От захода солнца к восходу

      — …А ее глубокий лучистый взгляд — все равно что заря, переливающаяся из утренней в вечернюю!..       Джи зевает и оглядывается на ту самую утреннюю зарю. Видимо, Джотто плохо понимает, кто в их скромной организации — жаворонок. И у кого тут еще проблемы с языками?..       — А ее волосы…       — Прямо как морские волны? — скучающе заканчивает эпитет Джи, досадно вспоминая море, которому достается все меньше тепла с каждым днем «бархатного» сентября. У него было много планов на это утро. Ох как много… И подъем на рассвете в его планы не входил. И кто заставлял Елену назначать встречу в такую рань?       — Ничего ты не понимаешь. Простолюдин, — высокопарно фыркает Деймон и обиженно замолкает. Вряд ли надолго, но сонный Джи рад любой тишине. Коль уж такая рань, то всяко лучше слушать щебетания птиц вместо очередных комплиментов Елене, которая сама их так и не услышит, зато регулярно слушают окружающие мужчины.       Из всех замашек Деймона эта — самая безобидная, но стоит нервов больше, чем любая мерзкая иллюзия.       «Аристократия», — вздыхает Джи и закатывает глаза, тут же жмурясь; утреннее солнце набирает силу и начинает понемногу греть, и образ желанного пляжа тоскливо рисуется под веками. А за ними — утренняя дымка, окутывающая холмистый горизонт, и избавиться от ассоциации с туманом не удается.       Если бы Джи чуть меньше знал Деймона, он казался бы ему забавным.       Если бы Джи не видел иллюзий Деймона, в открытую бы над ним потешался.       — Женись уже на своей Елене и не донимай остальных, серьезно, — уровня ироничности рядом с Деймоном обычно хватает только на утомленные вздохи.       — Это то же самое, что советовать жениться Наклу, — удрученно парирует Деймон. — Я вряд ли ее достоин…       Джи кажется, что он может преодолеть человеческие пределы закатывания глаз.       — Я советовал, кстати.       — И почему меня отправляют на переговоры с Еленой с неотесанными провинциалами? — театрально прикладывает Деймон ладонь тыльной стороной ко лбу.       — И почему меня отправляют на переговоры с Еленой с невыносимыми аристократами? — переиначивает Джи, постепенно просыпаясь вместе с восходящим солнцем. Насколько Елена глупая и наивная, чтобы не замечать такой влюбленности?       Ах, да. Настолько же, насколько и Джотто. Лучше бы оставила сей кадр при себе.       Тяжело быть самым нормальным из всех пришибленных соратников этих разлученных в детстве близнецов. Еще тяжелее, когда твоя нормальность слишком заметна на фоне остальных и тебя постоянно отправляют сопровождать особо опасных и неуравновешенных личностей. Которые, конечно же, абсолютно все вокруг.       — Я беспокоюсь о ней, — неожиданно оставляет любовные страдания Деймон и на полном серьезе предлагает: — Возможно, ей стоит больше времени проводить у нас в резиденции и не покидать ее без сопровождения хотя бы двух Хранителей. И, конечно, не помешало бы увеличить нашу боевую мощь…       — Твой начальник-простолюдин на это не согласится, — цыкает Джи недовольно и распаляется в защиту Джотто: — Ты долбишь его своей боевой мощью еще чаще, чем мозги окружающих Еленой, но он никогда не согласится. А знаешь, почему?       — Он мне не начальник, — презрительно кривится Деймон, и его натура, не ослепленная любовью, всплывает наружу вместе с тем, как постепенно развеивается утренняя дымка. — И, выражаясь твоими похабными словечками, своей песенкой на тему «мы не мафия» он долбит мне мозг с не меньшей периодичностью.       «Ну да, не начальник… Только Елена почему-то так не считает и лично спихнула тебя нам». В узком прищуре Деймона поблескивает затаенная враждебность, и что-то мешает возразить вслух.       Джи подозревает, что никто никогда не сообщал Деймону горькую правду: он влюблен практически в женскую версию Джотто, на которого часто злобится. Джи обязательно бы посмеялся над этой шуткой судьбы, будь на месте Деймона кто-либо другой.       — Ты можешь думать о Джотто, что хочешь, — весьма спокойно заявляет он, надеясь, что Спейд немного остыл, — но от кое-чего ты все равно не отвертишься.       Деймон вопросительно приподнимает бровь, а потом прослеживает направление взгляда Джи и вслед за ним косится на свое кольцо.       — Конечно, не отверчусь, — на удивление, даже не спорит, и мелькнувшая было враждебность сменяется твердой убежденностью. — Елена дорожит Вонголой. Может и кажется, что иногда я слишком категоричен… Но в конце концов все это — для ее же процветания.       Именно поэтому Деймон — самый опасный придурок из всех.       Влюбленность в Елену и фанатичная преданность делу не делают его таким уж чудовищем. Деймон готов стараться и вкладывать в Вонголу всю душу, пока Елена ему улыбается. По сути, он такой же преданный идиот, как Джотто, но…       Но только в обратную от беспечной наивности и бескорыстности сторону, на которой вряд ли окажется сталкивающийся с тяготами жизни провинциал.       И именно это делает его чудовищем. Методы.       Если задуматься, то мнение о Вонголе, как о мафии, упрочнилось с легкой подачи Деймона, и теперь не каждый простой житель вспомнит о том, что Вонгола — вообще-то виджиланте, призванная простого жителя оберегать.       Самое страшное, что в жестоких мерах, расширении влияния, связей и подконтрольных теневых областей Деймону мерещится процветание. Для мафии это и правда было бы процветанием, но только не для виджиланте.       Уж как бы ни казался Джотто наивным дураком, а следовать пути Деймона совсем не хочется. Путь Деймона уже устлан первыми случайными трупами, не оправившимися от его игр с разумом. Но путь Деймона неотделим от пути Вонголы; каждое действие на счету любого Хранителя — на счету любого другого и организации в целом. Джотто может вести Вонголу своим путем только тогда, когда все за ним следуют, а без этого…       Без этого они станут мафией.       Джи тоскливо от мысли, что давний страх, обращенный в шутку, постепенно претворяется в явь. Все-таки недаром Деймон — иллюзионист… Не какой-то дешевый трюкач, а властитель кошмаров, вплетающий их в незыблемую реальность.       Или создающий новую. Деймона не просто так называют лучшим обладателем туманного пламени. Джи, воочию наблюдавший его методы, с большей охотой назовет Деймона худшим.       Полностью показавшееся солнце слегка припекает, но дымка все еще не развеялась, хотя вроде бы собиралась, и Джи, с невеселым смешком замечая слежку на подступах к месту встречи, думает о том, что это прекрасно характеризует изменчивую натуру Тумана.       Смертники.       — Знаешь, Деймон, думаю, какую-то часть твоего предложения Джотто все-таки рассмотрит, и я лично с ним об этом поговорю.       Деймон полубезумно улыбается и выхватывает из утренней дымки косу.       — Ту, которая про защиту Елены? Иногда и с тобой приятно иметь дело, хоть ты и простолюдин.       Джи думает, что нет союзника надежнее Деймона и нет хуже врага, и причина кроется именно в том, что делает его чудовищем.       Джи привычно и как-то уже буднично просит показывать иллюзии только врагу; чтобы насмотреться, ему хватило пары случайных раз.       Деймон кровожадно хмыкает, и остается только гадать, суждено ли туману скрыть новый труп на его обратном Джотто пути, неотвратимо становящемся путем Вонголы.