13 иллюстраций к биографии магистра Кайло Рена

Крестьянин и его жена на закате. Со склоненными головами они слушают церковный колокол, призывающий к вечерней молитве — «Angelus Domini». После рентгенограммы полотна выяснилось, что первоначально это была не молитва за урожай картофеля, а похороны младенца молодой пары. Отсюда и такая печаль в фигурах крестьян. Ж.-Ф. Милле, «Анжелюс»

Если разом осушить пузырек с пометкой «Яд», рано или поздно наверняка почувствуешь недомогание («Алиса в стране Чудес»)

      Неуклюжий угловатый кораблик, который Хаксово специфическое чувство юмора титуловало не иначе как нежнейшим именем «Хлоя», держал путь к планете Татуин. На сей раз самый нуарный член команды был загодя размещен в бывшем бомбоотсеке. Несмотря на все переделки, мрачность космического «саркофага» подчеркивалась практическим полным отсутствием видовых экранов, а крохотный экран внешних сенсоров включался только по желанию судовладельца. Каковое он не спешил претворять. «Хранение оружия требует строгого соблюдения техники безопасности. А Кайло, кем бы он себя не воображал, смерть о двух ногах. И об очень дурной голове. Мало ли какая реакция последует на внешние раздражители», — логически рассуждал вслух рыжий капитан. Про себя же он с горечью думал о превратностях судьбы, которая после всех потуг разоружить судно подкинула действующую пусковую установку, детонирующую от любого толчка. Сердобольная Рэй сглаживала острые углы, цитируя те строки Устава, где утверждалась необходимость лётных тестов после «тюнин-грова-ния». Армитадж поправлял боевую подругу, и в разговорах о грамматике и правописании они коротали время.       Возможно, позиции командира «Хлои» пошатнулись бы, узнай он о наплевательском отношении Кайло к собственной изоляции от экипажа. И твердокристаллическому клинку, и временно размещенной в отсеке коллекции антиквариата аскетичность обстановки не мешала. Напротив, в тишине и покое новый владелец мог спокойно разглядывать очертания фигур, пейзажей, палитру заднего фона в поисках спрятанных подсказок. Привычка не спать по ночам помогала, но всему есть предел, и когда мельтешение красок сливались в единое, неприятно пульсирующее пятно, Кайло ложился на пол и, борясь с усталостью, считал удары сердца. Живопись, в отличие от иных родом искусства обладала одним неоспоримым достоинством: она молчала.       Рэй, проникшая через грузовой люк отсека во время вынужденной остановки, на первых порах старалась соответствовать музейной атмосфере. Ее тоже интересовало эксцентричное «наследство», но, в отличие от Хакса, чувство такта у жительницы пустыни в десятки раз превышало часы академического образования. Кайло установил, что девочка потрясающе невежественна, но феноменально любопытна. Оправдывая профессиональнее навыки, картины мусорщица разве что на зуб не попробовала. Взамен сей неэстетичной процедуры она провела анализы красок, установила возраст холста и даже не поленилась узнать ориентировочную стоимость подобной коллекции. Вероятно, цифра удивила даже Хакса, потому что на следующий день рыжий педант установил и откалибровал аппаратуру поддержания микроклимата, а на самых ветхих экспонатах образовались защитные чехлы. По всему выходило, что отец действительно оставил неплохое наследство. Однако нули оставались нулями, сколько бы их не помещалось в конце банковского счета…       Гораздо больше пользы неожиданно приносили беседы с Рэй. Она умела бороться со скукой и класть ее на обе лопатки, семимильными шагами догоняя ушедшую вперед цивилизацию, и Кайло, скупо отмеряя слова, утолял жгучее, как солнце пустыни, любопытство. Это его развлекало и давало пищу для ума. Как-то, между меню рилотской национальной кухни и техническо-тактическими характеристиками Реновского «Ипсилон» он решился спросить:       — Твой меч. Когда ты впервые взяла его в руки, у тебя были видения?       Было очевидно, девочка задумалась ни на шутку. Сейчас она отмеряла на аптекарских весах дипломатии крупицы правды — гомеопатическую дозу для бывшего противника. Ни граном больше, ни граном меньше. Пытливо всматриваясь в маску равнодушия, усвоенную собеседником, Рэй задумчиво произнесла:       — Да. Я видела… многое. Вещи, которые не смогла понять ни тогда, ни теперь. Мастера Люка, отправлявшего послание. Незнакомый голос, повторяющий: «Первый шаг сделан». Себя маленькую. Улетающий в небо корабль. Световой меч. Хриплое тяжелое дыхание, словно через маску. А потом… — она замялась. — Потом я видела тебя. Ты убил кого-то.       Кайло позволил себе усмехнуться, ровно настолько, чтобы не испугать ее.       –Неудивительно, учитывая мою репутацию. — сглаживая впечатления, он стал по детски загибать пальцы. — Мой дед, Люк Скайуокер, я. Возможно, Оби-Ван и магистр Йода. Те, кто касался меча. Владельцы или временные хранители. И так много неучтенных факторов.       «Значит ли это, что ОН тоже к нему прикасался? Его ночной собеседник. Но где и когда? Корусант? Джеонозис? Или Набу? Кто-то из охраны его бабки? Посыльный, передавший на хранение имущество сгоревшего Анакина? Свита Бейла Органы, увозившая маленькую Лейю? Кто он? И почему собственно он? Может быть, это она»       — Он, она… Ты о чём? — когда он избавится от привычки думать вслух? Когда упокоится на погребальном костре, не иначе.       Селектор внутренний связи, подключенный все тем же предусмотрительным Хаксом, ожил:       — Татуин в пределах видимости.       В полутьме Рэй на ощупь включила маленький экран, транслирующий картинку извне, и всю поверхность занял выпуклый шар планеты-пустыни, тысячи оттенков охры в темных пятнах бушующих песчаных бурь. Словно девушка, проданная в рабство, Татуин был опоясан ошейников орбитальных станций хаттов. Однако пропускной контроль оставался настолько же формальным, как и во времена знаменитой эскапады набуанской принцессы. Легко попасть, гораздо труднее не увязнуть в зыбучем песке здешней подпольной жизни.       Корабль погнался за тенью уходящего дня, не успел и, экономя энергию солнечных батарей, пошел на снижение. «Змейки» песчаных ущелий, горсть рассыпанных по песку селений сменяли друг друга. Наконец великая пустыня, блекло-серая при ночном освещении, победила все иные виды ландшафта, и кораблик, вздрагивая всем корпусом, опустился на небольшой холм. Который задрожал и захрустел под весом «пушинки» «Хлои».       После паузы в динамике раздалось вежливое покашливание. Обычно Хакс не бывал таким деликатным.       — Посадку подтверждаю. У меня две новости. Плохая и хорошая.       — Хорошую, пожалуйста, — Рэй успела высказать пожелание прежде, чем погруженный в тяжкие думы магистр высказал свое мнение.       — Мы приземлились, и до указанной точки координат всего-то восемь миль. Ближе нельзя — резиденция нынешнего главы хаттского синдиката тщательно охраняется, подозрительные чужаки рискуют ближайшее столетие принимать ванну из желудочного сока сарлакков.       Девушка фыркнула.       — Если бы выставить эту тварь против нашего джаккуинского червя… Посмотрели бы, кто кого. А плохая новость?       — Мы неправильно рассчитали время, сейчас ночь и здесь темно, как в брюхе того самого сарлакка. Слишком темно, чтобы звонить в колокольчик у ворот гостеприимных хозяев. А еще… — Хакс выдержал театральную паузу, ища серединку между правдой и ложью, в которую и сам бы поверил. Не поверишь сам — как убедить других? — Ввиду метеорологических условий корабль совершил экстренную посадку. На территории частного владения.       –Хакс, ты, что, раздавил чью-то ферму? — Рэй тоже стояла перед выбором: рассмеяться или пожалеть кадрового офицера, который никак не мог освоить нюансы вождения малых транспортных средств.       –Нет. Только один из трех блоков влагоуловителя. Старье. Но один серьезный мужчина с плазменной винтовкой очень высоко оценил свое барахло. Никогда не понимал татуинских фермеров, скупающих эту дрянь за бесценок у местных мусорщиков.       — По крайней мере, они не дают этому старью имена и не трясутся над каждой гайкой.       Хакс замолчал. Обиделся?       — Предлагаю стартовать — у селянина явно агрессивные намерения.       — С таким пилотом за штурвалом? В полной темноте. Батареи мы не сможем подзарядить до рассвета. Хакс, страх признать, что ты наступил в дерьмо, не украшает мужчину.       Селектор помолчал и мрачно выплюнул:        — Мы в дерьме.       Рэй белозубо улыбнулась, разгоняя тьму.       –Вот и славно. Где там твой агрессивный, я с ним потолкую. Глядишь, какое-нибудь старье выкупит, — и одним слитным движением девушка выскользнула через грузовой люк.       Переведя экран в ночной режим, Кайло увидел маленькую фигурку и застывшего в угрожающей позе мужчину с плазменной винтовкой времен войны Клонов. Пол, юный возраст были весомыми аргументами «переговорщицы», и землевладелец подпустил ее на расстояние одного выстрела косоглазого штурмовика. Жаль, сенсоры не передавали звуков извне, но Рен мог бы пересказать содержание речи, как если бы стоял в двух шагах.       «Всего трое, сэр. Немного заблудились, сэр. Да, летом рано темнеет. И здесь холоднее, чем на родине. Джакку, сэр. Нет, сэр, сирота. Конечно, не опасны. Нет, для обмена ничего не привезли. Были бы рады покинуть эту имперскую душегубку. Трофей, сэр. Досталась по дешевке. Почти даром, если вы понимаете, о чем я говорю. Нет, о перепродаже не думали. Но можем рассмотреть предложения».       Разговор переходил в стадию мирных переговоров, во всяком случае, угол между дулом и землей стал значительно меньше заявленных в инструкции 90 градусов. Улучив момент, Рэй обернулась и приветственно пахала рукой. Динамик издал серию шорохов, и Кайло готов был, по старинной семейной традиции, отдать руку на отсечение, что чьи-то напряженные пальцы убрались с гашетки. Хакс так и не изжил привычку расстреливать штатских на расстоянии.       «Молодец, девчонка! Осталось подкорректировать результат».       Земли члены экипажа коснулись земли одновременно, ревниво следя за соперником. В лицо ударили лучи прожекторов, но Кайло успел приготовился к этому моменту. Свет давал неоспоримый козырь.       Рэй обернулась к спутникам, выставляя напоказ беззащитную спину.       — Пожелаем хозяину доброго вечера! Мы крайне сожалеем, что раздавили его оборудование. Печальная оплошность! Но после визита к заказчику, — она будто случайно вспомнила о собеседнике и одарила слушателя чистым открытым взглядом профессионального детдомовца, — у нас появится возможность возместить ущерб. Небольшая коллекция антиквариата. Плохо подходит для фермы, но украсит интерьер подлинного ценителя, — она небрежно махнула рукой. — Частный заказ.       –Заказ? — дуло давно смотрело в землю.       –О, я не сказала? У нас подготовлен счет-фактура на имя Горга Хатты, — и когда успела узнать имя? — Вряд ли он будет рад, что доставку задержали, а груз потерял товарный вид в результате локального конфликта. Знаете, температурный режим, микроклимат и все эти технические штучки.       Внимающие ей с не меньшим вниманием молодые люди могли только мысленно поаплодировать. Девчонка в обносках хуже чем, у беглой рабыни, на видавшей виды развалюхе, в компании всего двух охранников, рассуждает об аукционах и искусственном завышении цен на антиквариат. Хакс, сберегавший эмоциональные реакции для особых случаев, смахнул слезинку гордости за боевую подругу. И Кайло было жалко прерывать филигранно отыгранную роль посредника, но он не мог рисковать, отдаляясь от цели.       Поэтому магистр шагнул вперед, растекаясь сплошной лужицей чернил по плавным линиям барханов. Свет коснулся бледного худого лица, фермер вздрогнул от неожиданности и машинально мазнул ниткой лазерного прицела по черной хламиде незнакомца. Кайло ощутил, как по спине рысцой пробежали иголочки, и кожу лица обдал сухой, металлический ветер. «А винтовочка-то у доброго хуторянина затейливая. С секретом». Но мысли не помешали воздеть руку и отчетливо, чеканя каждое слово, произнести.       — Мы не опасны. Мы хотели бы у вас переночевать.       Рэй скорчила недовольную гримасу, всем телом сигнализируя, что они должны были, рассыпаясь в извинениях, немедленно убраться с территории частного владения. Хакс задумчиво разглядывал носки сапог военного образца, элементы офицерского обмундирования, с которыми не нашел сил расстаться и думал, что он бы самого себя и на порог не пустил. О неподвижной темной фигуре слева не стоило и говорить. Но потом генерал вгляделся в жест затянутой в кожу руки и мысленно поднял за пройдоху большой палец. А он-то, наивный падаван-первогодок, уже изобретал дипломатические доводы в пользу позорного бегства. А тут… Три пальца вверх — вот и вся джедайская дипломатия.       Хозяин включил поясной фонарь и поморгал им особым образом, прожекторы погасли, и в темном пологе ночи прорехой открылась желтая дверь.       — Милости просим провести эту ночь под нашим скромным кровом. — Голос хозяина был глуховат, в нем терлись друг об друга тысячи песчинок, пролетевших над этой суровой землей с момента рождения. Но и они не способны были похоронить неуместную изысканность речи пустынного жителя. — Одна необременительная просьба: оставьте оружие при входе. Мой дом хранит нейтралитет, и того же я требую от своих гостей. А еще я стреляю не целясь, навскидку.       Они шли по сыпучей, зыбкой земле к маленькому, тщательно огражденному от внешнего мира уюту. Пользуясь темнотой, Хакс малодушно грел руки под мышками и думал, что, невзирая на всю любовь к любезной «Хлое», он рад будет провести ночь в помещении, где не придется изображать зародыша в материнской утробе. Перенаселенность корабля его чрезвычайно удручала. Кайло же отрешенно размышлял о бессонной ночи, в которой не будет взирающих на него шедевров живописи.       Оба спутника очень удивились бы, узнав мысли маленькой песчаной мышки с Джакку. Обладая богатым опытом оседлой жизни, Рэй тем не менее исповедовала практически все приметы и традиции кочевой жизни. И, предвкушая скорое разрешение душевных сомнений, с нежностью размышляла о том, что или, точнее, кто приснится ей на новом месте. И какие видения посетят сон ее спутников.       «Первый этап пройден». ***       Говорят, жители Татуина из чистой скупости строят свои дома из подсохшего дерьма банты, добавляя туда глины и извести — для крепости. Говорят, дома эти одинаковы, как горошины в стручке и различаются лишь преобладанием одного из здешних ароматов — кислой выпивки, человечьего пота, того самого дерьма, что бедняки используют в качестве растопки. Говорят, что за обыкновенную просьбу напиться наглецу сначала стреляют в голову, а потом перемалывают на костную муку — в хозяйстве всё пригодится.       Шлите всех выдумщиков в выгребные ямы — сношаться с бантами! ***       Дом был сух и лаконичен, как сама эта неласковая земля, он вырастал из земли песчаным холмом, и маскировка была до того хороша, что пятно на репутации Хакса выцвело до запятой. Однако внутри простота интерьера вступила в интересный симбиоз с функциональностью и изысканностью. Шершавые стены не стеснялись своей ассиметричности, наоборот, их внезапные углы подчеркивали высокие керамические вазы с сухими веточками местных растений. Пол укрывали цветастые циновки ручной работы, пластиковая мебель успешно маскировалась под деревянную — в жарком климате любая древесина высыхала до хрупкости стекла. Экономия проявляла себя лишь в выборе осветительных приборов: вечернюю полутьму комнат рассеивали слабенькие огоньки, заблудившиеся внуки огромного неба. Было много воздуха, много пространства и много незаметной техники, что скрашивает проживание в экстремально жарких условиях. Например, кухня, куда пригласили на ужин нежданных гостей, представляла собой чудо современной техники.       Когда входная дверь открылась, их встретила волна свежего кондиционированного воздуха и уже знакомое покалывание. Сканер обиженно пискнул, и они, не сговариваясь, решили не испытывать терпение технологического чуда — сдать оружие на хранение. К тому же физические и ментальные способности одного Одаренного и двух недоучившихся первогодок никто не отменял. Впрочем, Рэй готова была поклясться страшной клятвой с оплевыванием ладони и сжиганием волос с темечка, что рыцарская «крестопалка» сей тайник миновала. Сама она честно рассталась с шестом и мечом, а Хакс со снисходительной гримасой отправил в изолированный оружейный отсек десантный нож, бластер и пару гранат.       Вопреки слухам о суровом характере татуинских фермеров, хозяин самолично поднес им в круглых пиалах воду на донышке — приглашение к долгой беседе. Ритуалы жителей пустынь пришлось выполнять Рэй, взамен ее спутники демонстрировали хорошие манеры (Хакс) или полное нежелание их демонстрировать (Кайло). Лицо человека было бесстрастно, он вообще не обладал приметной внешностью, как многие, кто прожил долгие годы на одном месте, полностью слившись с окружающей землей. И кто посмел бы обвинить гостей, что они пропустили момент появления хозяйки? В юности тогрута, вероятно, славилась кожей насыщенного терракотового оттенка, но солнце Татуина сделало свое дело, и сейчас бледно-голубые глаза одни выделялись на желтоватом, под цвет песчаных стен, лице. Ее выдал только небрежный стук винтовки о дно корзины, первоначально предназначенной для дождевых зонтиков. Но у местных сложились свои понятия о приличиях.       Они вообще были схожи со своим домом, человек и женщина иного мира. Седина в волосах мужчины отдавала легкой желтизной, пески и соленые ветра Татуина выбили новые узоры на коже тогруты. Они же надежно похоронили далеко не крестьянское прошлое супружеской пары под слоем песчаных барханов. Остались только флегматичность и скромная гордость старожила, пережившего тысячи песчаных бурь.       Нехитрые яства появлялись из тайников и расставлялись в неком секретном порядке. Ни разу гостям не пришлось вставать и тянуться за специями или лишним столовым прибором: все было выверено, всё отпечаталось на столешнице застарелыми кругами. Правда, гости, не ведавшие здешних обычаев, пренебрегли отфильтрованной водой и больше налегали на прохладный зеленоватый сок. Негласный этикет пустынных жителей, согласно которому предложение воды равносильно «присядем и поговорим», а любая другая жидкость — «утоли жажду и иди своей дорогой», этот этикет в академиях не преподавали.       Нелегкую роль профессионального коммуникатора взял на себя Хакс. Инстинкт самосохранения перевесил снобизм военной касты, и Армитадж умело расточал комплименты деталям интерьера: мелкому орнаменту на стенах, коврикам из шерсти банты и начищенным до блеска кувшинам-кумкватам. Хозяева со спокойным достоинством отвечали столичному гостю, говоря мало, но к месту.       На этом сервированном блюде межрасового общения было только одно не отчищенное пятно: магистр Кайло Рен. Он хранил молчание, ел, не сняв перчаток, и вообще всячески выставлял напоказ манеры высокородного хама. Рэй до сих пор не подозревала в нем этой, темной стороны и, улучив момент, когда хозяин отправился пополнить запасы соли, а его жена отвечала вопрос о рецептуре весьма вкусного паштета из филе вомпы-песчанки, девушка ударила маленьким твердым кулачком в бок. Который здоровый. Предположительно.       — Ты внушаешь подозрение. Будь поприветливее. Уже одно то, что они пустили нас переночевать…       Кайло на мгновение прекратил движение челюстей и сухо бросил, не поворачивая головы:       — Они не выставят нас даже, если я начну медленно убивать присутствующих с соблюдением всех темных ритуалов. Они видят только то, что я хочу.       Он невоспитанно указал вилкой на мутное зеркало отполированного металла, висевшее напротив. Рэй моргнула: по поверхности пробежали две крупные волны, и вот уже вместо соседа за столом обнаружился совсем юный парнишка в комбинезоне не по росту, с русым хохолком и широким носом уточкой. Хакса Кайло изобразил в виде узколицего блондина самого снобистского вида, к тому же с красным зернышком имплантата вместо правого глаза. Себя девушка даже не стала искать в отражении.       Кайло криво улыбнулся уголком рта:       –Не бойся. Тебя они видят в истинном свете. Ты же первая вышла к этому вооруженному дикарю, менять восприятие того, что видел хотя бы раз, сложно. Не моя специфика.       — Почему ты так себя ведешь?       Она не успела добавить: «если можешь по-другому», но сосед понял. Задумчиво погонял вилкой по тарелке бардовые скользкие кусочки сомнительного происхождения да так, чтобы Хакс поморщился от звуков, и ответил:       –Вы мне нужны, в моих интересах сохранять партнерские отношения. А с ними мы расстанемся на рассвете. К чему прилагать усилия? Тихо, этот неотесанный простак уже здесь, держи спину прямо, не позорь меня.       «Кто бы говорил!». Но инстинктивно она выпрямилась, посылая задумчивую улыбку хозяину дома. В зеркале персонаж Кайло продолжал увлеченно воевал с полной тарелкой, набив рот едой, в то время как прототип мрачно смотрел прямо перед собой, перечеркнув лоб прядями черных волос. Живое воплощение угрюмости!       Вот почему у Хакса высокомерие кажется побочным эффектом происхождения и воспитания, а у Кайло — это просто комплексы сердитого подростка? Пусть ведет себя как … как неотесанный простак, она сама войдет в высшее общество, и никто и ничто не встанет на ее пути. Рэй аккуратно положила вилку и промокнула краешек губ салфеткой. Потом со старательностью выпускницы женского пансиона пригубила из стакана прозрачную жидкость — как учили, изящно, словно целуя бутон розы.       — Говорите, на животноводческих фермах отказались от оград под током, потому скотоложество среди джавов отмирает? Ах, в некоторых селениях пока практикуется. Кто бы мог подумать, цивилизация коснулась и этих дикарей.       Девушка поперхнулась и закашлялась. ***       Дом был велик и явно предназначен для большой семьи, но обитали в нем только молчаливый фермер и его приветливая, но столь же малоразговорчивая супруга. Так что каждому гостю досталась отдельная комната, и Рэй привычно отметила, что двери с кодовым замком закрываются изнутри, превращая каждый свободный метр в маленькую крепость, оснащенную встроенным шкафом-кладовкой и портативным гидрогенератором. Впрочем, первые пустовали, а вторые были отключены от сети питания.       Выходя из душа, воспитанница детдома имени Ункара Платта словно бы невзначай изменила маршрут, пройдя мимо прихожей и отметив: оружие, включая хозяйские винтовки, исчезло. Досадное известие, что Его надменность магистр Рен не до конца контролирует осторожность хозяев, было отчего-то приятно. Рэй и сама одобряла подобную предусмотрительность, на Джакку ею пропитывались все, кто ухитрился дожить до совершеннолетия. «Что, однако, не помешало такой умной и предусмотрительной мне бежать с первым встречным штурмовиком».       Решено, эту ночь она проведет в одном из широких кресел гостиной, блуждая по запутанным лабиринтам голонета. В подкупольное пространство центральной комнаты лучиками паутины выходили двери всех комнат, и не уйти безнаказанным злу, таящемуся в тени светильников.       Девушка была полностью поглощена ценами на местную недвижимость и земельные участки, когда на плечо легла легкая рука с оттиском белых струн.       — Не спится? — в ночи узоры на лице словно светились.       Рэй кивнула, забыв, что в темноте ее жест можно истолковать превратно, но тогрута поняла. Она придвинула соседнее кресло и села, наклонившись вперед, задумчиво щуря голубые кошачьи глаза.       — Странные у тебя спутники, девочка, опасные. Я бы рассталась с ними при первой возможности.       — Мы просто должны доставить груз…       — Мне можешь не лгать. Хотя я и не вижу через этот колдовской морок, но жизненный опыт не лжет.       –Опыт?       Тогрута легко улыбнулась. С ней вообще легко было иметь дело. И очень сложно держать язык за зубами.       — Хорошо, опыт и маленькие технические штучки. Они из Ордена, так? Что им нужно от хаттов?       — Как вы догадались?       — А вот здесь и вправду жизненный опыт. Оба военные, это видно по осанке, пластике движений, реакции на еду. Сложно заставить себя попробовать незнакомые блюда, если до того дежурный не проверил их на детекторе ядов? Один сел напротив зеркала, чтобы видеть, что происходит за спиной. Второй, напротив, во время беседы удерживал в поле зрения дверь. Так забавно наблюдать за этим со стороны, — хозяйка дома помолчала, — я сама была такой. Когда-то мы все были такими.       — Они хорошие, — безапелляционно заявила Рэй, не решаясь уточнить, в какую эпоху происходило это «когда-то». Тень в углу колыхнулась, отращивая рожки и лишние конечности, об пол сочно скрипнули ворсинки ковра. Кто там такой любитель подслушивать?       — Верю. Особенно когда лишили свою спутницу нашего фирменного сока, — жестом фокусницы тогрута вынула прохладный запечатанный кувшинчик, — продегустируешь?       –Про-де-га… Давайте.       Сок и вправду был хорош, прохладный, чуть терпкий, с ноткой горчинки. Как сама жизнь среди однообразных холмов пустыни.       — Хорошие, говоришь. Среди них действительно встречаются… всякие.       — Даю слово, на рассвете мы покинем ваш дом. Лили и Бен слишком устали, чтобы проявлять имперские замашки, им нужен отдых. Мужчины такие нежные создания! — Рэй использовала настоящие имена, чтобы самой не запутаться. В углу раздраженно цокала какая-то мелкая трескучая тварь.       Белые полосы дернулись и исказились, женщина моргнула, качая головой, и девушка незаметно перевела дыхание. Не ошиблась ли, добровольно выбрав миссию неподкупного часового? Хватит ли самообладания и воли?       — И попросите своего мужа перестать целиться в меня из обреза. Я от этого нервничаю!       Жительница Татуина неожиданно пришла в ликующее состояние и звонко хлопнула в ладони. Тварь в углу от неожиданности примолкла, густая чернильная тень расступилась, выпуская бдительного фермера, и снова сомкнулась за его спиной.       Присоединяясь к обществу, стукнула о ручку кресла винтовка.       Рэй отхлебнула прохладный напиток. До рассвета оставалось не меньше пяти часов. А у них давно не было собеседников. Она отоспится потом, на корабле.       Что ж, поговорим! ***       — Моя история проста как головная боль, заработанная на раскаленном солнце. Большую часть жизни я провела, копаясь во внутренностях звездолетов на свалке и обменивая детали на крохи пайка. А потом случилось чудо.       Семейная пара улыбнулась и переплела пальцы. Рэй отвела взгляд, пряча за ресницами легкое чувство зависти.       — С неба спустился корабль с прекрасным принцем и увез тебя.       — Нет. Все было немного… по-другому. Я угнала этот корабль сама. А принцу надавала тумаков.       Безыскусная притча о сироте с захолустной планеты, смешавшей элементы истории Золушки, Красной Шапочки и Геркулеса, была именно тем ключиком, что подходил к сердцам бездетной стареющей супружеской четы. И Золушка вовсю орудовала боевой палкой и таскала за собой шарообразного дроида с электрошокером, история от этого лишь выиграла.       — А потом я оказалась на острове в компании престарелого отшельника. Ни кареты, ни принца, только рыжий упрямец на списанной колымаге. Тюнин-горованной, — слова не хотело сдавать позиции, и Рэй приглушила неприятный осадок во рту дополнительным глотком сока.       — Отставной военный тоже неплохая партия, правда? — женщина величественно качнула природной «короной». Двурогая тень на стене выглядела более зловещей, но у нее отсутствовали эти синие печальные глаза и тонкая морщинка-трещинка, между бровей.       –Тебе виднее, ты с подобным субъектом полжизни прожила, — двусмысленно произнес мужчина и зашелся в тягучем надрывном кашле. Тонкие узорчатые руки тут же поднесли стакан воды, и тихо зашипела растворимая таблетка. Винтовка от неловкого движения упала, и от глухого звука сердце шевельнулось в груди мелкой пичугой. Женщина встала, подняла своевольное оружие, но вернуться в обжитое кресло не пожелала. Сок был кисловат, беседа неспешна, тени терпеливы, а утро обещало успеть к рассвету. Говорил мужчина, тогрута стояла за высокой спинкой кресла молчаливым свидетелем.       — Я прожил на Татуине половину своей жизни, но ее начало было принесено на алтарь Империи. Семейная традиция — служить Отчизне, при любом правителе и под любым штандартом. Трое братьев сделали неплохие карьеры, сестра замужем за военным и готовилась штамповать патриотов, мне, как самому младшему, разрешили выбрать профессию — в рамках дозволенного, конечно. Так что диплом врача мне вручили, а вот право лечить штатских — нет.       — Это сейчас любят говорить, что врач, он вне политики. Но когда сортируешь раненых и четко знаешь, что бакты в обрез, своих бы вытащить, тогда приходит понимание: работать на Империю и быть свободным от нее нельзя. На одной чаше жизнь твоего солдата, на другой — трое чужих. И мы платили эту цену. Снова и снова.       –Самым страшным был выезд на «поля смерти». Так называли места крупных наземных или околоорбитальных сражений, где сила притяжения планеты не дает обломкам разлететься. Глубокий космос сам хоронит своих мертвецов, а для подобных случаев требовались «мусорщики». Тогда я еще пестовал остатки наивности, иллюзии о возможности правильно или неправильно выбрать. Отец показал мне обратную сторону профессии. Я помню его цифровую подпись под локальным актом об очистке прилегающих территорий квадрата Б-12, сектор С 47 Бакуранской системы.       Он помолчал, глядя в пустоту перед собой. Серые глаза пожилого фермера выцвели, сравнялись с желтоватым белком, восприняв окрас пустынной планеты, но сейчас сквозь пепел проглядывала былая острота стали. Он снова стоял на мостике медицинского шаттла и смотрел в иллюминатор, не доверяя показаниям сканеров. Машины делают вычисления, решения же принимает человек.       — Минуло почти тридцать лет с тех пор, как я последний раз собирал урожай с «полей», но они не уходят, искореженные, в ледяной корке тела, плавающие в вакууме, пустые выжженные глазницы, гримасы боли, голубые пузырьки замершего воздуха в черной трещине рта. Иногда, при мгновенном выходе кислорода из легких также вовне извергаются все телесные жидкости, и тело кружатся в потоках собственной крови, слез и того… что производит человек после сытного обеда. Не думал никогда, что органические отходы могут быть красивы. Как мазки на картине импрессиониста. Багрянец венозной крови, легкая желтизна желчи, прозрачные сосульки слюны. Конечно, наша задач была — контролировать процесс, мертвецов подбирали специальные дроиды, они же идентифицировали и отправляли останки родственникам, чаще — в виде урны с горсточкой пепла. Живых я не припомню, да и целые тела попадались редко: пилоты сгорали в пламени взрыва, корабельный персонал разделял судьбу судна. Но иногда попадались целые скульптурные группы, застигнутые смертью за каким-то занятием. Они медленно кружились в безветренном мертвом пространстве, и при транспортировке неуклюжий стажер, случалось, повреждал ломкие руки или ноги этих ледяных статуй.       Рэй сидела тихо как мышка. На миг показалось, что стены растворились, и воздух вышел гигантским пузырем, и комната полна кружащихся в пляске смерти теней — техники, пилоты, штурмовики «Старкиллера». Кто сортировал их тела? Из угла донеслось фырканье и возня, словно циничный разум сражался с сжавшейся в капельку душой, уверяя: твои «поля смерти» пусты, жадная звезда обделила «мусорщиков», схоронив всех в единой пламенной могиле, успокойся и пей свой сок. Но душа не верила уговорам. Шорохи затихли. Доктор вздохнул и продолжил.       — Когда мой отец решил, что отпрыск готов, он перевел меня в десантную часть. При наземных операциях выживших бывало больше. Империя только на первых порах использовала клонов — живой расходный материал, а потом вернулась к идее человеческих штурмовиков. Теперь, когда у меня больше времени, чтобы размышлять и анализировать, я думаю о причине замены. Государство ширились, укрепляло агитационный аппарат, и число добровольно идущих на смерть юнцов увеличивалось. Волновали умы карьерные взлеты сыновей мелких торговцев из Внешних секторов, офицерская форма казалась и была воплощенной мечтой. Дорогостоящие, быстро стареющие репликанты исчезали под натиском новобранцев, количество победило качество. Но я отвлекся.       –Битва при Хотте была моей седьмой наземной операцией и всего лишь третьей, когда группе повезло обнаружить выживших. Снежная планета не хуже собрата космоса успешно хоронила мертвецов под толстым слоем снега, и если бы не мощный биосканер, я и мои подручные всякий раз возвращались бы с пустыми руками. Троих извлекли с двухметровой глубины, и по их виду сразу было понятно: все усилия реаниматоров окажутся тщетны. Прозрачные до синевы лица, изгибы вен проступают сквозь кожу, царапины и разрывы кожного покрова от навалившейся снежной плиты. Они были повстанцами и до последнего охраняли какой-то важный узел связи. Я приказал дроидам засыпать братскую могилу, никогда не одобрял глумления над поверженным врагом. Воинская служба порой деформирует человека. Мне доводилось видеть коллекции — и довольно обширные — глаз, больших пальцев, щупалец лекку, –узкая рука в белых полосах требовательно сжала плечо, — прошу простить, мы, врачи, всегда отличались некоторым цинизмом.       Рэй молча кивнула. На большее ее не хватило. Тени в углах опасно раскачивались, и открытие, что среди браслетов на руках женщины присутствует портативный парализатор, не внушало доверия. И без того комната танцевала и кружилась, на дне бокала всплывали и лопались желтоватые пузыри. А утро не торопилось разорвать порочный круг.       — На следующий день нам посчастливилось обнаружить штурмана с шагохода Ат-Ат и летчика с обгоревшей рукой, их сразу отправили в передвижной госпиталь. Мертвых было порядочно, тела просто складывали рядом на платформе. Три изолированных бокса с функцией автопилота я оставил пустыми, хотя надежда обнаружить живых на тридцатиградусном морозе таяла с каждой секундой, простите за невольный каламбур. Я уже собирался повернуть назад, когда сканер издал слабый писк. Словно решив поучаствовать в спасении, из-за бархана вылетела снежно-белая зверюга с хоботочком вместо морды и остервенело принялась разрывать снег в указанном месте. Живой человек под защитой дроидов ее не интересовал. Когда сверху показалось рука в оранжевом рукаве форменного комбинезона, зверь ухватил ее зубами и… — доктор спохватился, бросив виноватый взгляд на слушательницу. — Я избавлю вас от подробностей. Мы отогнали тварь не сразу, падальщику все же перепала неплохая добыча. Целый курган мертвых тел. А в основании кургана… Чей-то изощренный ум подсказал, как сохранить жизнь последнему живому члену экипажа. Поленница из людей и экзотов, замерзая, они отдавали ей тепло. Маленький плотный комочек, боровшийся за жизнь. Как она не сошла с ума, заваленная снегом, да еще чувствуя тяжелую поступь той твари над головой?       — Не сошла, как видишь, — женщина улыбнулась, — но кошмары мучили еще пару месяцев. Зато лицо в обрамлении пушистого меха, с белыми пятнами снежных ожогов на щеках и эмблема медицинской службы на рукаве… Более радостной картины я не знаю по сей день. Разве что расширившиеся глаза, когда, придя в себя, в имперском госпитале, я «отблагодарила» спасителя сильным пинком в пах, — она хихикнула: белые полоски сжатой руки прижались к волнистым линиям вокруг рта. — Нужно же было поддержать славу коварных и неблагодарных повстанцев. Но я была достаточно умна, чтобы в плену удержаться от героических суицидальных попыток, однако недостаточно патриотична, чтобы переманить доктора на противоположную сторону. Он вежливо кивал, пропускал мимо ушей лучшие образчики агитационной риторики и пичкал успокоительным. Наш роман был тих и незатейлив, начавшись в тот день, когда пациентка обнаружила, что находится на лечении незаконно, под чужим именем. И что навещавший госпиталь службист горит желанием допросить страдающую амнезией жертву военных действий. Но война и здесь списала все долги. Как только выдался удобный случай, его имя появилось в списке погибших при крушении «Экзекутора», а ее имя красовалось на мемориальном обелиске в честь битвы при Хотте.       Рэй ощутила, что комната прекратила свое кружение, зато кресло качается, словно на волнах. Странная сонливость охватила ее, но уснуть прямо посреди беседы было бы невежливо. Девушка ожесточенно щипала себя за руку, уже не чувствуя, как жидкость из разбитого бокала пропитывает пушистый ковер под ногами. Супружеская пара обменялась понимающими взглядами.       — Так два дезертира нашли приют на Татуине — небольшая плата за лояльность местных органов власти не в счет. «Поля смерти» стали просто полям, засеянными жаростойким овсом и вульгарной хубба-тыквой, и это куда более непредсказуемое и не менее опасное приключения. Все события этой богатой на происшествия эпохи обходили их стороной.       Рэй чувствовала, как сон наполняет ее без остатка, пустую бутылку, выпитую досуха, как закипающая слюна клокочет в горле. Она прошептала, боясь, что голос подведет ее.       –Вы не жалели? Вы оба?       Доктор усмехнулся и положил винтовку на колени. Тень в углу взметнулась до потолка, а потом упала с глухим стуком.       — Мое прошлое осталось в тревожных снах, и лечить приходится лишь соседских ребятишек, подвернувших ногу, да местных, сослепу подстреливших гостя на свадьбе братишки. Жаль, я планировал дом для большой семьи, но в итоге обитаем в нем только мы. Может быть, человек и тогрута просто не совместимы. Или это расплата за прошлые прегрешения.       Он потянулся в кресле и встал, загораживая огонек светильника. У Рэй почему-то безостановочно текли слезы, и она смотрела на доктора снизу вверх, моргая как совенок.       –Если мой рай — это песчаный пляж вдали от моря, что ж, я буду преданно защищать его от чужаков. Которые приносят запах разложения и тлена на своих подошвах.       Его женщина, его ангел на страже крохотного рая, тоже придвинула странную разрисованную маску — собственное лицо.       –Поймите, мы живем очень спокойно. Вдали от политических интриг, потому что оба знаем, чем они заканчиваются. Мы счастливы здесь, — Рэй скорее почувствовала, чем увидела, как тонкая, но неожиданно сильная рука погладила по голове. Но ее больше беспокоила желто-коричневая, в клеточку волна, надвигавшаяся на безвольную девушку. Она пахла шерстью и немного пылью. Рэй попыталась увернуться, но ноги превратились в обрубленные культяпки, неспособные вынести тяжесть тела. Волна настигла и поглотила с головой.       — Должно быть, мы утомили вас своим рассказом. Спите, на рассвете вы покинете дом, как и обещали, и отправитесь дальше.       Рэй склонила голову на грудь, и мягкий, клетчатый плед укрыл озябшие ноги. Его собрат окутал сведенные судорогой плечи Кайло Рена, ничком лежащего на полу. *** Время — ночь       Когда Кайло заступил на пост соглядатая, он не представлял, насколько его будет раздражать мелкая щелкающая тварь в соседнем углу. Зато назойливое цоканье служило залогом безопасности, и он искренне огорчился, когда внебрачный плод местной фауны умолк. Будь возможность, он скоротал бы ночь в беседе с Рэй, девчонка была так забавна в своей наивности и искренней вере в собственный педагогический талант. Увы, она предпочла тратить время на этих скучных аборигенов. Кажется, Рэй действительно огорчило его поведение за столом. Кайло мог бы попросить прощения, не так сложно, как кажется на первый взгляд. Труднее объяснить невежественной беспризорнице с пеньком вместо фамильного древа, что Татуин — родина предков. Его деда, его дяди; место, где родились и расцвели пышным цветом отношения юного Анакина и заезжей красавицы, место, где погибла прабабка Шми. И мучительно стыдно от того, что отпрыск старинного рода явился не в блеске орденов и воинской славы, а на чужом корабле, обремененный темными воспоминаниями и неоплатными долгами. Это он-то, так болезненно воспринимавший собственные неудачи!       Всё это он изложил бы девчонке в двух словах, но она предпочла этих необразованных фермеров. Которых они с Хаксом, не сговариваясь, отнесли в графу «потенциально опасны» и поделили ночное дежурство пополам. А аграрии не обманули ожиданий, явились для вечерней беседы, вооруженные до зубов. Особенно защитные доспехи, замаскированные под ватные жилеточки, впечатляли. Телогрейки — в таком-то климате! Поди, прямое попадание выдержат! Да, Татуин не изменял своим принципам. «Соседу помогай, но держи нож наготове». А они даже не соседи.       Неспешная, вежливая беседа текла своим чередом. Кайло не вслушивался: странная истома овладела телом. Словно весь мусор «бессонных ночей» навалился дурно пахнущей кучей, и руки-ноги стали не тверже клочков ваты. Он привстал на четвереньки, чтобы разогнать кровь в затекшей ноге, да так и упал носом в пыльный ковер. Едва удержался от чихания, просто фыркнул в длинные ворсинки, и завозился, пытаясь встать. Но тело уверяло, что спешить не стоит, полежит немного и встанет. Опасности нет.       Кайло вцепился в ковер скрюченными пальцами, но голова его весила столько же, сколько вся проклятущая Галактика, и самому ее было не сдвинуть. На лоб легла прохладная ладонь, тело пронзила иголка судороги, и он завозился, уже не боясь, что обнаружат, повесят, четвертуют мошенника-гостя. Голубоватый силуэт рядом обеспокоенно вздохнул и присел, сжав колени худыми руками.       «Да это я сплю уже, — подумал Кайло безо всякого страха. — Иначе откуда это чудо-юдо из моих кошмаров?».       «Чудо-юдо» водило пальцем по блеклым узорам циновки (ворсинки даже не сгибались от прикосновений) и тонким голосом мурлыкало забавное: «На новом месте приснись жених невесте».       Кто-то прикрыл его одеялом, и изгнанное тепло стало возвращаться. Рэй? Хакс? Уже утро? Или рыжий пришел на смену караула и обнаружил часового спящим? Как стыдно-то! Но он исправится, вот сейчас встанет и скажет, что просто притворялся. Разыграть хотел надменного генерала.       Рен поднялся, и пошел, пошел на свет огоньков. Это были уже не глиняные светильники, а целые звезды и планеты, заточенные в клетки, каждая со своим именем и датой последней вязки. Можно было заранее заказать будущего питомца, нужно только выбрать здоровых родителей. Явин-4, Эндор, снежно-белый, иглистый Хотт. Вдоль дороги веховыми столбами стояли штурмовики, пилоты, тускены –все мертвые, в полосках хирургических швов. Они слегка качались от ветра и шевелили безвольными руками, ловя потерявшегося путника. Мешают ему выбрать, но он же знает, зачем пришел! Такодана, Джакку… Он выберет маленькую планетку, всю в голубых крапинках воды и подарит вот этой вот, маленькой голубой тени, что идет рядом. Девочка, как он мог сразу не понять! Тонкие руки холодны, держать их больно, но это боль, которая приносит исцеление. Выпускать нельзя, иначе потеряешься среди пленных звезд. У них есть имена, у каждой планеты, даже у астероида. А у девочки нет. Почему так? Она же живая! Но без имени.       Он пробует на вкус слово, и оно ложится прохладным мятным облачком на язык. Безымянная. Unnamed. Энн. Да, так и будет звать.       Он шепчет имя в прозрачно-голубое ухо и заговорщически подмигивает: «Это наш с тобой секрет». Но на дороге появляется тот противный доктор-фермер и начинает свой бубнеж про корабли с экипажем из мертвецов. Как же Кайло не любит врачей! Он вырывает руку и толкает противного докторишку, но упрямец вцепляется ему в грудки, и они вместе летят со звездной дороги вниз — в противный мелкий песок. Он сразу набивается в рот и глушит ругательства, которые заготовил Кайло. Ну и пусть, Энн ни к чему такое слушать. А куда она делась?       Доктор стоит рядом со своим домом и указывает рукой на небольшой холмик, обложенный мелкой галькой. Рядом ревут двигатели большой машины, но доктора всё равно слышно отчетливо:       — Здесь мы похоронили нашего сына. После семи лет ожидания он, наконец, родился. И погиб, когда тускенские подростки, прошедшие обряд инициации, рыскали по округе. Кайло хочется как-то пожалеть осиротившего отца, но он же испортит себе репутацию!       Поэтому магистр высокомерно замечает:       –Вы сказали, что это рай? В раю тоже есть смерть?       –Выходит так, — вздыхает доктор и …превращается в дядю Люка.       Из холмика поднимается легкая голубая тень — дымок над грошовой свечкой. На землю ложатся скромные трехлепестковые цветы пустыни. Рэй? Жена доктора? Его мать?       Лицо доктора собирается в складки и снова расправляется, меняясь. Иногда он похож на отца, иногда на чернокожего дезертира, иногда на Сноука, и это хуже всего. Доктор-Сноук сочувственно улыбается:       — Я мог бы помочь вам.       Кайло молчит, но инстинктивно прикрывает левый бок. Сноук улыбается и превращается в грустного лейтенанта Митаку.       — Я неправильно выразился. Не вылечить полностью, но облегчить боль…       –Как вы узнали? — здесь мысли сразу становятся словами, и врач отвечает тонкогубым ртом героического моффа Таркина.       — Это Татуин, сэр. Здесь не доверяют незнакомцам. На входе стоит сканер, которого не обмануть психовнушением. И я просил вас сдать ВСЁ оружие. Вы обманули.       Кайло поднимает обе руки, чтобы показать, что ничего он не прятал, и отшатывается. Вместо правой гудит и шипит брызгами световой меч. Кайло трясет ею, чтобы сбросить дурацкое оружие, но клинок только моргает пламенем. Зачем нужен сканер, если он опять так глупо подставился? Рен опускает руку, и «эфес» с шипением входит в бедро. Боли нет, только чернеет и плавится под тканью кожа.       — Иголочки по телу… Это он?       –Верно. В первый раз — когда вы высадились. И уже более детальный осмотр — в шлюзовой камере прихожей. Повторяю, на Татуине не любят незнакомцев. Так вы принимаете мое предложение о лечении?       Теперь это Лор Сан Текка, глупый старик, отказавшийся выдать кучерявого пилота. Разве можно верить предателю? Кайло качает головой, отчего та срывается с плеч и катится по плечу. Земля и небо меняются местами. Энн продолжает петь, разбрасывая цветы по могиле. Их уже целый курган. И чего так развылась? У него вот голова раскалывается на части. «Не теряй головы», — учил отец.       — Жаль, — отвечает доктор. Теперь у него вообще нет лица, только мутное пятно. Он стоит на пороге дома, обняв жену за плечи. Имперский врач и участница Сопротивления. Предатели. Опять и снова. Предатели.       Голова подпрыгивает на ухабах, мир катится желтым клубком, и ревет мощный двигатель пустынного вездехода. Рядом кто-то стонет, кто-то ругается и возится в путах. Потом громыхает железо, и пленники затихают. Восходит солнце, и легкий силуэт Энн разлетается дымом на знойном ветру.       Тяжело гудит машина. Сон. Это всё сон. Он проснется, и всё будет по-прежнему. ***       Плюньте в глаза тем, кто рассказывает сказки о Татуине! И уходя, не пересчитывайте пальцы на руках и ногах. Возблагодарите судьбу, что остались живы! *** Время — день.       — Проснись, проснись, — по лицу били тугие звонкие ладони. Энни? А вода откуда? Щекам было мокро и холодно.       В темноте прыгали моргающие красные огни.       «Критическая температура! Превышен допустимый порог! Критическая температура!».       Он подчинился голосу, вынырнул из сна, и солнце обожгло мокрое лицо, ядовитой желчью вспыхнул шрам. Лупоглазый экзот деловито сматывал шланг. Кайло скосил глаза насколько мог. У ног натекла небольшая лужица. Рядом гневно фыркал Хакс: вода попала ему в рот. Руки, выкрученные в суставах, болели, и бок наливался знакомой тяжестью. Мир медленно входил в норму, и норма эта обещала большие неприятности. Как обычно.       — Я знал, что будет больно, но чтобы еще и унизительно…       Тело говорило многое. Что оно привязано к столбу, вздернуто, как тушка ободранной вомпы-песчанки. Что миновало не менее полусуток с последнего нормального приема пищи. Что лицо горит, обожженное солнцем, а голова тяжела после похмелья. Последние детали подсказали глаза.       Справа и слева точно также были привязаны его спутники. Высокие деревянные столбы вкопаны посреди огромной арены, засыпанной мелким песком. Трибуны были полны зрителями. И огромные экраны с четырех сторон света отражали каждое трепетание ресниц. Пробуждение пленников встретил разноголосый вой публики. Кайло тихо застонал от осознания собственной невезучести.       — Я правильно понимаю, что без рук вы оба ничего не можете? — хладнокровно поинтересовался Хакс. Он смешал злость, страх и чувство унижения в нужной пропорции и сейчас в полной мере наслаждался положением.       — Плевки и ругательства считаются? — скосила глаза Рэй. Ей пришлось хуже остальных: приковали их на одинаковой высоте, и в отличие от мужчин девушка едва доставала носками ботинок землю.       Хакс обвел глазами зрителей, вознесенных над ареной многоступенчатыми трибунами:       — Не поможет. Не доплюнем. Какой позор — погибнуть от руки любителей дерьмовых фильмов.       — Каких фильмов? — Рэй на минуту отвлеклась от попыток вспомнить, как будет на хаттском «любитель принимать ванные из мочи Джаббы».       Вместо рыжего знатока голограммотографа ответил Кайло.       –Армитадж имеет в виду постановочное видео о молодости моего деда. Экранизация той части мемуаров, где он сражался с монстрами на огромной арене. Сражался, сражался и победил.       –Мило, — скривился Хакс. — Хорошо еще, что они не догадались воспроизвести сцену на заводе дроидов… Я плохо плаваю в раскаленном металле.       По сапогам хлестнул песок. Кайло наклонил голову и заметил, что «товарищ по несчастью» усердно пинает землю в попытках привлечь внимание.       Каштановая голова с развалившимися хвостиками легла на плечо, и Рэй прошептала:       — Он нас предал.       — Кто? Хакс?       Рэй гневно сверкнула глазами.       — Доктор. Выдал нас хаттам. У сока был странный вкус, я на ужине пила только воду, думала сделать им приятное, — она фыркнула и почесала нос о плечо, — тогда они и мне дали эту дрянь. Про-де-грус… Пра-ду-ге… Попробовать. Наверное, в прозрачной воде примеси заметнее. А когда мы уснули… Как думаешь, в чем состоит его «небольшая плата» за право жить на земле хаттов?       — Но он сам предложил… — больше предательства Кайло ранила собственная наивность, так легко обманут, и кем? Дезертир на пенсии и оттаявшая партизанка с рожками!       — Это нарушение правил гостеприимства!       Глаза Рэй затопила темнота зрачков.       –Это Татуин. Здесь не доверяют незнакомцам.