***
Хогсмид снова встречает их своим оживлённым и беззаботным переговорами и громким смехом. На главных часах площади, мимо которой они проходят, стрелки показывают восемь вечера. Это слишком поздно, думает Лили, для таких приключений. Но их никто не спрашивал. — Нам нужно на Кингс Роуд. Стоп. Это же маггловский район?! — Но… Она не успевает договорить, потому что ДжейСи перебивает ее. — Это достаточно богатый район для того, чтобы часть волшебников захотели там поселиться, — быстро проговаривает он. — Я закажу нам сливочного пива. Джеймс сжимает ее руку под столом, пока они сидят за барной стойкой, и Лили даже на время забывает о причине их появления в этом заведении. Она заказывает ещё немного еды, которую посоветовала милая полная женщина — кажется, Ханна, — и смеётся над очередной шуткой Алисы. — Отправимся в десять. — Конечно. Разве это время для подвигов? Похоже, даже в этом они ошибаются. Что-то стучит об ее коленку, и Лили с ужасом осознает, что это небольшая сумка, которую она успела прихватить с собой. В ней нет ни единой вещи, которая могла бы издавать такой странный звук, напоминающий приближающийся поезд. Эванс хватает сумку и под каким-то предлогом отлучается в дамскую комнату. Пол от чего-то кажется холодным даже через обувь. Лили с трепетом расстегивает молнию и понимает, что с самого начала знала, что это за вещь. Книга немного трясётся, но уже не издает странных звуков. Странички пытаются перевернуться, будто живые, но лишь непонятно сминаются. Поборов дрожь, Эванс притрагивается к книге, которую, вообще-то, в сумку не клала. Холодный свет висячей над зеркалом свечи будто бы отговаривает от этого. Книга сразу же раскрывается, словно признав своего хозяина, и перед глазами Лили появляется разворот, на котором всего лишь два странных числа, ничего не говорящих. Одиннадцать на левой стороне и двадцать восемь — на правой. Лили прикусывает губу, хмурится и захлопывает книгу. Та больше не шевелится и выглядит скорее как безобидный сборник рецептов целительных зелий. Эванс не знает, что означают эти странные числа, но будет остерегаться любого их проявления. Номер дома, надпись на футболке прохожего, время на часах… Все это теперь будет вызывать некий непонятный трепет. Кстати, о времени. Наверняка уже десять, и им пора бы отсюда выбираться. Она до сих пор негативно относилась к идеи будущего внука (как бы странно это не звучало) зайти в Хогсмид «перекусить». Видимо, глупость в роду Поттеров передается по мужской линии. И, судя по поступкам Альбуса Поттера, Эванс все больше верит в это предположение. Она выходит к друзьям с беззаботным лицом, не выдавая своего секрета и странного предсказания. Встает сзади Джеймса, положив руки на его плечи, от чего Поттер-старший поперхнулся (Мерлин, что в этом такого?), и склоняет голову вправо. — Навстречу приключениям? — говорит она и понимает, что ведет себя как Алиса. Та улыбается ярко-ярко и кивает. Это странно, но все беспокойство после прочтения тех чисел словно куда-то исчезает и остаётся лишь азарт и желание спасти этот мир в компании друзей. Лили улыбается сама себе и зовет их движением руки к камину. Все-таки можно было сделать это намного раньше. Они по очереди бросают порох, называя адрес одной из самых богатых улиц Лондона, и перемещаются в милое заведение, напоменающее кафе на кануне дня Святого Валентина. С нежно-сиреневого потолка светят белые люстры, на столах у каждого посетителя, которых было не так уж и много, стояли милые вазочки с розовыми и белыми розами. — Похоже, мы попали на чью-то свадьбу, — с поджатыми губами комментирует Алиса и глубоко вздыхает. Она проходит чуть вглубь и хватает небольшую бумажку с ближайшего стола. На ее лице появляется облегчение и легкая улыбка. — А, нет. Это день рождения восьмилетней девочки Нэнси Софт. Может, останемся? — О, Мерлин, Алиса, ты же ненавидишь розовый! — восклицает Джеймс-младший и засовывает руки в карманы. Он идет в сторону выхода, и все следуют за ним, и Лили замечает удивленно поднявшую брови Лонгботтом, которая обгоняет ее и присоединяется к Поттеру-младшему. — Откуда ты знаешь о моих предпочтениях в цветах? — Я знаком с тобой уже почти шесть лет. — Чуть больше пяти, — недовольно подмечает девушка. — И не только со мной. Чем же я удостоилась такой чести? — Какая разница? Ты же действительно ненавидишь розовый. — Это не так. — Ты споришь только для того, чтобы спорить. — Будто бы ты споришь не только для того, чтобы просто спорить, — Алиса закатывает глаза и презрительно фыркает. Лили прячет за воротником рубашки улыбку, замечая, что Лонгботтом специально расстегнула джинсовую куртку, чтобы было видно ее ярко-розовую футболку. Ей все чаще казалось, что они что-то упускают, эти двое.***
Это немного странно, наверно, и должно было раньше вызвать подозрение, но весь сегодняшний день их будто бы преследуют часы. В поместье Малфоев на светлой тумбочке у постели Нарциссы, на улице Хогсмида, в Три Метлы и не только… Лили не считала это чем-то необычным (в самом деле, мы каждый день с этим сталкиваемся), пока от скуки не начала раздумывать о книге и числах. Озарение. И странное жужжание в сумке подтверждает, что до чего-то ужасного осталось не так уж и много. Она поднимает голову и видит под старым резным фонарем часы. Десять сорок. Не так уж и много до того самого «чего-то ужасного». — Слушай, мне кажется, стоит поторопиться, — будто бы улавливает ее мысли Ремус и говорит это медленно идущему Джеймсу. Тот пожимает плечами и с напускным возмущением кивает вперед: Поттер-младший и Алиса спорят, похоже, совсем обо всем забыв. В этот момент Лонгботтом вдруг особо хмурится и выкрикивает так громко, что слышит, наверно, не один квартал (если хорошо подумать, то на такой улице это еще более неприлично). — Да какое тебе дело до того, с кем я гуляю?! — Никакого, — раздраженно отзывается ДжейСи. — Совершенно никакого. Если это не капитан нашей команды, которого ты отвлекаешь от будущей игры. — Ты даже не состоишь в команде, — восклицает девушка и как-то странно взмахивает руками — джинсовая куртка спадает с одного плеча, и пока она ее поправляет под насмешливый взгляд Джеймса-младшего, тот ускоряет шаг. Как бы это не было нетактично, но сейчас им надо бы поспешить, поэтому Эванс лишь радуется, что не пришлось влезать в спор. — В ней состоит моя младшая сестра, — нашелся, что сказать он. — И кузина. Постой, нет, две кузины! — Вот из-за них вы и проигрываете все время, — тихо произносит Алиса. — Мы проигрываем все время из-за тебя и твоих переглядываний с капитаном команды, — парирует Джеймс и, будто бы издеваясь, ускоряет шаг. Лонгботтом недовольно фыркает. — А Роуз собьет с метлы любого, про Роксану я вообще молчу. — Роксана Уизли пользуется вредными штуками, изобретенными ее отцом, прямо посреди игры, — она снова усмехается. Лили раздраженно вздыхает и переглядывается с Ремусом. Тот пожимает плечами и скромно улыбается. Он всегда улыбается, будто извиняется за что-то, и первое время Эванс все никак не могла к этому привыкнуть. Ей его по-настоящему жаль. Джеймс накидывает на нее свою темную куртку и приобнимает за талию. У нее нет сил возмущаться, да и, честно говоря, не хочется. Впереди не самые лучшие испытания, поэтому у них не так много времени. Не стоит тратить его на бессмысленные пререкания, как делают это двое гриффиндорцев из будущего (это до сих пор странно звучит, и навряд ли Эванс к этому когда-нибудь привыкнет). Поэтому она улыбается ему, тот (в порыве чувств) целует ее в макушку под тихий смех Ремуса, и Лили думает, что многое отдала бы за то, чтобы эти мгновения никогда не заканчивались. Точный номер дома они не знают, да и время начинает по-настоящему поджимать, поэтому прервать Джея (Лили решила называть его так, чтобы отличать от ее Джеймса) и Алису все-таки пришлось. Они честно доверили это Ремусу, который лишь возмущенно на них посмотрел и собирался было что-то сказать, но Поттер-старший прервал его фразой «А теберь повернись и скажи это тем двоим идиотам». Лили возмущенно толкнула его в бок, но он лишь рассмеялся и показал в сторону пытающегося остановить дискуссию Люпина. Джей засунул руки в карманы, что для него непривычно. Он кинул последний хмурый взгляд на Алису и, наконец, сказал: — Мы, собственно, уже пришли. Дом номер одиннадцать. — Символично, — говорит Ремус так, что это слышат только Джеймс и Лили. — Если Бродяга действительно тут, то карма у него еще та… На улице уже стемнело, но до подхода к этому дому Лили не особо обращала на это внимания. Теперь же лунный свет (к счастью, сейчас не полнолуние) отбрасывает на него бледные блики, страшные тени от деревьев из-за сильного ветра двигаются по острому черному забору, а полуоткрытая калитка высотой под метра три странно поскрипывает. Если вы когда-нибудь смотрели фильмы ужасов семидесятых, то это именно то здание, где происходят особо страшные убийства. — Интересное архитектурное решение, — произносит Джеймс в гробовой (сейчас не самое уместное слово) тишине. Ремус нервно смеется. — Ну, дамы вперед? — полувопросительно произносит Джей, открывая калитку Алисе. Та закатывает глаза и с силой его толкает. — Иди уже. Лили проходит предпоследний, замыкает Люпин. Она оглядывается и среди голых черных кустарников замечает завядшие поздние цветы. Это, возможно, странно, но почему-то именно они вызывают дрожь. Что-то в этом доме точно нечисто. Массивная дверь находится прямо перед ними, ручка у нее настолько большая, словно это они уменьшились в размере. Джеймс, видимо считая это своей обязанностью, опускает эту самую ручку. Раздается грохот. И только сейчас до Лили доходит, что о их появлении, вообще-то, никто не должен знать. По крайней мере, уж точно не так. — Скорее, — шепчет она и тянет всех в те самые темные кусты за углом дома. К счастью, никто ничего не спрашивает и беспрекословно слушаются девушку. Спустя минуту никто так и не подходит к двери, к их огромному везению, и они выбираются из кустов. — Полезем в окно? — спрашивает Джеймс. — Другого выхода нет, — мрачно отвечает бледный Люпин. — Мы должны спасти Сириуса. А на старинных часах на углу улицы, Лили видит их даже отсюда, уже одиннадцать десять.