На асьенде поселился...

      К тому моменту, как Фелиппе осторожно стучит в дверь, Диего уже давно на ногах. Он придирчиво оглядывает в зеркало себя, отмечая, что новый костюм очень даже неплохо сидит, и все-таки де ла Вега продолжает разглядывать свое отражение, каждый шов, каждую складочку, словно бы силясь найти хоть какой-нибудь изъян.       Зеркало отражает и дверной проем, в котором возникает голова Фелиппе. Диего торопливо кивает, не поворачиваясь, и, смахнув для верности с лацкана пылинку, спускается вниз. - А, Диего, доброе утро! - нарочито радостно приветствует его дон Алехандро, но что-то другое в его интонации все-таки улавливается. Диего кажется, что его начинает подташнивать, и он торопливо сглатывает. Отец чуть сжимает его плечо и, заглянув в глаза, тихо говорит: - Сегодня большой день! Ты готов? Готов ли он? Де ла Вега не знает, но для верности бодро кивает.       У входа в церковь толпятся горожане - они все, естественно, не поместятся в празднично украшенную церковь. Колокольный звон, слышимый далеко за пределами площади, раскатистым громом бьет Диего по ушам, и он быстрым движением двумя пальцами чуть оттягивает ворот рубашки, пока проходит сквозь толпу в полутемное пространство церкви вслед за отцом. Внутри прохладно - свет едва попадает через уберегающие от солнечных лучей маленькие окна - пахнет ладаном и сладковатым дымом восковых свечей. Пламя отыгрывает на ликах Богоматери и святых, на их фигурах, кажущихся массивными и тяжеловесными, благодаря крупным складкам пышных одежд. Диего вслед за отцом крестится и чуть склоняет голову, а после приветствует уже собравшихся, не различая их лиц не то в полумраке, не то в дымке собственных мыслей.       Сержант Мендоса тут же подскакивает и пожимает руку ему, дону Алехандро и Фелиппе. Мальчик еще только осваивается в новом статусе приемного сына Диего и наследника аристократического рода, а потому жутко смущается от чужого внимания.       Диего устремляет взгляд выше, осматривает, кажется, буквально каждую резную волюту алтаря, каждый завиток стилизованной виноградной лозы на резьбе. - Диего! - дон Алехандро хлопает его по плечу, привлекая внимание. И де ла Вега замирает, будто теряя возможность вдохнуть. Потому что ему не нужен воздух, сейчас он может жить до тех пор, пока может видеть сеньориту Эскаланте.       Виктория непривычно смущена для себя самой. В скромном, но нарядном белом платье, она кажется сошедшей с небес. Она прекрасней, прекрасней во много раз даже самой Богоматери. Ее кудри словно бы еще чернее под белоснежной легкой фатой. И Диего видит, как светятся робким счастьем ее глаза. - Я, Виктория Эскаланте, беру тебя в законные мужья и обещаю любить тебя и быть верной…. Диего не слышит ни священника, ни торжественного многоголосья хористов.       Диего видит ее улыбку. И тоже улыбается. И дон Алехандро, и Мендоса, и Фелиппе... И де ла Вега представляет, какой же на вкус ее поцелуй, полный робкой, но вместе с тем пылкой нежности. Какая же на вкус ее вечная любовь? На левой руке Виктории блестит теперь золотое кольцо. Вечером Фелиппе находит Диего вусмерть пьяным, сидящим в кресле и помешивающим кривой кочергой угли в камине, где догорает в языках пламени черная маска. - А что же Зорро? - спрашивает Диего у Виктории, после ряда поздравлений от близких и друзей. - Он… - Виктория запинается, но быстро продолжает. - Я любила его, и он обещал, что однажды, мы будем с ним счастливы, но, дон Диего, я выросла, понимаете? А таинственный герой в маске остался в сказках. Наверное, сказки потому и кажутся нам красивыми, что они никогда не воплощаются в реальной жизни. Я устала ждать его. - Что ж, еще раз поздравляю, - самообладание у де ла Веги на высшем уровне. - Спасибо, дон Диего! - Виктория обнимает его. От нее дивно пахнет чем-то страстно-терпким. - Вы мне всегда были как брат, я так благодарна вам! - она оборачивается к мужу. - Мы благодарны, верно, Энрике? - Это честь, дон де ла Вега, - подтверждает Энрике. Диего пожимает его руку и смотрит, как самый счастливый человек уводит Викторию...нет, сеньору Альварес.       Зорро больше не придет, - думает Диего. Самую главную дуэль в своей жизни он все-таки проиграл. Наверное, алкоголь виной тому, что Диего впервые за долгое время плачет, уронив голову на валик кресла.