От захода солнца к восходу

      Джи уныло смотрит на темное небо осеннего утра и выдыхает греющий изнутри табачный дым. Воздух прохладен и свеж после ночного дождя, отчетливо веет морем, которым всегда пахнут здешние грозы; горизонт до сих пор полон туч, изредка мерцающих зарницей.       По едва просвечивающейся полоске восхода Джи понимает, что этот мелкий засранец опаздывает на час, и снова затягивается, даря нутру тепло и такое нужное сейчас спокойствие. Он косится на ворота поместья и колеблется: не рановато ли тревожить хозяев? Цыкнув, Джи стряхивает с одежды невидимые соринки и вытаскивает из зубов сигарету, намереваясь преодолеть злосчастные сто метров и молясь, чтобы сердобольная мамаша небезызвестной занозы в заднице не начала распевать оды о том, как повезло непутевому сыночку с друзьями.       Потому что утомительно и потому что не повезло.       Но стоит сделать только первый шаг, как заспанный и недовольный Лампо сам удостаивает выходом из родного гнездышка.       В некотором смысле Джи испытывает облегчение — не пришлось нарушать хозяйский покой. Но вместе с этим его охватывает и раздражение: если бы кое-кто не проспал, о таком варианте событий не возникло бы мыслей. Праведный гнев сгоняет сонливость, и Джи, возвращая сигарету на законное место в зубах, решительным шагом настигает еле ползущего навстречу Лампо и вцепляется в его ухо. Лампо супится и обиженно хнычет, и обидчик злорадно надеется, что сопляку достаточно больно, чтобы он взбодрился.       Если сердобольная мамаша наблюдает из какого-нибудь закутка, то ее уверенность в «хороших друзьях» развеялась тут же. Или же укрепилась?..       — Меня и без того бесят ранние задания, но больше всего меня бесит, когда напарник спокойно дрыхнет, пока я торчу на улице и жду его!       — Мог бы зайти, — шипит Лампо чуть ли не со слезами на глазах, гордо стараясь их удержать.       — И что, ты бы поторопился? Или мне нужно было перед твоей матерью насильно тебя будить? И может объяснить еще стоило, к чему такая грубая спешка?..       Лампо всхлипывает и не пытается больше дерзить. Что-то в этой смиренности давит Джи на остатки совести, и он отпускает несносного мальчишку, потупившись. Эх, в его годы… Да в его годы они с Джотто таким промышляли, ух! И, в принципе, промышляют по сей день, только в другом масштабе.       — Я, кстати, и сам не понимаю, к чему такая спешка, — стонет Лампо, прикладывая к покрасневшему уху ладонь.       Джи молча идет вперед, зная, что его все равно догонят, и, когда поместье остается далеко, небрежно бросает:       — Да так, всего лишь охрана отступника каморры, попросившего у нас убежище взамен на интересные све…       Джи не успевает договорить и спиной чувствует, как резко тормозит и разворачивается Лампо, чтобы дать деру. Но Джи не впервой выступать нянькой, и рука хватает неудавшегося беглеца за шкирку раньше, чем успевает сработать голова.       — …дения. Тебе повезло, до прибытия корабля еще есть время.       — Если бы заранее знал, что меня опять впутают в ваши мафиозные разборки, ни за что бы не вышел из дома!.. Нет, точнее вышел бы и спрятался туда, где бы ты точно меня не нашел!       Вот именно поэтому он и не знал.       Джи мученически выдыхает дым, так и не взглянув на Лампо. Ну нет, такими в его возрасте они с Джотто не были, и давно пора убить в себе сострадание к этому несчастному нытику.       — Ты нужен именно потому, что твоя защита — лучшая, — глухо и устало «утешает» соплежуя Джи.       — Из каморры либо в тюрьму, либо на кладбище. Не собираюсь я участвовать в ваших заварушках!..       Слабого рывка хватает, чтобы развернуть маменькиного сыночка к себе. Одновременно в далеком небе ярко вспыхивает зарница.       — Или в Вонголу. Мы не отказываем никому в помощи, тем более таким информаторам. Да и ты вроде из каморры не уходил, так что не переживай за свою жизнь. Тем более ты защищен лучше любого из нас.       Джи перечисляет вполне очевидные факты, и огонек трусости в глазах Лампо сменяется пламенем гордости. Эх, мальчишка!.. Еще и не понимает, что ввязан в нечто в какой-то мере похлеще каморры. И как только Джотто не просто откопал, но и определил в Хранители того, кто слишком для этой роли труслив?..       Ага, Джотто, точно. «У него самое сильное защитное пламя. Думаешь, такое достанется обычному трусу?». Джи всегда знал, что Джотто предпочитает видеть в людях что-то свое, к этим людям не относящееся. Самое сильное защитное пламя — для трусишки самое то.       Джи понимает, почему ценен обладатель такого характера (с таким-то пламенем!), но не понимает, что Джотто в нем разглядел. Ну не рожден Лампо для таких ролей!..       Джотто в глубине души садист и изверг похлеще, чем порой ощущает себя Джи рядом с Асари. Да лучше уж с Асари выйти на миссию, чем…       — Ну разумеется, без меня не обойтись! Ты слишком никчемен, чтобы справиться с этим в одиночку, — шмыгает носом едва не заплаканный Лампо, и Джи теряется: ему ржать или злиться?       В устах Деймона это звучит убедительно, а Лампо… Это же просто нелепо.       Дальняя бесшумная молния отражается в зеленых глазах мальчишки, и тот не пугается только потому, что молния — дальняя и бесшумная. Храбрящийся малый, обладатель пламени Грозы — и боится гроз!       Джи вызывающе усмехается и продолжает путь, не сомневаясь, что уверенный в своей значимости Лампо никуда не сбежит. Такой важный — и такой пугливый… С самым прочным пламенем, наводящим на неприятелей ужас не меньше, чем Деймон, вошедший в раж.       Лампо — того же возраста, что и они с Джотто, когда мечтали всех и вся защитить. У Лампо есть мечта только не покидать без повода уютный дом, но это не мешает и Джотто, и Джи ассоциировать его с собой.       Молния полыхает где-то вдали, наводя на мысли об ироничности говорящих имен.       На самом деле, Джи, больше всех раздражающийся с этого юнца, больше всех стремится его опекать, в то время как именно Джотто разглядел его спрятанную под слоями внешней трусости суть.       Все-таки Лампо совсем не похож на них с Джотто, и не стоит лелеять свое прошлое, отражавшееся в нем грозой.