13 иллюстраций к биографии магистра Кайло Рена

      Картина Дейнеки представляет собой символическое изображение столкновения двух непримиримых сил на руинах горящего города: богатырские фигуры моряков в нарочито белоснежных робах против надвигающейся темно-серой, почти безликой массы захватчиков. Динамику и драматизм композиции определяет центральная фигура матроса в последнем отчаянном броске на геометрически точный ряд вражеских штыков.       А.А. Дейнека «Оборона Севастополя».

      

      — А вдруг я буду так лететь, лететь и       пролечу всю землю насквозь?       Вот было бы здорово!       Вылезу и вдруг окажусь       среди этих, которые       ходят на головах, вверх ногами!       Как они называются?       Анти… Антипятки, что ли?       >«Алиса в стране чудес».

             –Это правда, что вы лично спасли более двухсот раненых?       — Без комментариев.       — Правда, что ваш отец был лейб-медиком императора Палпатина?       — Без комментариев.       Рыжий молчаливый охранник с упорством раскаленного ножа резал плотный «студень» толпы. Дверь была близко, гораздо ближе, чем полчаса назад.       –Правда, что вы не можете заниматься сексом, если партнер без белого халата?       –Что?       Репортер, худенький, лопоухий, совсем мальчишка, потратил драгоценную секунду, дабы свериться с дешевым датападом, а телохранитель воспользовался заминкой, дабы впихнуть бренное тело «хозяина» в дверной проем. Вслед прилетело: «Здесь так написано».       –Без комментариев, — буркнул Кайло и морской звездой распластался на полу. На Темной стороне было проще. Там разрешилось душить и бить неприятеля синенькими молниями.       ***       Они не попали в Сенат ни через шесть дней, ни даже через десять.Всё это время три новых игрока в«политический преферанс» держали оборону против коварного противника –неисчислимого племени журналистов.Каждый шаг, каждое движение глаз, губ, ресниц сопровождалось назойливым гудением камер-«шпионов».Словно неприступный отель объявил День открытых дверей для любого существа с голокамерой, спичрайтером и удостоверением труженика СМИ наперевес.Оставалось неизвестным, какой друго-враг обрек путешественников на популярность, но, не сговариваясь, все трое хранили благородное молчание. Хакс — с туповатой солидностью солдафона, Кайло –угрюмо, Рэй — с толикой смущения, что на вкус и цвет походило на тщательно выпестованное высокомерие. Неудивительно, что двум последним доставалось от «журнецов» больше всего.       Генерал, припомнив факты собственной биографии, счел за лучшее смирить гордыню, держался в тени и добровольно нес бремя соглядатая под мышастой серой шкуркой бодигарда. Он получал эстетическое удовольствие, внося смятение в нестройные ряды работников датапада и голонета. Подкупленный «телохранитель» охотно поддерживал разговоры о наглом провинциале, который водит за нос сенаторов, проживая в роскошных апартаменты «Резидент-отеля» на деньги налогоплательщиков.Иногда в пресс-службистов метко летела сплетня о грядущих военных действиях, эпидемиях и бунтах во Внешнем кольце, иногда –призыв подстегнуть правительственный орган Республики, который в последний момент даст слабину, отменит слушания и тем самым обнулит шансы на достойные гонорары.       В трясине слухов мощно взбивал пену подпольный тотализатор, продавались и опровергались горячие факты об истинных намерениях заинтересованных лиц, выбивались зубы и организовывались кровоподтеки. Справедливость толпу не интересовала, она жаждала зрелищ и сенсаций, ради чего добровольно несла неусыпную службу под дверью таинственного доктора. Словом, деятельность Сената уже давно не вызывала у общественности такого неподдельного интереса. Власть имущим пришлось пойти на уступки и обещать прямую трансляцию заседания, а также допустить на слушание представителей наиболее солидных информационных служб.       — Если бы Ты сейчас баллотировался в верховные канцлеры, я бы отдал свой голос, не задумываясь. При условии, что войду в состав нового правительства, — Хакс кисло улыбнулся, оседлав винтажный стул орехового дерева. Водруженные на гнутой спинке бледные кисти в пятнышках веснушек мелко подрагивали в такт словам. — А если бы Я имел склонность прибегать к метафорам, сравнил бы данную ситуацию с циркачом, балансирующим с двумя ведрами воды. Как ни старайся, но капельки упадут вниз, и кто-то уйдет недовольным.       Медноволосый офицер был прав в оценке общественных настроений, не ошибался и кое в чём другом. Пока на общественном фронте они без труда завоевывали призовые очки, на дружеском и любовном всё скрипело и щелкало ржавыми шестеренками. Словно сам дух равнодушного города проник в запутанные отношения трио. Кайло, вместо подготовки к выступлению, неожиданно увлекся медициной и без конца отсылал запросы и принимал ответы из различных лечебных учреждений. Хакс, вынужденно взявший на себя роль неподкупного «письмоносца», отпускал язвительные замечания по поводу замены красного лазерного «скальпеля» на… просто лазерный скальпель. Хотя новое хобби магистра раздражало меньше, чем вялотекущие отношения с собственной девушкой.       Рэй редко навещала мужскую половину команды, проводя время в таинственных хлопотах в компании Лейи Органа. А когда навещала… Хакс не мог игнорировать напряжение, появившееся между нареченной невестой и бывшим начальником. Выглядело всё вполне невинно. Кайло застывал «мыслящим гранитом», Рэй буравила взглядом темную долговязую фигуру. Меж тем воздух между ними искрился от потоков Силы. После таких «свиданий» неутомимая девочка с Джакку ускользала в собственную спаленку, ссылаясь на головную боль и усталость. Стоит ли уточнять, что Хаксу в такие минуты путь в «святая святых» был заказан? Джентльмен пока держал в узде ревнивого самца, но волнения расшатывали и без того хрупкие генеральские нервы.       Кроме того, в копошении«желто-страничных» паразитов было нечто, чего даже хитроумный Хакс не мог уловить. Любые разговоры о Сноуке переходили в такое сложное лингвистическое состязание, что за переплетением намеков и обиняков терялся всякий смысл. Тайный запрет замыкал рты самым словоохотливым «журнецам», и рыжий с холодным любопытством ожидал дня, когда имя Серого лидера публично прозвучит в Сенате.       ***       День Х наступил. Рассвет обитатели отеля встретили с облегчением, хотя гнетущее чувство, свившее гнездо в дорогих апартаментах, никуда не делось. Оно наложило тень на лицо коридорного, доставившего завтрак, оно проскальзывало истеричной нотой в поставленном голосе администратора, по внутренней связи пригласившего уважаемых постояльцев «проследовать в гардероб № 8». «Уважаемые» покорно подчинились.       Время, потраченное в примерочной, ввергло Кайло в глубокий колодезь тяжких дум. Парадокс: в толпе немилосердных работников иглы и нитки никто не мешал магистру свободно барахтаться в тягучем киселе предположений и подозрений. Даже образ Кэнни — Ночной утешительницы в атмосфере столичного цинизма померк и утратил ореол святости. Зато удалось переброситься несколькими словами с «тварью-в-плоти». Рен смиренно молил о снисхождении, нескольких часах без боли. Госпожа Немочь с неохотой согласилась, заползая в глубину и злорадно намекая на грядущие ночи унижения. «Пусть». Он согласен.       –Закройте глаза, пожалуйста!       Рыцарь подчинился, и в лицо дунул сухой безликий ветер пудры. Пуховка потерлась о щеки, коснулась набрякших мешков под глазами. «Пусть». А все же жаль, что болезнь отступила. Он был бы очень убедителен, если бы во время слушания подвывал от боли в особо волнующих местах. Подвиг, достойный легендарного Дарта Сиона*       — Мы закончили. Прошу вас.       Кайло, нет, доктор Карл Лилард посмотрел в зеркало. Гримеры и стилисты сделали всё возможное, чтобы вычеркнуть из жизни клиента последствия двух недель в компании триумвирата воздержания, депрессии и бессонницы. Шрам превратился в тонкую морщинку, исчезли складки в уголках глаз, землистый цвет лица сменился благородной бледностью человека, ведущего существование в лучах искусственного освещения операционной или медицинских боксов. Подбородок подпирал воротник-стойка строгого, военного кроя костюма. И — дань господствующему в этом сезоне ретро — на носу красовались очки в стальной оправе. Архаичная деталь седой старины наличествовала едва ли не на каждом втором прохожем. И именно эта модная штучка подсказала стратегию поведения в Сенате.       –Замечательная работа! Но это не совсем то, что мне нужно, — Кайло позволил мягкую улыбку интеллигентного медика. Потом взял губку и резким движением стер с лица лоск и сытое довольство обывателя. Назвался армейским доктором — так будь.       Очки остались балансировать на носу. То ли из-за пресловутой асимметричности лица, то ли вследствие неопытности, но дужка всё время образовывала кривую линию**. И от этого взгляд поверх плоских, без диоптрий, стекол казался усталым и растерянным. С той же усталой серьезностью военные хирурги проводили сортировку раненых: «тяжелые», «легкие», «безнадежные». Это были врачи, которые умели убивать.       +++       Они встретились на перекрестке трех коридоров. Хакс окинул «доктора» взглядом и молча передал очередное послание с эмблемой ЕГЛАВ –Единой Галактической Лиги Армейских Врачей. Кайло пробежал глазами текст на датападе, безразлично пожал плечами и на всякий случай удалил корреспонденцию. Вернул плоский черный «прямоугольник»-планшет и задумчиво посмотрел на «адъютанта для особых поручений».       Армитаджа миновали ловкие ручки стилистов и, как следствие, особых перемен во внешности не случилось. Он носил ту же серую тужурку охранника, пряча под головным убором самую яркую примету Хоснианского палача. Однако пара аксессуаров, понятных лишь членам закрытой военной касты, говорили об умениях, больших, нежели сдерживание толпы с помощью мускульной силы.       Хакс щурился на свету, явно выпрашивая пару часов спокойного сна:       — Я отправил твой новый запрос с утренним пакетом дипкорпуса. Не совсем понимаю причину пробудившегося интереса к криомедицине, но подчиняюсь с усердием вышколенного слуги. Можешь не благодарить.       –Спасибо, — машинально ответил Кайло. Рыжий презрительно дернул бровью.       — Уже спланировал, что будешь говорить?       — Правду, — прозвучало уныло.Как оно и было на самом деле.       Армитадж не выказал удивления: с младых лет все трепетные чувства генерала надежно прятались под армейской выправкой.       –Опять? Прошлые разы были столь успешны?       Кайло поправил очки, потом снял и принялся вертеть в руках, удивляясь, как обходился раньше без такой забавной штучки.       –Удачу нужно испытывать трижды, — нет, все-таки удобнейшая вещь. Дужки приятно щекочут ладонь, снимают напряжение, если водить вдоль линий судьбы, ума и– чего там ещё — сердца? Закрепляет образ скромного труженика медицины. И маскирует смущение. Или, наоборот, выдает?       — Ты знаешь, у меня получается убеждать людей только при наличии солидной аргументации. Желательно красного цвета и крестообразной формы. Джедайскими фокусами с нейролингвистическим программированием я не владею, — сегодня ему предстоит это опровергнуть. Хаксу лучше не знать. Сбережет запасы сарказма.       — Я заметил. То, что с коммуникацией у тебя неважно, очевидно еще по прошлому месту трудоустройства. Не обижайся, но … — - Армитадж скептически поджал губы. — - Я бы сделал это лучше.       — Очевидно еще по прошлому месту трудоустройства, — эхом отозвался рыцарь. — Но банту на переправе не меняют. Они ждут доктора Лиларда, и они его получат, — очки сделали полный оборот на 360 градусов. — Сейчас каждый из нас немного не … не… как это? Не в своей миске.       –Тарелке, — педантично поправил рыжий.       –Вот именно. И это мотивирует лучше, чем надпись на красной кнопке «Нажать в экстренной ситуации», — он вгляделся в лицо Хакса, жалея, что нельзя протянуть руку и выпытать под аккомпанемент криков и стонов тайные мысли засранца. — Я плохо разбираюсь в живописи, но представить себе генерала Хакса, призывающего Сенат разобраться со Сноуком — такого художественного полотна я вообразить не могу.       Блюдя авторитет, лицо Хакса давно отреклось от любых эмоций, не подвело оно хозяина и сейчас.       –С другой стороны, сюжет, где Кайло Рен просит военной помощи у Республики согласно последней воле убитого им же отца, на минутку, известного мошенника и контрабандиста, — о, такой сценарист далеко пойдет.       Очки воинственно сверкнули на длинном носу.       –Сарказм.       –Он самый.       –Корусант на нас так действует?       Хакс презрительно дернул плечом и уставился на ближайшую стену.       –А про идущую на светский рэй-ут девочку с Джакку сюжет еще не придумали? — знакомый голос приобрел новые, певучие нотки.       — Раут, — по привычке поправил Хакс и обернулся.       В детстве, когда колючая кожура каштана лопается, показывая блестящий глянец плода, мы удивляемся метаморфозе. Однако с возрастом вера в чудо выцветает и истончается. Смена времен года, падение спроса, даже инфляция цен в любимой кафешке — банальная рутина. Нет, бабочки удивляют по-прежнему, на то они и бабочки. Но превращение знакомой с детства девчонки, украшенной единственно тонкими косичками и исцарапанными коленками, превращение той самой, «своей в доску», в стройную полногрудую красавицу неизменно вызывает оторопь, хотя по сути это всё то же проявление законов природы.       Рэй в открытом платье цвета весенней листвы стояла в золоченой раме дверного проема, и стройные ноги уверенно следовали изгибам высоких туфель. Семена, посеянные принцессой Леей, муштрой Хакса и портновским искусством, упали на благодатную почву. Прошли дожди, и пустынная колючка выпустила вереницу тугих бутонов.       БиБи8 выкатился из лифта на ковровую дорожку, сделал круг почета вокруг смутно знакомой изысканной леди и удивленно присвистнул.       Неземное создание приблизилось к ошеломленным приятелям и изрекло:       — Туфли ужасно жмут. Хорошо, вам, мужикам. Никто не заставляет изображать пластмассовую куклу, а вот я, по совету твоей… генерала Органа, завязла по уши в этом дурацком вечере для кефирок общества. Все хотят видеть героиню войны, ситхи их раздери! — героиня демонстративно зевнула, прикрывая рот крохотной сумочкой. –Скучища!       –Сливок общества, — Хакс почувствовал стремительное угасание интереса ко всем выступлениям в Сенате вместе взятым. А также огромное желание взять под охрану сей дивный цветок, став для нее горшком, удобрением и садовником в одном лице.       — Я могу пожертвовать собой и скрасить это скучное мероприятие.       «Дама в зеленом» смерила взглядом серую форму «охранника» и промолвила:       — На данный момент у нас слишком разный социальный статус, и я вряд ли могу представить в качестве кавалера собственного телохранителя. Это будет воспринято как вопиющее нарушение правил этикета.       Впервые в жизни бравый офицер не нашелся с ответом.       Рэй сполна насладилась реакцией мужчин, кончиками пальцев послала воздушный поцелуй и удалилась, мягко постукивая каблучками. БиБи катился следом, щебеча что-то галантное.       Хакс сдвинул головной убор и почесал в затылке.       — Кажется, мы породили монстра. Что с ней творится?       — Костюм меняет человека, — меланхолично ответствовал Кайло, смутно ощущая, как и в нём образ скромного работника здравоохранения отливается в мягком воске мимики и жестов. Кажется, доктор Лилард обладал таким безграничным милосердием, что искренно жалел сконфуженного Армитаджа. Рыжий, все еще не веря в произошедшее, жадно смотрел вслед преобразившейся «золушке».       — Без обид, но ей и вправду не помешает охрана. Чтобы излишнее внимание не ударило в голову, иначе мы потеряем нашу девочку. И почему твоя …мм… генерал запретила ей появляться в Сенате? Что за неуместный сексизм в наши просвещенные времена?       Кайло пожал плечами. Даже этот жест получил иное «прочтение»: вверх взмывало правое плечо, а левое запаздывало, задевая мочку уха.Очки делали резкий скачок вдоль переносицы и выходили из-под контроля.       — Не терпится упаковать ее обратно в короткие штанишки? Не выйдет! У Рэй не было ничего, кроме тряпичной куклы и цветка в горшочке. А теперь целый мир готов целовать кончик ее туфелек. Не переживай, она умная девушка, и рано или поздно поймет цену мыльному пузырю популярности. Но пока… пусть наслаждается. Кто знает, сколько продлится мирная жизнь, если мы вступим в борьбу со Сноуком?       Рыжий наклонил голову в знак согласия, но глаза горели зеленоватым свечением полуночной неоновой вывески.       –В таком случае я сделаю всё, чтобы этот «шарик«продержался подольше.Надеюсь, насчет поцелуев туфелек ты несерьезно? — Хакс задумчиво посмотрел на свою руку, словно не верил, что конечность все еще принадлежит ему, потом решительно ткнулся пальцами в большую ладонь магистра. — Удачи. Что говорят ваши в таких случаях?       — Да пребудет с тобой Сила, — печально отозвался ученик Сноука.       — Да пребудет с тобой Сила красноречия и ораторского искусства! — произнес неисправимый Хакс. ***       Все десять кругов Дантова ада, бесконечная воронка человеческих страстей и амбиций, уходили вниз уступами, сколько хватало глаз. Холодное искусственное освещение наполняло исполинский зал, не знавший солнечных, лунных ли лучей. Даже неутомимое стрекотание камер и голоаппаратов не могло наполнить жизнью бездонное хранилище пороков, которое представлял из себя законодательный орган Корусканта.       Звучало незатейливо — выступить в Сенате с прошением. Но в самых изощренных кошмарах отсутствовало холодное вежливое любопытство эстетствующих каннибалов, смакующих искусство сервировки, прежде чем наброситься на еду. Особенно когда до дрожи в коленях боишься не оправдать ожиданий.       На просителя (архаичное словцо!) были направлены сотни взглядов — живое воплощение тайных страхов. Взгляд безглазой личины из виртуальной реальности. Кайло вдруг осознал великую мудрость набуанских королев, скрывавших истинные чувства под слоем грима. Маска всегда договорится с маской.       –Сенатор Гэйя Масала. Доклад о прошедшей проверке военных поставок. Просим не забывать о регламенте.       Рен машинально шагнул вперед, к летающей платформе, и поразился точности метафоры. Тонкая, липкая политическая паутина над бездной. А он — Скайуокер. «Шагающий по небу». Как и все просители, «жалобщики» и «плакальщики» до него. Полет над пропастью, где нет полупобеды или полупоражения, только «да-да», «нет-нет», а прочее от лукавого. Бабка, легендарная Амидала, девочка-подросток, стояла здесь, подписывая смертный приговор миру, который любила и поклялась защищать.Получается, слишком сильно любила. Она выиграла несколько лет спокойствия — и породила чудовище Гражданской войны, в итоге пожравшее самих зачинателей. Её внук пришел просить о начале военных действий– ради спокойствия Галактики. Какая ирония!       «Времена не выбирают, в них живут и умирают» — всплыла в памяти полузабытая строка. Умирают — зачем? Неужели он так жаждет мира во всем мире?       –Представитель общественной организации социального прогнозирования и аналитики Аки Нуэво Сиггил. Отчет о сроках оптимизации боевых подразделений действующей армии. Просьба придерживаться регламента.       Они приблизились на шаг. За спиной нервничал Финн, утирая пот с широкого лба. По меланхолично насвистывал «Кантина Бэнд» и украдкой отбивал ритм по микрофонам.Отключенные устройства молчали, активированные шипели и огрызались в ответ. Оба пришли сюда по просьбе Рэй, наличие Кайло Рена в зоне видимости члены Сопротивления успешно игнорировали. Оба убежденные борцы за идею. А он? Нет, детскую мечту поиграться в «солдатики«Кайло давно перерос еще в заснеженном лесу базы «Старкиллер». Где искать точку опоры? И что стоило продумать вводную часть раньше?       — Полковник Атерос Дарно. Докладная записка о реорганизации вверенных ему частей. Полковник, только основные тезисы.       Рен посмотрел вниз и вправо, туда, где целый сектор выделили журналистской братии и где строгая симметрия серебристого «улья» нарушалась неровным гудением «пчёл-трутней». Сенаторы, многие из которых успели состариться в должности, неодобрительно косились на соседей. Казалось, если докладчику не удастся удержать интерес, эти две силы, толкающие старый заржавленный механизм Корусанта, сцепятся между собой, выплескивая застарелые обиды. И проигнорируют робкое бормотание доктора-провинциала. Как и этого сердитого полковника с протезированной рукой, гневно кричащего в выключенный динамик. Мандалорский темперамент превращал обычные слова в заковыристые ругательства. По сигналу блюстителей порядка платформа полковника Дарно спешно покинула центральную зону. Лицо военного налилось багрянцем и детской обидой.       –Сенатор Джей Кью. Финансовый отчет о соблюдении пунктов «Мирной директивы SK-47-31». Соблюдайте регламент, пожалуйста.       Как убедить и тех, и других? Безликую и многоголосую толпу, спрятанную в раковинах ниш, этих чешуйках гигантской рыбы? Убедить тысячи, хотя до сих пор не получалось и с двумя?       «Скайуокер». «Шагающий по небу» .Он вдруг вспомнил любимого персонажа детских грез, деда — самого юного участника гонок Бунта Ив. Вспомнил дочь этого гонщика, взращенную среди дворцовых интриг, законнорожденное дитя от мира политических каверз. Нет, не ради чести предков, даже не ради матери. Тогда ради чего?       Ренс хрустом, до боли сжал веки над воспаленными глазами, призывая образ отца. Но в памяти всплывала Рэй, стоящая в дверном проеме со страдальчески вздернутыми бровями, позвякивающий бубенчиками Хакс в пестром костюме шута, Кэнни, принцесса Сосулька, узница хрустальной тюрьмы, протягивающая руки из темноты — «Я боялась, что ты больше не придешь». Чуть помедлив, появилось лицо дяди, широкое, добродушное, со светлыми до прозрачности глазами. Он смотрел на непутевого племянника и прятал улыбку в седоватой бороде. Они ждали его слов, его решения, они прятались среди равнодушной публики. Как мама где-то там, за пологом незнакомых лиц.       Селектор объявил чужое имя, и он не сразу понял, что вызывают его, доктора Лиларда. Нетерпение Финна ощущалось почти физически, Дэмерон мягко перекатывался с пятки на носок. Время закончилось, вниз упали последние крупинки. Что ж, он тоже в некотором роде Скайуокер. И он научится шагать по небу. Разве вдохновенная импровизация не есть главная черта его развеселой семейки?       Рен потянулся к Силе, и та ответила с неожиданным энтузиазмом. Давно забытое чувство — уверенность? надежда? — наполнила до краев и едва не срывалось с кончиков пальцев синими молниями.       «Вы просили говорить кратко и по существу? Когда это магистр Ордена Рен слушался чужих советов?».       Врач Карл Лилард мягко вплыл в центральную зону. Склонился в угловатом поклоне провинциала, вслушался в легкий стрекот взмывающих в воздух круглых «мячей» голокамер. Зрителей нельзя томить в ожидании. Говорить, говорить и говорить, тянуть время!       Он поправил спадающие очки. Словно погладил невидимую кошку. Шум медленно затих, распадаясь на одинокие покашливания и смешки, усиленные конструкцией здания.       Никто не подозревал, что где-то в лабиринте исполинского здания медленно тикает таймер самодельного взрывного устройства. Бомбы. Слово «бомба» женского рода, не так ли?       ***       –Адмирал Статура, позвольте представить вам Рэй …м…м… дельЖакку. Рэй — адмирал Статура.       Некоторым женщинам нельзя смотреть на себя в зеркало. Потому что они начинают сравнивать, начинают задумываться о том, какое платье, какой облик идет им больше: золушки или королевы, мученицы или воительницы. И чем дольше полевой цветочек живет в неведении относительно яркости своих лепестков, тем быстрее он эволюционирует в надменную розу. Рэй попалась в сети тщеславия со всем пылом юности, влетела, трепеща едва оперившимися крылышками.       –Сенатор Мартэн, вы не на заседании? Ах, вам тоже претит соседство этих «мух» из желтых газетенок? Вот и моя юная подопечная предпочла общество солидных, умудренных опытом людей пустому сотрясению воздуха.       –Сенатор… Очень приятно. Рада познакомиться.       Первый кирпич в фундамент гордыни заложил импровизированный «конферанс» рыжего: «Мы сопровождаем героиню войны за Илиниумскую систему». Потом были удивление и восторг в глазах таможенников, толпы жадных до сенсации журналистов, благоговейное восхищение персонала и зеленое сияющее платье на «плечиках» гардеробной. А «перерезал» красную шелковую ленточку мемориала Тщеславию вкрадчивый шёпот принцессы Лейи: «Женский пол тоже может возглавлять битву и не менее успешно. Порой один званый ужин дает больше, чем годы дипломатических усилий. Смотри, слушай и запоминай». Мудрейшая из живущих женщин забыла напомнить негласное правило всех штатных разведчиков: «наблюдай, но не вмешивайся». Забыла — и таймер начал отсчитывать минуты до взрыва.       –Сенатор Штрудельштайн — мисс Рэй. Мисс Рэй — сенатор.       –Бесконечно рада знакомству. Торὁпитесь на слушания? Не буду вас задерживать.       Рэй, маленькой одинокой девочке с захолустной планеты, мучительно захотелось славы. Настоящей, всамделишной. Природная практичность подсказывала, что в реальности никакой героиней она не является, и вся ее роль в сражении ограничилась надрывным криком «Не хочу учиться» и лупцеванием упрямого мальчишки в черном. Но побывать на пьедестале триумфаторов хотелось. И вот он, блестящий шанс.       –Адмирал, я могу оставить сию прекрасную воительницу на ваше попечение? Нужно отдать несколько распоряжений. Думаю, в вашем обществе ей ничего не грозит. Наслаждайтесь, моя дорогая, и помните, о чем я говорила. Советую обратить особое внимание на его Высокопревосходительство генерала Прайса. Он неравнодушен к прекрасным женщинам и отлично осведомлен о положении дел на военном фронте.       Рэй послушно кивала, а в голове складывались ослепительные картины из жизни некой воинственной девы. Вот она, вся в белом, врывается в казармы на плечах друзей, в потолок вонзаются выстрелы и … пробки от шампанского. Крики: «Долой! Свергнем злодея!». Уже исчезает в огне взрыва зловещая крепость Сноука. Героиню коронуют перед исполинским троном из белых шлемов штурмовиков, и головы друзей — рыжая, черная и в мелкий барашек — склоняются перед ней…       Лейя заглянула в затуманенные глаза девушки, кивнула надменному медноволосому охраннику — единственному, кто не снимал головного убора в помещении — и удалилась, улыбаясь своим мыслям. Рэй проводила пожилую леди взглядом, сняла с подноса бокал и грациозно переплела руку с локтем Статуры.       ***       — «Времена не выбирают, в них живут и умирают», — пауза. Вежливое покашливание, холодные полосы искусственного света, — Мне повезло родиться и жить на переломе двух эпох, видеть, как один политический строй сменяется другим. Как тирания Империи умирает под натиском иного, более гуманистического и демократичного строя, — одобрительный гул. — Поэтому вы легко поймете, какой страх с детства терзал меня. Не оправдать ожиданий своей эпохи, оказаться мелочным и эгоистичным обывателем, пожинающим сладкие плоды мира и спокойствия. Поля военной брани остались в прошлом — так казалось мне, мальчишке. Значит, стоит послужить обществу, не отнимая, а спасая жизни. Я вступил в мобильный санитарный корпус — и понял, как ошибался. Война не закончилась.       Он сделал паузу и обвел взглядом зал. Где-то поблескивали стеклышки очков, таких же, как у него, кто-то яростно шептал по комлинку, сбивая цену на бирже, но большинство смотрело на докладчика. Доктор улыбнулся чужой мягкой улыбкой, позаимствованной из забытого сна, у той, чьё лицо цветом напоминало горький шоколад. Поправил очки. Воздух мягко защекотал потную ладонь. «Говори, говори еще».       — В нашу задачу входило обслуживание дальних постов охраны Внешнего кольца. Планет, что едва начали осваивать космическое пространство. Рудников в дальних секторах. Иногда тюрем и колоний-поселений. Мы работали, принимая вызовы, поднимались по тревоге. Иногда не успевали, и оставалось только констатировать факт смерти. Тогда я понял, почему другие медслужбы называли наш корпус «мусорщиками». Кто-то должен прибраться после боя, и чаще всего этим кем-то становились мы.       Странное это было чувство — говорить от чужого лица. Словно тот, другой, татуинский знакомец, стоял рядом.Безымянный добродетель, предатель и верный семьянин, врач без пациентов, патриот без родины. Стоял и бормотал обветренными сухими губами. О «полях смерти», о разорванных телах, о сортировке раненых, когда из двух выживших выбирают одного, сшивая воедино куски чужой плоти. О радости, когда спасенных немного, ибо тогда выживут ВСЕ! И говоря от его имени, Кайло чувствовал горькое удовлетворение.       — …одна женщина, увидев меня, разрядила всю обойму бластера. Её испугал смутный силуэт в военном мундире. Она долго извинялась, говорила, что ошиблась, но после того случая я перестал носить форму и знаки отличия. Лучше быть безымянным трупом на поле боя, чем погибнуть от руки озлобленного штатского.       — … мужчина, что доставлял грузы в одну из отдаленных тюремных колоний, во время бунта заключенных запер всю семью в морозильном отсеке пищевого склада, чтобы бунтовщики их не нашли. Обычный работяга, он едва ли имел другие аттестаты, кроме водительских прав. Он так и не понял из моих объяснений, почему жена и дети не проснутся уже никогда.       Никто не требовал прервать затянувшееся вступление. Время, время, коварные минуты и секунды! Он никогда не был торопыгой, всё давалось трудно и после вдумчивого изучения. Сейчас это играло на руку. Точнее, с помощью рук, которые медленно-медленно, чередой случайных жестов, плели невидимую узкоячеистую Сеть. Она оседала в зале серебристой паутиной.       — … целая группа рабов, перевозимых на каторжные работы в рудниках. Их корабль попал в зону военных действий, двигатель отказал, пилот погиб, команда смогла эвакуироваться. Никто не вспомнил о «живом товаре». Мы нашли их через месяц, совершенно случайно. Запертые, они слизывали конденсат влаги со стенок душного отсека, изгрызли почти всю мебель: тогда были в моде гарнитуры из природного коралла. Спасенных оказалось вполовину меньше, чем значилось по документации. Я помню, как мы откармливали несчастных питательными смесями, и женщина с лицом старухи, пожевав губами, печально вздохнула: «А малыши были вкуснее». Я не нашелся, что ответить.       Докладчик перевел дух и попросил стакан воды. Кто-то из журналистов послал камеру, чтобы запечатлеть эту человеческую слабость, но его сразу призвали к порядку. Приняв паузу за необъявленную минуту молчания, больше половины сенаторов встало. И все сыпучие секунды тишины Сенат не издал ни звука.       Старомодный стакан колокольчиком звякнул о поручень.Публика зашумела. Карл Лилард поднял голову и требовательно постучал дужками очков о стекло. Получилось внушительно. Докладчик набрал в легкие сухой стерильный воздух и неожиданно, прямо в камеру, улыбнулся зрителям.       — Но я видел войну только с одной стороны. А как говорят на Татуине, «слово одного — свист ветра, слово двух — песочный бархан, слово трех — гранитная скала». Сегодня мы узнаем факты, до сего дня недоступные широкой публике. Здесь присутствуют те, кто отражал натиск врага в воздушном и в космическом пространстве, кто знает его в лицо и не испугается вновь бросить вызов. Участники битвы за систему Илиниум: агент промышленного шпионажа, известный под кодовым именем«Финн» и пилот истребителя По Дэмерон. Они согласились предоставить эксклюзивную информацию об истинных событиях битвы при Илиниуме.       Он кожей чувствовал, как насторожились сенаторы, как оживились «журнецы». Нельзя все время давить на одну эмоцию, нужно разнообразие. Нужно тянуть время, нужно укреплять Сеть.       Кайло легким ментальным шлепком послал Финна вперед. Чернокожий парень оглянулся, скривился презрительно:       –Говори всё, что знаешь, — чуть слышно шепнул магистр.       Бывший штурмовик брезгливо поджал губы.       — Про лесочек-снежочек и подлые удары в спину тоже?       Согласное покачивание головы. Финн закатил глаза, так что стали видны белки.       — Розовые хатты в балетных пачках, я помогаю Кайло Рену собрать новый флот!       — О каракуль моего сердца, тебя снимают, улыбнись, — По приобнял друга за талию и ослепительно улыбнулся в объектив голокамер, растягивая выделенную регламентом паузу. Его выступление шло под номером два.       «Свидетель защиты» повернулся к слушателям, задумчиво откашлялся в кулак, почесал нос и затараторил:       — Вообще-то у меня нет имени. И биографии.И трудовой книжки. Точнее, там всего три строки: «годен, обучен, зачислен». Нас с детства забирают из семей, сарлакка им в сливной бачок… Ой, простите, я не так выразился.       Часть публика, что живет на гонорары и стимулирующие выплаты, одобрительно загудела. Губы «доктора» скривились в совсем не докторской улыбке. Пока у них получалось. ***       –Адмирал, не будете ли вы любезны представить меня столь блестящему офицеру?       Узкие глаза Статуры расширились.       –Кому, простите?       –Генералу Прайсу.       –Марджори Прайсу? Этой тыловой крысе, этой отрыжке банты… Простите, я иногда несдержан в выражениях.       Волоокая красавица небрежно качнула рукой, затянутой в шелковую перчатку.       –Не страшно, я плохо разбираюсь в ваших военных терминах.       БиБи8 присвистнул, и этот звук подстегнул мужественную адмиральскую душу.       –Конечно, если вы настаиваете. Мардж, иди, сюда, жирн… Генерал Прайс, могу я к вам обратиться?       Кареглазая ледис грацией дикой кошки приблизила тыльную сторону ладони к лоснящимся красным губам нового знакомца. В глубоко посаженных глазках толстяка отразилось подлинное удовольствие. Рэй ответила легким поклоном, позволяя генералу бросить взгляд в запретный вырез. Марджори Прайс шумно, тягуче засопел.       Играть светскую дурочку оказалось весело. Особую пикантность ситуации придавал Хакс в надвинутой до бровей каскетке, гасящий лампы одним своим взглядом. Рэй смахнула невидимую пушинку с плеча, ласково проведя кончиками пальцев вдоль открытых взору ключиц. Все трое мужчин, не отрываясь, следили замедленными, томными движениями.       –Генерал Марджори Уильям Прайс, — спохватившись, скучным тоном произнес адмирал.       –Рэй дель… К чему эта официальность? Просто Рэй, — девушка хихикнула, прикрывая ладошкой рот. Прайс приосанился, перегоняя мобильную часть живота из области желудка к груди.       Рыжий охранник скрипнул кожей перчаток, сжав и разжав кулаки. БиБи8 салонной болонкой описывал круги вокруг сверкающих генеральских сапог. ***       — И тогда я понял, что все директивы собственного начальства следует послать к ситховой матери. Потому что ни в одном героическом романе не принято упоминать нерабочий стартер правого ионного двигателя. Я заложил вверх и «бочкой» встряхнул эту долбанную колымагу. Сработало!       Жанр «солдатских баек» в длинном списке талантов и умений По Дэмерона стоял в первой десятке. Балагур и усердный «употребитель» радостей жизни, он умел и любил работать на публику. Что сейчас отлично контрастировало с предыдущим выступлением, исполненным в манере «наивного рассказчика». Финн, бормоча что-то вроде: «Чтоб я сдох, я помогаю Кайло Рену убить Сноука. Чтоб я…», пытался обуздать внезапные «приливы» собственной«организмы», уничтожая третье по счету бумажное полотенце. Не считая тех, что погибли во время самого выступления.       — Мы должны защищать Родину до последней капли крови. — Глаза Дэмерона увлажнились от сознания глубины и ширины собственного патриотического чувства. — Наш долг защищать слабых и обездоленных, — драматическая пауза. — Поверьте, это последнее, о чем думаешь, когда на хвосте у тебя две «этажерки», а скряга-механик втихую экономит на новом стабилизаторе. Однако, что гласит первое правило пилота? Правильно! «Не знаешь, что делать — переходи на визуальное сканирование». Значит — летим «на глазок» и бьем, не считая.       Задуманное требовало крайнего напряжения сил и виртуозного исполнения, поэтому Кайло слушал «словесные кружева» пилота вполуха. Вяло водя глазами по дальним рядам, он вдруг увидел, нет, скорее почувствовал присутствие матери. Все эти дни она старательно играла в «мы-не-знакомы», сведя к минимуму все контакты. Он принял игру с заметным облечением. Даже сейчас, выбрав скромную ложу какого-то незначительного представителя Федерации коррелианских виноделов, Лейя подчеркнуто дистанцировалась от происходящего.       И все же он уловил смутный импульс-одобрение. Ей нравилось. Нравились сдержанная скорбь доктора Лиларда, наивное комикование Финна, бодрящий оптимизм По.       –Но одно греет одинокую душу пилота посреди холодного космоса. Мысль, что моя тарахтелка собрана на конвейере по стандартам Старой Республики. Вы же знаете, как тогда делали! Прочно, на совесть. Можно сказать, на века, — По приложил ладонь к сердцу и полуприкрыл плутоватые глаза. Под огромным куполом перекатились легкие смешки.       Кайло почувствовал, как улыбка опустилась на лицо пожилой женщины. Этот момент хитрец Дэмерон просчитал верно. Любые слова о благословенных старых временах неизменно находили сочувствие, поскольку исходили из непререкаемого постулата: «Раньше было лучше, воздух — чище, электорат — доверчивее, а талия — тоньше». Сенаторы консервативного толка держались за прошлое с упрямством старой девы, болезненно воспринимая намеки на потерю столичного статуса в новейшей истории Республики. Один из древнейших мегаполисов, Корусант не любил столицу-«выскочку» Хосниан-Прайм, и гибель соперницы не вспенила даже пены в чашке кафа.       По другую сторону от крупье, в последнем прикупе легла карта публичности.Племя «желтопечатников» видело в пламенной речи патриота совсем другие намеки. Сказки о благословенном старом времени могли развлечь разве что скучающих домохозяек, нет, паразитов новой формации привлекал запах разложения, витавший в здании Сената. Простая история докторишки-жалобщика в случае отказа влекла за собой обвинения в жестокосердии, разоблачения, возможно, смещения с должностей. В случае согласия — начало военных действий, всплеск коррупции и воровства поставщиков. Государственная рыба гнила с головы, и камеры были рады запечатлеть процесс во всех подробностях.       –Лазер мне в печень, такого я еще не видел! Высшие чины Первого Ордена улепетывают от взрыва, как малыши от мамочкиной порки. Как в старые добрые времена.       Нижние сектора издали легкое одобрительное покашливание, вместе с ними улыбнулась и Лейя. Кайло, как наяву, видел движение губ в строгой рамке морщин. Слабый ток кольнул в левый бок, по тщательно выплетенной Сети пробежали вереницы серебристых огоньков.«Мама, у меня получается, ты видишь, у меня получается. Сила пробудилась, и она покорна мне».       Повинуясь внезапному импульсу, магистр Рен шагнул вперед, оттеснив Дэмерона. Прежде чем динамики разнесли по залу хрипловатый шепот, камеры успели запечатлеть смятенное и серьезное лицо «доктора».       –Довольно с нас сказок и басен о сокрушительных победах над врагом, тех, что помогают скоротать время в казармах в редкие минуты затишья. Важно другое. Горстка людей бросила вызов превосходящим силам противника и победила.       Он сделал паузу, чтобы слушатели успели задуматься. Напряжение в зале нарастало тупым болезненным стаккато. Даже самый недалекий журналист понял, что время эффектных вступлений закончилось.       –Сейчас силы Республики превосходят войска повстанцев прежних времен. И враг всё также прячется под маской, сотворив миф о собственной неуязвимости. Повторюсь: всего лишь миф.       Стакан с водой сам подвернулся под руку. Кайло запрокинул голову, толчком отправляя в горло скопившуюся влагу, и это движение судорожно дернувшегося кадыка невольно повторили десятки существ. Сеть держалась.       –Прежний Сенат проглядел врага, годами скрывавшегося рядом под личиной благородства и добродушия, отравляя предательством самый воздух. Сегодня дела обстоят иначе. Сегодня, после мучительной ампутации, мы исторгли из себя яд измены и смело смотрим друг другу в лицо. Мы знаем, где затаился недруг, и готовы отстаивать свободу с оружием в руках.       Зал гудел недовольным шмелем, многих слова задели за живое. Кайло почти физически ощутил, как в поисках затаившейся крамолы сенаторы переглядываются и тычут друг в друга пальцами и иными конечностями. Черная тень Палпатина еще обитала под сенью купола.       Дэмерон хмыкнул и пошарил по карманам.       — Какой саспенс назревает! Жаль, курить нельзя. Мне приятель такие штучки с Рилота привез — полный кайф! +++       Вечер достиг апогея и плавно шел на снижение. Жены дипломатов перебрали большинство дозволенных этикетом тем и отдали должное мастерству шеф-повара. Официанты — в основном люди — подсчитывали мозоли на пятках и уже не кидались на зов со всем рвением.       Новинка сезона, таинственная «Дама в зеленом» покинула светский раут задолго до критического увеличения градуса скуки. Она медленно плыла по коридору, по пути избавляясь от наскучивших деталей туалета. Первыми "отстыковались" туфли на высоком каблуке, за ними последовали шпильки из прически. Хмурый охранник следовал по пятам и методично собирал «хлебные крошки» новоявленной Гретель. Чем ближе становилась двери апартаментов, тем меньше оставалось в даме светского лоска. В гостиной леди растрепала остатки прически, с разбегу упала на кровать и натянула покрывало до самой шеи.       — Этот набитый протухшими отбросами мешок родом с провиантских складов похож на моего прежнего опекуна, когда улыбается. Разве можно так разъедаться? –финальное фырканье сытой кошки возвестило, что прежняя нахальная сиротка вернулась.       Хакс, педантично размещавший в шкафу шедевры портновского искусства, моргнул от неожиданности:       –Кого ты имеешь в виду?       –Не притворяйся, ты не спускал с меня глаз весь вечер! Того толстяка, которому я скормила половину нервных клеток. Состоит в интендантских войсках, занимается поставкой продовольственных запасов в действующие части. Словом, тыловая крыса, как и говорил адмирал Статура. Скучища! — Рэй закуклилась в покрывало, так что из верхнего конца виднелась только растрепанная голова, — Не знаю, как ты часами выдерживаешь подобное, но у меня дико болит голова ото всей этой политики. Если хочешь — можешь пойти послушать Кайло, думаю, он почти уболтал Сенат прикончить Сноука. А я прилягу — смертельно устала за день, — «кокон» содрогнулся, и из противоположного конца выпорхнули тонкие чулочки с серебристой искрой по последней моде. Они упали на мягкий ковер, Хакс машинально поднял их и зачем-то положил в карман. Рэй проводила взглядом неловкий поклон «телохранителя» и качнулась вперед всем телом.       — На удачу, — теплые губы поймали в ловушку узкий, стянутый в ниточку рот. Мгновение, и «ниточка«разжалась, почти иссякший источник саркастических замечаний наполнился непереносимым наслаждением.       Когда мир перестал вертеться, они расстались, полные друг другом, счастливые и немного сонные. Рэй на прощание качнула пушистым хохолком волос и «гусеничкой» уползла в перины. Послушная дверь автоматически закрылась за Хаксом.       Минуту девушка лежала с зажмуренными глазами, прислушиваясь к шуму большого города за окнами. Условный писк вырвал легкое гибкое тело из плена одеяла. Входная панель бесшумно уползла в стену, в комнату вкатился кругленький дроид. Не теряя времени, сирота с Джакку уже перебирала висевшие в шкафу платья, небрежно отбрасывая просмотренное на пол.       –Ушел? Точно? Коридоры проверил? Умница! — на мгновение она замешкалась, провела по губам, хранившим вкус и тепло рыжего. — Я сказала, «на удачу»? Она нам понадобиться, малыш. Только надо хорошо продумать костюм. Генерал Свинтус устал ждать!       Рэй отвернулась от разоренного гардероба и плотоядно оглядела обстановку. Взгляд зацепился за шторы персикового цвета. ***       Пройдя строгий контроль и вывернув карманы, Армитадж получил право одним глазком увидеть мир республиканской политики. Его окатило глухим ревом океана, вскипающим от вибрации сотен голосов. Вся эта стихия вертелась воронкой вокруг парящей над пропастью высокой худой фигуры. Хриплым, смертельно раненым голосом человек в очках говорил:       — Война не бывает далеко или близко, это тень, крадущаяся следом за мирными временами. Это кровавое пятно, которое нельзя стереть тряпкой, ибо кровь смывается только кровью. Я врач и дал клятву не касаться другого оружия, кроме лазерного скальпеля, — он смущенно кашлянул. — Но если кровавую бойню можно остановить только оружием, я возьму в руки оружие. Загнивший орган ампутируют. Возможно, у меня станет меньше пациентов, и у многих военных врачей окажется досуга больше, чем им хотелось, но я больше не желаю откладывать операции из-за очередной партии некачественных протезов и снимать с продовольственного пайка тех, кому уже не требуется есть и пить.       Хакс стоял, слушал и не верил ушам своим.       –Безымянный офицер, умиравший на операционной столе –потому что для врагов не положено лишней порции бакты — этот обреченный человек сделал поистине имперский подарок. Слишком большой, чтобы он мог принадлежать одному человеку. И я отдаю его вам — в обмен на обещание остановить врага. Я обнародую координаты базы Сноука.       Хакс не рискнул аплодировать, это противоречило его натуре, да и всё равно ничьих рукоплесканий не услышали бы в этой буре выкриков. Поэтому он аплодировал мысленно. Рыжий карьерист пребывал сейчас в роли папаши на выпускном вечере непутевого отпрыска. В первый раз в жизни Армитадж не стыдился знакомства с «Ужасом, летящим на крыльях ночи», с этим ходячим недоразумением, впустую тратившим самый роскошный набор генов в Галактике. Он гордился собственным боссом, он гордился Кайло Реном! Какое падение нравов!       «Браво, доктор Карл! Вы победили, татуинский костоправ. Вы не облажались в первый раз в жизни!».       Испуганный волнением публики, спикер Сената объявил начало дискуссии, и к трибуне наперегонки устремились одноглазые «мячики» камер. Кайло поклонился и поправил очки.       — Если у вас есть вопросы… ***       Марджери Уильям Прайс уже давно не испытывал столь сладострастного удовольствия. На его приглашение ответили согласием! Гостья заставляла сокрытое под «жирком» цинизма и жажды наживы сердце волноваться давно забытыми чувствами. В этой девушке изысканность манер его класса сочеталась с наивностью и свежестью простонародья. Статура, этот тупой солдафон, эта машина для подачи реплик, преподнес Прайсу неслыханный подарок. Пустынный цветочек, жемчужину в короне дамского угодника! Кровь закипала и бурлила, огибая холмики тромбов в сосудах и облачка повышенного сахара.       Экстравагантный наряд, сооруженный из одного куска ткани и небрежно перекинутый через обнаженное плечо, свежее личико, милая глупая болтовня заставляли генерала плотоядно облизываться в предвкушении той минуты, когда он решится сделать предложение. Предложение поучаствовать в увлекательной игре –ради новых пикантных впечатлений. Для начала ничего сложного: костюм тви’лекской горничной, белый халатик медсестры и тот раритетный наряд татуинской рабыни, который он купил на последнем аукционе. Продавец утверждал, что костюмчик принадлежал ни много ни мало – самой принцессе Лейе. Мардж представил откровенное бикини на обвислых телесах генеральши и довольно хохотнул. Новая знакомая лучше подходила для ролевых игр, чем перезрелая принцесса. Подбородочки генерала уперлись в грудь, и он оценивающе взглянул на собеседницу.       Девочка прервала птичье щебетание («ничего, милая, скоро ты запоешь совсем другие песни») и посмотрела на Прайса с нескрываемым обожанием. Она сделала небрежный жест кистью руки, и шарообразный дроид, выполнявший роль официанта, правильно истолковал приказ: заменил опустевший бокал новым. Генерал последовал ее примеру, пригубил рубиновый пряный напиток и отметил, как быстро закружилась голова в сладком дурмане. «Старею», — подумал Мардж, и впервые эта мысль не огорчила, а привела в веселое состояние духа. Он прекрасно знал: сколько бы лет ни отсчитала ему жадная сучка генетика, персональный банковский счет не уменьшится. Следовательно, поток наслаждений не иссякнет.       Прайс отставил бокал и плотнее стиснул колени. Контролировать себя становилось все труднее.       — Чем же мне занять вас, милочка? Я старый солдат и не знаю слов любви.       Девушка повернулась, рассматривая коллекцию расположившихся на полках миниатюр боевых кораблей. Генерал окинул взглядом профиль вдернутого носика, упрямый подбородок, нежную шейку, продолженную линией покатых плеч и … прикрыл колени салфеткой.       — Я бы хотела поближе рассмотреть эти инста… инстаграции. Нет, что я. Инсталляции. Вы не возражаете? — с этими словами гостья грациозно поднялась и направилась к противоположной стене. Генерал смотрел, как во время движения проступают и исчезают под тонкой тканью девические формы и комкал в руках бокал. Ножка хрустнула, но он этого уже не почувствовал. Глаза Марджери закатились под кустистые брови, и он грузно повалился на пол, где ожидали ловкие манипуляторы БиБи. Дроид отбуксировал спящего до кресла, заботливо утрамбовал упитанную фигуру в плюшевые недра и даже прикрыл клетчатым пледом. Прайс зачмокал губами и сжал шершавую ткань в потных ладонях.       — Наконец-то, — фыркнула Рэй, отпихивая ногой мягкий пуфик. — Изображать великосветскую леди, конечно, весело, но я просто перестала узнавать себя. Не думала, что столько взяла от Хакса. Как он там, мое рыжее солнышко? — она решительно освободилась от плена портьер, из которых получился отличный наряд в этническом вкусе. Такое носили некоторые народы пустыни. Под фальшивым «платьем» обнаружились знакомые короткие штанишки и безрукавка, по такому случаю укороченная до топика.       Бросив косой взгляд на смену отражений в зеркале, девочка с Джакку решительно вздернула подбородок:       –Не думала, что когда-нибудь вернусь к прошлому. Этот толстяк никак не хотел отключаться. Как Хаксу удается бросать людей в обморок? «Понизь давление, повысь уровень сахара в крови, следи за уровнем кислорода». Математическое уравнение какое-то! Что, Би? Жалко ли мне его? — Рэй посмотрела на пухлощекое лицо, утопавшее в подушках, и передернулась от отвращения. — Он когда улыбается, кажется, что у него три рта. Фу, жаба складчатая! На Ункара Платта похож. И профессия та же — перераспределитель материальных благ! Моя совесть чиста! А твоя? Ты камеры наблюдения выключил?       БиБи отсалютовал манипулятором, что должно было означать: «Да, партнер, слушаюсь, партнер». Из потайного отделения дроида появились знаменитые очки мусорщиков со встроенным биосканером, тепловизором и прочими гаджетами. Рэй с щелчком зафиксировала незаменимый инструмент на затылке и оглядела помещение «вооруженным» взглядом.       «Интересно, а что за той дверью с надписью «Джакузи»? Неужели там генерал Свинтус содержит жителей Джакку? Мерзавец!».       Апартаменты, носившие отпечаток закоренелой холостяцкой жизни, с огромным экраном головидео во всю стену, прихотливым и разнообразным баром, вызывали у нее отвращение. За исключением пресловутой коллекции звездных истребителей. Впрочем, на ней лежал такой толстый слой пыли, что можно было писать неприличные слова. Но Рэй сдержала творческий порыв.       –Вижу канал связи, БиБи. Да, мы опять нарушаем закон. Угу, ради мира во всем мире. Да, твой хозяин одобрил бы. Нет, на свидание с этим сорвиголовой я не соглашусь. Не отвлекайся, там защита стоит.       Кругленький дроид просвистел машинное «Есть, мэм» и углубился в систему, обходя пароли и файерволы. Рэй поудобнее уселась прямо на полу, сложив ноги «калачиком», и пустилась в опасное плавание по волнам Голосети. Вокруг мошкарой закружились скопления цифр и параграфы официальных циркуляров. Скоро в ее руках будет подробнейший план перемещений боевых частей республиканской армии. И пусть Сноук трясется в своем убежище: возмездие близко! ***       Ложа коррелианского «контрабандиста в законе» оказалась замечательным убежищем для одной из влиятельнейших женщин своей эпохи. Лейя Органа уже забыла, когда получала столь искреннее удовольствие от парламентских дебатов. Словно в стылые вены старика впрыснули молодую кровь.       Вокруг сыночка вспыхивали и гасли разноцветные вопросы, он вертелся в этом замкнутом круге и отвечал с попеременным успехом. Иногда забавно, иногда серьезно и трогательно. Отпрыск сумел удивить родительницу. «Кто обучил его этому? Откуда молодая поросль впитала любовь к подковерным играм? Семейное? Или Сноук недаром потратил время? Верните мне моего сына, этого я боюсь» — с веселым изумлением думала принцесса. Пальцы невольно принялись выбивать такт запрещенного «Имперского марша».       В центре зала вспорхнула вверх очередная желтая «бабочка» аккредитованного журналиста. Кайло выразил согласие, и иконка сменила цвет на одобрительный зеленый.       — Какой вы представляете Галактику без Сноука? Кто займется разделом имущества Первого Ордена, среди которого есть как республиканские, так и имперские владения?       — Я врач, и привык иметь дело с живыми. Но, если память меня не подводит, по закону, после констатации факта смерти и при отсутствии прямых наследников, останки усопшего поступают в распоряжение медицинской комиссии. То есть используются в научных и исследовательских целях, — доктор наставительно воздел вверх палец. — Даже Сноук после смерти может принести пользу.       Голокамера мелко задрожала, словно ее владелец был сражен метафорой, и покинула центральную зону. Кайло кивнул:       — Следующий вопрос.       Вокруг парили десятки разноцветных искр всех цветов радуги: от официальных синих до розовых «свинок» бульварных изданий. Мерцали логотипы каналов, вспыхивали и гасли темы вопросов. «Нелегальные сделки Хаттов», «Взгляд на современную армию», «Спорные вопросы клонирования», «Ваша любимая порноактриса».Напрасно спикер призывал прессу держаться в рамках приличий. Сегодня о них никто не помнил. Кайло поймал себя на мысли, что если бы раскрылась истинная личность докладчика, пресса реагировала с тем же энтузиазмом. Если не большим.       Снизу, рассыпая хвост из фейерверков, стартовала огромная пылающая надпись. Владелец явно сильно потратился на оформление. Надпись гласила. «Вы бы согласили сдать сперму в Всегалактический банк искусственного оплодотворения? Если да, то на каких условиях? Рассмотрим любые предложения».       Жертва Самого Морально-разложившегося Института нашего времени затравленно оглянулась. За спиной меланхолично усмехался рыжий офицер. Мучительно захотелось к хаттам. Чтобы на арену, чтобы зверюшка померзостнее, чтобы меч в руке. Доктор интеллигентно и растерянно улыбнулся и отклонил предложение.       Гигантский таймер, отмеряющий отпущенное на дискуссии время, отправил единицу в объятия двойки. ***       Часы безжалостно отсчитывали время.       На истончившихся нервах свинцовыми грузилами повисал каждый звук, скрип, звук шагов. Рэй дала себе хорошую затрещину и напомнила, что единственными звуками, существующим в полностью изолированном помещении, был храп Марджа, спящего в кресле, да коллекция стандартных сообщений системы. И вот их было немного больше, чем хотелось.       «Отказано в доступе».       «Корпус расформирован».       «Файл текущего командного состава отсутствует».       «Некорректный путь».       «Отделение находится на реорганизации».       «Отказано».       «Оптимизация командного состава».       «Адресат выбыл».       «Отказано».       «Не существует».       «Отказано».       Окуляры защитных очков моргнули от удивления. По стеклам ползли красные блики команды «Error». Брови сошлись в переносице и вышли из охраняемой зоны острым птичьим клином.       Невозможно! Немыслимо! Это комок сарлачьего дерьма на подошве! Это ванна хаттской блевотины! Это… это… новая военная система Республики!       Если электронно-вычислительный мозг окончательно не сошел с ума, казармы были пусты. Действующие военные части погрязли в бесконечных перегруппировках, реорганизациях и «тактических маневрах». Боеспособные полки попали под каток бюрократической машины и сдались под натиском свирепых проверок и перепроверок. Не удивительно, что поставщики жирели в безделье. На 8 из 10 запросов о поставках в действующую армию поисковик выдавал стандартное: «Поставки прекращены в связи с передислокацией объекта», «Поставки приостановлены до контрольного распоряжения», «Указанный вами объект не существует. Проверьте порядковый номер части». Зеленым светом подсвечивались отдельные части пограничных войск, не подвергшихся «оптимизации». Их спешно стягивали к внешним рубежам, но остатков прореженного состава не хватило бы даже на поддержание порядка при аэрбольном матче средней руки. Армия существовала только в устаревших перечнях годовой давности. Время от времени попадались ссылки на «Мирную директиву SK-47-31», но все они уходили под защиту охранной системы, в попытках взломать которую даже БиБи8 покрывался метафорическими каплями пота. Словно после вскрытия сейфа внутри поджидала дыра, неаккуратно вырезанная в противоположной стене.       Рэй сдвинула очки на затылок, вытерла вспотевший лоб и некоторое время бездумно гипнотизировала потолок. Генерал «Свинтус-Прайм», как с первой минуты переименовала Прайса девушка, сладко причмокивал во сне пухлыми губами. «Ты-то наверняка знаешь ответ. Но мне не скажешь, верно, моя плюшечка?». Где-то в этой огромной комнате капала вода, этот звук сводил с ума. Рэй знала, что если она отправится на поиски утечки, то сложить ноги в такую же удобную позу не сможет. С другой стороны…       На Корусанте проще спрятать труп, чем политический секрет. Что-то должно остаться. «Вода всегда дырочку найдет. Если правду знает один, то знает и другой. Тот, кто отдавал приказ. Утечка должна быть. Должна». Героиня Илиниума покусала нижнюю губу, вытерла о край ковра вспотевшие пальцы и с головой нырнула в «океанские глубины» Голонета.       Перебрав полтора десятка сносок и благословив параноидальное уважение столичных жителей к авторскому праву, Рэй наткнулась на краткое изложение основных параграфов «Мирной директивы». Прочитала, прониклась отвращением к юридическому жаргону и «поплыла» дальше в поисках более популярного изложения. Активная фильтрация и выпаривание остатков «исходного вещества» вывели на статью, погребенную под убитыми ссылками на популярные песенки.       Девушка развернула текст на весь экран и по старой привычке принялась водить пальцем по темно-синим строкам. Моргнула, прочитала еще раз. Нашла отсканированные страницы оригинала. Хотя в комнате было прохладно, по спине пополз противный липкий ручеек. Это было чудовищно, невероятно, невообразимо! Статья пылкого журналистика, юнца, решившегося на независимое расследование, безыскусно раскрывала подленькие секреты политического бомонда. От голубого экрана повеяло мертвенным холодом, и обострившимся чутьем Рэй поняла, что автора уже нет в живых. Однако он успел посеять зерна сомнения, чтобы незнакомка с Джакку собрала всходы.       Пальцы слиплись, Рэй машинально облизала кончики, и на языке осталась горьковатая соль. Она чувствовала сильное желание закрыть лицо руками, как героиня какого-то сентиментального головидео. Но происходящее и так излишне походило на фильм по плохому сценарию, снятым новичком-режиссером.       Республика собственноручно подрубила несущие конструкции отлаженного механизма военной машины, и теперь он медленно разваливался на куски. Выжившие расползались подальше от унылых развалин или просто отлетали в стороны винтиками и гаечками сломанной машины. Все сотворенное Леей и ее командой обесценилось. Победа при Иллиниуме, нелепая смерть Хана Соло, убитый Лор Сан Текка были перемолоты в жерновах газетных заголовков в постановочную комедию, фарс, в горстку космической пыли!       Кайло не было смысла держать речь в Сенате, он мог с той же вероятностью просить военной помощи у припортового воришки. Республика при всем желании не смогла бы противостоять Первому Ордену. Хуже того, в случае публичного обнародования местоположения Сноука она не уберегла бы даже трех свидетелей. Они влетели в ловушку, как мотыльки глупой бабочки одойя летят на свет паяльной лампы.       — Похоже, душа Республики погибла на Хосниан-Прайм, остался только ненасытный слизистый мешок желудка. Би, твое мнение? — она только сейчас поняла, что дроид молчит и довольно давно. Голосеть мигнула и погасла, в прозрачном плексиглазовом экране отразился белый квадрат открытой настежь двери. И темные вытянутые силуэты незваных гостей.       Тихий вкрадчивый голос произнес:       — Мисс, не стоит так опрометчиво судить обо всех нас. Храбрость не прощает глупости, а бросаться в бой с превосходящими силами противника есть неоспоримая глупость. Да, ваши друзья уничтожили «Старкиллер», но сколько таких станций может состоять на вооружении у Первого Ордена? И сколько героев-одиночек падет во время штурма? Время великих подвигов в прошлом, будущее за теми, кто умеет договариваться. Верховный Лидер достаточно умен, чтобы первым протянуть руку помощи. Каковую я предлагаю и вам.       Рэй молча надвинула на глаза очки. Защитят от яркого света и замаскируют лицо. Жаль, с их помощью нельзя прожигать дырки в противнике. Да и молниями она бросаться не умеет. Девушка встала и медленным, сонным шагом, держа руки на виду, пошла к двери. БиБи грустной игрушкой застыл на полу.       Неизвестный офицер довольно усмехнулся. Он даже не соизволил достать кобуру, за него это сделали дюжие охранники, подпиравшие плечами дверной проем. Старший, в противоположность подчиненным, был худ и невысок. Не спуская глаз с девушки, он проследовал к сонному ложу генерала Прайса и проверил пульс. Улыбнулся. Это ничем не напоминало жабье лицо «Свинтуса». Скорее, оскал сытого хищника.       Офицер обнажил розовую лысую грудь генерала и указал на пульсацию светлого огонька под кожей.       –Вы в недоумении, мисс? Это датчик замедления сердцебиения. Вживляется каждому, кто поднялся в чине выше полковника. Подает сигнал тревоги в случае резкого падения давления в сосудах, — объясняя все тонкости, он продолжал улыбаться. Спешить было некуда. Полумальчишеская фигура в защитных очках, с руками, сомкнутыми в «замок» на затылке, не внушала страха, — Однако я приятно удивлен. Никаких следов токсина или парализатора. Чем вы его так? Впрочем, я надеюсь, вы поделитесь с нами. Этим и многим другим. Вы же умеете находить компромиссы?       Рэй медленно подняла руки вверх. И выстрелила в генератор осветительных приборов из крошечного, толщиной в палец, пистолетика. Подарок Хакса на годовщину знакомства, с довеском из настойчивых просьб не пренебрегать стандартными средствами защиты. И вот пригодилась «игрушка». Жаль, одноразовая.       Расчет сработал: оказавшись в темноте, охранники открыли беспорядочную стрельбу. Прежде чем свет покинул комнату, Рэй сполна насладилась искренним удивлением на лице офицера. Учитывая размеры генеральских апартаментов, игра в «тускены-банты» могла продолжаться бесконечно. Девушка песчаной змеей поползла к выходу, огибая стулья и мягкие пуфики. Где-то звякали об пол остатки роскошного бара, шипел рядовой с раненой ногой, и опасно качалась подстреленная люстра. Дверь эти остолопы закрыть не догадались, охрану не выставили. Замечательно! Она давно бы уже пересекла финишную черту, но приходилось тащить ставшего тяжелым и неповоротливым БиБи8. Его, как и выход в Голосеть, отключили дистанционно, высокочастотным импульсом. И его, как и любого раненого, нельзя было оставлять на поле боя. Малыш мог навести на хозяина — пилота По Дэмерона, а там и на Лейю. Знала ли принцесса, на какое безнадежное дело обрекает сына? Рэй прикусила язык от очевидности ответа и, поскуливая от тоски, зашарила по корпусу дроида в поисках кнопки перезагрузки.       БиБи проснулся с легким гудением, и одновременно поползла вниз входная дверь. Теперь она двигалась вдвое медленнее, но настроение все равно упало. «Остолопы» наконец-то догадались предпринять что-нибудь более эффективное, чем прочесывать необъятную комнату в полной темноте.       — Дерьмо, — выругалась недавняя светская леди в лихорадочных поисках подручных средств обороны. Она чувствительно хлопнула низкорослого напарника по корпусу — аж рука загудела.       –Беги, малыш, я их задержу! — дроид пискнул и ринулся к выходу, закладывая крутые виражи вокруг мебели. Он успел за секунду до того, как рухнула вниз блокирующая плита. Грохоту вторил звук падающего тела и густая ругань. Рэй сделала подсечку, но, судя по писклявому фальцету, угодила несколько ниже, чем намеревалась. Хоть бы дроид догадался позвать на помощь! Чутье подсказывало, что прятки в темноте не будут продолжительными, эффект неожиданности имел свои временные рамки. Чутье не ошиблось. По команде главного обозленные охранники надели приборы ночного видения. Преимущество быстро таяло, ее разгоряченное тело будет видно за любой преградой. Стоп, горячее… А если их атакуют неодушевленные предметы?       Генерал «Свинтус» застонал во сне. В этот день судьба была особенно благосклонна к Маджори Прайсу, и он не увидел, как его богатейшая коллекция моделей, повинуясь Силе, внезапно сошла с ума и безо всякой причины решила полетать. Конструкция не предусматривала механических деталей, нагревающихся от трения, следовательно, для тепловизоров они оставались невидимыми. Из-за шторы Рэй мстительно наблюдала за сражением «медведя» с «пчелами». В роли пчел выступили детализированные модельки, в роли мишек — растерявшая воинственный пыл охрана.       Контролировать три десятка легких фигурок для ученицы Люка не составляло труда. Душа требовала более существенных разрушений. Натренированная рука альпинистки и механика вцепилась в тонкую ткань портьеры и дернула со всей силы. Точнее, со всей Силой. У Рэй имелся опыт мелкого хулиганства, примененный в собственной комнате, и все же треск выдираемого из стены кронштейна стал для ушей девушки райской музыкой. Конечно, боевая палка была во сто раз лучше, но, увы, такие вещи почему-то не помещаются в косметичке. Оконный карниз тоже ничего, хотя баланс отвратительный, еще с одного конца прицепились уцелевшие шторы. Они немедленно полетели в сторону противников, спеленав ноги. «Боевой шест» в ретро стилистике зажил своей жизнью.       Кто сказал, что палка бесполезна в замкнутом пространстве? В опытных руках раздраженной женщины она творит чудеса, особенно если владелец с детства привык все споры решать с помощью этого простого и эффективного аргумента. Огненные силуэты в окулярах визора создавали сюрреалистическое зрелище, но Рэй сумела опытным взглядом выделить офицера, лихорадочно что-то говорящего в комлинк. Хрупкая игрушка отлетела в стену, а в грудь военному уперся тяжелый холодный конец.       –Штурмовая винтовочка! Одна штука! Чувствуете, как дуло царапает кожу? — беззастенчивой лжи Рэй не нужно было учиться у Хакса –она владела ею с детства.       — Ничего личного, сэр. Я просто плохо переношу замкнутые помещения. Будьте добры открыть для леди дверь, иначе у меня начнется истерика, — Томас Мауро Беретта, чьи капитанские нашивки за 8 лет службы так не прибавили в чине, сумел не вздрогнуть, когда ловкие проворные пальцы обшарили карманы в поисках пульта-ключа. В голое окно влетали блики ночного города, они играли на осколках разбитого экрана и смотрели в лицо офицеру двумя лунами защитных окуляров. Нежный рот «диверсанта» складывался в совсем неженскую улыбку:       –Весьма благодарна, что вы не стали поднимать панику из-за такой мелочи. О, кнопки подсвечиваются, как удобно! — палец вдавил «exit», и дверь медленно начала открываться. Рэй почувствовала, как внутри закипает холодное злое веселье. Она поднялась на цыпочки, прижалась губами к впалой колючей щеке — и одним коротким ударом отправила офицера в нокаут. Он рухнул без звука, как подкошенный. Где-то в глубине комнаты охранники все еще вели неравный бой с игрушечным флотом имени генерала Свинтуса-Прайма. Рэй поспешила к белому квадрату.       Томас Беретта перекатился на живот и, мечтательно улыбаясь, смотрел, как плавно движется огненный силуэт, постепенно набирая объем и формы, превращаясь из смутной тени в человека. Он снял прибор ночного виденья — так удобнее было целиться. И точным броском добыл благодарность начальства и нашивки майора.       …Руки уже были полны свежим воздухом, глаза жадно мерили длину коридора… Босые ноги, отринув плен тесных туфель, ощущали зеркальную гладкость отполированного пола. Рэй всем телом потянулась к свету… Что-то больно кольнуло в шею сзади, она машинально вскинула руки. По пальцам стекала розовая жидкость — еще не кровь, но уже и не вода. А потом мир закрутился, пол с потолком поменялись местами, в глаза подбросили жгучего желтого песку. Девушка схватилась за притолоку, удерживая падение, но та коварно извернулась гремучей змеей, зубами-иглами протыкая пальцы. Руки потеряли чувствительность, яд потек по венам. Она еще раз попыталась восстановить равновесие, не удержалась и больно ударилась затылком об пол. Звездное небо Джакку сомкнулось над ней. ***       –… Ссылаясь на авторитет легендарного магистра Йоды Дагобского, приведу цитату: «Невозможно», — говорит глупец, «Такого не видел ты просто», — отвечает мудрый». Если сил регулярной армии окажется недостаточно, создадим добровольческие полки. Волонтеры, наемники, охотники за головами, беглые рабы, религиозные фанатики… Такой орде можно дать команду «На штурм!» — и отправляться пить каф.       «Что я несу?». У Кайло давно закончились метафоры и сравнения из медицины, и теперь он парировал словесные выпады афоризмами с историческим подтекстом, зная, что и их запас не бесконечен. Пора было кончать эту «джа-джабинксовщину».       Сенаторы осознали, что погасить пыл "журнецов" в ближайшие часы не получиться, поэтому тихонько проводили процедуру предварительного голосования. В высоком куполе гасли и загорались цифры «За» и «Против». Первые пока преобладали. Сеть была крепка и надежно удерживала добычу.       Кайло незаметно промокнул салфеткой вспотевший лоб. Сколько времени он здесь? Сколько часов кануло в лету на летающем помосте для осужденных? Или счет пошел на дни? Казалось, купол давит своей необъятной высотой. Подпитка Сети отнимала много сил, он едва удерживался, чтобы не соскользнуть в дремотное покорное состояние, в назойливое мушиное жужжание: «Он прав, он прав, слушайте его. Сноук должен погибнуть. Он прав. Отдайте свои голоса ему». Серебристые клочья «паутины» оплели зал, они отсвечивали льдистой синевой в глазах людей и существ, смотревших на докладчика. «За», «против», «за», «за», «против». Кто-то успешно сопротивлялся «стадному чувству», сохранив ясность мышления. Пускай. Это предаст правдоподобия.       Кайло сильно тряхнул головой, прогоняя сонливость. Пустота внутри всколыхнулась и снова улеглась вязким болотцем. Перед глазами кружились синеватые мушки, они манили за собой, в небытие. Забыться, уснуть, забыться. Да нет же! Это очередной вопрос официальной бело-синей расцветки, ракетой взмыл вверх и разогнал стайку желтых «мотыльков» из бульварных гологазетенок. Кто-то из сенаторов снизошел до беседы с провинциалом. Или глубокоуважаемого чиновника терзали сомнения?       «Последний раз». Рен разрешил доступ и, потирая переносицу, вгляделся в узкие строки. Облегчая задачу, «летунок» полыхнул синим пламенем, и снизу вверх поползли огромные буквы. Они влетали в подкупольное пространство и растворялись в высоте.       «Сегодня мы услышали от Вас много замечательных, искренних слов. Приятно видеть такую чистоту собственных помыслов и веру в победу. Однако в этом зале мы видим вас впервые и не можем полностью довериться дебютанту. Кто-то может поручиться за вашу лояльность Новой Республике? Кроме парочки сорвиголов из военной клики? Прежде чем разрывать дипломатические отношения с Первым Орденом, хотелось бы получить гарантии».       Кайло нашел вопрошающего. Седовласый, пожилой сенатор с Чадриллы, узкое худое лицо бухгалтера с многолетним стажем. Он доброжелательно и слегка рассеянно кивал каждой строчке, ползущей вверх. Голубоватые буквы бросали легкую тень, покрывая присутствующих иллюзорным инеем. Но состарившийся в должности дотошный чиновник не был страшен, он просто верил только проверенным фактам. Рен расправил плечи, снял очки, движением руки еще раз попробовав конструкцию на прочность. Сеть держалась.       Кайло поискал глазами мать. Это она помогла пробраться в «святая святых» республиканской демократии, она в одиночку преодолела все бюрократические преграды. Его принцесса. Сладкая боль сердца. Магистр мысленно отсалютовал далекому силуэту: «Я посвящаю этот тост вам, леди. Ситхи и все присные! Кажется, еще не один злодей не произносил финальной речи во имя собственной родительницы».       –Уважаемый сенатор, конечно, я могу предоставить рекомендации благородным членам Собрания. Этот залог чистосердечия вручен мне одной из известнейших личностей нашего века. Можно сказать, нам повезло жить рядом с ней, в ее эпоху. Совсем недавно мы чествовали героиню сражения за Илиниум. Но разве та, Великая, не совершила деяний более значимых?       Он говорил и чувствовал, что волнуется, и злился на себя за это. Тревожным звоночком прошелестело: «Спокойно, спокойно. Я теряю равновесие».Невидимая Сеть колыхалась штормовым морем. Не волнение в Силе, нет, просто напряженное дребезжание сотен натянутых нервов. «Мотыльки» камер разлетелись испуганными солнечными зайчиками, оставленные без внимания вопросы медленно истаивали желтым дымом.       — Разве не она решилась выступить против соперника, считавшегося непобедимым, разве не она без стонов и жалоб перенесла жесточайшие пытки, храня память миллионам безвинно погибших? Разве не она рисковала жизнью ради освобождения друзей?       Тишина была такая, что он услышал бы падение капель пота с собственного лба. Цифры голосования замерли в нерешительности. Весь мир замер в ожидании его слов. Кайло вздохнул и скороговоркой подытожил:       –Кто может поручиться за доктора Карла Лиларда? Авторитет той, что пошла против собственного отца ради свободы и торжества справедливости. Я говорю о генерале Лейе Органа.       Что за треск? Откуда эти скрежещущие звуки? Не может быть! Сеть не выдержала? Он сам? Нет, это лопались стальные обручи, которыми собственноручно сковал себя черный рыцарь, это рвалось на куски сердце. Оно слишком переполнилось скорбью, замешенной на любви, и оковы спали.       Мама.       Кайло шумно вздохнул носом, чихнул. От этого легчайшего движения очки кувыркнулись и унеслись вниз, поблескивая стеклышками. За ними устремился перевернутый серебристый купол Сети. Пусть. Пусть будет совсем легко.       Он ничего не почувствовал, когда наведенные чары спали. Просто стоял, глубоко дышал ртом и удивлялся всеобщей суматохе.       На него уже никто не обращал внимания. Лихорадочно сменялись цифры, в воздух взвились десятки летающих камер, платформы сходились и расходились в потешном танце, и никто не рискнул приближаться к центральной зоне, словно все находящиеся там одновременно заразились ботанской гнилью. Реальность пошла трещинами, и в ширящиеся просветы багровым светом полыхала неприглядная истина. Докладчик хотел войны, он просил Сенат о начале военных действий! И они почти дали согласие подозрительному незнакомцу!       Вихрь мыслей распирал головы, случившееся не вмещалось и лезло, лезло наружу. Все говорили одновременно, все выбирали между твердым «да» и уклончивым «нет» и не могли выбрать. Минуту назад они с улыбкой пошли бы за доктором Лилардом в пасть к сарлакку, но теперь, когда обаяние разрушили вскрывшиеся неприглядные факты… Равновесие весов зависело от падения пушинки, и она упала.       — Молодой человек, верно ли я понял, что вы принадлежите к партии многоуважаемой принцессы … простите, генерала Органа? К партии популистов? Сторонников силовых решений? И вы хотели, чтобы мы проголосовали за ЭТО?       Рев разочарованной обманутой толпы, протяжный свист По, Финн, в отчаянии бьющий кулаком по ограждению. Мать стояла у самого бортика платформы, в лучах безжалостного света и … улыбалась. Улыбалась, как после долгого, но успешного сражения, стоившего многих жизней. Простая догадка потрясла магистра.       «Ты… тоже? Изгой? Здесь? После всего? После смерти отца? Гибели Хосниан?».       Цифры на табло дрогнули и начали обратный отсчет. Сенатор с Чадриллы сладко улыбался.       «Почему ты скрыла от меня?». Она все еще улыбалась. И, улыбаясь, нажала кнопку голосования. В высоте зажглось единственное дерзкое «за». Рядом тут же появилось «против». И еще одно. И еще.       Теперь слова безмолвной речи текли легко и свободно. Словно не было этих лет, проведенных за стеной отчуждения.       «Твой отец тоже не интересовался политикой. Я хотела оставить тебе хотя бы маленький шанс».       — Думаю, присутствующим очевидно, что феноменально быстрое продвижение по инстанциям докладной записки доктора Лиларда есть результат злоупотребления служебным положением. Полагаю, что перенос сроков заседания Сената и идея публичного слушания также исходила от генерала. — Сенатор тонко усмехнулся, словно рассказал хорошую шутку. Публичное обвинение в коррупции могло уничтожить любую карьеру, но сейчас оно осталось почти незамеченным.       — Не хочу вас разочаровывать, молодой человек, позиции госпожи Органа поддерживают далеко не все члены Сената. Более того, её взгляды на новое, государственное образование«Первый Орден» несколько … милитаристские. Скажу больше, агрессивные. Конечно, мы чтим статус одного из старейших представителей Сената, боевые заслуги, славное прошлое… Однако наследственность и родственные связи…       Кайло стоял и не понимал, как он здесь оказался. Как можно одним движением мысли разрушить творение, старательно создаваемое на протяжении нескольких часов?       «Ты сказала им? О дедушке?».       «Что числившийся в числе погибших молодой джедай Анакин Скайуокер на самом деле продолжил свое существование в ином статусе? Отложила на потом. Это могло повредить мечте Люка о создании новой академии для джедаев. И моей карьере в Сенате. А потом… утечка информации, скандал, пара разоблачительных репортажей о подлинной биографии мятежной принцессы… На данный момент я пребываю в статусе «дочери военного преступника», и все мои победы — просто неловкая попытка похоронить неудобное прошлое. Карьера политика такая хрупкая вещь. Прости меня!».       Ступая неслышно, как большой кот, приблизился Хакс. Кайло не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть это «я-же-предупреждал» на лице рыжего.       — Моя мама — персона нон грата в Сенате***. После всего. Представляешь? — пробормотал Кайло.       –Такова политика, босс. «Путь человека от грязной пеленки до гниющего трупа. Всегда что-то найдется», — бесстрастно процитировал Хакс.       –И я повторил ее судьбу. Она будет сильно разочарована?       –После всех твоих деяний на службе Первому Ордену? — Армитадж хмыкнул, — Не думаю. Она настоящая принцесса, а принцессу нельзя сместить с трона, он всегда остается внутри нее.       –Вряд ли её репутация сильно пострадала, — добавил По. Финн растерянно пожал плечами, — а вот тебе после сегодняшнего я бы руки не подал. Если откроется правда про ваши магические фокусы…       Кайло моргнул и отвернулся.Фокусы, придумали тоже слово!       Публика демонстрировала презрение с особым азартом, оно уже переросло пятизначную цифру и не останавливалось, резали глаза мелькавшие в воздухе требования комментариев от опомнившихся «журнецов». В ушах стучала кровь. Они оказались так похожи. Мир матери и его собственный, Республика и Первый Порядок. Близнецы, вышедшие из одной колыбели.       Кайло сжал пальцами переносицу, жалея, что нет очков, которые… И начал заваливаться на левый бок. Боль проснулась, закипая в крови кипящей лавой. На секунду показалось, что сейчас, разбив ребра в осколки, из тела вылетит огненный шар, оставив позади обугленный остов. Потом жар ушел, и сердце сжал леденящий холод, стекающий вниз по венам. Что-то твердое больно кольнуло в основание шеи. Ноги отнялись, так что пришлось ухватиться за поручень, но и в руки вонзались иголочки судорог.       …Белый сужающейся коридор, темнота, запах горящего пластика, вспышки выстрелов. Крик о помощи, истаивающий, как дорогой парфюм. Еще не успев прийти в себя, Кайло знал: с Рэй случилась беда.       Доктор резко ударил по кнопке транспортировщика. Та вдавилась в приборную доску, но послушная машина выполнила приказ. Они медленно дрейфовали к выходу, подальше от эпицентра битвы, где сошлись представители Сената и алчные до скандалов журналисты. Ложа матери опустела.       Мимо величаво проплыла платформа седовласого сенатора. Он вежливо поклонился:       — Жаль, что вы избрали неправильного покровителя, молодой человек. Но начало неплохое. Я был бы рад способствовать вашей карьере на политическом попроще, — сенатор улыбался тонкой полуулыбкой Палпатина.       Кайло коротко кивнул и отвернулся. За спиной оставались все волнения, разоблачения и открытия этого дня. Оставался Сенат, окончательно закостеневший в седом прошлом. Рен первым устремился в проход и понесся по коридору. Только вот ноги еще подводили, приходилось останавливаться и переводить дух.       Хакс догнал его, широко раздувая ноздри, комкая головной убор в тщетной попытке успокоиться. Рыжие волосы в искусственном свете казались выцветшими и тусклыми.       –Ты куда? Ситх ты полоумный!       Не оборачиваясь, Рен стукнул кулаком по кнопке лифта. Кинул только одно слово: «Рэй», — и тесная клетка унеслась вниз. ***       Незадачливого диверсанта уложили прямо на ковер. Конечно, можно транспортировать ее в более удобное помещение, но возникнут ненужные вопросы… Где-то в темноте, в тщетных попытках починить свет, перешептывались подчиненные, а капитан Томас Беретта, заместитель начальника охраны «Резидент-Пэлас», задумчиво рассматривал свою жертву при свете налобного фонаря. Без старомодных очков она оказалась совсем юной и беззащитной. Кулачки сжаты до белизны, нос сморщился в жалобной гримасе, словно удерживая слезы. В девочке с трудом можно было узнать элегантную леди, ни на шаг не отходившую от генерала Прайса весь вечер. Но и на агента-разведчика чумазый подросток не тянул. Так, любительница.       Томас поправил прядку на выпуклом, припорошенном пылью лбу и щелкнул замочком чемоданчика. В свете фонаря тускло блеснули ампулы растворов и инъекционный аппарат новейшей модели. Капитан, не спеша, разложил на ковре любимые игрушки. Как истинный знаток своего дела, он не любил громоздких механических приспособлений и искренне считал, что в подобного рода делах первое слово принадлежит достижениям химии. За таланты быстро и оперативно добывать нужную информацию ему прощали многое, в том числе и темные делишки на стороне, и приватный интерес к голокронам с приемами староимперских мастеров «кнута и дыбы».       –Свет? — полувопросительно спросил капитан. Из смущенного кашля, прилетевшего из сумрака, сам собой составился отрицательный ответ. Неважно. Темнота здесь не помещает. Скорее наоборот. Во сне люди более разговорчивы. Дознаватель проверил стерильность аппаратуры, вскрыл герметичную ампулу без маркировки и выверенным движением нащупал выпуклую вену. Яд вступил в реакцию с теплом человеческого тела и засветился голубоватым сиянием. Свечение постепенно таяло: токсин уходил на глубину, к клубку тонких серых нервов. Свет был его личным изобретением, это позволяло отследить распространение «сыворотки правды» в организме. Да и аллергическая реакция (случалось такое!) была бы тут же блокирована. Но сегодня обошлось. Любительница чужих переписок обмякла, под закрытыми веками заметались глазные яблоки.       –Откуда вы пришли? Кто вас прислал?       –С Джакку. Никто, — прошелестел ответ.       Томас Беретта поморщился. Ниточка была перспективной, но сколько запросит толстопузый некоронованный король мусорщиков Ункар за информацию? Он отложил этот любопытный факт на потом.       –Ваше имя и звание.       Тело выгнулось дугой, пальцы заскребли по пушистому ковру. Некий защитный барьер противился его эликсиру. Томас подождал окончания приступа, протянул длинные пальцы и мягко нажал точку в основании черепа, у самой границы мягких каштановых волос. Тело успокоилось, зато широко распахнулись глаза. Зрачки расширены, белок затопила чернота. Жуть! Кто-то из подчиненных споткнулся, роняя инструменты. Новичок, салага. Ничего, привыкнет, на службе безопасности и не такое видели.       –Я попрошу прекратить панику и заняться ремонтом, — бросил капитан через плечо и вернулся к допросу, — Ваше имя. Вы слышите меня?       –Слышу. Рэй. Меня зовут Рэй.       Ситхи! Он, что, неправильно выразился? Или это реакция на слово «ремонт»? Капитан поморщился. «Кличка. Или кодовое имя. А подготовка хорошая, вот бы мои умели так сопротивляться… Интересный эффект. Нужно будет потом проверить.В лабораторных условиях».       –Чьи интересы вы представляете?       Лоб пересекли вздувшиеся синие вены, тело билось в преддверии паралича. Ничего, еще побегает. Если будет куда и чем.       –Не могу… Не могу говорить.       Томас сильнее нажал на условную точку. Возможно, в конце концов, ее мозг превратиться в кашу, тем лучше, меньше будет лазить по чужим квартирам. Но прежде всего нужны ответы. Беретта профессионально оглядел имеющийся арсенал и вставил в автоматический пистолет-шприц новую ампулу.       Внезапно комнату залил резкий красный свет «аварийки», где-то уныло взвыли сирены пожарной тревоги. Капитан обернулся, чтобы сказать этим олухам, откуда у них руки растут, но не успел. Свет не был «детищем» неумех, он проникал из-за запертой двери номера, налитой сейчас закатным багрянцем. Дверь истаивала от нестерпимого жара.       –Что за…       Прочнейший металл разлетелся в клочья, остатки выбил сильный удар ноги. На пороге возникла высокая фигура. Тьма, пронизанная красноватыми всполохами, струилась сквозь нее. Вместо глаз зияли пылающие кладези гнева. Капитан всегда считал себя скептиком, но здесь вынужден был констатировать суровую неизбежность сверхъестественного. Оцепенение превратило тело в ледяную статую. Что говорить о подчиненных, они могли только беспомощно мычать от страха. Фигура приблизилась. Мебель разбегалась с ее пути, уступая дорогу. Генерал Прайс успешно левитировал в дальний угол и продолжил просмотр сновидений. Беретта почувствовал к толстяку смертельную зависть. Исчадье адских подземелий Малакора надвинулось, легко повело рукой (горячее дуновение ветра обдало щеки) и любовно подобранные инструменты, ампулы с новейшими разработками и сам чемоданчик разлетелись вдребезги.       Красный горячий луч прогудел над головой капитана, и он с задушенным воплем вжался в пол. Ноги отпустило, но встать на них дознаватель не смог бы даже под угрозой допроса с применением пытки. А незнакомец легко, как пушинку, поднял бессознательную пленницу, перекинул через плечо и, широко шагая, двинулся к выходу. На пороге он остановился, небрежно взмахнул рукой, и безрассветная тьма опустилась на голову Томаса Мауро Беретта и его подчиненных.       Их нашли только под утро, бледных и измученных. Когда дежурные пришли сменить ночную вахту, оказалось, что по приказу заместителя начальника безопасности рабочая смена в полном составе была передислоцирована в апартаменты генерала-снабженца. Дверь номера отсутствовала, камеры наблюдения оплавились, датчики сигнализации превратились в пятнышки разноцветного пластика. Обитатели номера лежали на полу в глубоком сне в позах эмбрионов. Розданные премии, отпуска и повышения успешно замяли скандал. Но никто так и не смог вспомнить события предшествующей ночи, как и то, какая сила расплавила дверь и продержала до утра, сковав волю. ***       Хакс успел перехватить «ситха полоумного» у самых дверей апартаментов «доктора». Он здраво рассудил, что больше тому некуда податься. Однако появление магистра с бесчувственной Рэй на руках пробудило такие глубины гнева и ревности, о наличии которых в себе рыжий не подозревал. Даже громкий провал в Сенате и прочие подвиги отпрыска семейства Соло не трогали Армитаджа так, как вид собственной девушки, прижавшейся к широкой груди спасителя.Оковы цивилизации и хорошего воспитания окончательно капитулировали, и в лицо Кайло дохнул кипучий поток вулканической лавы. То был взаправду день чудес!       — Ты… ты… Что ты творишь? Опять чудодейственные откровения вместо того, чтобы использовать мозги? Мидихлорианы расшалились некстати? Отличная отговорка, чтобы скрыть подростковые комплексы под личиной святоши! Неужели так невтерпеж? Транспортировка в постель бесплатно? — Хакса уже несло по мутным волнам гнева. Он слабо понимал, что говорит, только наступал боком на манер бойцовского петуха. И в эту минуту, защищая собственные честь и достоинство, рыжий тощий генерал был прекрасен. Внутренний огонь сокрушил оковы хрупкого человеческого тела. Запахло серой и жженым волосом, рилотский ковролин под ногами медленно тлел.       Кайло поудобнее перехватил свою ношу, отодвинул ревнивца плечом и попытался открыть дверь номера магнитной картой. С третьей попытки получилось. Свет включился автоматически, окна ослепли, и в их отражении появился Рен, бережно опускающий Рэй на кровать, и расплавленный контур человеческого тела.       Кайло разогнулся и потер поясницу. Мышцы гудели от перенапряжения, разум отчаянно вопил о пощаде, и нужно было успеть, пока этот, огнегривый, не убьет их всех. Не оборачиваясь, он сказал ломким усталым голосом:       — Я нашел ее в чужом номере без сознания. В самом разгаре допроса. Не говори, что не почувствовал возмущение в Силе.       Генерал замолчал, словно ему заткнули рот. Пламя кольцами спустилось к ногам и погасло, оставив на ковре черные подпалины. Он взглянул в бледное до синевы лицо девушки и провел рукой по собственному лбу. На пальцах остались полосы сажи, впрочем, быстро исчезнувшие.       –Или ты не можешь чувствовать? — озадаченно посмотрел магистр на спутника. — Гореть заживо можешь, а чувствовать — нет?       Хакс молчал. Он смотрел на Рэй, лежавшую на широкой кровати порванной тряпичной куклой. А рядом бубнил этот носатый урод, и каждое слово больно царапало сердце.       — Ты не слышал криков о помощи? Отвлекся на происходящее в Сенате? Или … или просто не хватает навыков управления Силой? — в голосе скреблись и копошились нотки жалости. Старые знакомые, Хакс привык прятать их в разговоре с магистром. И вот теперь нелепый, исполосованный шрамами неврастеник жалеет … его? Армитаджа Хакса? Этот вот — его? Только потому, что количество каких-то там красных телец в крови у ублюдка больше! И из-за этой хрени не-Хакс спас девушку?       Во сне Рэй захныкала, как ребенок, сжав в руках покрывало. Рыжий попятился, растерянно озираясь. Кайло очнулся от задумчивости и заботливо укутал дрожащее в ознобе тело.        — Её бы в тепло и больше жидкости. Не знаю, что за дрянью ее там накачали, но … Хакс, Хакс, ты меня слышишь?       Он глянулся. Комната была пуста. Напольный ковер смялся гармошкой. Кайло машинально поправил ногой складки. В коридоре дробно стучали по-военному четкие шаги. Потом они перешли в неровный спотыкающийся бег. И стихли. На полу остались черные проплешины огненных капель.       Девушка застонала в бреду:       — Хакс, Хакс, я ничего… ничего им не сказала…       «За что мне все это?». Рен вздохнул так, что легкие едва не порвались. Он присел на краешек и после секундного колебания погладил мягкие каштановые завитки. Минута, которую некогда лелеял в мечтах. Но этот проклятый город сумел и их извратить. Мало ему отцовского завещания, еще и эти двое…       «Хочу к хаттам, на Татуин, — в который подумал помощник Верховного Лидера. — Вырою норку в песке, буду растить космический овес, а на звезды смотреть только по вечерам. И никаких Одаренных силой в радиусе ста парсеков!».       Комлинк звякнул, возвестив о сообщении. Магистр визуализировал текст, не вставая, бездумно пробежал глазами сверху вниз. Полузабытый утренний запрос в З-кую больницу. В каком тысячелетии это было? И кому это нужно теперь? Иконка непрочитанного сообщения сияла мертвенным голубым светом. Он загляделся на призрачное сияние и почувствовал, как заполняет голову тягучий синий туман, густой, как дагобская грязь. Магистр не сделал и единого шага — рухнул подрубленным деревом на пушистый ковер. Рука сжалась и разжалась, веко оттянулось, приоткрывая белизну глазного яблока. Кайло Рен спал и видел сон.       *** Время — ночь.       Еще никогда здесь не было так холодно. Даже в спасительном круге света пальцы стынут на морозе, поэтому он торопливо говорит и говорит, боясь упустить нужное, и согревает руки дыханием.       — Потом она свернулась калачиком на моей кровати. В ее номере наверняка обыск, а Хакс куда-то ушел. Мы проиграли голосование в Сенате, и я устал до смерти.       Кэнни слушает, поблескивая голубоватым белком глаз. Не мигая. Этот тяжелый взгляд пугает. Она больше не обнимает коленей в прежней, детской манере. Руки благовоспитанно сложены, и все складочки одежды прямы, как линии геометрической фигуры. Эта сдержанная симметрия пугает. Как и то, что она впервые прерывает его речь.       –Эта девушка… Она нравится тебе? У нее теплые руки?       Он смотрит на длинные пальцы с посеребренными морозом ногтями и молчит. Кэнни нетерпеливо трясет головой, и кудряшки волос колышутся щупальцами морского зверя.       — Ты спас ее, — это не вопрос, утверждение. Почему от правды уныло проваливается вниз сердце? Или он ожидал другого приема?       В борьбе с неуместной робостью Кайло качает головой и протягивает руку в темноту, к привычной прохладе ее кожи. Но Кэнни отстраняется от прикосновений, словно в порыве брезгливости. На фоне гладкой темной кожи его ладонь — и вправду вздутое брюхо снулой рыбы с полосками содранной чешуи. Кайло опускает руку.       –Ты отсылал запрос в больницу криомедицины. Зачем? Впрочем, и так понятно. Из-за меня.       Он уже привык, что мир по ту сторону снов прекрасно осведомлен о фактах его дневной биографии. Только вот никогда их не сообщают столь усталым и тусклым голосом. Если это ловушка, если это всегда было ловушкой…       Недоумение расплывается облаком чернил. Или это разочарование так выглядит? Под взглядом темных глаз с голубоватыми белками кровь стынет в жилах. Кайло подносит пальцы ко рту, согреваясь дыханием. Воздух полон кристально чистым безумием. Как и положено сну.       Она ловит растерянный взгляд и смягчается. Обнимает руками колени. Босые ноги распластываются по полу.       –Кайло, они ничем не смогут помочь. Никто не сможет. Я… я кое-что вспомнила, пока ждала ночи. Тебе не стоит будить меня. Даже не пытайся.       Она встает так резко, что Рен отшатывается. Узкие ступни с высоким подъемом развернуты большими пальцами внутрь, косолапо, по-детски. Больничная хламида уже не скрывает лодыжек. Кэнни смотрит вниз с горькой улыбкой, одергивает подол. Сильнее, еще раз. Ему кажется, что ткань трещит и рвется. Молчать, молчать. И слушать.       –Когда… Если ты найдешь спящую принцессу… Встреча разобьет тебе сердце… Поверь, лучшее сейчас — это забыть всё. Не возвращаться сюда.       –Почему? — хрипло спрашивает рыцарь. Осторожно, лёд тонок. Что разобьется раньше: оковы тайны или его сердце?       Ее глаза тлеют огнем непролитых слез, наливаются мертвенной синевой мороза.       –Нельзя жить мечтой. Соединиться с пленником, заточенном в другом времени, в другой эпохе. Все мы, живущие вечно, прокляты. Это бремя не коснется тебя. Я постараюсь.       –Я не понимаю.       Он говорит что-то еще, просто тянет время, потому что чувствует, как сон сворачивается огромным свитком. Ускользает, уходит туманом сквозь пальцы, потому что она так решила. И этого не изменить.       К ситхам всё! Он взрывается порывом ярости, прежним Кайло Реном, потому что смертельно устал получать отказ на мольбу о помощи. Устал от тайн и недомолвок. Устал быть мудрым и осторожным.       — Мне плевать, что ты вспомнила, сколько тебе лет, как ты выглядишь, как тебя зовут на самом деле!       «Плевать, обманываешь или говоришь правду!».       –Я все равно буду искать тебя, Кэнни! Во сне или наяву! И найду! Тебе не спрятаться от меня! — Кайло кричит, и ему страшно. Страшнее, чем на арене Татуина. Страшнее, чем выступать перед Сенатом. Разве он заслужил еще одно поражение?       Чужие пальцы прикрывают стынущий в крике рот. Они прохладны и пахнут больничным травяным запахом. Темное скорбное лицо в полумраке.       «Теперь ты не доверяешь мне?».       «Я не доверяю себе».       Большим пальцем ноги она проводит черту, разделяя свет и тьму. Рука, ласкающая рассеченное шрамом лицо, тает в морозном тумане. Свет большой лампы над головой странно мигает и сыплет искрами, как ребенок в преддверии плача.       Из пола прорастают острые иглы сосулек. Они вонзаются в потолок, и в отполированной, идеальной преграде нет ни единой щелочки. По ту сторону ледяной стены лицо цвета корицы дрожит и дробится в хрустале. Она плачет, или это смеется над ним кривое зеркало?       — Кайло, мой рыцарь, никто не смеет… не должен пробуждать спящих от «холодного сна». Та девочка… Она хорошая. Она тебе сим-па-физирует. Я видела ее мысли, пока ты нес ее. Она свет. Она «лучик солнца».       Если это всегда было ловушкой, зачем отпускать его теперь? Когда он так близок к разгадке? Когда уже не может уйти, хотя дверь открыта?       –Мне нужна ты, — он шепчет, и сосульки откликаются злым эхом: «не нужна ты, ты мне не… не… нужна мне…не…».       Отражение застыло в оковах ледяного зеркала. Незнакомка из сна. Его принцесса. Одинокая девочка. Ночной советчик и утешитель. Прекрасная печаль его сердца. Такая мудрая и такая жестокая.       — Расстанемся здесь и сейчас, мой рыцарь. Я обманула тебя, но куда больше обманула себя. Надежда — опасное чувство. Она дарит счастьем, а потом отнимает и то, чего не дарила.       Отражение оборачивается переплетением светлых и темных линий. Золотые кольца приникли к щекам. Рот кривится и уступает белизне зубов, терзающих губы. Глазам не удержать соленую влагу. Губам не удержать прощального шепота.       Сказать ей? Но вдруг он прав? Испытание не окончено, оно просто перешло на новый уровень.       Молчать. Крепиться. Застегнуть сердце на все пуговицы.       Шорох босых ступней. Хлопок закрытой двери. Гудение механизмов. Тишина. Все, что у него осталось. Тишина и холод.       Кайло падает на колени так, что что-то внутри рвется в клочья, и по ногам прокатывается судорога. Он не встанет. Зачем? Куда идти? Можно взорваться. Можно отломать сосульку и сокрушить всё вокруг. Можно сбить колпак с лампы и разбить искусственное солнце. Можно дубасить кулаками ледяную преграду, шалея от запаха собственной крови.       Свет моргает и морщится. Воздух тяжелой холодной иглой входит в легкие. Он слишком долго был наркоманом, подсевшим на определенный сорт наркотика. И вот волшебного зелья нет. И надо жить дальше.       Медленно, росток за ростком, пробуждается боль. Она выкидывает петельки бутонов и растет в теле. Значит, он скоро проснется. Нужно успеть сказать.       — Я… — шепот в потолок, слово стекает с губ густой серебристой каплей.       — Я… — тело полно жидкой ртутью, оно само смрадная жижа и вот-вот растечется по полу. Лампа мигает. Красные огни помигивают в темноте глазами неведомого зверя: «Резкое падение температуры. Опасность для пациента. Запуск аварийного режима. Опасность разгерметизации». Быть может, это Кэнни, его Безымянная бьется в саркофаге, отсекая привязанности.       — Я тебя… — свет льется едкой струей в рот, в глаза, стекает по запрокинутой вверх голове. Поздно. Слишком поздно. Он опять не успел. Лампа дрожит и гаснет. Уже навсегда.       ***       Он проснулся на полу. И совсем не удивился тому, что руки рассечены тонкими хирургическими порезами. Украшение интерьера, красивая ваза из жидкого стекла, растеклась по полу синей струей. Еще там наличествовало несколько капель крови, и пушистый ковер был безнадежно загублен. Жаль, он уже успел к нему привыкнуть.       Кайло встал. Тварь в плоти затихла, озадаченная непредсказуемым нравом жертвы. Но бунтовать Рен не желал. Осторожно огибая осколки, он направился в ванную и с меланхоличным спокойствием исследовал недра аптечки. Руки были перевязаны, успокоительное отправилось по назначению. Почему-то это было важно –сохранять спокойствие.       «Хотя бы ради нашей девочки». Рэй слабо посапывала, продираясь сквозь дебри сновидений. Рыцарь подоткнул одеяло и с неумелым сарказмом подумал, что превращается в среднестатистического холостяка, общегалактического дядюшку всех «дамочек-в-беде». На душе было серо и тускло.       На столе покоился ответ, отпечатанный на эндорианской бумаге «под лён». Еще одна нелепая деталь в стиле ретро. Кайло пробежался по сухим официальным строчкам: «Уважаемый господин Соло, вынуждены сообщить вам, что З…ский институт клинических исследований (ЗИКИ) не может удовлетворить ваше любопытство…». Глаза скользили по словам, улавливая лишь общий смысл: «не занимается… криомедицина… конфиденциальность и анонимность пациентов… запрос в другие инстанции». Рен уронил листок. И эта ниточка оборвалась.       Он прогулялся в гардеробную. Саркофаг стоял там же, сияющий и безупречный. Спящая уцелела под надежной охраной сложной техники, аппаратура не подвела и сумела урегулировать внезапный скачок энергии. Кайло ощутил свирепое желание разбить стекло и приникнуть к холодным заиндевевшим губам. В конце концов, у него такой богатый опыт в порче технического имущества! Но он сдержался, только обвел пальцами чувственный изгиб рта. А вот печальный монолог неудачника не замедлил:       — Ты винишь во всем себя. Не надо. Это мне стоило набить свой болтливый рот битым стеклом, прежде чем заводить знакомства в стране сновидений. Кем я себя возомнил? Спасителем Галактики от мирового зла? Рыцарем в сверкающих доспехах? Это больше пристало капитану Фазме, чем недоучке с вселенскими амбициями.       Он постучал по защитному колпаку костяшками пальцев. Прочный. И такой же холодный, как его личная преисподняя. Но он потерпит.       — А ты упрямая. Приняла решение — исполнила. Маме бы понравилось.Вот я недостоин, — он постучал в грудь, — здесь столько тьмы, что даже сейчас не могу довериться тебе во всем. Извини, у сновидцев тоже бывают свои секреты. И озарения.       Голова с коротко остриженными волосами по-прежнему покоилась на ложе, только от умиротворения не осталось и следа. Брови страдальчески изогнулись, на лбу пролегла первая морщинка. Как хотелось разгладить ее, стереть взрослое выражение с полудетского лица.       — Но один секрет я тебе раскрою. Берег до последней минуты, как скряга. Он короткий, всего три слова.       Он коснулся губами прохладного пластика. На мгновение показалось, что холодная гробница потеплеет, тюрьма растает и отпустит пленницу. Нежные смуглые щеки, тени густых ресниц, прохладные длинные пальцы, желтые морщинки на сгибе ладоней. Когда это стало важным? Когда проросло и пустило корни?       –Я люблю тебя. Да, я, глупый ушастый дурень, люблю тебя.       Саркофаг молчал.       Кайло подождал секунду, выпрямился и стер с защитного щитка«вещественные доказательства». «Вот и некрофилия подъехала, — подумал он почти весело. — Спасибо тебе, папочка». Хмель безумства ударил в голову, и магистр произнес с пьяным весельем.       –Ты ошиблась, моя принцесса. Ты выбрала не того сновидца. Я ничем не могу помочь тебе. Я даже себе не могу помочь. К примеру, поверить в возможность собственного счастья. Здесь бы надо застрелиться из жалости. Но я не буду. Лучше сделаю кое-что глупое, но эффектное. Тебе уже любопытно?       Кажется, или лицо за стеклом чуть-чуть смягчилось, и улыбка раздвигает уголки рта?       — Я не могу разбудить тебя. Пока не могу. Но я сделаю мир лучше. Пусть в нем будет одним злодеем меньше. Еще не знаю как, но я постараюсь.Сильно-сильно.Этот лысый хрен от меня не уйдет, — обещание казалось мелким и несуразным, как он сам, как Сноук со всеми своими амбициями. –Теперь это не только папочкина воля, но и мое искреннее желание.       Наверное, успокоительное стало действовать. Ноги сами собой сложились вдвое, и Рен неловко спланировал на пол. Оказалось, если прислонить ноющий висок к прохладному боку инженерного чуда, становится легче. Словно головы касались тонкие прохладные пальцы.       «Вот и еще одно поражение, — думал Кайло, привычно устилая «ложе» полотенцами и поудобнее устраиваясь на полу, — самое сокрушительное из всех. Но как там говаривал мой родитель? «Если судьба пнула тебя под зад, просто встань, отряхнись и иди дальше. И в следующий раз не забудь одеть металлические труселя». Вот я, как и положено падшему джедаю, лежу на полу. Но встану. Обязательно встану и надену эти самые металлические … чем бы они не были. Чтобы сделать папе приятное. Только сначала отдохну немного. Я так устал сегодня».       Пустота подкралась сзади и утащила на дно пропасти без снов.