, совсем другие планы… В них не входило обеление его имени, становление героем. В них входил побег, который можно назвать трусливым… Но разве это так?! Кто вытерпит все эти пытки и терзания от одной мысли, что внутри тебя живет еще кто-то?.. Что он всегда может появиться. И что твое единственное спасение в побеге, потому что ничего другого не остается. Колл понимал, что он трус, признавал это. И та быстрота, с которой он согласился носить это не почетное звание, заставляла его глаз дергаться от напряжения и ненависти к самому себе. Ему нужны были друзья, родные… Но именно в этот момент Колл насильно отвернул их от себя. Всего один день, проведенный в стенах замка, который, пусть и в ином мире, был для Колла старым домом, заставил парня разбиться на маленькие осколки. Самопожирание Колла прервал кроткий стук в дверь и незамедлительный поворот дверной ручки. Он судорожно встал и запихнул неподдающийся клочок бумаги под подушку. Этот маленький рисунок стал его настоящим секретом, страхом. Овладел Коллом, что не могло не пугать его еще сильнее. Колл чуть зажмурился от яркого света в коридоре, и тоненькая фигура, вошедшая в его темное царство, будто услышав его мысли, поспешила закрыть за собой дверь. Он разглядел в ней Тамару только когда наступила темнота. Вся в черном, с длинными распущенными волосами, переброшенными на одно плечо, она скрестила руки и немного обеспокоено посмотрела на него. Ее губы дергались, словно она очень сильно хотела что-то сказать, но не знала как подступить, как начать. Хоть Колл и был бы рад повесить на дверь табличку «Не беспокоить», он никогда не мог быть зол на нее за что-то. Тем более за то сочувствие в глазах, которым она его одарила. За то, что она, казалось, всегда видела в его поведении то, чего другие не замечали. — Привет. — Тихо сказал Колл, когда после минуты переглядок она так и не осмелилась заговорить первой. — Что-то случилось?.. Вместо незамедлительного ответа, Тамара на носочках прошлась по холодному паркету и присела на краешек его кровати. Колл неторопливо стянул одеяло и присел рядом, ожидая, что она начнет разговор, но она просто разглядывала его лицо, немного легкомысленно пробегаясь глазами по скулам, губам. Только тогда Колл понял, что ему становилось плохо. Не от того, что Тамара его разглядывает, а от того, что он не может посмотреть на нее так же. Потому что смотреть в ее глаза дольше, чем пару секунд, означало видеть на ее месте совсем другого человека, с другим именем, характером, намерениями. Видеть не лучшую и единственную подругу, а созерцать клочок бумаги с чужим лицом, так сильно похожим на ее. — Мы будем разговаривать друг с другом, только если что-то будет случаться? — Наконец ответила девушка и задумчиво склонила голову набок, ни на секунду не отводя взгляда. Она будто пыталась разглядеть в лице Колла какое-то отклонение, заявить, что он болен. Но не понимала чем. — Ты хотела поговорить? — спросил Колл, стараясь смотреть куда угодно: на люстру, комод, дверь. Но только не ей в глаза. — Колл, что-то не так. — Мягко сказала она, но звучала утвердительно, хоть и намеревалась спросить это. — Мне показалось, что ты выглядишь так… изнеможенно. Все хорошо? «Неужели кто-то в замке считает, что все до сих пор может быть хорошо?» — пронеслось у Колла в голове. Он поймал себя на мысли, что хочет выложить все одним предложением. Рассказать все, что его гложет, скинув становящийся неподъемным камень со своих плеч. Все произошло слишком быстро и теперь Колл мучился над наилегчайшим вопросом. «Все хорошо?» Все было плохо. Но настолько глупо, что начинать об этом говорить казалось бессмысленным. Он продолжал отводить взгляд, пока Тамара не потянулась к его руке и не сжала ее. Мягкое прикосновение согрело его холодную кожу, но он чувствовал себя так паршиво, что не мог просто насладиться хоть одним… одним маленьким хорошим моментом в жизни, состоящей из плохих. Он поднял взгляд и увидел, что Тамара слегка улыбнулась. — Я надеялась, что это произойдет не так скоро. — Сказала она, чем заставила Колла нахмурится. — Мы так быстро стали чувствовать себя беспомощными и одинокими. Этого не должно было происходить… Но с другой стороны это значит, что когда мы минуем эту угрозу, она больше не встанет на пути. Колл продолжал разглядывать ее лицо, стараясь понять о какой угрозе она говорит и понял, что единственная существующая угроза — это он сам. Он сожрет себя с потрохами, пытаясь оправдать собственную отреченность и нежелание продолжать жить в бессмысленной каше, которую варит сам для себя. Но он все еще не хотел себя останавливать. — Знаешь, я о многом думала вчера. — Снова начала Тамара. — Как быстро все рушится… всего-то один косой взгляд мамы, какими она часто осыпала меня и раньше, и кольцо на руке Кимии, которое она старается от меня прятать — все это так быстро разрушило мою реальность, которую я принимала за данность, мой маленький привычный мир… — Так ты знаешь об этом… — Протянул Колл и инстинктивно погладил ее безымянный палец, чтобы не произносить этого вслух. Ее слова казались такими правдивыми и такими горькими. Хотелось верить в то, что все происходящее просто глупая шутка, а не реальность, так внезапно накрывшая их обоих. — Сложно не заметить такой… бриллиант. — Она подняла брови, показывая его величие, и усмехнулась. — Я не приняла это как данность, Колл. Но я должна была принять это, хотя бы как временное неудобство, ведь без этого я просто не смогу жить. Мы никогда не сможем выбраться, мы не сможем сохранить самих себя в месте, где все подталкивает нас к тому, чтобы себя потерять. Это невероятно сложно, Колл, так не помогай всем остальным лишить тебя собственного характера. Без него ты никто. — Ты так сильно хочешь выбраться? — выдержав недолгую паузу, Колл наконец набрался смелости произнести эти слова. — А что будет потом? Мы выпрыгнем из одних лап, которые нас ненавидят, в другие, которые хотят нашего пожизненного заточения! Неужели тебя совсем это не пугает?.. Колл чувствовал себя таким маленьким, таким никчемным, когда говорил это. Ему не хватало сил сдерживать все накопленное. Он чувствовал злость, потому что видел в глазах Тамары уверенность, строгость, неподдельную мудрость, которой она откуда-то успела набраться. Но злила его не Тамара, он злил сам себя. Потому что внутри него не было ни капли, ни намека на собранность. Он просто пытался сохранить разум в чистоте, но едва ли у него это выходило… — Это война, Колл. — Произнесла она, от чего все внутренности сжались. Все вокруг не было похоже на войну! Неужели она всегда приходит так внезапно?.. — Я не знаю, что может случиться завтра. Но если мы выберемся, то мы сами будем решать это. Если ни одна сторона не берет тебя под крыло, значит нужно создавать свою… — И у тебя никогда не было мысли сбежать? — прохрипел Колл. — Просто оставить все эти войны, найти себе фальшивые документы и уехать. Туда, где магия тебя никогда не достанет. — Ты думаешь об этом, да? — Улыбнулась Тамара, но ее улыбка не была поддерживающей. Скорее печальной, такой же как и ее глаза, рассматривающие их сплетенные пальцы. — Я так и знала, что ты думаешь о побеге. — Ты считаешь, что я трус… — Сказал Колл. Он не знал, звучал ли его голос обиженно, но он не хотел этого. — Нет. — Спокойно ответила она. — Все об этом думали, Колл, и ты не единственный, кто корит себя за несуществующую трусость. Я уверена, каждый, кто когда-либо сталкивался с магией, мечтал от нее сбежать. И боюсь, если мы уйдем отсюда сами, если никто не захочет нас принять, то единственное клеймо, которое на нас останется — это пожизненный розыск. Значит, у нас два пути. За одной дверью мир магии, война и признание, а за другой побег. И тогда ты будешь прав в том, что лучшее решение — это съемная квартира в Детройте, маленький дом на краю света или жизнь на подводной лодке. Это уже не будет иметь значения. Нашу дальнейшую жизнь решаем мы сами… — Сейчас это на то не похоже… — Буркнул Колл. — Я чувствую себя, словно кукла, за ниточки которой дергает кто-то более могущественный. «Хоть он и умер пятнадцать лет назад» — мысленно добавил Колл, предотвращая последующие расспросы. Он снова и снова прокручивал в голове свой сон, который не желал оставлять его. — Думай о том, что ты обязан делать для того, чтобы избавиться от нитей, а не о том, что ты уже в них. — Прошептала Тамара. — С нами все будет хорошо. Просто посмотри вокруг: где бы мы не были, мы вместе. Я, ты, Аарон. Живые, так или иначе, всегда побеждающие. Обрати на это внимание, ведь мы все еще на твоей стороне, и мы не собираемся сворачивать с пути. По телу Колла разлилось тепло от осознания ее слов. Он улыбнулся Тамаре, уже не стараясь отводить взгляда. Была ли Тамара и впрямь так похожа на злополучную Кэссиди? Этот вопрос столько времени мучил Колла. Казалось, целую вечность он изводил себя, сопоставляя лица и фразы, случайно брошенные Тамарой четыре, три, два года назад… Но нет, образ Кэссиди больше не мог всплыть перед глазами. Она бы никогда не смогла сказать чего-то такого, что только что сказала Тамара, вселяя веру и надежду одними лишь словами. Она аккуратно приблизилась к Коллу и положила свободную руку на его щеку. — Все будет хорошо. — Вкрадчиво произнесла она и потянулась к его губам. Поцеловав ее, аккуратно и осторожно, Колл впервые не чувствовал себя неправильно. Он понимал, что все так и должно быть. Тамара отстранилась, оставив теплые руки на его шее и улыбнулась. Ее улыбка была самой лучшей заменой словам: «Я же говорила!», потому что ее взгляд формально выкрикивал их. Все правда может быть хорошо. Относительно, почти не правдиво, но все же не плохо, а именно хорошо. «И нужно начинать способствовать этому,» — подумал Колл. — «Начинать помогать самому себе». — Тамара… — Начал Колл и нехотя отвернулся, наспех нарывая под подушкой помявшийся клочок бумаги. Он немного брезгливо сжал его в руке, но держал за спиной, стараясь сделать все возможное, чтобы Тамара, которая уже пыталась разглядеть этот маленький секрет, не увидела его раньше, чем Колл скажет: — Я должен показать тебе кое-что, так ты поймешь, что беспокоит меня. Только не пугайся и ответь на один единственный вопрос. После этих слов Колл развернул скомканный листочек, от чего брови Тамары моментально удивленно поднялись. Она взяла рисунок у Колл из рук и не сводила взгляда со скомканного оборваныша, который Коллам мог расценить как изучающий, восхищенный, непонимающий… — Ты считаешь, что эта девушка похожа на тебя? — вкрадчиво спросил Колл, заметив, что она, не нарочно, закрыла своим пальцем имя «Кэссиди», и теперь вряд ли понимала, на кого она смотрит. Колла пугал ее восхищенный взгляд. — Где ты его достал? — спросила Тамара, игнорируя его вопрос. — Я нарисовал это сам, но, Тамара, я задал вопрос. — Быстро ответил Колл. Ему и без того тяжело давались слова, он так надеялся, что девушка не будет пытаться все усложнять. — Да или нет? — Очень. Очень сильно похожа… — Она подняла на него поблескивающие глаза, радостные и немного удивленные. — Поверить не могу, что ты сам мог такое нарисовать. «Спасибо за веру» — буркнул Колл про себя. Но его волновало другое. — Тамара, но дело в том, что… — Только взгляд такой… — Улыбнулась Тамара. — Властный, царственный. Я же так не выгляжу! — Рассмеялась она и отвела палец от надписи, на которую и не ожидала наткнуться. Ее веселое выражение лица вмиг превратилось в некое подобие разочарования. — Кэссиди. Кто такая Кэссиди? — Я и сам до конца не понимаю… — Произнес Колл, под прицелом укоризненного взгляда девушки. За этими словами пронесся долгий рассказ, со всеми подробностями и описаниями, которые Тамара буквально требовала. Эмоции на ее лице сменялись вместе с меняющимися картинками, которые приходили к ней в голову. Стоило Коллу только показать дневник Кэссиди, как Тамара буквально выпала из мира на пару секунд. — Ты хоть помнишь, как ты это рисовал? — спросила Тамара. Она изучающе и в упор смотрела на Колла. — С какого образа срисовывал, где ты в этот момент находился, что хотел передать… Если в твои сны вторгались, то ты должен хотя бы догадываться, кто это мог быть. — Смутно. — Отозвался он и замялся. — Я ведь, по сути, никогда рисовать и не умел… И вообще, с чего ты взяла, что в мои сны вторгались? — ужаснулся Колл, произнося это ядовитое слово. — Ты сказал, что помнишь, как ты познакомился с Кэссиди. Помнишь детали про Аластера и Сару, про то, каким видел Магистериум двадцать пять лет назад… Да ты помнишь чужую жизнь, Колл! «Как ты познакомился с Кэссиди…» — проносилось у Колла в голове, словно он выпустил стрелу, которая отрикошетила прямо ему в грудь. Всего одна маленькая осечка Тамары заставила его впасть в минутное уныние. Он решил не заострять на этом внимание, увидев немного сконфуженное лицо девушки, ее лихорадочно округлившиеся глаза. Похоже, она поняла, что сказала что-то не то. Или просто забыла, что разговаривает со скрытным холериком, который видит оскорбления между строк. Да, это больше похоже на правду. — Все эти воспоминания могут оказаться ложными. — Немного резко высказался Колл. — Чьей-то фантазией, которую пытались внушить мне, как правду. Попытаться испугать, заставить меня сомневаться. В тебе, в себе. Разве это не логично? — Да, но… Мы должны посмотреть и на обратную сторону монеты. — Приглушенно сказала Тамара, крепко сжимая его ладони. — Если это правда, хоть на то и не похоже… — Она бросила мимолетный взгляд на рисунок Колла. На листе красовалась почти идентичное ей лицо, что пугало, отворачивало. — Если это правда, то я должна сказать, что есть только два человека, которые ее знали. Кэссиди и Константин. — Они мертвы, Тамара. — Безэмоционально отрезал Колл. — По-другому и быть не может. Она была его приближенной в ходе войны. Ты сама знаешь, что чаще всего с такими случается. — Чаще всего, Колл, но не всегда… Кэссиди может быть жива, а что еще более вероятно, она может быть здесь. — Услышав это, Колл непроизвольно закатил глаза. Может, от того, что совсем не верил в эту теорию, а может от того, что она его пугала. — Посуди сам! Ты говоришь, что она была приближенной уже в пятнадцать, значит, она вполне могла входить в династию чуть позже. Никто ничего не знает о Константине, кроме его тяги ко Вселенскому Злу. Может, с Кэссиди что-то случилось, и она была вынуждена остаться здесь, может у нее появились дети или… — Ты говоришь о вещах, вероятность которых сводится к нулю с каждым словом. — Прервал ее Колл, пытаясь переварить поток информации, которым она его одарила. Его уже совсем не воодушевляли слова «мало ли», «вдруг» или пресловутое «а что, если…». Хотелось внести порядок хоть куда-то, и Колл мечтал, что этим местом, наконец, станет его голова. — Но это возможно! — воскликнула Тамара и тут же осеклась, виновато посмотрев на дверь, словно пыталась извиниться за шум перед коридором за ней. — Просто ты смотришь на все, формально, с точки зрения агностицизма, а я мыслю вполне прагматично! — сказал Колл и победно улыбнулся, пытаясь вспомнить, из каких пыльных закутков своего разума вообще вытащил эти слова. Тамара не была удивлена. — А вот это уже невозможно! — вспылила она, глядя на его улыбку. — Я просто склонна к рассматриванию любой возможности, а ты мыслишь прямолинейно, Шерлок! Это полнейшая тупость! Колл рассмеялся, громко и заливисто. Он даже забыл о том, какой поздний час навис над замком, и что совсем скоро в его комнату ворвется стражник, с монотонным выражением лица и с довольно понятным приказом. Он просто смеялся, глядя на озадаченное и раздраженное выражение лица Тамары, пока она сама не начала хохотать. Казалось бы, блеснули знаниями. — Так или иначе, я чувствую, что нам предстоит это узнать… — Сказала Тамара, набрав полную грудь воздуха. Ее взгляд был устремлен на рисунок, который притягивал ее, но в каком-то смысле и старался просто свести ее с ума. Она снова улыбнулась и подсела к Коллу поближе, наклоняясь к его уху так, что ее теплое дыхание обжигало тонкую кожу его шеи. — Но я все-таки надеялась, что ты нарисовал меня. И расхохоталась, от чего Коллу стало даже немного стыдно. Но это не могло помешать ему рассмеяться в ответ.***
Холодный вечер окутывал каждую комнату замка, но особенно холодно сегодня было на втором этаже. Босые ноги отчетливо ощущали каждый незримый импульс, исходящий от большой, величественной двери. Большая дверь, за которой скрывались маленькие шажки и длинные разговоры. — Мне нужно уходить. — Обостренным слухом можно было услышать даже дыхание девушки, которая преспокойно вела разговоры о снах, о каком-то мальчике из Канзаса и скучных уроках с самым важным человеком в замке. Ее протяжное, милое мурлыканье, которое было так знакомо, ее заразительный смех. — Колл, скоро отбой. Казалось бы, Константин Мэдден, когда его волновал отбой. Босые ноги так бы и оставались разглядывать выточенные на двери цифры, да прислушиваться к чужим делам, если бы к импульсам не прибавился еще один. Звук тихих, маленьких шажков, в носках, определенно точно, девушка была в носках. Она была легкой, худой, может быть даже больной, очень больной… А как часто ей снятся кошмары! А ее лицо… можно ли как-то увидеть ее лицо?! Боже, как хочется… Так близко к краю пропасти стоять нельзя, нельзя! Но разве любопытство подвластно?.. Подвластно может быть все, если дело касается Константина Мэддена. Но времени все меньше и меньше… Босые ноги, стараясь не издавать ни писка, ни шороха, ни даже дыхания, поспешили вниз, скрываясь за поворотом. На этот раз все обошлось.