Няня, давай играть, будто я голодная гиена, а ты кость («Алиса в Зазеркалье»)
–«Небольшое приключение, которое развлечет и не успеет утомить», — процитировал Хакс с обманчиво-бесстрастными интонациями. — Почему в минуту опасности вместо мудрых изречений на ум приходят дрянные обещания мелких жуликов? Края арены загибались бутоном цветка, и утреннее блекло-голубое небо Татуина казалось чужим и далеким. Долго смотреть на неразлучную пару светил было невозможно, но и в закрытые глаза солнце стучалось до малиновых кругов. Вяло копошилась мысль, что привычка некоторых народов пустыни подкрашивать веки темным возникла отнюдь не из эстетических потребностей. Пот тек по лицу и рукам, мелкие кристаллики соли покусывали царапины от наручников. Тысячеголосый рев хорошо разогретой толпы оставил пленников равнодушными. Как и оплывшая фигура Горга Хатта, подобно сбежавшему из кадки тесту выплывшая на экраны. Возможно, движимое и недвижимое имущество Джаббы и поменяло хозяина, но привычка украшать окружающий интерьер разноцветными телами твилечек была непоколебима, как столетний процесс пищеварения сарлакка. Такие вещи не меняются ни за один день, ни за пару десятков лет. Монокль эстетствующего хатта победно сверкнул на свету, и наследник Джаббы заговорил булькающим голосом. По мере возможностей Рэй переводила собратьям по несчастью. –Любезные мои поданные, — империя Джаббы сократилась более, чем вдвое, но остатка вполне хватало для поддержания великодержавных притязаний обрюзгшего «властелинчика». — Не умолкнет вовек в сердцах скорбь по безвременно почившему господину нашему, да не истощатся жировые запасы его в небесных пажитях, — сдержанные овации, — как не истает боль от того, что убийца и все присные его подло избежали наказания, — глухой ропот. — Но возрадуйтесь! Возмездие грядет, ибо судьба предала в наши руки потомка подлых предателей. Да-да, это пресловутый сын Хана Соло, и вот он, у ваших ног. Гневный рёв, и кто-то из высокородных гостей, блюдя старый обычай, плюнул в сторону преступников. Пострадал лишь зашипевший от обиды песок. Горга театрально вздохнул, и подбородки закачались в такт. — Но, увы, любезные мои подданные, мы не можем предать негодяя смерти по всей строгости беззакония, — недоуменное молчание, и от бронированного доспеха охраны срикошетили хитиновые панцири подкопченных акрид — любимого лакомства местного плебса. — Мы дали обещание, что не будем препятствовать наследнику, если он потребует принадлежащее ему по праву. Слово наше твердо. Пауза, во время которой слушатели должны умилиться, сопоставляя сомнительность обещаний почившего Джаббы и самую чуточку замаранный послужной список нынешнего правителя. Толпа провела сравнительный анализ, и разразилась новой порцией объедков, поделив симпатии между пленниками и хаттом. –Но разве вышеуказанный молодой человек предъявил какие-нибудь доказательства, что он тот, за кого себя выдает? Разве явился он к воротам дома нашего, чтобы честно потребовать обещанное? Нет, он явился как тать в ночи, и только бдительность верноподданных предотвратила покушение на нашу священную особу. Горга явно любовался собой, затягивая выступления, и толпе это начинало надоедать. Предыдущий правитель был лаконичен и не любил испытывать терпение слушателей. Тем более возбудил недовольство следующий пассаж. –Но мы милосердны! Возмущенные восклицания, и ближайший к краю платформы нервный охранник пальнул в сторону западного сектора из парализатора. Тонкий писк, стук падающего тела, толпа сомкнулась над пустым местом. Горга откашлялся, медленно, со скрипом протёр монокль и закончил скороговоркой: –Мы милосердны, и дадим дерзновенному незнакомцу шанс доказать, что он истинный наследник своего деда, отца и смертоносно-блистающей матери. Пусть сразится на арене по древнему обычаю детей Татуина, и мы признаем его истинным Соло. Да начнется поединок! Хатт махнул короткой ручкой, стеклышко сверкнуло на солнце, и глухой металлический колодец арены накрыло куполом энергетического щита. Сразу стихли шум и гомон разноликой толпы, на огромных щитах, размещенных по четырем сторонам света, вспыхнули символы местного алфавита, и побежали ряды цифр. Наличие этнографического образования не требовалось, нужно было просто знать Татуин: зрители делали ставки, при этом публичность операций отнюдь не была гарантией, что тебе в финале заплатят. Но кого и когда это останавливало? Суммы впечатляли. Хакс повернул голову, насколько позволили оковы: — Напомни, в чём виновата твоя семья? Кайло сощурился: смотреть на пламенные волосы старого врага, полыхающие на солнце, было больно. — Как офицер высшего ранга, вы имели право ознакомиться с личным делом любого члена экипажа. И я никогда не поверю, генерал, что вы не попытались лучше узнать собственное начальство. — Значит, будем играть в дипломатию. Хорошо. Сочту нужным уточнить, что единственно ценным сведением в ВАШЕМ личном деле, магистр Рен, было настоятельное предупреждение не упоминать о ВАШИХ семейных связях в ВАШЕМ же присутствии. Во избежание непредсказуемых последствий, — Хакс выдал фразу на одном дыхании. — Простите, но любопытство вызвали лишь страницы, посвященные вашим дальним предкам, — Армитадж изобразил сухое покашливание сноба и продолжил другим тоном, — Кайло, твой дед был рыцарем джедай, некоронованным аристократом, женатым на королеве, а вот похождения безродного авантюриста и принцессы без королевства на захолустной планете… прости, не моя целевая аудитория. Так что там с твоим отцом? Кайло набрал воздуха в легкие и поперхнулся от пыли. Как бы покороче сформулировать запутанную историю собственной семейки? — Отец задолжал Джаббе крупную сумму денег, скормил половину охранников ручному сарлакку, со второй половиной вдоволь позабавился дядя Люк. А мать задушила хатта цепочкой от кандалов. — Мило, — скривился Хакс и замолчал. Какое-то время ничего не происходило, два солнца лениво скользили по голубоватому куполу щита, приглушенно гудела публика, увлеченная попытками изменить «расстановку сил», букмейкеры активировали защитные щиты, купленные по дешевке, Рэй, шевеля губами, вглядывалась в смутно знакомый алфавит. За неимением лучшего занятия Армитадж открыл заседание лекционного клуба, перехватив палочку эстафеты у велеречивого Горга. — Мы можем констатировать, что история творится на Татуине. Опять. На сей раз в числе приговоренных к казни фигурируют обе стороны конфликта: и Темная, и Светлая. Что не может не обнадеживать, ибо восстановит воспетый в легендах баланс, и Галактика успокоится на пару десятков лет — до рождения следующего Избранного. Но во избежание сценарных дыр в грядущей экранизации биографии в данный исторический период уточним детали. Ты и вправду собирался постучаться в ворота и сказать: «Меня зовут Бен Соло, я пришел за наследством моего отца»? –Я должен сказать: «Я Кайло Рен, откройте именем Первого Ордена, у меня орден… то есть ордер* на обыск?» — в магистре стресс затрагивал какие-то давно дремавшие струны. Сарказм, например. — Или лучше прийти инкогнито и представиться бродячим торговцем рабами? Кои, будучи проданы с большой прибылью, внедрятся в круг личной прислуги Горга и проведут серию диверсионных актов. Стратегия «Троянского коня». Или цветка-мухоловки, да, глубокоуважаемый Аспарагус Лилибел Хризантемус? Эрудиция противника в области цветоводства рыжему честолюбцу не понравилась. — Меня зову Армитадж Лилард Хакс, и прошу уважать это имя! — Барышни, вы очаровательны, но сейчас не время и не место для выяснения обид, — устало сказала Рэй. Однако друго-врагов было не остановить, и Хакс нанес ответный удар по фамильному самолюбию магистра. — Если уж мы начали проводить исторические параллели с Джеанозисом, то роль Оби-Вана Кеноби в данный момент отведена для любительницы странных причесок, я замещаю твоего молодцеватого деда, ибо опрометчиво полез решать чужую проблему без предварительной разведки, а вот роль Набуанской принцессы вакантна. Кайло даже не знал, что подобная плоская шутка может так больно задеть. Но, видимо, для того они и созданы, эти глупенькие подколы. Он заворочался всем телом, пытаясь вырвать скобу крепления из пазов и достойно ответить этому шуту площадному. Не словом, но как мужчина мужчине. Но добился только лишних царапин на запястьях и режущей боли в боку. Привычка всё решать с помощью оружия пагубно сказывалась на навыках аргументированного словесного спора. Хакс с удовольствием вслушивался в участившееся дыхание соперника. Рэй, не умевшая получать удовольствия от унижения ближних, попыталась урезонить свою вторую «половинку». — Ты его специально злишь? — Со мной это всегда срабатывало. Надо же как-то стимулировать мозговую деятельность! Девушка покачала головой и вернулась к расшифровке тайнописи электронного табло с тайным опасением, что ее лингвистические изыскания товарищей по несчастью не обрадуют. Кайло уже накопил достаточно желчи для меткого ответа наглому подчиненному, когда сильный подземный толчок прекратил словесные перепалки. Арену ощутимо тряхнуло, или это просто отозвался на гулкий звук ударов полупустой желудок? Огромные ворота на противоположном конце ристалища содрогались от глухого «бу-ум», «бру-у-ум». –Началось, — прошептала Рэй. Толпа встала, скандируя что-то, но пленники, помещенные в звенящую тишину купола, видели лишь искаженные рябью щита лица и воздетые к небу руки. Неритмичный стук продолжался, он бил по нервам сильнее рева или скрежета землетрясения. Для гостей приготовили что-то посерьезней неподвижной бездонной глотки или увеличенных вдвое моделек насекомых. «Усовершенствовали развлечение. Тюнинговали, как выразилась бы Рэй, ». Кайло попытался прощупать, что там, впереди, но боль прицельно щелкнула по бордовому мешочку сердца, и Рен бессильно повис на цепи. Фамильное чутье, то самое, что всего вернее, металось в тоске и бессилии. «У меня плохие предчувствия», — шептал неприятный пискливый голосок на ухо. Створки открылись полностью. В проем вошло… вползло… втекло огромное студенистое НЕЧТО высотой с трехэтажный дом. Это был плотный кусок слизи, медлительно-текучий, какой бывает река в разгар ледохода. Когда ледяные торосы в поисках выхода заползают друг на друга и под собственной тяжестью рушатся в стылую мартовскую воду. Существо выпускало и втягивало слоноподобные ноги-столбы, щупало воздух тонкими отростками-рожками, поводило из стороны в сторону огромными ложными «глазами», которые тут растворялись внутри туши. Постоянными были только самые верхние подвижные щупальца — оружие, палочки для еды и одновременно трость слепца. Одна такая конечность наткнулась на стену и скользнула вниз с противным скрежетом. На прочнейшем материале остались кривые царапины, в пятнах ржавого налета. Очевидно, затейница-природа вооружила неповоротливого монстра не только острейшими когтями-крючьями, но и ядовитыми стрекалами. Именно это сходство позволяло предположить в качестве изначального материала обычную морскую медузу, в незапамятные времена выползшую на сушу «погостить», да так и оставшуюся полноценным хозяином на погибель всего живого. Публика восхищенно взвыла, по куполу забарабанили недоеденные «свидетельства» популярности, но невозмутимый склизкий «гладиатор» не реагировал на легкую вибрацию восторга. Он постоял, вбирая всей кожей сухой колючий воздух, выделил упоительную ноту теплокровного страха, и пополз-потек-зашагал туда, где тремя крошечными красными точками светилась неподвижная добыча. От существа исходил неприятный запах — смесь морских водорослей и гниющей плоти. В прозрачном «киселе» тела сжимались и растягивались темные неопрятные уплотнения — остатки предыдущей трапезы? Несформированные органы? — Протух холодец, — Хакс скептически оглядел медленно бредущую смерть. — Не думал, что погибну от кулинарного ингредиента. Есть идеи, господа волшебники? Рэй сверлила «медузу» взглядом, так что жилы на лбу набухли. «Стой! Стой! Остановись же!». Однако мозг твари успешно подменялся набором рефлексов, и монстр продолжал торжественное шествие к сервированному столу. Девушка до предела натянула цель и тяжело повисла на прикованных руках: мышечная боль отрезвляла и подстегивала мозг. Но мысли упрямо вертелись и тыкались носиками в каменный бок госпожи Безнадеги. Всего сутки назад они жили радостью от успешного разрешения первой загадки почившего контрабандиста. Неужели путешествие окончиться здесь и сейчас, в окружении глумливых врагов, от рук твари, у которой и рук-то не предвиделось? Рэй повернула голову вправо: –Твоя бабушка… Она оказалась в похожей ситуации. Как она спаслась? У нее же не было чувствительности к Силе. Кайло хотел ответить, что Падме Амидала только чудом осталась в живых, но не успел. Оранжево-красными всполохами вспыхнул второй экран. На арену выкатили бронированный куб-рефрижератор с маркировкой «Осторожно! Не кантовать! Перед употреблением разморозить». Служители в спецкостюмах торопливо ослабили крепления и поспешно покинули место побоища. Крышка стукнулась о землю, и вместо безобидных полуфабрикатов из ящика выкатилось темное, крепко сбитое тело, покрытое сосульками криогенного сна. Не-человеческое. Грязное пятно на желтой скатерти песка. Зверюшка почивала недолго, уже спустя минуту она крепко стояла на коротких кривых ножках, отряхнулась и свернулась в тугой упругий шар. Последние льдинки осыпались, открывая коллекцию ржаво-рыжих игл. Меж ними рождались и угасали голубоватые молнии с запахом озона. Колючий «шар» крутнулся на месте, подпрыгнул и понесся вдоль периметра, время от времени пробуя на прочность десятиметровые бортики. На стене оставались подпалины, но ущерба новому бойцу это не наносило. Даже «медуза» слегка уклонилась с траектории, отказываясь охотиться на неопрятный колючий комок. Ее рецепторы не находили за природной броней вкусной мягкой плоти, что истекает кровью под ударом крючковатых когтей, или бьется в конвульсиях от яда. Пленникам зверь был незнаком, но Хакс вслух предположил, что способность генерировать электричество вряд ли врожденная, более всего существо походило на генетический эксперимент — мутацию миролюбивого вилорогого дикобраза с Чаронды. Жертва лабораторных опытов добродушием не страдала, напротив, бестия кидалась на любой объект в поле зрения, атакуя полутораметровыми полосатыми иглами или парализуя электрическим «кнутиком». Для демонстрации возможностей «пламенного» противника сверху сбросили деревянный брус, который гневный «дикобраз» утыкал острыми копьями игл и расщепил надвое хлестким ударом молнии. Бывалых пленников зрелище не впечатлило, а вот тот факт, что через защитный купол свободно проходят неживые предметы — очень даже. Как и информация о «слепоте» боевого шара «дикобраз», живущего рефлексами. А вот «тепловое зрение» «медузы», напротив, искало и находило неподвижную жертву. Задачка! Расстояние между ней и пленниками медленно сокращалось, «шар», кружа, как потерянный щенок, тоже продвигался в направлении пленников. Рэй прикусила нижнюю губу, от левого глаза поползла вниз светлая струйка. Девушка виновато взглянула на спутников и потерлась щекой о плечо. «Жарко здесь». –Да, жарковато, — машинально повторил Кайло, неотрывно глядя на качающиеся по инерции иглы. Они вошли в песок на треть длины, первая линия обороны опасного противника. Что-то они ему напоминали, эти колючки. Рен мысленно дернул за полосатый конец, но вынужден был признать собственное бессилие; боль слишком давно отщипывала от рыцаря по кусочку. Впечатлить эффектным спасением в самую распоследнюю минуту не получится. Дед движением брови поднимал скалу, а изнеженному потомку приходится довольствоваться жонглированием булавками. «Хакс прав, я действительно набуанская принцесса в ожидании рыцаря», — горько подумал магистр. Стоп! Как он сказал? Булавки? Только бы легенды оказались правдивы! Самую чуточку! На острие иглы! –Не шевелись, — шепнул Кайло соседке, и та, уже не скрывая мокрых дорожек на щеках, вытянулась в струнку, неестественно прямо держа напряженную тоненькую шею. Из прически выбилась прядка, выгоревшая на конце до белизны. Наверное, она щекотала: Рей несколько раз дернула плечом. «Потерпи, мусорщица! Не двигайся! Я и так смертельно устал», — Кайло покрутил кистью правой руки, с хрустом сжал и разжал пальцы, проверяя чувствительность. Онемели немного, но работать можно. Он вытянул запястье вверх так далеко, как смог. Хорошо, что тюремщикам приглянулись перчатки, кожа, конечно, не так экранирует, как металл, но с его нынешними возможностями и пушинка с ног собьет. Боль кольнула по ребрам, пощекотала вдоль позвоночника холодными пальцами. Очень кстати, не даст соскользнуть в темноту и безвременье. Он видел, как расширились глаза мусорщицы, чувствовал кожу, нагретую солнцем, и мысленным усилием заставил невидимые пальцы скользнуть выше, в мягкую прохладу волос, среди которой прятался узловатый кончик шпильки. Угадал-таки, без подручных средств такую прическу не соорудить! Еще, ещё, миллиметр за миллиметром. В третий раз взревела толпа, по экранам ползли пушистые невинные облака, но он не мог отвлекаться на подобные глупости. Всё! Изогнутый кусочек металла повис в воздухе, и Кайло почувствовал, как сквозь обожженную маску лица пробивается неумелая улыбка. — Вот что сделала моя бабушка! Она открыла замок шпилькой, — он победно потряс «трофеем» и едва не выронил его обратно в каштановый пух волос. Рэй испуганно пискнула и рефлекторно дернула кистью руки. У самой земли дамский аксессуар перевернулся вертикально и ракетой взмыл вверх. Покрутился в воздухе, примеряясь, кого освободить первым, и решил блюсти иерархию власти. Хотя, скорее всего, девушка со своего места просто не дотягивалась до Хакса. Логично, ситх побери. Но рот Кайло почему-то никак не мог вернуться к прежнему хмурому положению. Рэй, этот маленький самородок из мусорной кучи, прекрасно удерживала баланс. Умница! Алмаз среди подделок! Ай! Чтоб тебя! Шпилька вонзилась в тыльную сторону ладони, магистр спешно окончил демонстрацию мимики счастливого человека и перешел в привычно-раздраженное состояние. –Прости. Мне плохо видно отсюда. Хакс, наблюдавший за джедайскими фокусами, снисходительно заметил: — Это электронный замок, радость моя. Его невозможно открыть отмычкой. Меньше научной фантастики надо смотреть. Рэй нетерпеливо дернула плечом: у нее сильно чесался нос, что не облегчало задачу. Поэтому фразы получились сломанные посередине. — Вот именно. Взламывается на раз. Если закоротить первую и четвертую плату. Я на кладовке Ункара Платта тренировалась. Пару раз поймали и отлупили. Тогда научилась заметать следы. Ты мог бы не дергать запястьем? — Да ты мне всю руку истыкала, — в сердцах бросил магистр. Подпитавшись от гнева, браслет выстрелил снопом искр и развалился надвое. Шпилька, правда, расплавилась, но Рен, потирая руки в розовых брызгах ожогов, извлек из каштановых прядей ее товарку. Дело пошло быстрее, хотя командирские интонации в голосе Рэй — «правее, я сказала, правее, у тебя, что обе руки левые, ты видишь, куда я показываю» — порядком раздражали. –Я понимаю, что лезу не в свое дело, господа взломщики, но не могли бы вы поторопиться? Коллекция ваших кровоподтеков очень заинтересовала вон тех товарищей. Высоковольтного, склизкого и крылатого. –Что? –Крылатого? –Отвечаю по мере поступления вопросов. Они кровь нашу чуют. Хозяева выпустили третьего монстра. Для паритета сил. Они все-таки успели освободить Хакса до того, как землю накрыла тень, и крайний из столбов повалило мощным ударом треугольного крыла. Через мгновение на земле лежал лишь легкий силуэт, а потом поблек и выцвел. Монстр набрал высоту. Все трое медленно вставали с земли, оглушенные самим фактом свободы. Что с ней делать, пока было непонятно. Хакс растирал обожженные запястья, Рэй в соответствии с женской логикой единовременно поминала хваленое татуинское гостеприимство и оплакивала утрату шпилек. Несвоевременные сумерки легли на плечи, и они догадались взглянуть на помершее солнце. Теперь наличие защитного купола стало предельно ясно. Искусственная преграда не давала улететь третьему противнику, ожившему кошмару орнитолога. Или серпентолога. Или ихтиолога. Треугольный узкий силуэт, полный изящества и благородства летающего существа, переплавил черты сразу нескольких классов животных. Морской скат, плоская тарелка с черной лентой змеиного хвоста, плавно скользил меж воздушных потоков. Вблизи становились видны неаппетитные подробности. Такие, как костяное зазубренное жало на конце гибкого хвоста. На обращенном к земле белесом плоском брюхе поблескивали ряды черных паучьих глазок, темнели щелки жабр, мембраны ушей. Рта не наблюдалось, досады от провалившейся атаки — тоже. Орел промахнулся мимо печени Прометея, но не отказался от обеда. «Воздушный ковер» лениво парил над головами людей, ни разу не приблизившись к границе купола ближе, чем на взмах крыла. Хакс смог разглядеть характерную кожистую бахрому в мелких желтых точках, и внутри желудка сжался и разжался холодный ледяной кулак. Он узнал летающее чудо и понял тонкий расчет хаттов. Наследство Хана Соло не достанется незваным гостям, оно никогда не покинет хранилища. Потому что дерзкие людишки не покинут смертельной ловушки. Коробочка захлопнулась. Глухое «щелк» из подсознания повторилось наяву. Наглухо закрылась дверь в конце арены. Три молчаливых монстра застыли, примеряясь к движениям добычи. Делиться никто из них не умел и не любил. Пленники переглянулись и разобрали закопченные иглы, там и тут воткнувшиеся в песок. Встали спина к спине, против тварей с инстинктом убийцы, что вдвое превышал размер головного мозга. — Утонуть в вонючих объятиях, сгореть от электрического разряда или быть расплющенным летающей тарелочкой «фрисби». Какой богатый выбор — генерал украдкой взглянул на лицо магистра. Оно было отрешенным и спокойным, и не нужны были телепатические способности, чтобы прочесть невеселые самоуничижительные мысли потомка Дарта Вейдера. Кайло снова сравнивал себя с дедом, поскуливая от унижения. Армитадж вздохнул и незаметно ослабил верхнюю пуговицу мундира. Потом огляделся и сказал с кислой усмешкой: — «Три славных зверолова охотились в лесах». Классика! Мы начинали партию на собственном корабле, вооруженные до зубов, и заканчиваем ее с коробком зубочисток. Три дикаря с рогатинами против первобытных тварей. С математической точки зрения, три — это лучше, чем четыре или пять. Формально равенство сил соблюдено. –Милый, помолчи, пожалуйста, — процедила Рэй. Рыжий вздернул белесые брови. Его девочка показывает зубы. Это что-то новенькое. Пикантное. Любопытно. Девушка гневно посмотрела на спутников и с силой воткнула бесполезное оружие в песок. — Наивные глупцы, вы думаете, хатты играют по-честному? Они так не умеют, — загорелая рука с венчиком царапин на запястье по очереди указала на огромные мониторы, на которых все бежали и бежали друг за дружкой цифры. — Один, два, три, четыре. И символы. Знак воды, огня, воздуха и земли. Как вы думаете, они вообще планировали ставить на людей? Хакс нахмурился. А девочка-то права, как он не догадался! Круг сужался. «Шару» надоело пробовать на прочность стену, он развернулся и, подпрыгивая, покатился по запутанной траектории шахматной фигуры «конь». За ним, привлеченная отсветами электрических разрядов, повлеклась «медуза». Оставшиеся семнадцать секунд жизни можно было потратить на прощальные, полные скорби речи. А можно — на критический анализ ситуации. — Если кусок студня — вода, «шарик» с синдромом короткого замыкания — огонь, а летающий «макет» звездного разрушителя — небо, то сейчас свое слово должна сказать земля… Чтоб им пусто было, этим распухшим слизням! Пленники прикрыли Рэй, выставив копья. Девушка ничком легла на землю, приникнув к припорошенной песком арене. «Шар» был близок, в сухом воздухе щелкали электрические разряды, и непослушные волосы вздымались вверх. — Пора уносить ноги, — Хакс почти пропел эту фразу. –Погоди. Не слышу ничего, — пожаловалась девушка, прижав ухо к колючей теплой почве. Кайло прикрыл глаза, прощупывая почву тонкими щупиками Силы. Земля чуть приподнялась сухим сыпучим холмиком. Воткнувшееся в землю копье само по себе закружилось в песчаном водовороте и исчезло. Рэй откатилась в сторону и проворно встала на ноги. –А вот теперь побежали… Не сговариваясь, они бросились врассыпную. И вовремя. Центр арены взорвался под напором живого тарана. «Шар» не успел отклониться, взлетел в воздух и бешено закрутился в поисках опоры. Неловко упал на бок, развернулся и на коротких рудиментарных лапках отполз подальше. Зубастая пасть песчаного монстра, похожая на ловчую яму, кусала вкусно пахнущий воздух. Младший сородич сарлакка, песчаный червь не мог похвастаться оригинальностью дизайна**. Это был тупой обрубок бронированной плоти, похожий на обгрызенный карандаш. Он был рожден, чтобы жрать и поглощать, неслышно скользя под землей. Но добыча ускользнула, и глотка, усаженная зубами в десять рядов, издала обиженный рев. Не будучи ценителем солнечного света, червь покачался над землей чудовищным стеблем и рухнул вниз. Песок укрыл нору. Скат воспользовался моментом и изящно скользнул к земле, атакуя три теплых розоватых силуэта. Черные «глазки» затянуло серой пленкой, оберегавшей органы зрения от колючего песка. Да и не нужны они были: эхолокация действовала вернее. Колючий «шар» отправился от унижения и отправился дальше в поисках тех, на ком можно выместить злобу. «Медуза» безмятежно переставляла слоноподобные ноги с неотвратимостью конца света. Щелчок треугольного крыла выбил фонтанчик песка в метре от ног Рэй. От неожиданности девушка упала и теперь ползла на четвереньках к дальней стенке, уворачиваясь от тупого жесткого рыла — вершины равнобедренного треугольника. Скорпионий хвост поднялся вверх, готовясь пригвоздить добычу. Хакс метнул в крылатого монстра «копье», не попал, но вынудил набрать высоту. Сам он едва увернулся от летящей «шаровой молнии», огненный зверь перелетел через рыжую голову и привлек внимание «медузы». Тугое тело ощетинилось десятком новых щупалец. Кайло метнул свой дротик в гигантскую цель, игла вошла в серое тело, как в воду, и ушла на «глубину». По студенистому боку пошли круги. «Медуза» развернулась и зашагала в сторону магистра. Его спасло только эффектное сальто. Приземление, правда, вышло совсем не эффектным: Рен неловко упал на бок, к счастью, на здоровый. Хакс оттащил его прежде, чем о землю влажно шлепнулось ядовитое стрекало. –Командир, нужно оружие, — рыжий выплюнул песок и поморщился при виде розовых разводов. Однако при магистре проверять целостность зубов было неудобно. –Оно у нас есть, — Кайло равнодушно смотрел в склонившееся над ним лицо, похожее на пыльную маску, треснувшую от влажных дорожек пота. Ему вдруг остро стало всё равно, словно вместе с бесполезным копьем в слизи утонули остатки решимости. — Оно у нас было, — педантично поправил генерал, — и потом разве можно с такими первобытными рогатинами выходить на здешних тварей? Я говорю о настоящем оружии. Элегантном произведении цивилизованной эпохи, — Армитадж покачал головой и от цитат перешел к объяснениям. Неслыханная щедрость! — Я о световых мечах. Вряд ли они уничтожены. Призови их. Кайло застонал и попытался отползти подальше. Получились жалкие сантиметры. Как же хочется лечь, закрыть глаза и больше не вставать! Он так устал! Почему этот рыжий к нему привязался? Или они все умерли, только ледяной ад сменился адской жаровней? –Кайло, иначе мы проиграем. Это твой дядюшка вступал в бой один на один, свежий и бодрый, покушавший и поспавший. А эти твари просто возьмут измором. Чем ты там будешь управлять и что будешь душить, если нет ни глаз, ни хрустящих шейных позвоночков? Идеальная стратегия, жму конечности затейникам хаттам: терпение в союзе с неутолимым чувством голода. Да кому я говорю? Ты будешь нас спасать или нет? Прохладная тень закрыла половину неба. Как хорошо! Кайло поднял голову. В высоте меланхолично парил «скат» — живое воплощение мудреца, далекого от мирской суеты. А потом длинный желтоватый шип воткнулся в землю и заскользил, чертя бесконечную черту. Дрогнула земля, в метре от магистра открылась бронированная зубастая пасть. Червь вышел подышать свежим воздухом и заодно наказать наглецов, что царапают его входную дверь. Кайло на одних рефлексах откатился в сторону, поднял голову. Неподалеку Рэй играла в «прятки» с огненным «шаром», пользуясь полупрозрачным телом «медузы» в качестве укрытия. Маленькая гибкая фигурка, ведущая смертельный танец меж двух огромных монстров. Пока получалось. До первой ошибки. Магистр встряхнул головой до хруста в шейных позвонках и сел. Он не позволит какой-то девчонке снова оказаться первой на раздаче орденов «за мужество». Когда придет время, он ее сам… Что «сам», Рен не стал додумывать. Хитрющие зеленоватые глаза преданно «ели» начальство. — Помнишь, как это делается? Или зачитать базовые инструкции по телекинезу? — Нет, не начальство разглядывал Хакс, а дремучего второгодника на пересдаче. В темных зрачках плясали маленькие рогатые забраки и крутили круглые кукиши. –Ты понимаешь, чего просишь? Это невозможно! Армитадж Лилард Хакс вытянулся в струнку, словно они оба снова стояли на мостике звездного крейсера, словно это не у него из рассеченной брови лениво струилась кровь. Сказал нараспев: — «Ощути меч продолжением руки. Почувствуй мерцание внутри кристалла. Пусть наполнит тебя Сила. Расстояние, время, сама смерть не преграда для наделенного Силой. Лишь твердость духа его…» –Заткнись, — Кайло принял позу для медитации. Просоленная и нагревшаяся от солнца одежда неприятно царапала. Но слова «А если не получится», — завязли в деснах кислой оскоминой. Потому что вдали Надежда Новой Республики, мусорщица с Джакку, акробатическими фокусами отвлекала монстров от чрезмерно занятых мужчин. С подобранной берцовой костью наперевес и безумием обреченного в глазах. Для нее не было и не могло быть «если». Хакс бесшумно сел рядом, скрестил ноги и изобразил полное скепсиса внимание. Боится, что голову отсечет на подлете? «Расселся как для светской беседы», — Рен протянул руку вперед, хотя жест был лишним — точное направление все равно неизвестно. –И как это у тебя получается? — глухо сказал магистр, машинально поглаживая левый бок. Боль ворочалась и глухо гудела, от вибрации мышц тряслись руки. Но ноги тряслись еще больше, поэтому правильно он решил присесть. Еще, еще. Кажется, нащупал… Рен подхватил правую руку левой. Плевать на репутацию! Если получится, тогда… тогда Дядя Люк утратит звание самого везучего человека в семье! — Что получается? –Всегда быть правым. Хакс улыбнулся. Сидя, они были одного роста, но почему-то медноволосая голова успешно заслоняла от Кайло солнце. –У меня позади долгие годы практики. Чувствуешь что-нибудь? Кайло нахмурился и медленно, стараясь не терять направления, встал. –Как-то странно. Словно он рядом совсем. …Шероховатая удлиненная рукоять, узловатые потеки металла, оставшиеся после ремонта, живое танцующее пламя клинка. Но Силы не хватало, он тянул ее тонкими ниточками, осторожно, чтобы не порвать. С треском лопнул сосудик в глазу. Моргнул, но розовая пелена осталась. В ней видна была всё та же Рэй, теперь бросающая во врага горстями песка за неимением лучшего. Минуту назад ее атаковали иглами, и теперь все они, в электрических змеях разрядов, намертво воткнулись в стену. Даже сюда достигал противный запах паленого рога. Как вообще эта тварь существует, если кератин плавится от электричества? Не сейчас. Не время думать. Только Сила. Только инстинкты. Пока маленькая мусорщица с Джакку выигрывает для него время. Интересно, когда Хакс поймет, что даже при удачном исходе он остается безоружным? Летающий «скат» красиво, единым слитным движением обогнул гору живой плоти. «Медуза» ощутила обрюзгшим телом потоки воздуха и взволнованно пошевелила щупальцами, отрастив парочку новых на всякий случай. «Скат», обернувшись вокруг кончика правого крыла, сделал «боевой разворот», бумажным «листиком» обогнул паутину протянутых склизких рук и ощутимо щелкнул «толстуху» хвостом. Та отпрянула, качнулась, дав уловить сочащийся теплом силуэт в зоне доступности. Добыча! «Скат», кружа, снижался. Рэй медленно поворачивала голову на затянутое черным крепом солнце. Медленно, медленно… Забыв об осторожности, Кайло дернул изо всех сил. Что-то треснуло, сразу десяток зрительских рядов вскочил на ноги, указывая в белое от зноя небо, в энергетическое поле купола упали и погасли две звезды, и мечи, синий и красный, воткнулись рукоятями в песок. При этом фамильное оружие крепко уцепилось креплением за крестообразный клинок. «Скат» ощутил тепловой след и метнулся в сторону, набирая высоту. Рэй, наконец, заметила опасность и ушла «под защиту» необъятного тела «медузы». Кайло стоял и тихо радовался несуразной форме собственного меча, по поводу которой наслушался еще во время ученичества. Хакс пробормотал: «Я думал, что ничего не получится. Но вы, джедаи, такие … затейники. Эй, а где мое… мой?». Кайло его не слушал. Он протянул руку, и меч подпрыгнул, дрожа от возбуждения. На рукояти налипли щепки и металлическая стружка, сопло слегка оплавилось. Неужели включились дистанционно и прогрызли дыру в сейфе? Здорово, дед так не умел! Но прятали где-то рядом, дилетанты! Молодость запела тонкой струной, боль скептически хмыкнула и отпустила острые коготки. Потом сочтемся, подсчитаем прибыли и вычтем проценты. Кайло размахнулся, и в прыжке красивой «восьмеркой» полоснул «медузу» по спине. Клинок, не встретив сопротивления, ушел почти по рукоять. Монстр отрастил на поверхности шарообразное подобие удивленных глаз, и, содрогаясь всем телом, начал разворот. Краем глаза Кайло видел обескураженное лицо Хакса, на которого нацелился бьющий током «дикобраз», стремительно атакующую Рэй, синих электрических змеек, обвившихся вокруг луча света. Они пробовали погасить голубое солнце, но меч, сердито гудя, разрубал жалящие плети в клочки бессильных искр. Вот так-то! Будут знать, как пленять одаренных Силой! Магистр не удержался, отсалютовал зрителям. Те уже разобрались в измененной расстановке сил и торопились скорректировать ставки. Бешеная чехарда цифр охватила все экраны, на арену почти не обращали внимания. Увы, на людей по-прежнему никто не ставил. «Любить иных тяжелый труд…». Кайло вздохнул, размахнулся и полоснул податливую плоть еще раз. *** Битва обрела стилистическое единство и стала тем, чем была всегда. Зрелищем. Обманчиво медлительным танцем пироманов, вооруженных «молниями поднебесными». Впечатление подчеркивалось медлительностью противников, даже колючий «шар» поначалу реагировал на огненную «плетку» задумчивым подпрыгиванием на месте. «Скат» предпочел быть выше всей суеты мирской и взмыл в воздух до лучших времен. Червь вступил с мощным «крещендо», получил лишнюю царапину на панцире и ретировался в подземные апартаменты. Только прозрачная обжора с аппетитом поглощала пряную горечь силовых приемов и наращивала по лишнему кубометру плоти после каждой новой атаки. Бойцы переглянулись, распределили противников в соответствии с вкусовыми предпочтениями и приступили к спаррингу. Безоружный и самую чуточку сердитый Хакс удовлетворился ролью наблюдателя и «впередсмотрящего». «Медуза», некоторое время слепо шарившая в поисках добычи, изобразила на поверхности подобие счастливой улыбки, учуяв перед собой злую черную осу с красным жалом. Рэй предпочла выяснять отношения с сердитым «шаром». Юркий противник немного напоминал ей незабвенного БиБи8, однако дружелюбия не было ни на грош. Осознав или просто проигнорировав тот факт, что у жертвы вырос дополнительный «хрящик стойкости», «шар» атаковал игольчатым дождем кусачих искр и неожиданными бросками тяжелого туловища. Любимое оружие особой роли не сыграло: природные батареи циклического тока создавали подобие электромагнитного поля, о которое с глухим гудением бился длинный синий «луч». У «шара» обнаружилось рудиментарное чувство юмора: после сотой попытки он научился передразнивать ровный тон меча, утробно урча по-кошачьи. Единственно полезным оказалась переквалификация меча в городошную биту, коей можно выбить противника в дальний угол. Тактика так себе: удар был эффективен только в момент прыжка диковинной зверюшки, когда грузное тело утрачивало опору; замах требовал недюжинной силы и дарил обещание нескончаемой боли в мышцах, да и благородному мечу претила роль полицейской дубинки. А еще во время финта можно было запросто вогнать световой клинок себе под лопатку. Дела магистра обстояли не лучше. Огромная масса и высокая регенерация «медузы» компенсировали любые комбинации, клинок просто вязнул в луже липкой плоти, не причиняя вреда, отрубленные конечности срастались, раны затягивались практически мгновенно. Смерть, спутник всех героев, медлила, но продолжала мрачно скалиться безгубым ртом, к тому же активное использование Силы истощало быстрее самой яростной схватки. Секунды растягивались в минуты, а минуты в часы. Публика начинала скучать, местный заменитель поп-корна заканчивался. Гудение мечей вплеталось в хриплое дыхание «гладиаторов». Старшее солнце Татуина миновало середину небосклона, а вместе с ним умалялась и надежда на победу. Ноги увязали в песке. Хакс отработанным движением ушел от удлинившихся ядовитых стрекал «медузы», перекатился под брюхом запущенного в полет «шара», держа в уме траекторию подземных прогулок червя — этой ненасытной анатомической модели желудка. Логика в траектории отсутствовала, наличествовала только неоспоримая воля чрева. «Дикобраз» возвращался из «лузы» еще более озлобленным, чем был, и Армитадж привычно нырнул за небольшой барханчик, который пару лет назад был полным сил самцом банты. Чем-то он монстрам не приглянулся и тихо продолжал мумифицироваться под жарким солнцем планеты-пустыни. «Скоро и мы рядом с ним поляжем». В голове бродили тоскливые мысли о парочке десантных гранат или винтовке с подствольником; всё лучше, чем красивые танцы со светящими палочками. Доброта хаттов на поверку оказалась зубами крайт-дракона. Они прекрасно знали, кого выпустить против одаренных Силой и откровенно издевались над раздутой гордыней бессильных человечков. Вдали маленькая черная фигурка снова попыталась подрубить основание «горы» и едва увернулась от селевого потока слизи, заменявшего кровь. Ставки на «медузу» были самыми высокими. Армитадж, забывшись, ткнулся затылком в слежавшуюся шерсть со вкусом пыли. «Плазменная бомба. Или хотя бы хороший огнемет». С верха почившего банты скатился ком песка, ударился о сожженную кожу шеи и сухими струйками утек за шиворот. Хакс не успел посетовать на неприятность: земля под ногами загудела. –Прыгай в сторону! Быстрее! — кто кричал и откуда, осталось неизвестным: чувство направления слегка перегрелось на солнце. Он просто наугад выбрал одну из сторон света, тяжело оторвался от земли, и в ту же минуту холмик, служивший укрытием, провалился под землю. Взамен вылетел сухой сыпучий фонтан и выветренные ошметки плоти с полосками длинных черных волос. Посмертное существование банты прекратилось. Червь еще покачался в воздухе и рухнул вниз. Некоронованный король пустыни не любил, когда гости забывали о его персоне. Хакс встал, устало окинул взглядом круг «тюремного дворика», и волосы на голове зашевелились от ужаса. Спасительницей драгоценной генеральской персоны оказалась Рэй, но она дорого оплатила благой порыв. Секунда утраченного контроля, взгляд через плечо — и «шар» загнал девушку в угол, отсекая пути к отступлению. Он вертелся, как забуксовавший траулер, выбрасывая мелкие фонтанчики песка. Оброненные искры прожигали в песке черные проплешины, резко пахло гарью. Меч в узком пространстве разом стал бесполезен, он только бессильно бился о «щиты» зверя. Кожу лица покалывали статические разряды, Рэй отвернулась, слепо, инстинктивно выбросив вперед руку. Миг — и кровавые ленты ожогов поползут по ладони, прожигая до кости. Световой клинок замолчал. Но минута миновала, за ней другая, а тварь не нападала, только раздраженно сопела. Рэй открыла глаза — и не увидела соперника. Между ним и девушкой воздвиглась стена из песка, подвижная и текучая как вода в водовороте. Она набирала толщину, благо, строительный материал был дешев и доступен, теснила «шар» к борту арены, и тот медленно, шаг за шагом, уступал позиции. Рэй медленно, еще не веря чуду, закрепила меч на поясе и вытянула вторую руку. Слева воздвиглась вторая стена, под острым углом к первой. Чувствуя подвох, «дикобраз» заметался внутри ловушки, но было поздно. Мастерство юной Одаренной одержало верх. Это оно медленно, пядь за пядью, выбралось из западни и, манипулируя песчаными потоками, поменялось местами с результатом генетического эксперимента. Противник вертелся и плевался искрами, но песок, пятая стихия Татуина, равнодушно глотал все колкости. Рэй не удержалась и издала переливчатый хулиганский крик. –Желтого в угол дуплетом, — Хакс чувствительно ткнул кулаком в шершавую ладонь. Значит, и так можно? И от этой джедайской науки бывает польза? Но радость не успела обосноваться на обветренном лице. Привлеченный криками, с небес медленно опускался «скат». Чудовище снова навестило красавицу. Или эти твари выбирала слабейшего из противников? На каштановые волосы тяжелой волной легла кожистая плотная бахрома, и маятник хвоста отмерял время жизни. Рыжий человек выпустил из легких весь воздух. День утратил цвета, выцвел в серую краску страха. Плоское влажное брюхо твари подрагивало, примеряясь к захвату, и разбросанные по белесой плоти «глазки» довольно жмурились в предвкушении. По телу прошла судорога, из живота вывалился осклизлый фиолетово-черный кокон. В нём пыталось отразиться солнце, огни экранов с бегущими красными цифрами, но все тонуло в таинственной вязкой тьме. На песок сочился едкий желтый дождь, кокон мягко шуршал по песку, приближаясь к голым щиколоткам девушки. «Скат» задумчиво покачивал жилистым гибким «сачком», примеряясь, как бы половчее обватить добычу. Рэй стояла, подняв перед собой руки. Не оборачиваться. Не смотреть. Песок от желтой кислоты сплавлялся в мягкие вонючие комочки. Держать, не опускать руки. Иначе смерть. Колени дрожали, судорогой кривились растопыренные пальцы, но она стояла. Свистнуло жало, вонзаясь в землю. Не до смерти, просто пугая. Пот стекал между пальцами, по лбу. Больше запахов, проще обнаружить. Еще секунда. Одна или десять? Спиной Рэй чувствовала, как бежит по кадрам замедленной съемки с размахивающий мечом магистр, как упрямо, не веря в происходящее, трясет головой Хакс. На этом головидео ее не будет. Не-правильно, не-логично. Не ТАК она должна умереть. «Кокон» приближался. Не успеть. Даже «шар» без прежнего энтузиазма колотил в мозолистые ладони. На песке блестела целая лужица кислоты. Песок курился едким дымком. Еще секунда упала и растворилась слезой, сухой ветер пустыни выпил ее. Не успеть. *** Он не понял, что кричит. Просто рот открылся, и из него беззвучно изливался первозданный ужас. Горящие города Хосниан. Морозно-огненный цветок «Старкиллера». Бледное лицо Рэй в потеках ржавой крови. Заостренные копья игл в развороченной ране живота. Тонущее в вязкой жиже долговязое тело магистра, его раскинутые в стороны руки. Желтый кислотный дождь с соленым привкусом крови. Вскипающая пузырями кожа рук. Прядка каштановых волос на песке. Он кричал и кричал. Не долетев сотой доли дюйма, «скат» отпрянул, заметался из стороны в сторону, втягивая на лету мешок. Жабры нервно набирали воздух, туловище сотрясалось, судорожно сворачивая и разворачивая трубочками концы острых крыльев. Несколько раз чудовище слепо ударилось о сияющий купол — птица в пустой комнате. А он всё кричал, беззвучно, до кислого запаха во рту. Пока мир не утонул в оглушающей тишине. Тяжелая рука хлопнула по плечу. Хакс упал на колени и бездумно уставился на песок. — Всегда знал, что ты кричишь как девчонка, — магистр криво перекосил рот. Бюджетный вариант улыбки. И на том спасибо. Рыжий высокомерно повел плечом и попытался встать. Не получилось. Хорошо, мы не напуганы, мы просто устали, на корточках вот посидеть решили. Он посмотрел снизу вверх на фигуру Кайло и счел нужным уточнить: — Не как девчонка, а ради девчонки. С третьей попытки все же удалось подняться. Волоча ноги, Армитадж побрел в другой конец арены, где клетка из песка уже прикрывалась сверху черепицей просеянного щебня. Тонкие пальцы филигранно выполняли работу, фигура купалась в потоках Силы. Сейчас он мог их видеть. Хотя и так всегда знал, насколько благоволило к ней Нечто, прячущееся за псевдонимом «мидихлорианы». Его солнышко, его светлый лучик. Хакс не решился отвлекать девушку, только кончиками пальцев погладил высокий венчик волос и простуженным голосом прошептал: — Эти твари… они… внешнее пищеварение — отвратительная вещь. Я читал… Спускается сверху, накрывает и переваривает. Так лежит на земле, пока не проголодается. Она уже выпустила желудок… Я испугался… Кажется, пожег ему слуховые сенсоры. Ультразвуком. Не знал, что так можно. Сила … она… Впервые он чувствовал себя неловко, комментируя собственные действия. Словно оправдывался. Не те слова. Не тот момент. Пальцы, контролирующие миллионы песчинок, дрогнули, но острый быстрый взгляд через плечо стоил больше, даже если бы весь песок обернулся алмазной пылью. От взгляда пересохло во рту. И уши вспыхнули закатным солнцем Татуина. –Не разговаривай, тебе вредно. Побереги горло. Хакс открыл рот, но тут же закрыл. Она права. К тому же враг не убит, даже не ранен. Всем своим существом, внезапно превратившимся в одно большое ухо, он чувствовал, как разворачивается в небе хищный треугольник тела и как потревоженный странными звуковыми волнами набирает под землей разбег песочный червь. Потом, всё потом! Все любови-моркови! Офицер повернулся и побежал тяжелым тугим шагом, намеренно выбирая самую звонкую, басовую ноту земли. Зрители недовольно зашумели при виде «дезертира». Глупцы! Они не знают, что есть земля, этот присыпанный песком шар. Не что иное как большой инструмент космического джаз-банда. Слаб человек, чтобы играть на нем, вплести ноту в небесную гармонию. Но вот просто бить по тугому барабану планеты всякий дурак сможет. Рэй не могла обернуться, но сама земля говорила ей, щекоча ступни ног, что безрассудный рыжий дурак окончательно сошел с ума! Он отбивал безостановочный ритм, небесный хоровод предков, что пришли по звездным дорогам с зеленых холмов Эйре***. И пускай под ногами не изумрудный ковер трав, а скрипящие кости песков, Хакс не унимался. «Разделяй и властвуй». Он кружился и приседал, прижав руки к туловищу, стойкий солдатик на желтой исцарапанной столешнице. Остановился, сунул вспотевшие ладони под мышки и, размахивая острым углом локтей, как крыльями, прокричал радостное петушиное «Ку-ка-ре-ку». «Скат» услышал. Голос врага, хриплый, наглый, звал, и боль, звенящая в струнах слуховой мембраны, была сильнее голода, сильнее инстинкта самосохранения. Монстр шел на бреющем полете, слегка покачиваясь, изгибая для удара зазубренный гарпун скорпионьего хвоста. Нахальный человечек не обращал внимания, он снова танцевал, выкрикивая беззвучную, странно тревожную песню. «Gairm, Sluagh-gairm»****. «Скат» видел Вселенную иначе, чем другие, его мир был звуками, цветастыми всполохами посреди серого, с размытыми краями поля — предела слышимости. Крики человечка были желтыми, с красной точкой посередине — цвет приглашения, цвет удачной охоты. Красные жилки теплой крови в желтоватом воске плоти. Подлететь неслышно, изогнуться и заарканить добычу, нанизать на вертел, впитать поверхностью огромного желудка. Легко. Просто. Без усилий. Треугольное плоское тело скользило все ближе, царапая бахромой крыльев о землю. Траурный вдовий платок. Покрывало на гроб почившего героя. «Не дождешься!». Хакс издал последнюю ноту звенящим камертоном горла. Теперь враг не собьется с пути. Степ бился о рыжую макушку земли, человек плясал. Стирал пот с лица и продолжал сгибать длинные ноги. Немилосердное солнце отбирало силы, и танцор вздохнул с облегчением, когда плечи скрыла мутная тень. Теперь можно и остановиться. Уже недолго. Хакс закрыл глаза. Усталое, истекшее водой тело стало тонким и звонким, как струна. Оно ощущало потоки воздуха вверху и движение земной коры под ногами. Между двух миров, меж небом и землей. И когда чернильная темнота скользнула вниз, человек отпрыгнул вверх и право, беззвучно откатился в сторону. «Скат» уже выпустил фиолетовую ленту желудка и следовал вниз, по заданной траектории. И тогда, за мгновения вечности, пропустив через себя тонны желтого песка, червь пророс чудовищным стеблем. Бездонная пасть мертвой хваткой вцепилось в белесое брюхо. Противный свистящий звук выходящего из легких воздуха все трое — сиротка, сын контрабандиста и потомок имперских офицеров — почувствовали одновременно. И сразу, потоками Силы, хлестнуло болью и обидой раненого. Кайло Рен замедлил замах. «Дикобраз» прогрыз дырочку в песочной стене, ибо «тюремщица» отвлеклась на невиданное зрелище. Хакс встал, обернулся и открытым ртом, давясь, хватал плотный солоноватый воздух. Он выполнил свою задачу. Первым! И сразу двух! В бесконечной воронке зубастой глотки бился пойманной птицей летающий монстр. Они сражались молча, только скрипел песок, и трещала тонкая кожа крылатого. Упрямо и дерзко «скат» бил зазубренным хвостом по каменной броне властелина пустыни, порванный в клочья желудок лопнул, и желтый ядовитый сок тек в отверстую пасть, растворял рубцеватую ткань глотки и отравлял внутренние органы. Червь с упрямством бульдога насаживал тупое жесткое тело на живучую жертву. Изо рта валил синеватый пар с зеленоватой ноткой крови, но подземный монстр только крепче стискивал пасть. Земля пожирала небо. Это отвратительное зрелище длилось едва ли минуты три, но навеки отпечаталось в памяти всех. Скрипел песок, било о броню «копье» хвоста, капала на землю ядовитая кровь. Наконец монстры замерли в объятиях друг друга. Длинный хвост «ската» смертельной хваткой обвился вокруг кольчатого тела, бахрома крыльев укрыла обоих мрачным курганом. Публика молча, не сговариваясь, встала. Горга Хатт усмехнулся и принялся полировать свой монокль. Зрелище вышло впечатляющее, и пусть только заикнутся, что Джабба лучше умел развлечь толпу. Что там было — один статичный монстр и кучка жалких охранников? А уж ставки Горга в сто раз умнее делает. Победитель, а проигравший. Тот, кто первым копыта отбросит. Но вот же стервецы, двух часов не прошло, а половина противников выведена из строя! Пора добавить интригу в расстановку сил! К монументу живой плоти вышла, печатая шаг, пепельно-седая фигура. Армитадж Лилард Хакс отдал честь поверженным врагам, после церемонно поклонился публике и особо — парадной ложе. Хатт милостиво кивнул головой и подал знак техникам. Защитный купол, блокировавший звуки, исчез. Монстр с повышенной сенсорной чувствительностью валялся на песке, и в блокировке больше не было нужды. Генерал едва не оглох от шума аплодисментов, рухнувших на арену. Скрывая смятение, он снова склонился в поклоне и не успел выпрямиться, как откуда-то сверху свалилось нечто мягкое и склизкое. Зеленоватые глаза расширились: рядом еще шевелилось длинное щупальце с алым ртом-присоской. Отрубленную конечность накрыл сверху длинный черный силуэт, красный меч изобразил кривоватую «восьмерку». Рыжий внезапно почувствовал, что двумя суставами в коленях у него стало больше: ноги гнулись в неположенных местах. — Не выпендривайся, — и магистр, прихрамывая и кренясь на левый бок, как подбитое пиратское судно, побрел к «своему монстру». Которого только что собственноручно четвертовал. Меч шипел и плевался искрами не хуже электрического «дикобраза», окислившаяся рукоять была обмотана оторванной черной каймой магистровой хламиды, и края светового клинка еще больше напоминали подточенное червями дерево. В общем, Кайло Рен следовал путем собственного имиджа. Хакс встряхнулся всем телом, деловито обвел глазами ряды зрителей, отметил два погасших экрана и крайнее оживление в рядах букмекеров. После череды лестных и не очень выкриков в свой адрес он с удовлетворением отметил, что третий экран снова загорелся и что цифры на нем медленно, но верно увеличиваются. Правда, стилизованное изображение трех человечков оставляло желать лучшего. Он еще полюбовался бы победой алчности над традициями, но в голову едва не угодила банка с энергетиком, утяжеленная изощренным ругательством повелительного наклонения. Вольный перевод гласил: «не стой на месте, скотина, я на тебя ставил». Рыжий офицер встряхнулся и неспешной трусцой поспешил к дальнему краю арены. К персональной кнопке турбо-режима, включающей логические цепи «вперед, на подвиги» и «а ну-ка, шевелись, ленивая тварь». К бесконечному источнику адреналинового возбуждения. К Рэй, короче. *** Девушка вполне успешно сдерживала натиск «шара». Забытый меч уныло повис на поясе, зато шипастого монстра было не видно за густым плотным коконом. Но и тонкие лодыжки «скульптора» почти полностью ушли в песок. Лицо блестело от пота, и даже между растопыренными пальцами руки блестела влага. — Все овации собрал? — бросила через плечо «мастер» песчаных скульптур и бакалавр нестандартных подходов к проблеме. — Могу поделиться, я не жадный, — Хакс критически осмотрел зыбкую конструкцию, внутри спеленутой мухой бился злющий «мяч», — как ты это делаешь? Это же песок! Он мелкий! Рэй чуть шевельнула большим пальцем правой руки, и из песка соткалось и повисло в воздухе слово. Неприличное. Смысл легко передавался коротким и сердечным: «отвали!». Хакс вздернул светлые брови и усмехнулся. Судя по реакции зрителей, им тоже понравилось. Но времени пожинать лавры дешевой популярности не было. Рэй и так держалась на одном упрямстве. Их осталось трое против двух. Но эти двое казались неуязвимыми. Бешеная энергия «шара» уравновешивалась безмолвным терпением движущегося куска слизи. Любимое «разделяй и властвуй» не работало, слишком в разных темпоритмах существовали монстры. Живой колючий снаряд был быстр, «медуза» — малоподвижна и инертна. Они старательно избегали друг друга на поле брани. Как два разнополярных магнита. Или как взрывчатка и … А что, это будет интересно! Рыжий прищурился и окинул взглядом арену. В дальнем углу некогда черная, а теперь изжелта-бурая фигура вела беспощадную и бессмысленную войну. Меч легко проникал в податливое тело на всю длину клинка, но стоило светлому лучу покинуть «зону», разжиженная плазма смыкалась, отрубленное регенерировало, и «медуза» делала пару скользящих движений, от которых не было спасения. Поединок киселя и поварешки! Хакс хмыкнул. Да, именно так! Если монстры не хотят работать в союзе, их ошибку исправят люди. Это будет союз мелких и мягких против больших и голодных. Великий стратег и несравненный тактик почесал кончик носа, подергал мочку ухо, уточняя в голове детали, и усмехнулся. Осталось убедить товарищей по борьбе. Но кто бы мог подумать, что охотничьи уловки зеленого Эндора понадобиться на сожженной зноем планете? Хакс бесцеремонно хлопнул Рэй по плечу. К ее чести, девушка удержала концентрацию, и стены из песка не рухнули. — Как долго ты продержишься? Нет, неправильный вопрос. Ты можешь двигать эту штуку? Или подбросить? На расстояние, — молодой человек сощурился, — метров тридцати. –Не глуши мотор — потом не заведешь, — процедила новоявленный мастер телекинеза, и Армитадж удивленно отметил, что его возлежащую на плече подруги ладонь сковала странная судорога. Как будто током ударило. –Поясни. Я не понял идейного посыла. –Если я его подброшу, то потом вряд ли поймаю. У меня и так мозжечок со спинным мозгом прижались друг к другу. Чтобы не страшно было. Хакс на всякий случай убрал ладонь с худенького плеча. Мало ли что еще она умеет. Скрюченные пальцы выглядят неэстетично. — Ловить и не придется. Помнишь, мы вместе смотрели хронику последних дней Империи? Там еще такие смешные мишки… Ты потом сказала, что хотела бы такого в качестве питомца. Потому что БиБи8 — лапочка, но его нельзя потискать. — Если это все, что тебе вспоминается в минуту опасности… — контроль над гневом стоил десятисантиметровой бреши в «упаковочной стружке». В дыру немедленно сунулись острые иглы с расцветающими на концах «звездочками» разрядов, в песок вонзился острый полосатый кончик. Движением брови Рэй исправила промах. –Если это всё, то… Не думала, что твоя жизнь была так убога на события, генерал! Длина фразы и грамматическая правильность конструкции вызывали уважение. Пикировки всегда доставляли рыжему искреннее удовольствие, но момент, увы, неудачный. –Куда мне до вашей лучезарности, я скромная штабная крыса. Вспомни, те мишки использовали такое древнее оружие. Чтобы кидать камни. — Отчаливай, рыжий, я занята. Но Хакс продолжал гнуть свою линию. –Ремешок и маленький мешочек на конце. Положить снаряд, раскрутить и отправить адресату воздушной почтой. Из песка начало складываться еще одно слово. Что-то про совокупление через анальное отверстие при помощи языка и щупалец. Генерал быстро разрубил ладонью лингвистический шедевр. Не время пополнять лексикон. Хотя выражение любопытное. — Как думаешь, мы сумеем повторить ту штуку и отправить поздравительную открытку нашему липкому монстру? Протянутые вперед руки дрогнули. Рэй тщетно попыталась сдуть прилипшую по лбу прядку. Хакс подошел и осторожно поправил выбившиеся локоны, желто-седые от пыли. Девушка поблагодарила кивком и хрипло уточнила: — Кинетическая энергия, приложенная к предмету. Точка опоры. Спускной механизм. Поняла, — щекам вдруг стало горячо и влажно. Потом тепло переместилось ниже, к шее. И почему у нее нет лишней пары рук? Как-то обделила природа людей. Или второй головы, которая могла бы принять на себя бремя внезапной ласки? Хотя и так неплохо. Теплое дыхание мягкой волной ложилось на плечи, и украденный поцелуй в мягкую ямку ключицы пробился через пылевую корку. — Понимаешь, Кайло уже практически женат на той твари, настолько он ее скомпрометировал и, право, пара друг друга стоит. Но придется пойти на риск, и разбить сей дивный союз. Вода проводит электричество… — А плазма от нее детонирует… — парировала Рэй. — Умница! Моя девочка! — он прижал сухие шершавые губы, теперь — к левому плечу. — В цель попадешь? –Обижаешь! А Кайло? — фразы стали короткими, без глаголов и уточняющих наречий. Силы понадобятся для прорыва. –Справится. Форсюзер. Чутье как у кошки. А нюх как у собаки, — проклятый искуситель, наконец, отошел, прикрывая рукавом рот и нос. Предусмотрительный, гад! — Поберегись! — песок завился мелким вихрем, пуская по бесконечной спирали колючего монстра. Закон физики, гласившей, что невозможно удержать тело больше собственного веса, стыдливо отвернулся. «Дикобраз» разогнулся, расправил все иголочки, бестолково растопырил когтистые лапки, но удержаться в несущемся потоке не мог. Два воздетых к небу пальца демонстрировали всему миру горделивое «Victory». Хакс присмотрелся и хмыкнул: вместо благородной пращи его мусорщица изобразила плебейскую, но не менее эффективную рогатку. Песчинки спрессовались в тугую упругую ленту, в мягком гнездышке замер испуганный «снаряд», и странно было, что гигантская конструкция повиновалась движениям тонких белых пальцев. Эндор был посрамлен! В который раз за сегодня время остановилось полюбоваться зрелищем, вскочили с мест зрители, в довольной ухмылке растянулся рот зеленоглазого интригана, и — воздух расступился на пути тугого комка игл, искр и ярости. Безголовый шар летел прямо в широкую черную спину. «Кажется, я только что убил Кайло Рена», — подумал Хакс с грустным весельем, — Пора садиться за мемуары!». *** В пылу сражения Рен практически не замечал спутников. Как и всегда. В этом он был Соло до мозга костей. Каждый сам за себя, каждый играет на своем поле. Хакс выкрутится… как-то, а Рэй сдюжит… наверное. Неудивительно, что самые эффектные моменты сражения миновали монолитную фигуру «один-в-поле-война». Рен вздрогнул от неожиданности, когда Хакс атаковал тварь звуковой волной, он не позволил своему монстру сбросить с плеч честолюбивую голову генерала — и это был практически весь вклад в общую победу. Все умения и навыки адепта Силы оказались бесполезны: мыслить тварь толком не мыслила, синие молнии безвредно гасли в инертной среде желеобразного тела, а поднять в воздух такую махину он не смог бы и в лучшие времена. К тому же тревожил сам меч. С момента начала схватки свечение приметно угасало. Агрессивная среда, составляющая туловище противника, поглощала любую энергию, распыляла голубыми искорками, тонкий механизм клинка засорялся частицами слизи, окислявшими металл. Не стоило игнорировать и реющие над головой тонкие прутики щупалец с ядовитыми стрекалами. Безмозглая тварь отращивала их в неограниченном количестве. Подлая способность! И что делать, если природа не наделила самого рыцаря ни мозгами рыжего хитреца, ни умелыми ручками мусорщицы? Отцовская вера в коррелианский «авось», и материнская харизма лидера тоже обошли отпрыска стороной. Даже физическая сила вуки сейчас пришлась бы кстати. Кайло сделал очередной выпад, срубил несколько конечностей и ушел в глухую оборону. «Медуза» вздрогнула и наклонилась над человеком мутной волной, непонятно как имитируя безглазой образиной укоризненный взгляд. Отрубленные части тела сжались, разжались, растеклись голубыми лужицами и влились в склизкое тело. Безнадежно! Кайло ушел от атаки верхних пар щупалец и скользящим ударом полоснул прозрачное брюхо. Бессмысленно, если под кожей нет даже намека на нервные окончания. Значит, нет и боли — основы основ любого ближнего боя. Нет крови, нет усталости. Он отбежал подальше, увязая в пропитанном слизью мокром песке. Всё это болото еще и воняло препротивнейше. Кайло ковырнул землю носком сапога и мрачно усмехнулся: «Такая у меня судьба — утонуть в смрадной канаве собственных недостатков». Нужно было двигаться, что-то делать, как-то решать проблему! Но силы были на исходе. Боль тоже устала за сегодня и лишь слабо пульсировала, обещая навестить позже, во время отдыха. Если таковой состоится. Магистр брезгливо счистил с рук голубоватые брызги слизи и утопил кнопку рукояти. Меч полыхнул горделиво и… погас. Вот и всё! Пожалуй, он даже рад, ни к чему осквернять благородное оружие содержимым этой твари. Рен опустил руку и взглянул на врага. «Медуза», словно зная о бессилии противника, неспешно подобралась поближе, изогнулась вопросительным знаком. Он мог бы протянуть руку и дотронуться до плотной тягучей массы. В матовой глубине медленно двигались темные комочки: муляжи внутренних органов, которые монстр отращивал при нужде. Одно пятно было больше других, более того, оно вытягивалось, росло, и Кайло к своему ужасу опознал очертания человеческой фигуры. Прозрачные тонкие руки прижались к зыбкой преграде, длинные пальцы без фаланг указывали на что-то впереди, за спиной неподвижного зрителя. Лицо, пустое, истертое лицо обережной куклы, живы только глаза, большие, темные. Они с ужасом смотрели на магистра. –Сзади! — голос пришел не из мутного медузьего тела, он хрустальной нотой прозвучал в голове, высокий, смутно знакомый. Женский голос. Рен обернулся и увидел … Звезду Смерти. Не такую, какой она представлялась обыкновенно на исторических голограммах и даже не такую, какой хотелась казаться погибшая база «Старкиллер». Ту, какой задумывалась изначально. Полный слепой злобы, гигантский шар, парящий в пространстве, покорное воле создателя орудие, созданное, чтобы убивать. Жар полыхнул в лицо, чьи-то безумно холодные руки, липкие и тягучие, как нутро карамели, обхватили за шею и с силой бросили в сторону. Он стукнулся левым боком, тварь в плоти отозвалась на оскорбление вспышкой боли, но это было уже неважно. Потому что «Звезда Смерти» прошла над головой, не задев, только дыхнув душной волной, так что затрещали корни волос; с вкусным «чмок» она вошла в голубую стылую бездну, озарив ее внутренним светом — до последних ветвистых ниточек протонервов. И в эту минуту «медуза» была прекрасна, далекое холодное солнце в стеклянной колбе лампы. Вся еще не переваренная добыча завибрировала, словно жертвы радовались смерти мучителя и раздирали «темницу» изнутри. «Шар», попав в ловушку, вертелся в смертельной агонии, и этим судорогам вторили движения щупалец, двигавшихся в безмолвном крике ужаса и боли. Но природа или безумные создатели лишили безголосое чудище даже этого последнего прибежища мелких тварей — права жаловаться. «Медуза» вздрогнула всем телом, сжалась вдвое — и разлетелась вверх и в стороны ошметками голубой плазмы. Колючий «шар»-детонатор остался лежать на песке в жидкой кашице, сиротливо разбросав тонкие рудиментарные лапки. Мягкое брюшко ходило ходуном, втягивая воздух, на острой ежиной мордочке была написана безграничная обида на мироздание. *** Кашляя и отплевывая, люди поднимались с земли. — Кажется, я мозги вывихнула. Ты прав, песок слишком мелкий, чтобы его контролировать, — Рэй перевернулась на живот и пыталась встать в стиле вьючного банты: сначала задние ноги, потом передние. Хакс выплюнул целую пригоршню «строительного материала» и, пытаясь отряхнуть форменную куртку, недоуменно уставился на остатки одежды. Стороннему наблюдателю показалось бы, что гипсовая статуя ожила и пытается отторгнуть породившую материю. Рэй пошатывалась, но могла стоять без посторонней помощи. А Кайло… Он сидел, уставившись на сокращавшийся обрывок гигантской сердечной мышцы, и мелко тряс головой в белых полосках «старости штукатура». Когда Хакс довольно невежливо вздернул на ноги бывшего босса, тот пробормотал, ни к кому не обращаясь: — Я люблю песок. — Я тоже, — упрямство рыжего было безгранично: он исхитрился составить из измученных спутников кривенькую шеренгу и развернуть лицом к скандирующей публике. В качестве отрезвляющего применил ядовитый шепоток: — Мстить будем? Доктору? Лекарство оказалось верным. Рэй задумалась. Кайло скрипнул зубами. — Много чести! Пусть растит свои космические кактусы и дуреет от скуки! — он словно очнулся и обвел глазами исполинскую арену. Сколько хватало глаз, вверх вздымались руки, ноги, щупальца, клешни, манипуляторы и иные виды конечностей. Горга снизошел до царственного помавания рукой, и это тут же было отмечено в местных средствах информации, как неслыханная благосклонность. Которую усталые «гладиаторы» проигнорировали. Они переплели руки, чтобы сохранить устойчивость, и хмуро отдались на милость толпы. –Не раскисать! Только не сейчас! Татуин все прощает, кроме слабости! , — шипел Хакс. А толпа бесновалась, смеялась и плакала, выясняла отношения, расплачивалась по долгам и украдкой пересчитывала выигрыш. Контуженному «дикобразу» досталась своя доза признательности, когда его за ноги тащили в боковой проход. Солнце милосердно прикрылось случайной тучкой, и раскаленная кожа лица и рук, до которой страшно было дотронуться, медленно остывала. Кайло слегка клонился на левый бок: его боль вернулась и оплела щупальцами сердце, тесно-тесно, так что вырвать можно только вместе с самим сердцем. Сверху грохотали и падали вниз велеречивые слова: — Вы одержали победу, смелые войны. И доказали, что достойны быть называться наследниками Хана Соло. Старый пройдоха гордился бы вами. Но вы сделали больше, — многозначительная пауза. — Вы доставили удовольствие народу Татуина, явив удивительное и поучительное зрелище. Ибо каждого гордеца и спесивца ждет свой час расплаты, — Горга многозначительно посмотрел на «обитателей» парадных лож, и те потупились. Но хатт был благодушен. Урок получен и переварен. А наследство… Пусть забирают. Невелика потеря, — Посему вас ждет заслуженная награда. Хакс, пользуясь последней возможностью официально пренебречь приличиями, сплюнул на песок. Рэй, более подкованная в науке выживания в пустыне, последовать примеру отказалась. Она устало оперлась о плечо кавалера и прикрыла глаза, а он, увлеченный построением предположений, машинально гладил каштановые волосы: –Спорю: это будет право сидеть в присутствии его величества Жабослизня Второго. Помнится, именно так Джабба одарил твою мамочку, а, магистр? На заляпанный разноцветной органикой песок опустилась платформа. На ней ослепительно сиял белоснежный саркофаг. Казалось, даже хамсин — жаркий ветер пустыни — обтекает эту драгоценность, не дерзая коснуться чуда древней технологии. *** –В этом сезоне принято расплачиваться замороженными трупами? Или я что-то пропустил? Эти слова Хакс произнес за барной стойкой захолустной кантины не менее захолустной планеты, к которой «Хлоя» причалила после двух часов безостановочной бешеной гонки. Кажется, они успокоились только тогда, когда желтоватый диск коварной планеты исчез с внешних экранов и из показаний самых чувствительных радаров. –Считай, что мы украсили интерьер. Тюбо… Тюнанг… Почему я не могу выговорить это слово? Хакс переложил печеньку из своей вазочки в креманку соседки. –Не переживай, радость моя. У тебя большое количество достоинств. Если бы я оценивал людей по знанию грамматических тонкостей, то всю жизнь общался бы только с протокольными дроидами. Рэй задумчиво обмакнула печенье в зимородовый джем и зажмурилась от удовольствия. Она повернулась к собеседнику, и тот привычно избавил ее губы от бремени десерта. Опомнились они спустя пару минут и по инициативе девушки. Любопытство было сильнее. –Как думаешь, ему хватило времени, чтобы ознакомиться с содержимым голокрона? Хакс поболтал соломинкой в коктейле. Четверть часа назад он довел до слез бармена, требуя добавить к заказу аксессуар в виде пластикового зонтика. И что-то было в голосе оборванного рыжего незнакомца, что заставило толстопузого бесалиска подчиниться. А может, просто Рэй незаметно отдала ментальный приказ. Кто знает. — Не имею понятия. Но жажду узнать адрес последнего пункта назначения. Тогда вся эта мистическая чушь окончиться, магистр отбудет в собственную депрессивную Вселенную, а мы… –А мы на Эйч-то … Армитадж успел изваять на лице самое нейтральное выражение. Портили его только жалобные глаза цвета спелого крыжовника. –…пошлем сообщение, что задерживаемся, — закончила Рэй оборванную фразу и улыбнулась. — Что такое, мой галантный сиба… сирба… сирабарит? Я прекрасно изучила свое сокровище и считаю, что его нужно побаловать небольшой экскурсией в высший свет, — она погладила руку в звездной россыпи веснушек, — я же вижу, как ты скучаешь на острове. Да и мне стоит получше узнать мир, который я намереваюсь защищать от сил зла. По мере собственных сил. –Ты ошиблась, — чопорно поправил Хакс. — В чем? Неправильно произнесла слово? –Нет, в другом. Не я твое сокровище, а ты мое. — Возражение принято, сэр. Перейдем к допросу свидетеля? *** Криокамера действительно обогатила внутренний интерьер кораблика. Это была жемчужина, заточенная в темной раковине каюты. Конструктора стоило признать не только гениальным инженером, но и незаурядным дизайнером. Обтекаемую форму саркофага подчеркивали плавные линии инкрустации, по виду — серебряной. Вульгарные кнопки прятались за откидной панелью, и ничто не мешало любоваться совершенством форм. Даже дремлющий «обитатель» барокамеры был скрыт за тонированным стеклом, и о его жизнедеятельности оповещали холодные голубые огоньки датчиков, мерцающие среди хитросплетений узоров. Назвать подобное замороженным трупом мог только грубый солдафонский юмор генерала. То был хрустальный гроб Спящей красавицы. Тем неуместнее смотрелась сгорбленная фигура, нахохленной черной птицей восседавшая в углу. Рыцарь собрал длинное тело в большой недружелюбный комок, покрытый инистой коркой отчуждения. Темные глаза уставились в одну точку. Даже пребывавшая в самом солнечном настроении Рэй не решилась побеспокоить зажатого в тиски депрессии магистра. Информационный диск застыл на паузе: маленький полупрозрачный Хан, вальяжно расположившись в роскошном кресле, в чем-то убеждал зрителя, воздев к потолку руки. Хакс взглянул на счетчик просмотров и облегченно вздохнул: Рен успел прокрутить запись всего два раза. У них осталось целых восемь попыток понять, что задело тонкую ранимую душу этого большого ребенка. Офицер набрал код «воспроизвести с начала». Знакомый надтреснутый голос до краев наполнил крохотную каюту. Старые полотна ответили золотистым мерцанием, и даже свечение таинственного саркофага приобрело ласковый оттенок ночника в детской. — Меня уже записывают? Что ж вы не предупредили? Тогда начнем. Хан откашлялся, потом шумно высморкался в большой клетчатый платок. В одном этом жесте было столько силы и обаяния, что факт смерти бледнел и истончался. В голограмме почившего Соло-старшего было больше жизни, чем во всем его хмуром отпрыске. –Сынок, раз уж всплыло и это видео, думаю повторять, что меня нет в живых, не стоит. Раз дерьмо случилось — оно случилось. Видимся мы в последний раз в этаком формате, так что не буду размазывать машинное масло по ионному двигателю. Цифра три слишком хороша, чтобы прибавлять к ней единицу, даже ради денег. Вот если бы пару нолей… — Плохая шутка, — они вздрогнули от внезапной шрапнели комментария. — И еще хуже, что последняя. –Если ЭТО тебя огорчает… — Рэй пожала плечами. Она бы пошла на край Вселенной, босиком и с одним коробком спичек вместо оружия, чтобы обрести любого родственника. Даже хатта. Особенно хатта, потому что это гарантировано давало место в синдикате, плюс процент с торговых операций. Кайло ленивым взмахом кисти одновременно призвал их продолжить просмотр и оставить его в покое. Побочный эффект жеста — левитирующие в воздухе запасные детали компрессора — Рэй успела подхватить и вернуть на полку. — Если ты еще не разгадал тайну моей коллекции, саркофаг — это подсказка. Отвези его к нужному человеку — да, да, еще есть люди, которые годами ждут посылку. Надеюсь, Маз не слишком рассердится за заминку. При жизни как-то недосуг было. Восемнадцать лет — не такой большой срок. Копия Хана Соло поднялась и отодвинула ногой кресло. Хакс прямо-таки физически ощутил, как ножки «украсили» пол свежей царапиной. Губы генерала нервно дрогнули. На светящемся лице голограммы возникло предельно серьезное выражение. Словно всё сказанное было лишь присказкой к длинной и торжественной саге о герое-драконоборце. — Вот мое последнее желание. Надери задницу Сноуку. Да, именно так. Сынок, пойди и надери задницу Сноуку, пусть этот переросток-головастик сдохнет, и тогда моя душа упокоится в мире. Он помедлил, словно искал еще слова, но те не спешили посетить голову старого сумасброда. Поэтому Хан с совершенно сыновней интонацией буркнул: «Прощай, Бен», — и голубоватое свечение погасло. Трое людей молчали, боясь смотреть в глаза друг другу и Кайло. Особенно Кайло. В спящем режиме сверчком мягко пищал комлинк, да на взлетной полосе кто-то во внешний селектор громко поносил скотину Р’рузга, не заплатившего за выпивку. Кайло поднялся, скрипнув суставами. Осторожно, одними кончиками пальцев вынул диск из дореспубликанского считывающего устройства, уродливого нароста на белоснежном колпаке саркофага. Хакс открыл рот, чтобы спросить, уточнить, успокоить. Но не успел. Рен размахнулся и со всей силы метнул диск в стену. Мелкие детали усеяли пол, из трещины в обшивке вырвалась тонкая струйка пара — меткий бросок повредил латанную-перелатанную трубу охлаждения ионного двигателя. Рэй охнула и метнулась к пробоине в естественном порыве устранить повреждение. Но Армитадж поймал острый локоть и одним движением отодвинул девушку в безопасную зону за собственной стеной. Он слишком хорошо знал этот отсутствующий взгляд и научился распознавать его даже под черной маской. Всей кожей чуял. Высокий темный силуэт, облепленный клочьями желтоватого тумана, лицо бледное, никакой загар к нему не пристал и не пристанет. Прозрачен, как подтаявшая сосулька. Из тех, весенних, что падают вниз с карниза и прошивают людей насквозь. Ночной кошмар и гроза детишек, безжалостный отцеубийца, с которым Рэй фехтовала в зимнем лесу, Кайло Рен, который не постеснялся ударить в спину безоружного человека. — Эту битву я проиграл, — очень тихо магистр. — Мой возлюбленный отец оставил замечательно дорогое наследство: он послал своего сына на верную смерть. Крупные губы бледного лица дрогнули, крылья носа раздулись. Со скрипом сжались и разжались руки в кожаных перчатках. Воздух загудел в преддверии угрозы, и Рэй решительно отодвинула худосочную фигуру рыжего, встав в боевую стойку. Рука сама нашла на поясе потертую рукоять. Но меч не понадобился. Кайло упал на четвереньки, уткнулся в широкие ладони и заплакал некрасиво, искренне, прикрывая рукавом лицо, как плачут потерявшиеся в супермаркете дети. Сосулька сорвалась и промахнулась мимо цели. Разбилась на тысячу мелких осколочков. Рука с рыжеватым пухом на костяшках опустилась на плечо, и Рэй услышала бормотание: — Если бы я хотел отомстить, я бы не мог придумать ничего лучше. *** В номере крохотной гостиницы, вознесенной над вечной бранью подвыпивших космических дальнобойщиков Хакс сражался с слишком жесткими на его придирчивый вкус простынями. Рэй прекратила эту пустую возню, пожертвовав своим пододеяльником. Запасных комплектов здесь отродясь не водилось. –Как думаешь, он справится? Хакс протянул руку к ночнику. –Думаю, да. Это не первая и, думаю, далеко не последняя обида, нанесенная родственниками по чувствительному самолюбию магистра. Он у нас крепкий орешек. Не всякому Сноуку по зубам. Мы будем спать или…? — Уже? Мне надо снять стресс, расслабиться. День был т-а-а-кой тяжелый. –Ты ж мое солнышко! ***Время-ночь.
Он сидит в светлом круге своего личного ледяного ада и плачет. Слезы замерзают на щеках, стягивают кожу, и лицо становится тем, чем всегда и было — нелепой маской, склеенной из полосок разноцветной бумаги. Здесь никто не помешает, здесь нет унизительной жалости спутников, бросивших его на растерзание боли и обиде. Одного. «Я плюс я. Я говорю со мной, я защищаю меня, я утешаю меня. Так было всегда». Как он смеет надеяться на перемены? Слезы текут и текут — все-все, что скопились в колодце души за годы. Вместе с ними по капельке вытекает боль. Не та призрачная, что мучает днем, настоящая, что цепко держит на раскаленной цепи и не отпускает поводка. Сзади, дохнув холодом, приближается она, Безымянная, Unnamed, Энни. Тонкие пальцы ложатся на виски, и впервые он благословляет холод. Колючие иголочки мороза сшивают на живую нитку осколочки сердца. Боль ворчливым медведем забирается в дальний уголок памяти, в холостяцкую берлогу, в запертый шкаф темных воспоминаний, где спрятана мысль об отце-предателе — некогда преданным своим сыном. Холодные руки на спине, на плечах, обвивают лоб ледяным княжеским обручем. Слезы сворачиваются в ровные кристаллики и осыпаются с лица, царапая кожу. Кайло Рен мерно и ровно дышит, погружаясь в сон, сновидение внутри сновидения. Он ложится на полу, поджимая ноги, места мало, но он уже привык, что мир вообще создан для маленьких и неприхотливых. Ничего, потерпит. И как можно думать о боли, когда там, в полумраке колышутся длинные светлые одежды над тонкими худыми лодыжками? Она не преступит черты, просто сядет по ту сторону света и просидит так всю ночь, обхватив колени руками. Может, будет мурлыкать песню, может, промолчит. Сегодня руки ее темны серой ртутью, и тонкий металл кольца на безымянном пальце ловит отблески света. Да, его учили, что мужчина и воин не знает проявлений слабости. Но сегодня всё неправильно, отцы восстали против детей, и ум пополам с отвагой превозмог неистощимую хитрость хаттов. Мир перевернулся, и подпрыгнувшая на ухабах телега времен вернулась в детство, к одинокому мальчику, играющему в прятки с кошмарами в темноте спальни. Однажды темнота заговорила. Голосом незнакомца со змеиным именем. Имя он сейчас не помнит, не хочет помнить, но голос темной волной поднимается в душе, в ней тонут отец, мама, светлые глаза дяди Люка. Она другая. У нее нет имени, и голос — серебристая нить. Она не торопит. Она просто рядом. — Энни… — Я здесь. Спи.