Предложение, от которого нельзя отказаться

      Данник не мог понять, почему в них стали стрелять, ведь они просто вошли в дом. Это было столь неожиданно, что им вчетвером пришлось быстро спрыгнуть со здорового джипа с открытым верхом, на котором они как раз и "просто вошли в дом", и спрятаться за ним. При этом они для того, чтобы проделать это достаточно быстро и ловко, были вынуждены бросить оружие, прихваченное с собой. Но после того, как они спрятались за машиной их дружки, то есть вся банда Пал Иваныча, решили ответить на стрельбу и начали палить. Раздался дребезг и огромные окна, расположенные по бокам входной двойной двери, были разбиты на мелкие кусочки.       За джипом было созвано собрание. — Итак, они начали стрелять, — заключил Данник с серьёзным выражением лица. — И что нам теперь делать? — спросил Гарик, и все трое повернулись лицом к Даннику, надеясь услышать от него дельный план.       Данник тяжело вздохнул и выдохнул через нос, а потом, поджав губы, устремил свой взгляд на Димона. — Я так и думал, — сказал тот и с разочарованием отвернул лицо от друга. — Ну Димон, я могу только предложить их побить, но тебе ведь это не понравится, — Данник немного обидел жест друга. — А что ты хочешь, чтобы я сделал? Вышел и убил их своими высоко интеллектуальными познаниями? — Димон стал раздражаться. Почему этот бездарь всегда ищет подмоги только у него? — А может быть и да! — если Димон ещё просто раздражался, то Данник начинал злиться. — Ах вот как! — Димон зло развернулся лицом к Даннику. Гарик и Матвей со страхом наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой. Их друзья могли разгорячиться так, что встали бы на ноги, забыв о том, что всё ещё идёт стрельба. И тогда уже ситуация станет более плачевней чем сейчас. — Это я значит вечно должен разгребать твои косяки, так? — Я такого не говорил! — возразил Данник. — Не говорил, но так всегда получается. — Ребят, может вы успокоитесь, а? — Матвей натянуто улыбнулся, надеясь, что это поможет успокоить его друзей. — Видишь, ты везде и всем доставляешь проблемы, — не унимался Димон. А Матвей с ужасом осознал, что дал им ещё один повод для ссоры. — Не доставляю я никому проблем! — возразил Данник и даже уже вскочил на ноги, но Матвей и Гарик тут же за руки усадили его обратно на место. — Доставляешь. Если бы не доставлял, то Маша бы от тебя не ушла, — это фраза ударила в самое больное место Данника. Он онемел, а потом пошатнулся и чуть не рухнул. Димон, кажется, осознал свою ошибку, и теперь в его голове происходила борьба между сожалением за содеянное и гордостью: — Сам напросился, — он впервые не контролировал то, что говорил, но сказать что-то надо было, и поэтому он ляпнул первое, что говорят в такие моменты. — Ах так!.. — но на удивление эта фраза не ввела Данника в ещё более усугубляющее состояние. Напротив, он неожиданно оживился и был готов снова приступить к ссоре, которая, как он надеялся, перерастёт в драку, потому что в ней ему было проще. — А вам не кажется, что что-то тихо стало? — вдруг задал вопрос Гарик, и все тоже затихли и прислушались. Действительно, стрельба прекратилась и теперь в воздухе витала лёгкая дымка и оглушающая тишина. — Как думаете, а они начнут снова пальбу, если мы вылезем из укрытия? — поинтересовался шёпотом Матвей. — Думаю рисковать не стоит и сначала надо это проверить, — ответил Димон, протирая свои очки от пыли. — Точно, надо как в фильмах на палку надеть шляпу, — предложил Гарик, но, осмотрев себя и своих друзей и не найдя ни у кого шляпы, добавил: — Ну, или… пиджак, например. — И кто же пожертвует своим? — спросил Димон, посмотрев на друзей поверх своих очков, которые до этого благополучно вернулись на нос. — Не я, я не дам вам портить мой пиджак за несколько тысяч баксов, — замотал головой Гарик. — А у меня собственно и пиджака то нет, — Матвей посмотрел на свою жилетку, которою вряд ли можно было бы нацепить на палку. — Ну, тогда Гарик тебе придётся жертвовать своим, — заключил Димон. — А почему не ты? — возмутился тот. — Потому что это, во-первых, была твоя идея, а во-вторых, у меня не несколько сотен пиджаков в гардеробе, — разъяснил Димон с таким выражением лица, словно если бы у него было несколько сотен пиджаков, то он бы вовсе не пожалел их для обстрела. Но от Гарика не ускользнула лёгкая улыбка на губах Димона, и он уже открыл рот, чтобы снова возмутиться, но Матвей его перебил: — А где Данник?       Все трое посмотрели друг на друга. И у всех троих на мгновение остановилось сердце. — Эй, где ваш босс?! — раздался голос Данника над самыми их головами, и они тут же вскочили на ноги, чтобы увидеть, что собирался натворить их друг на этот раз.       Данник стоял на капоте джипа и внимательно осматривал кое-где видные лица в поисках того самого, которое он так хотел размазать. Кажется, у охраны уже закончились патроны, и они с досадой смотрели на Данника, которого им сейчас так хотелось прикончить. — Как думаете, может ещё не поздно сделать вид, что мы не с ним? — спросил Гарик у друзей, осознавая, что они выглядят как полные идиоты. — Уже поздно, — ответил ему Димон и кивнул головой в сторону лестницы. Матвей и Гарик проследили за его взглядом и увидели, что теперь уже действительно поздно: на лестнице, почти перекинувшись через перила, стоял Глеб. Выглядил он не очень, он был весь потрёпанный, рубашка расстёгнута, распущенный галстук висел на шее, а лицо так и блестело безумием. — Какого чёрта ты здесь делаешь, Пёс?! — прокричал он, нагнувшись так, что создалось впечатление, что он действительно сейчас полетит вниз головой, перекинувшись через перила лестницы.       Все перевили глаза на Данника, ожидая, что же он ответит. Данник молча улыбался, словно наслаждаясь создавшимся моментом. — Мне сказали, что Маша здесь, вот я к ней и пришёл, — ответил он, не переставая улыбаться и наблюдая, как Глеб медленно спускался по лестнице, тоже не отрывая глаз от своего противника. — Ха-ха, и зачем же ты к ней пришёл? Чтобы вернуть её? Так она не вернётся, он ведь сама ушла от тебя. Я её не заставлял, — Глеб знал, что Данник понимает то, что Маша ушла сама и что он не будет заставлять её возвращаться, потому что слишком любит. Это его радовало, но всё же он осознавал, что этот осёл не припёрся бы сюда просто так. Оставалось понять, зачем он сюда пришёл? — Как бы мне не хотелось, я не потащу Машу обратно домой, если она того не хочет. Я пришёл к ней, чтобы задать один вопрос, — совершенно спокойно отвечал Данник, но его друзья видели, как его руки сжались в кулак и напряглись мышцы. — Задать вопрос? Ты что, серьёзно? — Глеб начинал ощущать, что сейчас у него начнётся припадок истерического смеха. Наверно он слишком переволновался, а теперь, когда он узнал с какой глупой причиной к нему припёрся этот придурок, ему хотелось смеяться. Над ним, над своими страхами и опасениями, даже над самим собой, но он сдерживал себя. Ещё не хватало, чтобы его собственные подчинённые решили, что он сошёл с ума. — и для этого ты ворвался в мой дом на этой… машине, разгромил холл и ещё начал обстреливать моих людей?       Данник что-то хотел ответить, но Димон вовремя понял, что этот ответ будет не лучше, чем предыдущие и поэтому решил, что настал его час вмешаться: — Во-первых, не мы начали пальбу, — начал он, став между Данником и Глебом. — Во-вторых, думаю, вы не в том положении, чтобы сейчас решать такие вопросы, — Димон улыбнулся Глебу фальшивой улыбкой, после которой понимаешь, что ты не отвяжешься от него так просто. — Что? — Глеб посмотрел на Димона как на сумасшедшего, не понимая, какого чёрта тот встрял в их разговор. — Всё очень просто. Начну с того, что мы вправе вызвать полицию и отдать вас им под арест, — с улыбкой объяснил Димон и, прежде чем Глеб успел хоть что-то сказать, добавил: — Начнём с тех событий, что произошли сравнительно недавно, а точнее около недели назад. Вы и ещё несколько ваших людей, ворвались в квартиру, где проживают Маша Лишевская и Даниил Хадеев, и похитили Марию Лишевскую, прихватив с собой телевизор. Так что получается, на вас висит взлом квартиры, похищение и ограбление, — всё это было сказано с наиприятнейшей улыбкой.       Все были в ауте, даже Данник, который явно принял всё это за правду. Только Матвей и Гарик с улыбкой на лице переглянулись. — Какое, к чёрту, похищение? — прошипел Глеб. — С чего ты взял, что я что-то взламывал? — О, это очень просто, вот фотографии с места преступления, — Димон достал из своей сумки планшет и стал показывать Глебу фотографии: — Вот, видите, здесь ручка входной двери в квартиру Даниила Хадеева, на ней явно видны следы взлома. — Что? — вскричал Данник и, выхватив из рук Димона планшет, сам стал рассматривать фотографии дверную ручке, сфотографированную под разными углами. — Я такого не… — Молчи, болван, — Матвей со всей силы заехал Даннику по голове, чтобы тот умолк. Он же говорил, что надо было ему сказать об этом, чтобы он не расстроил их операцию. Тогда для чего они с Гариком страдали над этой ручкой ночью, чтобы выглядело так, словно эту дверь пытались взломать. А они ведь ещё и от старушки какой-то получили за хулиганство. — Молчи. — Я ничего не взламывал, — эти «клоуны» начинали выводить Глеба из себя. У него и так день был неудачным, а теперь ему ещё приходилось выслушивать весь этот бред. — Ох, боюсь вам это будет сложно доказать, — Димон таинственно улыбнулся. Если Глеб попытается доказать обратное, то тогда выявится, где он был в это время и тогда он будет отбывать более долгий срок за более серьёзное преступление. — А вы ведь не хотите, чтобы полиция узнала, где вы были в это время, не так ли? — Пусть и так, — согласился Глеб. Другого он сейчас и не мог сделать. Он понял, что этот очкарик знал, где он был в тот день, и теперь все карты были у него. — Но его, — он пренебрежительно указал на Данника, — телевизора у меня нет.       Димон с удивлением, словно только сейчас заметив, посмотрел на Данника, а потом снова улыбнулся: — Ну, это не проблема, — он щёлкнул пальцами и Гарик с Матвеем полезли в багажник джипа и, вытащив оттуда телевизор, поставили его перед Глебом. — Вот, теперь он у вас.       У Глеба не находилось слов, чтобы описать то, что сейчас происходило, и он просто хлопал со злостью ртом, пытаясь подобрать слова для оскорбления. Зато слова нашлись у Данника: — Эй! Это же мой телевизор! Зачем вы сюда его прита… — теперь он получил подзатыльник от Гарика. — И зачем же мне понадобился его телевизор, который я украл? — еле сдерживая себя, чтобы тут же их всех на месте не расстрелять, спросил Глеб, с ненавистью смотря на вежливо улыбающееся лицо Димона. — Боюсь, о таком не очень прилично говорить, но... — Димон сделал вид, что на мгновение замялся, словно ему даже стыдно об этом говорить. — Вы украли телевизор Даниила Хадеева для того, чтобы посмотреть на нём видео сексуального содержания. — Что?! — у Глеба челюсть отпала. «Что за бред несёт этот очкарик? Они что, психи или просто идиоты?», — кажется, Гарик сам начинал становиться идиотом, общаясь с ними. — У меня даже видео таких нет. — О, это не беда, Гарик одолжит, — ответил Димон, радуясь вкусом приближающейся победы.       Довольная улыбка Гарика резко исчезла, и он бросил взгляд на Димона. — Что значит «Гарик даст» ?! С чего ты взял, что они у меня есть?! — Гарик, смотри, чтобы об этом не узнала Екатерина, — ответил ему Димон. Как же ему нравилось манипулировать людьми.       Гарик тут же запнулся и что-то недовольно пробубнил себе под нос. О чём о чём, а уж об этом Екатерина точно не должна была узнать. — Вот, наша проблема решена, так что, надеюсь, больше нет никаких препятствий, чтобы наш общий друг и знакомый мог переговорить с одной прекрасной девушкой, что живёт в этом доме? — обратился Димон к Глебу, лицо которого будучи до этого красным от злости, теперь начинало белеть и почему-то это казалось ещё страшнее, чем его злость. — Пускай говорит, — процедил сквозь зубы Глеб, прожигая взглядом Димона. — Но только если вы хоть что-то ещё выкинете, то живыми отсюда не уйдёте. — Мы запомним ваше предупреждение, — вежливая улыбка сошла с лица Димона, его лицо и взгляд стали холодным как лёд.       У Данника в голове роилось множество вопросов и возражений, каждый из которых он хотел тут же задать или воскликнуть, но он понял, что времени на его встречу с Машей ему отвели немного, и поэтому, сдержав себя, тут же направился к лестнице на второй этаж. Его проводили недружелюбные взгляды охранников и злой — Глеба.       Данник не спрашивал, в какой она комнате, он как-то забыл об этом. Но когда он поднялся на второй этаж, то тут же понял, к какой двери ему стоит идти. Его сердце бешено заколотилось, а руки вспотели. Он так давно не нервничал. Он так хотел её увидеть и в тоже время боялся. Он не знал, что ей сказать, когда он её увидит, что он будет делать, как отреагирует на его приход она. Может, она зло посмотрит на него, а может, на её глазах появятся слёзы счастья.       Данник подошёл к самой двери. Он долго смотрел на ручку прежде, чем решился её взять. Нет, он должен был собрать. В конце концов не за этим ли он приехал сюда? Он должен был взять себя в руки и просто зайти в эту комнату, просто нажать на ручку и открыть дверь, а дальше… что будет дальше?       «Это неважно», — Данник нажал на ручку, послышался щелчок и дверь приоткрылась. Странно, но сквозь образовавшуюся щель повеяло морозным воздухом. Брови Данника нахмурились, и он приоткрыл дверь шире.       В комнате было очень холодно, как на улице. Белые шёлковые шторы развивались на морозящим кожу ветре. В комнате никого не было. Данник очнулся от онемения и тут же стал искать глазами Машу в надежде, что она просто где-то спряталась, но никого не было. Тогда он бросился к шкафу и с силой распахнул его. Никого. Он бросился ко второй двери в комнате и, распахнув её, ворвался внутрь. Это была огромная роскошная ванная, но там не было её.       Маши нигде не было.

***

      «Надо бежать», — с этой мыслью Маша, утирая себе поминутно непрекращающееся слёзы, встала с кровати и стала связывать между собой всякие простыни и пододеяльники. С этой мыслью она перекинула через открытое окно свой «канат» и с этой мыслью, она стала спускаться по нему. Она не думала о том, что он может не выдержать её; о том, что его длинны может не хватить, что снаружи её может словить охрана. Она даже не думала о том, что будет делать после своего побега одетая в лёгкую одежду, босая и без денег. Она просто шла, она убегала из этого дома по ещё лежавшему снегу босыми ногами. Она не обратила внимание на то, что не было охраны; на то, что ноги замёрзли и её саму всю трясло от холода.       «Бежать, бежать…», — только это заполняло её разум.