Конечно, это не любовь

      Изображение лица Эвр на экране пропало, Шерлок опустился на пол без сил и пробормотал:         — Это не пытка. Это вивисекция. Мы — подопытные кролики, на нас ставят эксперимент.       Вокруг валялись щепки и обломки — всё, что осталось от гроба для практичной женщины невысокого роста, не слишком близкой со своей семьёй и любящей его — Шерлока Холмса. Для Молли Хуппер.       Или для Гермионы Грейнджер. Хотя, возможно, у волшебников вовсе нет гробов. Шерлок не помнил.       Сколько времени прошло с того момента, как Эвр начала свою игру? Очень немного, час, может, меньше. Но этого короткого времени хватило, чтобы вскрыть на живую их грудные клетки, вытащить сердца, осмотреть — и признать бесполезными. Удивительное открытие — сердца обнаружились у всех троих. У Джона — большего, у них с Майкрофтом — меньшего размера, но живые, качающие кровь и совсем не похожие на мохнатое сердце чародея из сказки Гермионы.         — Шерлок, — Джон протянул ему руку.         — Сегодня мы солдаты? — спросил Шерлок.         — Солдаты, — Джон помог ему встать.       Не глядя на разломанный гроб, Шерлок первым прошёл в следующую комнату. Майкрофт на короткое мгновение почти незаметно сжал его плечо и отошёл к пустой стене. На экране возникло лицо Эвр.         — Не хочу портить твою игру, — зло сказал Шерлок, — но комната пуста.         — О, не совсем, — Эвр улыбнулась, — у тебя всё ещё есть пистолет в руках. Пришло время им воспользоваться. С этого момента игру продолжат только двое, и тебе нужно выбрать себе напарника и застрелить другого. Кто пойдёт с тобой: Джон или Майкрофт? Что тебе дороже: дружба или семья?       Шерлок стиснул рукоять пистолета. Этого следовало ожидать — проверка приоритетов.       Шерлок перевёл взгляд с Майкрофта на Джона. Майкрофт скривился как от зубной боли и уточнил:         — Ты ведь не станешь открывать дискуссию? Извините, доктор Ватсон, вы — хороший человек во многих отношениях. Шерлок, попрощайся с ним и застрели. Убей его. Убей доктора Ватсона.       Шерлок ничего не ответил. Майкрофт продолжал нести чушь — про то, что Джон Ватсон ничего из себя не представляет, что он — бездарность, которую легко заменить. Потом перешёл к оскорблениям, прошёлся по умственным способностям Шерлока… он бы сильно расстроился, если бы узнал, что Шерлок не слушал его — столько актёрского таланта было вложено в монолог.       Майкрофт всегда защищал его — извращённым способом, конечно, но защищал. И сейчас делал всё возможное, чтобы облегчить ему выбор — злил, нарываясь на пулю. Как давно он всё просчитал, интересно? Из них двоих, объективно говоря, Майкрофт был умнее, так что он мог давно, ещё в начале игры понять, что из них троих как минимум один не выйдет живым из игры Эвр, и решить, что именно он будет выбывшим.       Будь он действительно тем высокомерным, заносчивым, бесчувственным ублюдком, убить его было бы гораздо проще.         — Дьявол, он прав, — прервал Майкрофта Джон.       Шерлок сглотнул и прервал словоизлияния Майкрофта:         — Не обращай внимания. Он просто хочет, чтобы мне было проще застрелить его. Но теперь сделать это будет сложнее, гораздо сложнее, — он медленно направил пистолет на брата.         — Не в лицо, пожалуйста. Я обещал свои мозги Королевскому Обществу, — Майкрофт опять изобразил свою кислую улыбку. Впрочем, Шерлок тоже не умел как следует улыбаться. Семейная черта.         — Куда ты хочешь?       Лицо Майкрофта почему-то стало расплываться, перед глазами возникла непонятная мутная пелена, сквозь которую прорывались старые, давно запрятанные в глубину Чертогов образы: семейные ужины, их с братом вечные ссоры и перебранки, какая-то ерунда, которой Шерлок никогда не придавал значения.         — Вероятнее всего, где-то в груди у меня есть такой орган, как сердце. Не такое большое, чтобы без труда попасть, но почему бы не попробовать?       Шерлок сморгнул пелену и увидел, как Майкрофт аккуратно расправляет галстук и смахивает несуществующую соринку с лацкана пиджака.       Рука не дрожала — Шерлок умел владеть собой и блокировать непрошенные физические реакции. Он не сомневался, что попадет в сердце с первого раза — с некоторых пор он знал, что у Майкрофта оно на месте.         — Не медли, братец, — шепнул Майкрофт-из-Чертогов. — Делай то, что должен. И не вздумай реветь.         — Нет, Шерлок, я тебе не позволю, — это реальный Джон.         — Это не ваше дело, доктор Ватсон. Я привёл Мориарти к ней. Рождественский подарок — пятиминутное общение с Джимом Мориарти.         — О чём они говорили?       Вероятнее всего, видеозапись «Соскучились по мне?» появилась именно после этой беседы. И те сумасшедшие видеокривляния, которые сопровождали их по Шеринфорду, тоже.         — Пятиминутное общение без наблюдений. Прощай, братец.       Шерлок встретился взглядом с Майкрофтом. Мелькнуло странное, глупое сожаление — что он не умеет читать чужие мысли. Хотелось знать, о чём думает Майкрофт. Возможно, о допущенных ошибках. Или о том, что спасает таким образом младшего брата. Или о вечерах у камина в компании Гермионы Грейнджер.       Гермиона не позволила бы этому произойти. Она никогда не понимала концепцию меньшего из двух зол и была готова жизнь отдать за друзей и семью. Выстрелила бы она сейчас? Никогда.         — Цветов не нужно. Это моё пожелание.         — Пять минут, — прошептал Шерлок, — ей понадобилось пять минут, чтобы уничтожить в нас всё человеческое.       Сзади с экрана смотрела Эвр — Шерлок слышал её учащённое дыхание. Джон нелепо открыл рот — хотел что-то сказать, но не мог подобрать слова. Майкрофт ждал, не моргая и не двигаясь. Идеальная мишень.       Шерлок выживал слишком много раз.       Он должен был умереть в пятнадцать, когда на него напала жуткая волшебная тварь и Гермиона впервые спасла его жизнь. Потом он мог умереть под пытками похитивших его конкурентов Майкрофта. Позднее — от передоза, причём не раз. Он падал с крыши, ломал спину, но всякий раз Гермиона вытаскивала его. Чудом. Сегодня было не время для чудес — она не могла прийти. Она торжественно принимала пост Министра магии и едва ли могла следить за своими часами, а даже если бы и могла, она не догадалась бы искать его в Шеринфорде. И он не оставил ей никаких подсказок, куда направляется.       Чудеса закончились.       Майкрофт точно подметил — Эвр нужен был он, Шерлок. Это с ним она играла в игру, его эмоции, страхи, переживания были для неё ценными. Без него Джон и Майкрофт не будут её интересовать, и это даст им шанс выбраться, а Джон проследит, чтобы девочку в самолёте спасли. С него достаточно игр — он собирался закончить последний раунд на своих условиях.         — Не в мою смену, — сказал он и опустил пистолет.         — Шерлок, так нельзя! — воскликнула Эвр с экрана.         — Один хороший человек просил, чтобы его помнили, — он кивнул Майкрофту, — я помню управляющего. Десять…       Он прижал дуло пистолета себе под подбородок — металл обжёг кожу холодом, чувствительность повысилась в разы.         — Девять.       Эвр кричала, что это неправильно, что ему столько всего ещё нужно узнать, но он не собирался её слушать.         — Восемь.         — Ты ещё ничего не знаешь про Рыжую Бороду!       Ему уже было плевать. Иллюзорная Гермиона в Чертогах положила тёплую руку ему на плечо — не приходилось сомневаться в том, что она останется с ним до конца, что бы ни произошло.         — Семь. Шесть.       В этот раз не было ничего, похожего на страх, не было никаких сожалений, не билось в голове безумное: «хочу-жить!».         — Пять. Четыре.       Эвр ещё может прекратить игру. Она уже один раз спасла его жизнь, не дав отправиться на смертельно опасное задание в Восточную Европу, возможно, спасёт снова. Но ей придётся поторопиться.         — Три.       Шею сзади кольнуло. Майкрофт и Джон тоже дёрнулись и зашатались.         — Два, — слабеющим голосом произнёс Шерлок, а потом сознание покинуло его. Последней мыслью было: «Игра ещё не закончена».       Он очнулся от испуганного:         — Алло?       Голова гудела — Эвр, похоже, не блистала в химии или перестраховалась, зная о его наркозависимости, потому что, судя по ощущениям, ему вкололи лошадиную дозу транквилизатора.         — Вы ещё там?         — Да, я здесь, — ответил он. Горло саднило, но это был временный эффект. Шерлок ощупал голову и обнаружил закреплённый наушник с микрофоном.         — Куда вы ушли? — девочка в самолёте едва сдерживала слёзы.       Шатаясь, Шерлок поднялся со стола, на котором лежал, и попытался осмотреться в темноте.         — Извини, похоже, связь прервалась.         — Вы сказали, что поможете, и ушли. Взрослые вечно врут!       В комнате было всего два источника света — старая масляная лампа с едва тлеющим фитилем и полная луна, заглядывающая в зарешёченную крышу. Шерлок подхватил лампу и попытался понять, где находится, попутно успокаивая девочку. Ей предстояло сделать то, что под силу не каждому взрослому — посадить самолёт в безопасном месте, спасти свою жизнь и жизни сотни других людей.         — Ты должна быть очень храброй девочкой, — сказал он так мягко, как умел, — можешь быть храброй? Ради меня?         — Я… попробую.         — Тогда пройди в кабину самолета.         — Это там, где пилоты?         — Именно туда!       Шум двигателя глушил звук, но Шерлок слышал, как она поднимается на ноги и, спотыкаясь, идёт по коридору. Пока она шла, у него было несколько мгновений на осмотр. Комната была пуста, только стол и стены. Он подсветил лампой — вся комната была заклеена его детскими фотографиями. Отовсюду смотрел тот ребёнок, каким он когда-то был: смеющийся, хнычущий, задумчивый маленький Шерлок.       — Ты в порядке? — раздался в ухе голос Джона.         — Да, да, — ответил Шерлок, выключая и пряча поглубже радость от того, что друг жив — пока нет времени на эмоции.         — Где ты?         — В очередной клетке. Только что говорил с девочкой.         — Она что, ещё там?         — Пока да, — если бы это действительно было важно, то по продолжительности полёта Шерлок мог бы вычислить объём двигателя и попытаться определить рейс и местонахождение проклятого самолёта, но сейчас на первом месте была необходимость посадить его на землю, а на втором — выбраться самому и вытащить Джона и Майкрофта.         — Майкрофт с тобой?       Очевидно, нет. Нельзя было думать о том, что Эвр сама решила провести игру на выбывание и всё-таки убила его. Они найдут его, живого и невредимого. Главное, нужно решать задачи постепенно.         — Джон, осмотрись вокруг. Что ты видишь?         — Стены… крепкие, каменные.         — Стоишь на чём?         — На камне и… Шерлок, тут полметра воды! И… цепи. Да, мои ноги в цепях. Постой, я что-то нащупал…       Булькнуло, а потом Джон добавил помертвевшим голосом:         — Кости. Тут кости!         — Какие? — спросил Шерлок, но в этот момент в луч света от лампы попал блестящий предмет под столом.       Шерлок наклонился и поднял с пола небольшую жестяную миску, на которой краской было аккуратно написано: «Рыжая борода». Маленькие кости и собачья миска — смутные образы в голове стали четче. Его добрый, умный, ласковый пёс со смешной кличкой Рыжая борода никогда не болел, его не усыпляли — это была обманка, выдуманная Шерлоком позднее. Он пропал. Его убили. Эвр убила.       «Ты яму раскопай, где старый дуб растёт… Грядет восточный ветер, и ты мне помоги…», — детская песенка из его кошмаров зазвучала чётче, и стало можно разобрать слова. Найти дуб было несложно — он был один возле дома. Шерлок вспомнил его густую крону, толстую ветку, к которой крепились качели, и яму, которую он выкопал возле корней. Глубокую яму…         — Алло? — девочка снова вернулась на связь, и образы из детства пропали.         — Ты уже в кабине?         — Да, но никак не могу разбудить лётчиков!         — Не страшно, — солгал Шерлок, — расскажи мне, что ты видишь?         — Большое колесо.         — Отлично! Сейчас мы с тобой вместе будем вести самолёт, ты и я.         — Правда? — на смену слезам, похоже, пришла улыбка.         — Да, это совсем несложно, — заверил ее Шерлок. — Надо только связаться с кем-нибудь на земле. Видишь что-нибудь, похожее на рацию?         — Нет!       Девочка снова запаниковала.         — Не страшно! Продолжай искать. У нас с тобой полно времени.       Она вскрикнула.         — В чём дело?         — Весь самолёт трясётся! — девочка заплакала. Шерлок попытался её успокоить, хотя понимал, что делает это напрасно.         — Огни приближаются! — у самолёта заканчивалось топливо. Уже было поздно что-то предпринимать.         — Это хорошо, ты уже почти дома, — пробормотал Шерлок, но канал связи снова сменился. Голос Джона сообщил:         — Я в колодце.         — Откуда…       В Шеринфорде не должно было быть колодца. И комнаты с фотографиями Шерлока. И мисочки Рыжей бороды. И сквозняка.       Он подошёл к стене и резко толкнул её — картонный блок поддался и упал, открывая вид на сгоревший, покорёженный, но всё ещё узнаваемый Масгрейв. Родной дом.       В наушнике засмеялась Эвр:         — Мы с Джимом были как огонь и вода. Это напомнило мне о Масгрейве.         — Что с самолётом? — рявкнул Шерлок.         — О, милый Джим не хотел оставаться в живых — он понимал, сколько проблем можно доставить, когда ты мертв, — она опять засмеялась, но Шерлок её прервал:         — Это неинтересно. Что с самолётом?       Не дожидаясь ответа, он вышел из картонной коробки и вдохнул вечерний воздух.       На территории Мастгрейва было много всего занятного. Кладбище с фальшивыми надгробиями — шутка выжившего из ума Дилана Холмса, любившего говорить всем, будто Мастгрейв — древний фамильный замок. Светлый лиственный лес — творение ботаника-самоучки Ларса Холмса, ещё одного психа с фамильного древа. Картинная галерея с портретами, которые всё время как будто наблюдают за гостями — после пожара от них ничего не осталось, но, кажется, даже родители по ним не скучали. Винный погреб со вторым дном. Обсерватория. Но колодец? Наверняка он где-то был, но Шерлок не помнил его. В классической средневековой постройке колодец должен был располагаться недалеко от дома, скорее всего справа, возле хозяйственных помещений, но Мастгрейв был домом-загадкой, семейной шуткой. В то время, когда он был построен, колодец уже не был нужен — в доме сразу сделали водопровод.         — Ты знал, что Джим отомстит, — продолжила Эвр, — и его месть — это я.         — Эвр, дай мне поговорить с девочкой в самолёте, а потом я сыграю в любую твою игру, — он толкнул чудом сохранившуюся дверь и вошёл в дом через чёрный ход.         — Сначала найди Рыжую бороду!       Под лестницей вспыхнул экран, Эвр взглянула на Шерлока и с удовольствием сообщила:         — Я пускаю воду. Ты же не хочешь, чтобы я утопила ещё одного твоего питомца? Ну же, Шерлок, пора разгадать мой ритуал. Твоё первое дело, помнишь? И последняя проблема.       В наушнике раздался судорожный вопль Джона: «Шерлок!».       Следом раздался плеск — потекла вода.         — Джон! — Шерлок чувствовал, как сквозь пальцы утекают решающие секунды. Нужно было найти колодец.         — Я где-то был потерян, иди меня искать, — запела Эвр, и он вспомнил слова — все до одного, все четыре куплета. — Ты яму раскопай, где старый дуб растёт. Восточный ветер дует, и ты мне помоги.         — Самолет падает! — закричала девочка. — Помогите, мы все умрём!       Шерлок заметался на одном месте — его блестящий ум оказался не таким уж блестящим. Он не справлялся с загадкой, ни с одной из них. Он не мог спасти ни Джона, ни девочку. Лицо Эвр на экране исчезло, сменившись изображением потоков тёмной воды. Водопад, сметающий всё и поглощающий всё в своей пучине. Водопад, в который Шерлок прыгнул во время одного из наркотических видений.         — Вода всё прибывает!         — Мы падаем!       А Эвр продолжала петь свою песенку.       Нужно было сосредоточиться и найти ответ. Песня — ключ, загадка, ответ на вопрос: «Как спасти Рыжую бороду?». Эвр тогда всё пела эту песенку. Шерлок прошёл её строчка за строчкой, но ничего не нашёл. Ему было семь. Возможно, в тридцать семь он сумеет с ней справиться.         — Шерлок, что мне делать? — в панике закричал Джон.         — Постарайся не тонуть! — велел Шерлок и попытался отключить все звуки, но песенка не давала — из глубины сознания, из самых страшных кошмаров она поднималась и сводила его с ума. «Шестнадцать на шесть — в темноту вглядись, мои шаги — пять на семь».         — Мне недолго осталось!         — Я найду тебя! — пообещал он, опасаясь, что это обещание придётся нарушить. — Эвр! Я изучил всю песню, прошёл строчка за строчкой. Но ничего не нашёл. Я выкопал яму под старым дубом. Шестнадцать на шесть дюймов, футов, метров — но ничего не нашёл. И никого.         — Это была умная, хорошая загадка. Почему ты не справился с ней, Шерлок? — крики Джона и девочки смолкли, на экране снова возникло лицо Эвр. — Всё дело в эмоциональном контексте. Но не переживай. Сейчас он придёт…         — Шерлок? — тихо произнес Джон. — Ты должен знать кое-что. Кости, которые я нашёл…         — Да, кости моего пса, я знаю…         — Нет, Шерлок, не пса. Майкрофт солгал нам.         — Шерлок, — позвала его Эвр, — ты помнишь, у папы была аллергия. Из-за этой аллергии он не позволял тебе что сделать? Он не позволял тебе, сколько бы ты ни просил, что?       Шерлок прикусил ладонь, чтобы сдержать крик ужаса. У папы аллергия до сих пор. Жуткие приступы астмы. И из-за этой аллергии он никогда не позволял ему…         — Завести собаку.       У них никогда не было собаки. И не могло быть. Но Рыжая борода — он ведь был. Они играли в пиратов. Смеясь, носились по Мастгрейву и окрестностям. Сражались на деревянных мечах к неудовольствию толстого и ненавидевшего подвижные игры Майкрофта. Они вдвоём — лучшие друзья…         — Начинаешь вспоминать? — с извращённой заботой спросила Эвр.         — Виктор Тревор. Мы играли в пиратов. Я был Жёлтая борода, — Шерлок задохнулся, пытаясь закончить предложение, — а он — Рыжая.         — Вы были неразлучны, — с болью проговорила Эвр, — а меня всё время оставляли одну.         — Господи…       Смешной мальчишка с рыжими волосами, с которым они вместе ели мёд на террасе. У папы были ульи. Стена в сознании Шерлока рушилась, и его захлёстывали забытые, стёртые образы. Эвр не играла с ними — она была другой. Она прыгала с качелей, как будто слетала на невидимых крыльях. Она говорила со змеями, из-за чего папа дважды вызывал службу по отлову.       Когда он узнал о магии Гермионы, он почти не удивился, потому что вырос среди волшебства, хотя и не понимал его.       «Поиграй со мной, Шерлок!», — зазвучал у него в голове детский голос.       Он редко играл с ней, ведь у него был лучший друг, которому тоже нравились пираты. С ним было весело. А потом он исчез. И Эвр, смеясь, говорила, что найти его просто — надо только разгадать загадку. Никто не смог. Полиция, родители Виктора, мама и папа — никто. Шерлок тоже пытался. Он искал и искал, а потом до изнеможения копал яму. Его принёс домой папа — едва живого, с температурой и в бреду. Он долго не мог говорить, потом пришёл в себя и всё плакал, звал Виктора, повторял про себя песенку Эвр.       В один из дней к ним в дом пришла женщина в тёмно-зелёной мантии и остроконечной шляпе. Шерлок не слышал разговора — он тогда редко выходил из своей комнаты. Но прежде, чем уйти, женщина зашла к нему и спросила, как дела.       Он повторил ей песенку и заплакал. Она нагнулась к нему, погладила по голове и пошептала:         — Бедный ребёнок. Как тебя зовут?       Он назвался и спросил с надеждой:         — Вы можете найти Виктора?       Женщина вздохнула:         — Боюсь, что нет, Шерлок. Но я могу помочь тебе. Чтобы не было так больно. Вырасти хорошим умным мальчиком, — она погладила его по голове, неожиданно тепло улыбнулась и достала из кармана чёрную палочку. Направила её Шерлоку в лицо, и он услышал непонятное:         — Обливиэйт.       Минерва МакГонагалл, профессор Хогвартса, не могла спасти погибшего несколько месяцев назад Виктора Тревора и, очевидно, не могла помочь Эвр. Она сделала то, что было в её силах — забрала у перепуганного, почти обезумевшего от сознания своей вины мальчишки убивающие его воспоминания.       Но теперь блок исчез, и Шерлок вспомнил всё.         — Ты убила его, — прошептал он, — убила моего лучшего друга.       Она убила Виктора, а теперь убивает Джона. Шерлок уже не сдерживал слёзы — они текли ручьями, заливались за воротник рубашки, от них горела кожа.       — Я тоже хотела лучшего друга, — зло бросила ему Эвр. — А у меня никого не было. Никого.         — Никого, — повторил за ней Шерлок.       «Никто».       Он закрыл глаза, и почти сразу внутри Чертогов выросла тяжелая серая могильная плита. На ней было написано: «Немо Холмс».       — Это значит «никто» на латыни, — произнес Майкрофт, расправляя складки на пиджаке. — Никто — это кто-то ничтожный, жалкий, бесполезный, ничего из себя не представляющий. Кого тебе это напоминает, Шерлок?       Он открыл глаза, подхватил масляную лампу и бросился к кладбищу. Он был готов сыграть в игру.