An Infinity of Worlds / Бесконечность Моих Слов

— Ты ост-останешься? — Да, — пообещал он, сжав её руку, — я с тобой. Она тихо вздохнула, и Стайлз почувствовал, как её пальцы сжали его. Она моргнула, взглянув на него, и ещё одна слеза выскользнула из уголка её глаза. — Обычно, — она вздохнула, — я заставляю их сводить меня в кафе, прежде чем приступать к кровавой игре на свидании. Стайлз в шоке посмотрел на неё, но затем увидел приподнятые уголки её губ и поперхнулся от волны истерического смеха, который больше был похож на всхлипы. — Я бы совершенно точно сводил тебя в кафе для начала, просто, чтобы ты знала. — И они ещё говорят, что рыцарей не осталось, — прошептала она, и её глаза трепетно закрылись. — Эй, эй, Лидия, не засыпай, — её глаза по-прежнему оставались закрытыми, и Стайлз сжал руку в кулак, проскользнул ею под толстовкой и начал делать непрямой массаж сердца на её ледяной груди. Она заскулила, и её глаза распахнулись, а Стайлз опустил голову в облегчении. — Прости, — сказала она хриплым голосом, — продолжай… Продолжай говорить. — Хорошо, — осторожно сказал парень, — я могу это. Я правда могу это. Стайлз встал на колени перед ней, его руки были мокрые от крови этой девушки, которую он не встречал ранее, и он начал говорить. Он рассказал о своём отце, о Скотте. Он рассказал, в какой колледж ходит, и всё это время она смотрела на его лицо. Её руки намного холоднее, чем его, её ужасное сбивчивое дыхание стало ещё более прерывистым. — Моя… Моя мама, — прошептала она, и издала этот звук, этот ужасный пронзительный звук, который очень пугал Стайлза. — Нет, Лидия, всё будет хорошо, — возразил он, потому что Стайлз не мог смириться с этим, он знал, почему она спросила про свою мать, и он не собирался смотреть, как кто-то молодой, как она, умирает. Но она смотрела на него своими большими умоляющими глазами, и Стайлз сломался, пообещав, что он убедится, что кто-нибудь позвонит её матери. В следующий момент послышались звуки сирен, крики людей, и кто-то оттолкнул его, сэр, сэр, дайте нам немного места для работы, и Стайлз отошёл подальше от фельдшеров, поднимающих Лидию на носилки. Городская полиция появилась, когда Лидию погрузили в машину скорой помощи, толстовка Стайлза так и осталась лежать на груди девушки. Он начал умолять одного из фельдшеров позвонить маме Лидии, но его заверили, что из больницы они сообщат родственникам, и перенаправили к офицерам полиции. Стайлз дал свои показания и затем прождал мучительные тридцать минут, ожидая охранника общежития, он наблюдал, как оба отдела полиции пытались скоординировать друг друга, чтобы начать поиски преступника, что, по всей видимости, являлось юридическим кошмаром, и Стайлз ничего не мог понять. Поэтому он сидел на бордюре, сложив руки на голове, прежде чем его позвали дать показания другому детективу. Было около двух часов ночи, когда его всё же отпустили. Стайлз замёрз, и его тело дрожало, в большинстве своём, конечно, от адреналина. Один охранник предложил подвезти его домой, но Стайлз отказался, заверив его, что он живёт всего в паре кварталов отсюда. Он шёл домой в оцепенении, сирены ещё звучали в его ушах. Кровь Лидии была повсюду на его руках, она была измазана по его ладоням и уже высыхала. Он зашёл в апартаменты, которые он делил со Скоттом и, спотыкаясь, дошёл до тёмной кухни и бросил рюкзак неясном направлении к стулу. В холодильнике стояла тарелка с тремя кусочками пиццы, завёрнутая в пищевую плёнку. Стайлз взял эту тарелку и пошёл в комнату, сняв с себя джинсы и окровавленную рубашку. Он принял душ, наблюдая за тем, как кровь Лидии лилась в водосток, а после всё стало так, как будто ничего никогда и не было. Он надеялся, что они найдут её маму. Вернувшись в свою комнату, он надел пижамные штаны поверх своих боксеров, съел кусочек холодной пиццы, встал перед кроватью и упал в неё вниз лицом. Он погрузился в тёмную волну сна, потому что для сладких снов он был слишком измучен, и блаженствовал, пока будильник громко не разбудил его через пять часов. Стайлз надел чистую пару джинс и нашёл рубашку, которая была почти не мятая. Он осмотрелся вокруг в поисках его красной толстовки, прежде чем вспомнил, что отдал её Лидии прошлой ночью. Ему пришлось ухватиться за край стола, чтобы побороть неожиданное воспоминание. Он содрогнулся от воспоминаний о её ранах, которые кровоточили прямо под его руками, её прерывистом дыхании, странном цвете её волос, как будто это был закат. Как она попросила его остаться, как будто это задело её самолюбие, как будто она боялась, что он ей откажет. И он содрогнулся снова от холода, который он испытал, когда встретился с тем мужчиной взглядом. Это было мгновенным осознанием всего того, что произошло, осознание того, как эта история закончилась, как он впервые встретил прекрасную странную девушку при смерти; перед тем, как мужчина убежал, и страх накрыл его с новой силой. В гостиной Скотт смотрел телевизор, сидя на диване с тарелкой хлопьев. — Привет, дружище. Я думал, что ты ещё спишь. Не ты ли пришёл офигеть как поздно прошлой ночью? Стайлз сонно осмотрел комнату, пытаясь вспомнить, где же он оставил свой рюкзак: — У меня была лекция. — Чувак, ты слышал? Лекции отменили на сегодня, университет что-то притих. — Что? — Стайлз облокотился на руку, которая лежала на диване, и уставился на телевизор. Скотт смотрел новости, там показывали кадры кампуса, а рядом стояла репортёр с очень серьёзным видом. Стайлз увидел бегущую строку на экране: разыскивается по всему городу, внимание, неизвестный подозреваемый ещё на свободе. — Стайлз! Стайлз, ты в порядке? — лицо Скотта находилось в паре сантиметров от его лица, и Стайлз не до конца понимал, как он оказался на полу, мучаясь от тошноты и головокружения, со Скоттом, склонившимся над ним. — Да… Я… — Стайлз томно вздохнул и, используя руку Скотта как опору, поднялся. — Мне просто нужно больше кофеина. Думаю, мне нужно пойти в кофейню и восполнить эти пробелы. — Стайлз, — Скотт скептически взглянул на него, что по сути не так плохо, как его волнующийся взгляд, — серьёзно. Ты в порядке? — Да, да, ты же знаешь, я сегодня мало спал, — Стайлз наконец-таки нашёл свой рюкзак, который ненадёжно висел на подлокотнике стула, победа, и взял его. Скотт скрестил руки на груди: — Ага, ага… Стайлз не то, чтобы не хотел говорить Скотту. Просто, если бы Скотт узнал обо всём, он бы стал сверхзаботливым, и Стайлз не смог отделаться бы от него как минимум неделю. И как бы Стайлз не любил Скотта, он не мог выносить то, что Скотт бы ходил за ним по пятам с его щенячьими глазками. Стайлз надел пару Конверсов, оплакивая свою красную толстовку, когда он надевал серый свитер из гардероба. Ох, хорошо, хотя бы она была пожертвована на благое дело. — Я в порядке, Скотт. — Хорошо, — Скотт запустил руку в свои волосы, — мы всё ещё собираемся пить пиво с Айзеком позже? — Да, отлично, звучит здорово, — Стайлз ещё не был готов посмотреть Скотту в глаза, когда уходил.