13 иллюстраций к биографии магистра Кайло Рена

Шар и куб, стоящие на земле, — цирковой реквизит — представляют собой противоположности. Обыгрывается контраст движения и неподвижности. Девочка грациозно покачивается, удерживая равновесие, атлет сидит застывший, словно монолит. Мы видим два разных поколения, сошедшихся в одной точке пространства. Пабло Пикассо, «Девочка на шаре».

А я всегда был уверен, что дети просто сказочные чудовища, — заметил Единорог. («Алиса в Зазеркалье»)

      — Как ты могла, как ты могла, как ты могла… — Финн повторял эти слова, как заводная игрушка-гунган. А когда воздух заканчивался, делал паузу и начинал сызнова. — Как тебе могло такое прийти в голову? Сбежать с Эйч-То, связаться с этими…       Крохотная комнатушка, служившая чем-то вроде подсобки, была мала, но гнев беглого штурмовика делал ее больше. Только этим и можно было объяснить, как в каморке уместились все пятеро: разоруженные «криминальные элементы», «пленённая» героиня, Финн и поигрывающий дулом винтовки По, обнаружившийся на пассажирском месте вновь прибывшего спидера.       Рэй волновали странные чувства. До сих пор жизнь была проста и незатейлива: злодеи были злодеями, друзья — друзьями, солнце — горячим, а песок — желтым. Теперь прямая тропка жизни обнаружила впереди развилку, и двухцветный черно-белый мир обнаружил неразличимые доселе оттенки. Полтора года назад она пришла бы в негодование от собственных мыслей и поступков. Полторы минуты назад старые друзья показались как бы издали, сквозь мутное дымчатое окно. За ним, по ту сторону жизни, нелепо вскидывая руки и гримасничая, волновался Финн, хмурился мастер Люк, ползли по снегу зловещие красные отблески.       Финн… Его не было в виртуальных лабиринтах заброшенной базы, он не прикрывал спину на пыльной арене Татуина, не ловил рыбу в штормовом море Эйч-То, не делил на порции стремительно уменьшающийся паек. И всё это оказалось важней скоропалительной дружбы. Если бы Рэй имела привычку прибегать к метафорам, она могла бы сказать, что переросла детские привязанности, тесен стал замкнутый мирок «Тысячелетнего Сокола», окольцованный бурями остров. Жизнь рассортировала карты на две неравные стопки и не спешила смешивать взятку и прикуп.       Девушка уже не могла с точностью сказать, в какой момент незатейливое приключение, балансирующее на фундаменте из скуки, жалости и чувства вины перед старым контрабандистом, эта самая «эс-ка-пад-ра» перестала быть просто приключением, заполонила все мысли и планы. В какой момент она выучилась до тонкостей понимать двух странных мужчин, дышавших вместе с ней пыльным воздухом склада?       Вот Кайло, сложив скованные руки на коленях, опускается на скрипучий топчан у стены и застывает в равнодушно-презрительной позе. Из-за приобретенной привычки умирать по несколько раз за полгода он приучился реагировать на всё с равнодушием приговоренного смертника. Даже на сложные траектории перемещения, изобретаемые Финном, дабы избежать проникновения в его, Рена зону.       Вот Хакс. Он откровенно наслаждается зрелищем. С философским спокойствием парирует едкими замечаниями предъявленные обвинения: «Да, я убийца и злодей. Да, я крайне необдуманно угнетал Вашу Светлость Финна Пронумерованного*. Но даже убийца, злодей и рабовладелец в качестве военнопленного может рассчитывать на более достойные апартаменты. Даже моя „Хлоя“ больше этого закутка. Право слово, в истории становится слишком много замкнутых пространств. Так и клаустрофобия может развиться». Ему нравиться вытаскивать на свет плохо скрываемое смущение бывшего штурмовика, которому судьба поручила вынесение приговора бывшему начальству, пусть и изрядно потрепанному во время пути. А еще интриган с удовольствием наблюдает за нравственными метаниями «предателя»: выдать преступников и подставить под удар репутацию Рэй, или отпустить и нарушить воинскую присягу, спешно принесенную новым хозяевам. Рыжий улыбается, и вокруг него незримо порхают сотни ухмыляющихся Чеширских котиков.       Вот Финн. Он вызывает легкое раздражение и досаду на сорванные планы. Всё так хорошо начиналось!       И По. Он демонстрирует неожиданные в данной ситуации благодушие и умиротворенность. Что ж, он привык сохранять присутствие духа и веру в будущее, даже если судьба не сдала на руки ни одного козыря. Рэй жива, вселенские злодеи послушно сидят в наручниках, событие явно отмечено грифом «историческое», руку приятно тяжелит дальнобойное оружие, толку от которого в замкнутом пространстве — ноль. В общем и целом — прорвемся! А еще По не верит, что парочка «блаженных» на старой колымаге, тот черный со шрамом и рыжий мальчишка с задатками артиста, подходят под категорию «потенциально опасные». «Хоснианского» палача По в лицо не знает, а незнакомый угрюмый парень, несмотря на манеры наследного принца в изгнании, источает не угрозу, а бесконечную усталость.       Рэй незаметно потирает ногу, по которой карабкается колючая судорога. Лица, лица, лица, бесконечные лица. За каждым — история, характер, проблемы, но нет времени разбираться в нюансах. Нужно просто бежать, и драться, и действовать. И держать ответ за свои поступки. ***       — В сотый раз спрашиваю, каков ваш план? Теракт? Покушение? Промышленный шпионаж? Ты, Рэй, можешь не отвечать. Ты не должна быть в курсе дел этих… этих…       Девушка недовольно передернула плечами и возвела глаза к потолку. «Сила, помоги мне! И я обещаю сменить свой парфюм „Шрапнель № 5“ на более элегантный».       — В сотый раз отвечаю: мы выполняем личное, нет, кон-фи-ден-ци-анальное поручение Хана Соло и не намерены распространяться о деталях, — она бросила косой взгляд на Хакса, верно ли, и он кивнул, пряча улыбку. — Тебе ли не знать, что последняя воля покойного священна? Или кто-то другой, кого я НЕ знаю, бросился выполнять поручение погибшего друга, размахивая трофейной курткой — указующий перст уперся в грудь По, и пилот заулыбался, — один, на украденном корабле, под выстрелами бывших товарищей? Пойми, каждая задержка отдаляет нас от цели.       –И это меня ты упрекаешь в забывчивости? Посмотри, кому ты доверилась! — Финн выкатил глаза и в очередной раз взмахнул руками. На кисть намоталась тонкая цепочка, свисавшая с балки. Там, под потолком, скучали подъемные механизмы погрузки-загрузки. Молодой человек нервно выдернул руку, задумался на секунду, взвесил на руке звенья цепи. «Крепкие, выдержат! Выдержали бы…». Кажется, курчавую голову посетила мысль, как ускорить процесс переговоров. Не так-то просто расстаться с заученным наизусть пособием Первого Ордена «Как добросить без крови и шума».       Финн разжал руку и позволил цепям с легким звоном унестись вверх.       — И еще это. «Нас». Нас? Я не ослышался? Ты и эти негодяи! Хорошо же промывает мозги пресловутое джей-джей обучение! Он же убил своего… — Финн покосился на неосведомленного По и поправился, — своего противника. Сбросил… скинул…       –Низринул, — лениво продолжил смысловой ряд генерал.       –Вот-вот. Низринул в пропасть. Без всякой жалости. И нас бы убил, не сложись все иначе. Да я полгода спал на животе!       По хмыкнул.       — Не повезло, приятель, шрам у тебя на крайне неудачном месте. Можно демонстрировать только при позорном бегстве. Будь отметина пониже …м-м… спины, тогда совсем… Эй, парень, держи руки на виду, я стреляю навскидку!       Кайло высокомерно выгнул бровь и медленно развел в сторону большие руки. Раненый бок полыхал ядовитым зеленым пламенем, но он не собирался давать волю слабости перед ЭТИМИ.       Хакс демонстративно смахнул с рукава пылинку. Принимая во внимание состояние его куртки, выглядело довольно комично.       — Ничему вас история не учит, господа положительные персонажи. То, что вы нас обыскали, нежно похлопав ладошками по бокам, не дает вам права держать в плену двух форсюзеров. Поправка: двух с половиной.       –Есть иные предложения? — По повел стволом справа налево, дескать, продолжай.       –Иные? Не знаю. Более конструктивные — возможно. Мы не можем трепаться о цели путешествия с каждым встречным, но вы можете обеспечить встречу с вышестоящими. Скажем, с кем-то из сенаторов, ответственных за военный сектор, — и пока слушатели осознавали вопиющую наглость пленника, Хакс добавил, — а мы вернем вам Рэй.       — Не смей решать за меня! — она успела выкрикнуть первой, прежде чем горохом посыпались фразы и отдельные слова: «Она не твоя собственность, мерзавец!», «Убить за такое», «Отдать сенаторов в их грязные лапы?!», «Держи карман шире», «А чего ее возвращать, сами возьмем». Она успела разобрать в возмущенном гуле то единственное, что стоило услышать: «Воинственная моя, я слишком люблю тебя, чтобы брать в самый эпицентр бури». Слова прозвучали, минуя саркастично изогнутые губы — из сердца.       Они еще препирались, когда скрипнула входная дверь, и оранжевый свет заката озарил комнатушку. Выстрел прозвучал, как стук дирижерской палочки по пюпитру. Синий яркий луч вонзился в потолок и осыпал присутствующих снопом искр. Балка подумала и решила пока воздержаться от падения. От закачавшихся цепей запрыгали по стенам узловатые паучьи тени.       — Вышестоящие и сенаторы уже здесь. Причем в одном лице. Таково ваше везение. И они готовы выслушать предложения противной стороны, — комната и так была мала, но звучный женский голос заполнил ее до краев. Невысокий силуэт купался в свете, запертом в узком проеме двери. Тень бластера нырнула вниз, к бедру, владелица опасной игрушки шагнула вперед.       Кайло встал быстро, слишком быстро, и Рэй на мгновение захлебнулась чужим смятением и болью. Тьма затопила подсобное помещение. Вины магистра здесь не было: это, не выдержав накала страстей, мигнули и погасли лампочки, оставив тускленькую подружку-«аварийку» отдуваться за всех. Мир, который еще вчера был так велик, вдруг сузился до светлого прямоугольника двери, распахнутой наружу, в свет и тепло закатного солнца. И из этого света к ним приближалась фигура женщины в строгом пепельном цвете профессиональных военных. Серый мундир не имел знаков отличия, они были лишними для той, что носила имя самого громогласного инструмента оркестра.       Девушка успела сполна испить горько-соленых мыслей, прежде чем Кайло опомнился и опустил ментальные щиты. Но и увиденного-прочувствованного-понятого оказалось достаточно.       Да, он знал о пропасти, что проложили между ними годы, но нет, не был готов признать простую вещь: мама постарела. Юная принцесса из виртуальной реальности, ожившая в памяти хитроумной отцовской программы, еще жила за матовым стеклом темных глаз. Но и старая ведьма — увы! — проступала в резких штрихах морщин, в погрузневшей, расплывшейся с годами фигуре, в низком властном голосе. Сейчас Лейя Органа по праву могла бы титуловаться леди Вейдер, как прямая наследница жестокого и великого полководца, Железного кулака Империи.       Да, он не унаследовал стального несгибаемого характера семьи Скайуокеров, нет, вопреки всему он все равно бы искал и боялся этой встречи.       Да, он боялся, что мать узнает его. Но страх, что память подведет, был не меньше. Рен боялся обрести и боялся потерять.       В одну секунду кристальной ясности вместилась целая вечность, в которой заточил себя этот странный и очень одинокий человек. Еще никогда она так близко не подбиралась к Кайло. Вычищая из памяти осколки чужих воспоминаний, Рэй щипала себя за руку до синеватых пятен. «О безумец, пришедший в ночи, куда мне девать это знание?».       Лейя Органа вздернула подбородок, долговязая худая фигура кривым зеркалом отразила движение.       — Мои доверенные лица сообщили о прибытии нашей маленькой героини, — Финн и По удостоились скупого кивка. — Мне пришлось отложить весьма важное совещание по поставкам набуанской плазмы и прибыть со всей возможной скоростью. Но в дороге меня нагнало другое, весьма … эмоциональное послание: «Запрашиваем подкрепление. Рэй держат в заложниках представители Первого Ордена». Третье гласило: «Всё в порядке, угроза ликвидирована собственными силами». Четвертое я даже читать не стала, так как находилась за рулем служебной машины и отвечала за жизнь секретаря и личного шофера, — принцесса нашла взглядом растерянного автора сообщений и отчеканила, — счет за нарушение скоростного режима в пределах центральной зоны приблизительно равен вашей месячной зарплате, мистер Финн. Надеюсь, ситуация того заслуживает.       Раздражение исчезло из голоса быстрее, чем нашлось оправдание. Генерал Органа отвернулась от мужчин и, полностью игнорируя обескураженных подчиненных, протянула обе руки девушке:       — Рэй, девочка, я так рада тебя видеть. Выберем время, и ты расскажешь мне всё-всё про Люка. Он еще не собрался выбраться со своего Йодой забытого клочка суши?       — Кажется, нет. После моего появления у учителя прибавилось хлопот, но мастер Скайуокер не против лишнего общества.       Обе тактично обошли молчанием причины, заставившие недоучившегося падавана покинуть alma mater, да еще в столь странной компании.       — Что же, перемены не повредят старому сморчку. А у меня сюрприз, — Лейя улыбнулась, и этой эмоции, просочившейся сквозь маску «королевы», хотелось верить, — одно существо, которое страшно скучало и извело нас жалобами, — генерал посторонилась и мягко подтолкнула девушку навстречу свету и колючей «шрапнели» отрывистых трелей.       –Би-и-и-и…       Кругленький дроид не находил себе места от волнения в самом прямом смысле. Он то бегал «восьмерочкой», то кружился на месте, мелко подрагивая корпусом. При виде старой знакомой малыш испустил победный писк и ткнулся в колени. Рэй погладила приятно-прохладный корпус в орнаменте царапин и выбоин.       — Би, дружочек, как ты? — ей пришлось присесть на корточки, иначе восторженный дроид сбил бы девушку с ног, — да, я тоже скучала. Что значит, ты больше? Ах, тебе не надо спать? Больше времени на анализ логических связей? Мы, кожаные мешки, суетливые эгоисты? А ты рациональный и разумный дроид? Ах ты дурачок круглый!       «Ты прав, малыш. Мы суетливые эгоисты, которые думают только о себе. Вот и меня генерал провела, как новорожденного гунгана. Распорядилась оставить оружие — единственной из всего экипажа „Хлои“. Вывела из радиуса поражения в случае потенциальной опасности. И выставила за дверь. Которую не стала закрывать, потому что с открытыми дверями не расстреливают. Обычно. Просто и красиво. Семейные дела Скайуокеров остаются семейными делами Скайоукеров. Они не терпят посторонних. А свидетелями можно и пожертвовать».       Внешне Рэй не утратила беспечного тона, весело щебеча миленькие глупости вновь обретенному питомцу. А мысленно она тянулась и тянулась туда, в крохотную каморку для приватных бесед. Но всё было глухо. Сила Шагающих-по-небу сохраняла секреты под серой пеленой молчания. Леди, которая смогла остаться неузнанной в глазах собственного отца, кое-чему научилась за годы. И знала, что делала. Оставалось надеяться на человечий слабый слух, и благоразумие женского сердца, бьющегося под сукном защитного цвета.       В голове проснулся холодный голос, вторящий рыжему интригану.       «Вы оставили мне оружие, леди. Зря». Один удар по затылку, меч не обязательно активировать, рукоять тяжелая, а там… Кайло и Хакс достаточно опытны, чтобы разобраться в ситуации, Финн далеко не силач. По… По будет биться до последнего. Но войны требуют жертв…       Рэй расплакалась, уткнувшись носом в пахнущий пылью пластик.       Мысли хозяйки, затерявшейся в пустыне собственных привязанностей, для кругленького дроида были чередой энергетических импульсов, от которых колебалось давление и увеличивалась частота сердечных сокращений хрупкой смертной «человечки». БиБи 8 высунул манипулятор и неловко погладил каштановые волосы. А потом запустил сканер в режиме поиска, отслеживая устройства наблюдения с опцией дистанционного управления. Отозвалась только одна камера, старая и свернутая набок, так что в неверном свете показался чей-то локоть, колючая щека Кайло, круглый «глазок» направленного на пленников оружия. А вот слышно было отлично.       Голоса текли ровно и прямо, прочерченной отточенным карандашом линией. Так могли бы переговариваться дроиды пресловутой Торговой Федерации. Двое «человеков» скрылись за масками, пряча кровоточащую душу в сердцевине слова. Будь они одни в целой Вселенной, они провели бы переговоры так же ровно и монотонно. Они и были одни. Никто не имел значения — ни подслушивающая девочка, ни второстепенные персонажи сказки. Важны только двое. Учитель и ученик.       –… До вынесения окончательного решения я хотела бы выслушать вашу версию событий, — продолжила генерал ранее начатую фразу, — однако правила хорошего тона требуют представиться друг другу. Личность командующего Хакса мы установили, а вот вы… Как к вам обращаться, молодой человек?       Щека с выступающими скулами, занимавшая половину экрана, дрогнула и сменилась копной темных волос, мелко подрагивающих под невидимым ветром: у Кайло тряслась голова.       «Не узнала!».       Рэй так стиснула в объятьях маленького папарацци, что дроид пискнул от неожиданности, и картинка поплыла. Кадр переместился, кто-то невидимый задел камеру, и теперь съемка взмыла вверх, показывая качающиеся цепи, высокий потолок и нос магистра, башней возвышающийся над впалыми щеками.       — Мое терпение не безгранично. Как и время. Назовите ваше имя.       — Карл. Карл Лилард.       Сбоку прилетело презрительное «хм» и грудной рык Финна. Кто-то пропел бархатным баритоном популярную песенку. «Лили, Лили, красотка Лили».       — Место рождения.       — Я родился на космическом корабле, шедшем под флагом Набу. Думаю, согласно принятому законодательству меня можно считать уроженцем ЭТОЙ планеты, — Рэй скорее почувствовала, чем увидела, как Кайло кланяется с неожиданной светской элегантностью. На секунду кадр отсек от тела взлохмаченную голову, осталось только затянутое в черное длинное худое тело. Отрубленная ветвь фамильного древа вызвала к жизни тень прародителя — галантного падавана Анакина.       Оценив изысканность манер, Лейя поспешила с вопросами:       — Ваши родители? Они живы?       Ответ вернулся быстро-быстро — как пощечина.       — Я сирота.       Это не было ложью, Кайло был неумелым притворщиком, да и старый опытный политик вроде принцессы Альдараана, почувствовал бы фальшь. Хакс, ее Хакс действовал бы иначе. Но Кайло не был силен в интригах, он просто скорректировал известные факты. Женщина в тени кивнула, словно соглашаясь. Ее трудно было различить, отвлекал свет, бьющий из раскрытой настежь двери. А вот она прекрасно видела всех присутствующих.       — Профессия.       — Врач. Военно-полевая хирургия, — звенящим тонким волоском вплелась в разговор татуинская нота. Кажется, это стало неожиданностью для всех, включая Кайло. Словно услышав неуместную шутку, генерал вышла из тени, не спуская глаз с собеседника. Оружие не покидало ее рук с момента появления, но сейчас Лейя рассеянно крутила его в руках, как наскучившую, но обязательную деталь гардероба.       — Хирург? Ампутации и вскрытие нарывов? Должно быть, продолжение семейной династии?       В вопросе не было ничего необычного, вся экономика Галактики строилась на трудолюбии семейных кланов, где поколения потомков умножали славу предков. Но то, как это прозвучало, заставило сердце Рэй сладко дрогнуть.       «Узнала?!». Би напомнил о себе легким разрядом статики, и Рэй едва не пропустила следующую реплику:       — Война предоставляет много материала для практики.       — О да, война — это золото для хорошего врача. Странно, что вы не на поле брани сейчас, в это смутное время, доктор. Разве вносить свет, туда, где царит тьма отчаянья, не есть главная цель тружеников медицины?       Теперь она играла, тонко насмехаясь над идеалами, на которые непутевый отпрыск много лет назад разменял свой мир, родину и семью. Принцесса встречала рыцаря холодно, ибо он обещал сложить к ее ногам весь мир, а вернулся с пустыми руками, выпрашивая прощение подобно нищему. За поражение наказывали больнее, чем за переход на Темную сторону. В этой семье не любили посредственность в чем бы то ни было.       Рэй вздохнула и провела пальцем по шершавому боку в извивах оранжевых «молний». Все юнцы, вступая на путь мужчин, клянутся сражаться за добро и справедливость, но кто виноват, что мир всегда приходит в Галактику на кончиках лазерных мечей? Магистру «повезло» на собственной шкуре прочувствовать эту истину.       — Мне удалось добыть информацию, которая слишком важна, чтобы оставить ее на полке между бинтами и седативными средствами. Как только мы поняли, что попало нам в руки, я и пребывавший у нас на лечении отставной генерал Хакс оставили прежние занятия и отправились на Корусант на попутном судне. В ставку командования военных сил Новой Республики, — Кайло с непривычной легкостью сплетал воедино истину и полуправду.       –И что же это за информация, которая заставила врача забыть о своем долге? — Лейя медленно положила бластер в кобуру. Лицо ее было бесстрастно.       Рэй знала, что он скажет, и все же вздрогнула, когда резкий профиль качнулся вперед и зачеркнул узкую полосу света.       –Я знаю, где находится тайное убежище Сноука. И готов представить это информацию в обмен на…       Финн ахнул, темное лицо с пухлыми губами резко затопило маленький экран, так что невидимая наблюдательница отшатнулась.       — Ты знаешь? Ты готов? Что ж ты сразу этого не сказал?       Два одинаково надменных взгляда вжали вопрошающего в стену. Рэй почувствовала злорадную радость рыжего: вот так, салага, знай свое место. Камера теперь снимала треугольный кусочек пола, но и здесь воздух дрожал и потрескивал от напряжения.       Повинуясь внезапному импульсу, ученица мастера Люка, подошла ко входу и прижалась щекой к холодной притолоке. Кожа чувствовала щербатую поверхность бракованного транспластила, но Рэй было все равно. Что бы сейчас не произошло, она должна быть узнать это первой. Не в призрачных силуэтах голограммы, а своими ушами и глазами. Быть с ними там. И разделить победу или поражение.       –Вы отдаете себе отчет, молодой человек, чем это грозит лично вам? Вы готовы принять последствия?       — Да. Я отдаю отчет и помню о последствиях. Поэтому требую статуса официального свидетеля и гарантий, что гнездо змеи будет уничтожено полностью. Для этого я и прибыл на Корусант. Чтобы просить об организации военной операции и включении меня в ее состав.       Хакс тихо ахнул, и Рэй отлично понимала его чувства. Рыжий авантюрист любил красивые комбинации, а черный рыцарь отыграл красиво. Кайло Рен просил политического убежища, и Республика вынуждена будет взять под защиту мятежного форсюзера — в обмен на ценную информацию. Перечеркнув прежние политические убеждения. Для самостоятельных поисков вражеской базы у сенаторов явно не хватит терпения. «О, у пиар-отдела будет много работы».       Лилия. Ее Тигровая Лилия. Ему так хочется поиграть на большой доске. Хотя они все — даже принцесса Лейя — лишь беззащитные пешки в руках опытных кукловодов. Вздох вырвался из заточения, прорвал оборону стиснутых губ, и вопросительным знаком повис в воздухе. Все обернулись на неожиданный звук. И как-то расслабились, расправили напряженные плечи. Во внезапной неудобном прозрении Рэй увидела себя, тонкие брови, страдальчески соединенные в переносице, пальцы, вжавшиеся в стену. И жалкое это лицо стало последним доводом в затянувшемся споре. Тугой полог Силы, скрывавший мысли и чувства, отдернули решительной рукой. Взгляды погасли, собеседники отвернулись друг от друга.       Генерал подала рукой знак, разом потянув и оборвав все струны разговора, скатывая их в тугой комок вынесенного приговора. Финн и По опустили оружие, подхватили под локти Хакса и, демонстрируя полную потерю интереса, вышли из комнатушки. Штурмовик даже не осмелился перекинуться словечком с Рэй, только на ходу сжал ладонь теплыми пальцами. Она даже не повернула к нему головы, темное лицо страдальчески искривилось.       Но девушка вся была там, в маленькой комнате, полной цепей и металла, где пожилая женщина смотрела на непослушного беглеца-мальчишку. Последний формальный вопрос, ответ на который ничего не менял:       — Каковы ваши гарантии, что координаты верны?       Он ответил ей также механически, ловя угасающие звуки знакомого голоса.       — У вас есть мое слово. И мой мертвый отец, который погиб от руки одного из приспешников Сноука. И желание восстановить справедливость.       Рэй думала, что генерал Органа возмутится подобной наглостью, но она лишь с сомнением покачала головой.       –Вы так молоды, мой мальчик. Стоит ли разменивать жизнь на бессмысленную месть? Разве ваши родные не будут рады увидеть вас живым, хотя бы и без славы героя, чем мертвым и отомщенным?       — Меня учили ставить перед собой цель и добиваться ее, — чётко, по-военному ответил магистр. — Если я потерплю поражение здесь, я буду искать другие пути покончить со Сноуком. Трусы достойны презрения. Так меня учили.       Лейя посмотрела на него и отвернулась. Взяла со стола меч, отобранный при обыске, и протянула молодому человеку рукоятью вперед. Точка. Ничего не изменить.       — У вас есть и моё слово, — тихо сказала Рэй. — Я ручаюсь жизнью за этого человека.       –Жизнью? Что вы знаете о… — пожилая женщина не закончила фразы. Глаза сверкнули, как два темных агата, и принцесса-генерал решительно шагнула к двери. На пороге помедлила. Отказ? Согласие?       — Вы свободны. Вы и ваша команда. Надеюсь, разум подскажет более надежное решение проблемы. Эмоции едва ли убедят Сенат.       Она еще раз остро и твердо взглянула в перечеркнутое шрамом лицо и вышла. Девушка сделала попытку преградить дорогу легендарной женщине, но все продуманные доводы угасли, когда она взглянула в лицо под короной уложенных кос. Рэй почувствовала, как стальные щербинки двери чертят на щеках царапины, так сильно лицо вжалось в притолоку. Кайло стоял и слушал звон оборванной струны внутри себя. Эту битву они проиграли.       Медленно и вяло молодые люди вышли наружу. В дальнем конце посадочной полосы, в голубом конусе луча захвата, села на землю «Хлоя». Хакс задумчиво вертел в руках возвращенный бластер, проверяя величину заряда. Финн не преминул заметить бывшему начальнику:       –Она сказала: вы свободны. Будь моя воля, вся ваша компания уже была бы на пути к пожизненной каторге. Конечно, кроме тебя, Рэй, я твердо уверен, что во всем виноваты эти орденские штучки с гипнозом. Эти фанатики, они такие…       Он еще говорил, когда над ними завис катер с эмблемой военного ведомства. За штурвалом пребывал отчаянно счастливый По. Дверь приоткрылась, и принцесса Лейя изрекла, высокомерно глядя на стоящих внизу:       –Как я уже сказала, эмоции не убедят Сенат. Поэтому вам стоит хорошо продумать аргументы. Время героических одиночек прошло. Республикой правит демократия, и я не распоряжаюсь перемещением военных сил, однако приложу усилия, чтобы ваше прошение рассмотрели вне очереди. В это тяжелое время, когда мы переживаем величайшую трагедию — потерю Хосниан-Прайм, было бы преступлением упустить шанс нанести ответный удар. Обещаю всяческую поддержку и… — она окинула взглядом потрепанную компанию, — и комфортное помещение, где вы сможете привести себя в порядок в ожидании официального приема.       Катер качнулся, скользнул ниже.       –Вас правильно учили, молодой человек: если цель поставлена, нельзя останавливаться на полпути. Уповаю на благородство ваших намерений и надеюсь встретиться через шесть дней. На внеочередной сессии Сената.       Послушная машина дрогнула и свечой ушла в небо. Их высочество любила лихую езду. ***       –Они такие идиоты, — закончил фразу растерянный Финн.       Кайло Рен чувствовал себя раздавленным обрушившимся доверием. Все схватки с монстрами и сложные головоломки отодвинулись назад. Стали тем, чем всегда и были — детскими игрушками. А настоящая игра начиналась здесь и сейчас. И скоро наступит время первого хода. Это обретенное Равновесие? Нет, скорее, просто он продолжает лететь в пропасть.       Хакс растирал запястья, помятые наручниками, и отыгрывался на чернокожем парнишке.       –В вашем клубе двойных агентов — пополнение. Да-да, милейший, не вы один носитель ценных знаний об устройстве общественной уборной. На офицерских курсах Первого Ордена также читают лекции об измельчителе мусора и разгибателе канцелярских скрепок….       Он еще говорил, но взгляд застыл на странной картине. Просто прилип к ней. Рэй, его Рэй, кинулась на шею магистру с криком: «Получилось! У нас с тобой получилось! Она не смогла устоять». И Кайло медленно кружил её в воздухе, потерянный и счастливый. Перехлест тонких рук на широкой мужской шее. Загорелое лицо прильнуло к колючей щеке. Сияющие глаза. Плетение Силы.       Они замерли, глядя друг другу в глаза, серьезные и сосредоточенные. Как ученики над трудным домашним заданием. Рэй кивнула с отрешенным видом, и Кайло осторожно поставил ее на землю.       –Главное — дожить до победы, — сказал магистр невпопад.       Всем обострившимся внезапно чутьем Хакс видел ЭТО, эту связь, полупрозрачную пуповину меж двух Одаренных Силой. Она пульсировала и сжималась, золотистый медовый свет Рэй вливался в темно-красную бездну Ренова сердца. А еще Хакс видел ржавые круги ревности, исходившие от него самого. Она когда-то назвала Армитаджа Тигровой лилией. И сейчас эта самая Тигровая лилия исходила рыжей ядовитой пыльцой. Что еще раз доказывает: генералам Первого Порядка следует Уставом запретить влюбляться.       До него донесся смутный обрывок мыслей-слов-образов. «Ему больно. Сердце стынет. Скажи ему». «Он солнышко. Он справится».       –Выставили на мороз — отморозком и вырос, — процедил Хакс сквозь зубы, и от привычной желчи стало легче. Он крутанулся на каблуках и злым решительным шагом пошел к покинутой «Хлое».       За спиной раздался грохот. Все присутствующие оглянулись. Из дверного проема подсобки вылетали клубы желтоватой пыли. Это рухнула потолочная балка, перерезанная выстрелом бластера пополам. ***       Рэй сосредоточилась и послала еще одну мысль по белому «корешку» натянутых до предела нервов. Связь держалась прочно. «Уходя, она плакала». «Я знаю». ***       Глядя на крохотную фигурку сына внизу, Лейя Органа пробормотала в широкую спину пилота.       –Надеюсь, в этот раз я не ошибаюсь. Хан мне не простит.       По улыбнулся и заложил крутой вираж. Ах, как вспыхнуло в кабине закатное солнце! ***       Эту ночь магистр коротал у прозрачного, как воздух, транспластила оконного перекрытия. Он вслушивался в биение сердца огромного города-планеты. У ног кипел и бушевал Корусант. Вечный двигатель человеческой, ботанской, гуманоидной и прочей алчности. Сюда, на 77 (счастливый!) этаж огромного отеля, создавая иллюзию спокойствия, долетали лишь отзвуки океана пороков и вожделений. И именно поэтому Кайло решился.       Он миновал лабиринты роскошных апартаментов, предоставляемых обыкновенно дипломатическим сотрудникам, и проследовал в гардеробную, пустую и гулкую. Там, за отсутствием у путешественников иных предметов одежды, водворили самый важный груз «Хлои». Какой-то старательный идиот-служащий еще и развесил картины, соблюдая однородность цветовой палитры, и чопорные солдаты Рембрандта удивленно косились на хрупкую цирковую акробатку Пикассо.       Стены украсились незнакомыми людьми в странных одеждах, взлетали вверх брызги извергающегося вулкана, скалили зубы обнаженные черепа, и шумела густая сосновая роща, напоминавшая Эндор. Но больше всего пугала Кайло темноглазая смуглая женщина в серебристых одеждах, смотревшая на позднего посетителя строго и печально**. Посреди этого пиршества покоился саркофаг Спящей.       Магистр пришел к парадоксальному выводу, что столько странная компания идеально подходит к задуманному деянию. Пришла и миновала минута слабости, во время которой Рен размышлял, каким еще грузом вины отяготит его отец. Кайло побывал убийцей, лжецом, дезертиром и все роли исполнил со старательностью примерного ученика. Но какая напасть посетит его после знакомства с содержимым хрустального гроба? Каннибализм? Ксенофилия? Безумие?       Хватит с него загадок! Если он ошибся… «Всегда можно перезагрузить игру и начать с первого уровня». Афоризм. Сам придумал!       Пальцы нажали нужные кнопки, и матовое стекло, скрывавшее лицо обитателя криокамеры, исчезло в специальной нише. С минуту Кайло всматривался в мягкие плавные черты, припорошенные инеем, потом усмехнулся. Спящая была ему незнакома, ничто не шелохнулось в сердце при виде этого долгого сна, полного покоя и умиротворения.       Он вернул защитное стекло на место, принес из ванной стопку вафельных полотенец с золотой анаграммой отеля в углу и постелил себе на полу. Повернулся спиной к саркофагу, лег на импровизированное ложе и вошел в сон, как возвращаются домой после долгого рабочего дня. Время — ночь       — Сегодня я попрошу кое о чем, и если услышу отказ, больше не вернусь.       Она вздыхает коротко, и слезинка мелкой жемчужиной звенит об пол:       — Я слушаю.       — Покажи свое лицо.       Странные звуки, похожие на сдержанный хохот. Ему уже понятно, что так она плачет, когда не дает себе труда сдерживаться.       — Ты не захочешь приходить сюда.       — Покажи свое лицо, — он знает, как трудно расставаться с привычной маской, он сам носил ее много лет, прежде чем прямо взглянуть в страшный лик пустоты. Но сегодня до зарезу нужно знать, кто прячется за тонкими руками и нежным голосом. Прежде чем бросаться в омут политических интриг.       Политика? Здесь? Смешно. В конце концов, она всегда может солгать. Не этот ли потерявшийся ребенок запугал магистра до смерти в самое первое посещение?       — Прошу тебя…       Враг или Союзник?       — Покажи, иначе я уйду.       Ее голос, ставшим таким взрослым, этакое благородное контральто, прорезывается детским писком:       — Я… я сделаю то, что ты хочешь. Даже если умру после этого.       Шуршит эта проклятущая ткань. В границах круга видны темные тонкие пальцы — она встает на четвереньки, чтобы ему удобнее видеть. Как полная луна, из мглы выплывает лицо. Большие глаза не светятся в темноте, просто они — единственное светлое пятно. И сейчас они испуганно приоткрыты. Дрожат пухлые губы. Круглые щеки нежны, как у ребенка. Она прекрасна***.       Он жадно рассматривает стройную гибкую шею, короткие волосы, уложенные черной бархатной шапочкой, выпуклый изгиб лба, мягкий овал цвета эбенового дерева** и едва не смеется от облегчения. Он не ошибся. Судьба действительно связала все нити в один клубок, и это начало гармоничного узора, а не уродливой кудели. Та девушка, что спит в криокапсуле вечным сном. Какая ирония! И дитя снов имеет тот же отпечаток не-жизни, что и живая Спящая. Но сквозь изморозь, голубыми тенями залегшую вокруг глаз, пробивается пламенная душа. Так спит в угле обжигающий огонь.       Не такой он представлял свою принцессу Сосульку! И она боялась ему не понравиться? Так …по-женски.       Она распахивает глаза широко, так что только они одни и остаются на темном лице, видит смешливые морщинки на щеках мужчины и медленно тает в пустоте. Она принимает смех за презрение. Кайло успевает перехватить тонкую кисть с желтоватой кожей ладоней. Пускай будет больно! Он заслужил за недогадливость.       — Стой! Не бойся, Энни, стой же.       Она слушается, но опускает лицо, прячет в тени. Босые ступни из-под «колокола» голубых одежд чертят в морозном ковре пола кривые линии. Голубое и белое. Как он хотел бы увидеть ее в красном, пурпурном — цветах радости и жизни! Но даже это больничное одеяние не портит Безымянную.       — Я … ты… я не уйду. Не бойся!       Рука-сосулька в его руке, дрожит и царапает кожу кольцами — по одному тонкому ободку на каждом пальце. Вдруг растает? Или он нечаянно сломает эти тонкие руки-веточки?       –Спасибо. Я…я верю тебе, — и это звучит большим, чем сиюминутное признание.       Он отпускает прохладную ладонь с облегчением и разочарованием. Когда-то безумный обитатель виртуальной реальности предрек: «Тебе еще не раз придется иметь дело со льдом. Он надежно хранит свои тайны». И вот одной тайной становится меньше. Но легче ли от этого?       Его принцесса спит заколдованным сном. Дерзнет ли трусливый рыцарь разбудить ее поцелуем? До сих пор у него не очень ладилось это дело!       Она торопится объясниться, и слова сыплются изо рта ледяными градинами:       — Я боялась не понравиться. Я так долго была одна. Я не помню, как это — быть человеком. Быть с человеком. Я могла испугать тебя. Я испугала тебя при первой встрече.       Он хочет прикоснуться к ее лицу, узнать ощупью: атлас или бархатная кожа персика, но боится, что хрупкая статуэтка черной эмали растает под пытливыми пальцами. И все-таки они одновременно тянутся друг к другу, пересекая границу света и темноты. Она что-то говорит взволнованно и быстро, он ласково закрывает рот рукой.       Губы ее теплы и мягки, как лепестки роз. На глазах они наливаются розовым светом шоколада с вишневой начинкой. Голубизна снега отступает под прикосновениями, и он может трогать большим пальцем еле заметные морщинки нежного рта, каждая из которых — источник наслаждения.       Темнота знакомо взрывается красными огнями, и голос впивается в мозг: «Критическая температура! Превышен допустимый порог перегрева! Критическая температура!».       Он убирает руку, зная, что будет хранить на ней этот первый, несбывшийся поцелуй. У него еще есть время узнать, как разбудить спящую принцессу. Но это потом, потом…       Она больше не прячет глаз. Они живые и полные любопытства.       — Как ты назвал меня?       — Энни. Энн. Unnamed. Ты сказала, что не помнишь своего имени. А меня в детстве учили не разговаривать с незнакомцами. Пришлось выкручиваться.       Она морщит вздернутый нос, подпирает лицо рукой.       — Энн. Это так скучно. А как зовут тебя? А замолчите вы! — она досадливо машет рукой на красные огни, но мудрая техника не слушается.       Его имя? После всех этих ночей? Кайло чуть не давится от смеха, и она несмело вторит ему серебристым колокольчиком.       –Я боялась узнать твое имя. Вдруг мы встречались при жизни и были врагами. Тогда сон обернется кошмаром. Нельзя спрашивать во сне о настоящем.       –А о чем можно?       –О будущем. Или прошлом. О том, чего еще нет. И чего уже нет.       –Отлично. В таком случае в прошлом меня звали Кайло. Кайло Рен, — он с затаенным испугом ждет ответа, но темнокожая девушка не выказывает ни малейшего удивления или страха. Так и есть. Их разделяют не стены ледяного саркофага, но десятки, может быть, сотни лет.       — Кайло? Тогда я могу быть … Кэнни? Кайло и Кэнни. Чтобы похоже звучало. Как будто мы вместе выросли и дружили в детстве, — она просительно смотрит на него, прижав руку к сердцу. А другой машинально водит по губам. Нет, она все еще маленькая девочка, которой встретился чудаковатый, но добрый незнакомец.       Он кивает, сдерживая смех. Еще никто не находил темного магистра настолько харизматичной персоной, чтобы позаимствовать его имя.       Снова и снова всматривается в полудетские черты, открывая в них новую прелесть. Он не знает ее. Чтоб тебя, он не знал, что такое жить до этого момента. Значит, и он — принцесса из высокой башни?       Сирены взрываются новым всплеском ругани, и он торопливо спрашивает:       –Почему я вижу тебя, кто ты такая?       Она медленно пятится назад, в темноту, к хрустальной темнице. Но теперь ей есть кого ожидать в заколдованном сне. Ее счастье обрело имя. Кайло. Кайло и Кэнни.       — У меня нет ответов. Может быть, ты найдешь их раньше меня. Нет, не так. Я хочу, чтобы их нашел именно ты. Кайло Рен. Гость, который приходит ночью.       Она улыбается, качает маленькой головкой, дрожат мелкие кудряшки, Кэнни вприпрыжку бежит в темноту — успокаивать своего Ледяного великана. Шаги легки, и кажется, даже кольца на руках позвякивают в такт этой невыносимой радости.       «Свобода здесь. Она близко. Только протяни руку. Он придет, твой отважный рыцарь. Однажды он придет к тебе». ***       Проснувшись, он все ощущал на губах полудетскую улыбку, контрабандой пронесенную из сна.