Шум воды в ванной прекратился. Данник резко распахнул глаза и, скинув одеяло, вскочил с кровати. За десять минут он оделся и застелил кровать.
«Всё», — сказал он себе и прижался ухом к двери.
Раз. Маша оделась. Два. Маша открыла дверь ванной. Три. Маша прошла мимо комнаты Данника. Четыре…
— Маша! — Данник выскочил из своей комнаты и направился к девушки. Та обернулась с лёгким раздражением на лице.
— Что? — спросила она, хотя и сама знала, что он собирается сказать дальше.
— Кто этот Глеб? — решительно спросил Данник в который раз.
— Отстань, — бросила Маша и, мотнув ещё мокрыми волосами, направилась в свою комнату.
— Маша, постой, кто он такой? — Данник попытался ухватить её за руку, но девушка ловко увернулась от его руки и вошла в комнату. — Маша! — сделал последнюю попытку парень.
— Я сказала отстань! — Маша хлопнула дверью прямо перед носом парня, но перед этим ему прямо в лоб был брошен тапок. Если бы это был нож, а не обычный женский тапок тридцать шестого размера, то Данник бы не отделался обычным огромным синяком посередине лба.
— Офигеть, Данник, у тебя что, третий глаз открылся? — сдерживая смех спросил Матвей, рассматривая синяк друга.
Данник к поднял на него злобный взгляд.
— Ха-ха, — передразнил он друга. — Очень смешно.
— Не, ну правда, за что она тебя так? — Матвей откинулся на спинку стула. Сейчас они, как всегда, все вместе обедали в Центральной столовой за своим излюбленным столиком. Правда, до некоторого времени он не являлся официально их столиком, но после того, как какой-то новенький сел за этот стол и потом пытался им доказать, что это не их собственность, больше никто, кроме них, за этот стол не садился. Даже учителя старались его обходить и не дай Боже по ошибке сесть за него.
Данник от злости хотел стукнуть по столу кулаком, но потом понял, что у него сейчас нет денег, чтобы покупать новый стол столовой.
— В общем так, я вам уже говорил, что как-то раз я её провожал до консы перед лекцией. Так вот, там мы встретили какого-то хмыря. И вся соль в том, что они друг друга знают, а мне она не говорит, кто он такой! — Данник всё таки стукнул по столу кулаком, правда, не так сильно, как ему бы хотелось. От чего стол был ему очень благодарен. — Ты понимаешь, я их теперь часто вместе вижу…
—Может, он её бывший.
— … он её за талию приобнимает.
— А ты ревнуешь.
— … а мне она такого никогда не позволяла.
— Завидуешь.
— Димон, хватит комментировать! — Данник обиженно посмотрел на друга, сидящего рядом. Тот невозмутимо, словно ничего сейчас и не было, продолжал читать философскую книгу, название которой уже хваталило для других трёх друзей, для того чтобы размышлять о его смысле всю оставшуюся жизнь.
— Я просто говорю то, что думаю. И ты знаешь, что я говорю всегда только правду, — он поднял свои тёмные глаза и посмотрел на Данника поверх очков. Тот ничего не смог ответить и Димон снова опустил глаза в книгу, пафосно поправив очки.
— Не, ну я так не могу, — снова стал возмущаться Данник после не долгого молчания и тишины воцарившейся за их столиком. А когда за их столиком царила тишина, казалось, что во всей столовой стало тише.
Друзья снова подняли глаза на Даниила, а потом к небу. Он уже порядком их достал, но сейчас он был не в том настроении, чтобы они могли ему возражать без риска для своего здоровья.
— Может, попытаться спросить не у Маши, а у того парня? — предложил Гарик. За последние несколько дней он стал каким-то другим. Он по прежнему был хорош собой, но теперь не так зацикливаться на своей внешности. Он по-прежнему хорошо и аккуратно одевался: всегда чистые и глаженые рубашки, в таком же состоянии и костюм, начищенные туфли и аккуратно уложенные волосы. Но по его лицу было видно, что жизнь за эти несколько дней успела его потрепать и не мало.
Данник поднял глаза на Гарика. Они расширились, казалось бы, до невероятных размеров, а его лицо расплылось в радостной улыбке. От этой улыбке неожиданно всем становилось радостно и приятно на душе, что даже Матвею, Гарику и Димон вдруг захотелось улыбнуться. Но это желание тут же исчезла, как только улыбка Данника начала переходить от радостно-счастливой до хладнокровно-торжествующей.
— Ха-ха-ха, — смех Данник был какой-то не приятно злобный. — Точно, надо было сразу его спросить. Спасибо, Гарик, за идею. Как только я встречу этого смельчака, что посмел лапать мою Машу, я ему… — Данник осёкся, потому что как раз в этот момент он увидел «этого смельчака, который посмел лапать его Машу». Глеб вошёл в Центральную столовую со своими дружками даже и не подозревая, какой коварный план строится против него. — Это он.
Все четверо, как по команде, повернулись в сторону вошедших. Всем, не только Даннику, это Глеб не понравился с первого взгляда. Его рожа была противно смазливая и в тоже время его тело, что скрывалась за дорогой и хорошей одеждой, было явно спортивным. Было обидно то, что судя по всему, Глеб не старался следить за тем чтобы выглядит красиво. Он был красив просто сам по себе без всяких дополнений, что ещё больнее задело друзей и усугубило положение Глеба. Он был обречён.
Глеб, до этого разговаривавший с друзьями, неожиданно для себя почувствовал какой-то дискомфорт и стал озираться в поисках того, что могло его причинить. И нашёл. За наиболее выгодно расположенном столике, то есть за тем, который ближе всего к буфету, сидели четверо студентов, которые прожигали его ненавистным взглядами, и возле которых царила какая-то враждебная аура. Глеб слегка удивился этому, потому что он не помнил, чтобы что-то успел натворить такое, от чего его уже могли так ненавидеть, но потом он узнал одно из лиц. Это был Даниил Хадеев. Тот идиот, что расписался с Машей для того, чтобы жить бесплатно в квартире.
Глеб ухмыльнулся и направился к их столику. Проходя по рядам столов он замечал на себе ошарашенные взгляды студентов, которые спрашивали себя «как это идиот может идти к ним, когда там витает напряжённая злая аура?».
«Идиоты, они думают, что я испугалась этих мальчишек? Да я встречал и покруче смельчаков, считающих себя крутыми. Не долго они себя такими считали», — Глеб подошёл к столику и попытался приятно улыбнуться недружелюбным лицам.
— Привет, — он сел за свободное место, чем выразил ещё большее удивление других студентов и чем ещё больше сгустил тёмную ауру четвёрки вокруг себя.
— Чего тебе надо?— голос Гарика как-то странно изменился. Таким голосом обычно говорят в ужастиках призраки, которые выползают неизвестно откуда.
«Как? Как он может так хорошо выглядеть? Он же явно не пользуется кремами и не следит за своей кожей, когда я так бережно к ней отношусь! А посмотрите на этот костюм, даже я себе не позволяю носить такое в универ! Чёрт, я тоже хочу себе такие часы. Тварюга проклятая! Теперь он мой соперник и я ему не проиграю!» — со стороны казалось, что вот-вот и у Гарика изо рта высунется раздвоенный змеиный язык. Но, кажется, он сдерживал себя.
— Что мне надо? Я бы хотел спросить об этом вас. Что вам от меня надо? — Глеб не переставал приятно улыбаться и спокойно говорить, словно не замечая напряжённой ситуации вокруг.
— А с чего это ты взял, что нам что-то от тебя надо, а? — Матвей продолжал сверлить незнакомца взглядом.
«Как такой как он может быть круче меня? Вы посмотрите на него! Он вылитый богатенький сыночек, которого всю жизнь обслуживают. Поэтому-то у него и такой вид опрятный. А рожа? Да разве он красивый? Да посмотрите какая она у него противная! Просто кошмар! Словно на неё сладких сливок тоннами вылили. А ведь это о нём так все говорят. Видите ли крутой такой. Ну нет, я тебе не проиграю! — руки Матвея сжались в кулаки и в атмосфере вокруг него температура повысилась на несколько градусов.
— Просто, — не переставая улыбаться, Глеб расслабил галстук от того, что стало как-то жарковато. Этот парень, что сидел рядом с ним и был как-то по-идиотски одет (как одевались все, кто хотел как-то выделиться), излучал тепло как батарея в суровую зимнюю пору, — как только я вошёл вы меня стали прожигать своими взглядами так, словно что-то от меня хотели. Вот я решил подойти и спросить: что же?
— А может мы просто так на тебя смотрели, — как всегда спокойно предположил Димон, только от его спокойствия обстановка как-то ещё больше усугублялась.
«Так это он. Учился в престижной школе и денег просто завались. Но это не удивительно, учитывая, кто его родители. А ещё и мозги на месте. Умный значит… — Димон усмехнулся про себя, что не как не отразилось на его лице. — Но никак не умнее меня».
— Правда, я тоже сначала так подумал, но вы уж слишком долго «просто так» смотрели на меня. И я вот думаю: «Что же этим неудачникам надо от меня?» — лицо Глеба на мгновение изменилось. На нём появилась холодная как лезвие ножа улыбка и ничего не выражающие глаза, но это было только на мгновение.
— Откуда ты знаешь Машу? — спросил Данник на прямую. Всё это время, пока Глеб сидел с ними за одним столом, он в упор рассматривал его, пытаясь разгадать, что он за человек. И то, какие выводы он сделал о нём были не в его пользу.
— Машу? Лешевскую что ли? — «Так вот значит, какой ты, Даниил Хадеев. Совсем простой тип. Ничего интересного». — А что ты сделаешь, если я скажу, что я её жених?
Матвей, Гарик и Димон тут же забыли причины своих неприязней к Глебу и резко посмотрели в сторону Данника. Жгучее сострадание и жалость проснулись в их сердцах к другу. Все, даже Глеб, который уже приготовился отбивать удары, думали, что Данник сейчас кинется на неприятеля, но тот даже не шелохнулся. Он совсем не двигался и так и замерли с приоткрытым ртом и стеклянными глазами, смотрящими в одну точку.
— Ха, — Глеб не смог сдержать короткого смешка. Уж слишком глупая поза была у парня, которого он считал соперникам. «Да какой из него соперник? Пусть у него папаша и полицейский.» — Ну что ж, я пойду, — Глеб встал изо стола и поправил свой костюм. — Прощайте, неудачники, может, ещё свидимся.
Никто не смотрел на удаляющуюся фигуру Глеба, все смотрели на опешившего Данника.
— Слушай, Данник, этот дебил ведь просто соврал. Ну не может же Маша быть невестой такого… — Матвей пытался подобрать слово, для описание из нового врага. — Хорька.
— Да какой он тебе хорёк? — раздражённо спросил Гарик у Матвея.
— Ну, он похож на них. Рожа такая же, — Матвей пытался показать, что он такой же беззаботный и весёлый как всегда, но краям глаза посматривал на Данника, который так и не пришёл в себя. — Данник, ну просто не может быть.
— А мне кажется, что может, — вставил слово Димон и тоже покосился на Данника, ожидая его реакции.
— Димон, ты чё мелишь? — зашипела на него Матвей.
— Нет, он прав, — все вздрогнули от голоса Данника. Его глаза перестали быть стеклянными, но в них так и не появился живой огонёк.
За их столик в этот день так и не появилось хорошее настроение.
***
— Чёрт! — Данник бросил ручку. Та ударилась об стол и отлетела на пол, укатившись куда-то в глубь комнаты. Никакая информация никак не хотела лезть в голову, за которую сейчас и схватился Данник. В голове снова и снова всплывали те слова Глеба: «А что ты сделаешь, если я скажу, что она моя невеста?»
Как? Как такой как он мог быть женихом Маши? Но как бы это было не абсурдно с его точки зрения, Данник почему-то был уверен в его правоте. Он был абсолютно уверен в этом, пусть и не было подтверждающих фактов. Конечно, он мог соврать, чтобы просто подразнить Данника, но Данник знал, что тот прав. Хотя где-то в глубине души он всё же надеялся, что это не так.
Данник откинулся на спинку стула, тяжело вздохнув, и уставился в тёмный потолок. Какая сейчас была тишина. За окном медленно падал большими хлопьями снег. Окна домов постепенно потухали один за другим. Все уже ложились спать, чтобы завтра снова начать суетится по своим делам. А сейчас все проблемы хотелось откинуть куда подальше, залезть под тёплый плед, при этом взяв с собой что-то горячее и вкусное, и посмотреть какой-нибудь хороший, любимый фильм.
А что же Маша? Нет, он так не может.
Данник встал изо стола и, выйдя из комнаты, подошёл к Машиной. Странно, обычно бы он со всей силы шандарахнул по двери, чтобы она только открыла, но сил и желания на это сейчас не было. Он аккуратно постучал. Веры в то, что она откроет не было вообще, но она открыла.
— Ты что-то хотел? — тихо спросила она. Кажется, она была не сильно удивлена его приходу.
Данник долго не отвечал. Он просто стоял и смотрел на её лицо, еле освещённое лампой, горящей в её комнате. Он чувствовал её запах, тепло её тела, что находилось совсем близко. Он чувствовал, как она она волнуется и начинает смущаться, но он волновался и не смущался. Его не стесняли мысли о том, что он хочет её поцеловать. Совсем аккуратно и нежно, а потом… А что потом?
— Я сегодня видел Глеба, — наконец начал говорить Данник.
— Да? И что же? — Маша занервничал сильнее. Её маленькие пальчики сжали край двери.
— Мы разговаривали, — наверно, Данник никогда так спокойно ещё не говорил.
— И что же он сказал? — Маша по-прежнему не поднимала глаз на Данника. Она смущалась того, что он так в упор смотрит на неё.
— Он сказал, что ты его невеста.
Наступила тишина. Данник, на удивление самого себя, ничего не чувствовал. Совсем ничего. Он был спокоен как никогда.
— Это правда? — спросил он вопрос, что так долго его мучал, но уже почти не волновал. Он знал на него ответ.
— Да, — совсем тихо ответила Маша. Она так и не подняла своих глаз на него.
***
В ту тихую и спокойную ночь Данник решил прогуляться. Куда идти? Ему было всё равно. Главное куда-то идти и без стеснения ворчать на всё и вся, что его окружает или просто встречается на пути. Он так и делал.
Немногочисленные прохожие, которые всё таки умудрялись попасться ему на пути, удивлённо и с опаской посматривали на него и старались как можно дальше обойти его. Данник их не замечал. У него было достаточно проблем, о которых он должен был волноваться, чтобы не обращать внимание на каких-то похожих, которые невесть что о нём могут подумать. К чёрту всё!
Ужасно было то, что его оценки начали медленно, но верно съезжать вниз по наклонной прямой. А это всё из-за его переживаний из-за Маши. Если бы он мог её забыть. Но как можно забыть человека, с которым можешь в любой момент встретиться дома. Человека — запах, которого ты всё время чувствуешь, где бы ты не находился потому, что он остаётся на твоей одежде, на твоих вещах, в твоём разуме — везде.
Данник пнул какую-то жестяную банку.
— Не понимаю я этих женщин! Я, конечно, тоже не пай-мальчик и не пример для подражания остальным. Нет, это я понимаю, но не могу понять, как можно выбрать его! Его, кто явно в разы хуже меня! — Данник продолжал что-то бубнить, но тут его привлёк какой-то шум в переулке, возле которого он сейчас проходил. Данник остановился и вернулся на несколько шагов назад.
— Ах вы ж, заразы! — прокричал какой-то довольно знакомый голос. — Думали меня одного взять?! А не получится! — слишком знакомый голос.
Данник сощурил глаза, пытаясь рассмотреть, что же происходит в этом тёмном переулке, из которого слышались жуткие удары по чьей-то роже. Данник подошёл ещё на несколько шагов вперёд и тут переулок осветился фарами, проезжающий мимо машины. Данник прифигел от увиденного. Там валялись трое бандитского вида мужика, а четвёртого прижал к стенке и метелил по лицу Борис Игнатич.
«Может, свалить по добру по здорову?» — размышлял Данник. Но тут проехала ещё одна машина и Данник успел заметить, что один из лежащих на земле начинал неуклюже вставать, держа в руке полуразбитую бутылку. Только дурак не сообразит, что этот бандюга думал с ней сделать.
— Осторожно! — крикнул Данник. Реакция последовала незамедлительно. Глаза Данника успели привыкнуть к темноте и он успел заметить, как Борис Игнатич схватив обеими руками мужика, которого он до этого колотил, за воротник и, резко развернув его, ударил его головой в бок нападающего. Оба противника рухнули без чувств.
Данник бы постоял и порадовался за знакомого, но почему-то у него было такое чувство, что пора ему валить от сюда. Он развернулся и направился на другую сторону улицы, как…
— Куда ласты навострил? — на его плечо легла тяжёлая, грубая рука отчего Данник аж подпрыгнул, а когда он повернул голову, то чуть душу Богу не отдал. Слабо освещённое и побитое лицо Бориса Игнатича только в ужастиках снимать.
— Д-домой, — Данник был не слабохарактерный, но это лицо его впечатлило. «Неужели он и меня поколотит?»
Борис Игнатич как-то хитро улыбнулся. Сейчас, с разбитой губой и стекающей с виска кровью, он был похож на маньяка.
— Ты мне помог, так что теперь я обязан тебе жизнью, — насколько бы эта речь не звучала благодарственное, Данник всё равно чувствовал, что ему нужно было бежать. И предчувствие его не подвело. Лицо Бориса Игнатича расплылось в заговорческой улыбке. — Пойдём, я тебя отблагодарю.
«Что-то не нравится мне это…»
