Падение вверх

С их генами точно что-то не так. Теперь Роза в этом уверена. Когда профессор Макгонагалл начала задавать у нее странные вопросы о перемещениях во времени, в голову уже закрадывались подозрения. Роза покорно отвечала, используя лишь общие фразы (спасибо маме-политику, что назойливо твердила: сначала выясни все, а после — говори) и пыталась сложить два плюс два. Но ответ получался слишком странным. Неверным. И всегда — с одной неизвестной. Она подумала тогда, что это как-то связано с очередным дополнительным проектом для одаренных учеников. И, хотя в Трансфигурации нет этой темы, профессор является по совместительству и директором и вполне могла передать сообщение одного из учителей, предмет которого она отказалась изучать в этом году. Это было бы вполне логично, но… Профессор спросила: — Мисс Уизли, вы не знаете, не интересовался ли мистер Поттер этой темой? И вот тут-то все сложилось. Что-то щелкнуло у нее в голове, и Роза, сжав ремень сумки и впиваясь ногтями в ладонь, примерно улыбнулась и покачала головой: — Что вы. Единственное, чем интересуется Альбус — это зелья. И Малфой. И способы насолить Джеймсу. А ещё ошибки отца, которые, зная Ала, он попытается исправить. Она раздражённо дёргает прядь и вплетает в косу. Косы — ее талисман; Софа говорит, что это глупо и Розе давно не одиннадцать. Роза всегда пожимает плечами. Косы — единственное, что она вправе выбирать сама. Книга скользит по коленям и, задев подол мантии, грозится упасть, но Роза успевает поймать ее и вновь смотрит на конверт. Таймер истек. Она может его открыть. И ей страшно. Если она правильно все сопоставила (а с этим в сознательной жизни у нее никогда не было проблем), то Альбус и Малфой сейчас, скорее всего, в другом времени. Или собираются туда попасть. Или совершают другой, не менее глупый, чем раннее предложенные, поступок, который приведет к неизгладимым последствиям. Как будто они поступали когда-нибудь по-другому. Роза фыркает. Она уверена, что это все придумал Альбус. Конечно, это он. Но он бы никогда не смог сделать это. Поэтому, напрашивается логичный вывод: виноват Малфой. И ей бы следовало сказать это час назад в кабинете Макгонагалл, выложить все мысли (к ней бы прислушались), объяснить причастность Джеймса, о чем тоже просто догадаться, но… Но своих не сдают. И она все ещё не понимает, куда пропали недавно поступившие ученики. Она открывает конверт. У Андромеды Тонкс почерк с различными изысками, много узоров, какие использовали несколько веков назад, но, вместе с тем, он темный. Твердый, острый и тонкий. И настраивает на атмосферу любимых детективных фильмов Мари. Только этого ей не хватало.

***

— Так говоришь, заклинания не подействуют? Сириус пинает камень и зевает. Лили не помнит, на самом деле, когда они все в последний раз спали. У них нет времени. Даже на то, чтобы подумать об этом. — Мистер Блэк, вы и сами это знаете, — чуть улыбается Скорпиус. Лили усмехается. Мистер Блэк для Сириуса — это… — Не зови меня так, иначе палочка мне вообще не понадобится, — он раздражённо отмахивается. Джеймс смеётся и приобнимает Эванс за плечи. — Заткнись, Сохатый! Скорпиус пожимает плечами, недолго останавливая свой взгляд на Лили (она единственная, на кого он смотрит без хорошо замаскированного — впрочем, не от нее, — опасения), и хмыкает: — Будет странно звать двоюродного дедушку по имени. Джеймс переглядываются с Ремусом и, пока Блэк кидает на них убийственные взгляды, они смеются. Лили замирает — они смеются так, как будто они — все они — вновь в стенах Хогвартса, и единственная проблема — это контрольная по Травологии. Это заставляет ее улыбнуться. Странно, но ей не страшно. Не теперь. И, хотя Джея и Алисы (так похожей на ее Алису) сейчас нет, а Альбус вообще неизвестно где, Лили не боится сбиться с курса или отвлечься лишний раз на такие моменты — они все успеют. В конце концов, именно из таких моментов слагаются истории. — Как только вернёмся, напомните, что должны по десять галеонов, — говорит Ремус с улыбкой. Джеймс перестает смеяться, непонимающе хмурится, и Сириус рядом фыркает: — Да хоть сотню. Оно того стоит. Лили смотрит на него и пытается понять, о чем они говорят. Сотня галеонов — это не просто много. Это очень много. И ей даже страшно представить, что именно того стоит. — О чем вы? — с опаской спрашивает она и мимолётно ловит заинтересованный взгляд Малфоя. — Да так, — Джеймс неопределенно машет ладонью, неловко запустив вторую руку в волосы на затылке. Прекрасно. Джеймс Поттер смущается. Ему неловко. Лили добивалась этого шесть лет и, видит Мерлин, они не отвяжутся от нее, пока не расскажут причину такого поведения. Сириус снова хмурится, качает головой, подавляя улыбку, но ничего не говорит. Это странно. — Да бросьте вы, — Ремус добродушно улыбается ей и заговорчески (но не менее громко, чем все предыдущие реплики) говорит: — Мы спорили. Кого первым назовут дедушкой. Лили фыркает, переводит взгляд с Поттера на Блэка, и губы сами растягиваются в большей улыбке. А потом она смеётся, отмечая недовольство Джеймса, усмешку Малфоя и то, как Сириус закатывает глаза. — Вообще-то, он назвал меня «двоюродным дедушкой», — Блэк ускоряет шаг. — Мы не оговаривали такие условия, — кричит в след Люпин и тоже смеётся. Губы Джеймса подрагивают, но он держится из последних сил, Лили уверена, чтобы не засмеяться. — Заткнись, Лунатик, — беззлобно говорит он и возвращает руку на плечо Лили. Она чуть вздыхает. — Я тебе это припомню. Ремус что-то отвечает, но Эванс не слышит. Она цепляется за рубашку Джеймса, пока они идут в неизвестном (что стало уже привычным) направлении, отмечает красоту поздней осени и на краю сознания замечает взгляд Малфоя, полный непонятного неверия в происходящее и, возможно, немного — восхищения. Он смотрит на них всех и на каждого по отдельности, цепляясь взглядом за непонятные для Лили детали. Скорпиус замечает ее взгляд, тяжело выдыхает и улыбается так, как Малфои не должны. — И в таком составе вы спасаете мир? Его фраза так похожа на не так давно сказанную Джеем, что Лили на мгновение задыхается. Джеймс обнимает ее крепче. — И, знаешь, Малфой, вполне успешно. Его глаза загораются.

***

И все же, она погорячилась, подумав про детективы. Это не они. Это триллер. Мистический триллер, как бы странно это не звучало. «Дорогая Роза.» В одно мгновение, как только она распечатывает магический темно-зеленый конверт, это обращение западает в сознание. Андромеда Тонкс не зовёт ее Розой; она вообще никак ее не не зовёт. Это непривычно и пугает ещё сильнее. Но ещё это… интригует. Ей хочется разобраться, разгадать загадку и доказать всем, — маме, Джеймсу, Малфою — что она может сделать что-то большее, чем заучить до каждой запятой текст параграфа по Травологии. И от этого сердце бьётся сильнее, и Роза читает, читает, читает… «Я надеюсь, ты понимаешь, как это важно. Я должна помочь им, и мне понадобится твоя помощь». Роза глубоко вздыхает, хватает палочку трясущейся рукой и вдруг улыбается. Это все не просто важно, но ещё и опасно; словно настоящее приключение, будто бы она, Роза, вдруг стала кем-то большим, чем просто девочкой с большим количеством «Превосходно» в аттестате. Встретимся в Хогсмиде. Андромеда Тонкс. Она трансгрессирует, прихватив сумку и — зачем-то — колдографии учеников, которые никак не вписываются во все это. Роза уверена: миссис Тонкс скажет, что делать. В конце концов, в отличие от нее, Розы, она узнала об этом находясь в сотнях километров от Хогвартса и догадалась за пару дней. Даже мать ещё не вкурсе — что странно. Роза, наконец, чувствует себя живой.