Предложение, от которого нельзя отказаться

      Маша и Даниил так и застыли в своём не особо удобном, и двусмысленном положении. Арина продолжала улыбаться и, судя по её горящим глазам, она что-то придумала, и это что-то может не понравиться Даниилу и Маше.       Первой сообразила Маша. Правда, она только вскочила и стала хлопать ртом, как рыба на суше, не зная, что сказать. Больше она ничего не придумала.       Как только Маша встала с него, Даник резко сел, отчего у него немного закружилась голова, но он не лёг обратно на пол, в который так хотелось провалиться. — Это… это не то, что ты думаешь, — пролепетал Хадеев, густо краснея.       Боже, это так банально! И кто ему поверит?! — О, не волнуйся, родителям я ничего не скажу, — лицо Арины светилось ярче маяка в темноте. Ей всегда нравились такие «маленькие» тайны и как же их интересно скрывать! Её лицо вдруг стало немного серьёзным, словно она задумалась о чём-то очень важном. — Думаю, на полу в ванной это не очень удобно делать. Или вы любите «экстрим»? — последнее слово она произнесла с особым выражением.       Маша с Даником переглянулись. Что значит «экстрим»? А когда до них дошло, они покраснели ещё сильнее, чем раньше. — Нет… мы не… — у Маши даже шея краской залилась, а когда она начинала стесняться, ей хотелось что-нибудь ударить. От стеснения она ударила умывальник, который пугающе крякнул. — Не волнуйтесь, я унесу этот секрет за собой в могилу, — положа руку на сердце и прикрыв глаза, пообещала Арина. — Арина, ты всё не так поняла! — Даниил еле переборол смущение, чтобы сказать это как можно уверение. Маша теперь точно будет ненавидеть его. Ладно он, он уже привык к странностями сестры, но Машу зачем втягивать?        «И как я теперь ей объясню, что она поняла неправильно? Что мы совсем не… — Даниил снова покраснел, вспомнив положение, в котором они находились. — Нет-нет, это совсем не хорошо. Кажется, сегодня я буду плохо спать». — Извините, но Вы действительно неправильно поняли нас… мы… — попытка Маши объяснить ситуацию не увенчалась успехом. Арина схватила её за руку и одним рывков вытащила из ванной комнаты.       Даник вскочил, думая помочь Марии вырваться из лап его сестры, но тут же от тяжёлого удара в грудь полетел обратно на пол. — Сидеть, — он что, собачка?! Арина смотрела на него сверху вниз как на провинившегося питомца. — Я поболтаю с твоей жёнушкой, — и она с мягкой улыбкой посмотрела на Машу, которой это не особо понравилось, — а ты посидишь здесь и не будешь нам мешать.       И прежде чем Даниил попытался возразить, дверь ванной захлопнулась перед его носом. Последнее, что он увидел, было умоляющее о помощи лицо Маши.       В итоге Даниил полтора часа проходил возле двери комнаты Маши, куда утащила её его сестра, нервно меряя шагами небольшой отрезок комнаты. Он пару раз пытался сесть на диван и успокоиться, но не получилось, он тут же вскакивал и начинал навёрстывать круги. Иногда он останавливался возле двери и прислушивался: никаких признаков жизни там не подавалось. Было слышно только тихое шептание и очень редкие смешки. Хоть звуки из комнаты были непонятны и разговаривающими были женщины, и всё же Даник различал голос и смех Маши. Он не знал, что там происходит, но его радовало, что Маша смеётся. Но хорошо ли это для него? Этого он не знал. И вот, когда он проходил уже сто шестьдесят третий круг, то чуть не врезался в неожиданно открывшуюся дверь, ведущую в Машину комнату.       В гостиную гордо выплыла Арина. Она смерила Даника признанным взглядом, словно он дождевой червь, переползающий ей дорогу. Парень сглотнул. Не любил он, когда у сестры такой вид. Обычно после этого она его одаривала словесным потоком оскорблений и философских мыслей, и не дай Боже, чтобы он хоть пикнул. В такие моменты Даниил считал, что лучше бы она его поколотила.       Из-за лёгкого страха Даник боялся произнести хоть что-нибудь, поэтому молча выжидал, что скажет ему сестра.       Из-за двери выглянула Маша и стёрла слезу с края глаза. Даниил испугался, что она опять была в обиде на него или её обидела Арина, но, увидев выражение её лица, понял, что эта была слеза смеха. Хадеев тоже улыбнулся. Как было приятно знать, что Маше было весело. Жаль, он этого не видел. — Мы немного поговорили, — сказала Арина таким тоном, словно они обсуждали там глобальные деловые вопросы. — Завтра мы отправляемся к нам в ***. Мать давно хотела, чтобы ты навестил их. Так что это Рождество мы будем праздновать все вместе, — и немного подумав, добавила: — Для идиотов объясняю: Маша едет с нами.       Даниил стоял, как громом поражённый. Рождество с родителями и Машей. Нет, это как-то… круто. И в тоже время отстойно. Нет, поверьте, он любил свою семью, и не пытался отодвинуться от неё как можно дальше. Он любил свою мать, Софию Хадееву. Она была доброй и улыбчивой женщиной. Правда, со своими странностями, но кто ж без них сейчас живёт? Она всегда была на стороне своего безалаберного сына-хулигана. Даже после того случая… Он любил и свою сестру, которая его колотила и обижала с самого рождения. Но всё-таки в остальном была хорошей старшей сестрой. А вот отец… Не то, что б он его не любил. Он его ненавидел. За что? О-о-о, у него было много причин для этого.       Его отец, Святослав Хадеев, был полицейским. Он всегда был строг с домашними и обращался с ними так, словно они его подчинённые. За столом никто не говорил, если только отец сам не спросит о чём-либо. Тогда ты должен был отрапортовать чётко и ясно. Если отец был доволен, то ты мог продолжать есть, а если нет… Дальше всё зависит от случая и настроения старшего Хадеева. Ложились все рано, вставали по будильнику, тоже рано. Исключения не делались, даже если был выходной или каникулы. Завтракать и ужинать все должны были вместе и в полной тишине. Как только мать полюбила его? Об этом Даниил довольно часто спрашивал её, но она лишь тяжело вздыхала, её взгляд становился печальным, и отвечала: «Он не был таким всегда, Данилка».       Когда Даниил был маленьким, то не обращал внимание на то, что мама зовёт его Данилкой. Но когда вырос, он стал смущаться этого. Ну, знаете ли, было немного странно, когда главарь банды и гроза школы приходит домой после хорошей драки весь в синяках и ссадинах, а его мама качает головой и приговаривает, обмывая порезы: «Бедный мой Данилка». В такие моменты Данику становилось неловко и стыдно. Зачем он вообще дрался? Он просто был жутко зол на отца за его строгость и отсутствие в его голосе нежности и тепла, когда он обращался к своим детям. За то, что он почти не обращал на них внимание и только спрашивал, как они учатся. И даже если они говорили что хорошо, он находил кого-нибудь из их сверстников, кто учился лучше, и ставил его в пример им. Единственными счастливыми минутами были те, когда отца не было дома. Когда его, например, посылали в другой город или у него было ночное дежурство. В такие дни мама пекла им что-нибудь вкусненькое, разрешала подольше смотреть телевизор и ложиться попозже. Даник любил эти дни, но они были не такими уж частыми.       Всё это надоело Данику и он стал таким. Он легко выходил из себя и выносил эту злость на окружающих. На одноклассников, учителей и просто на подвернувшихся ему под руку невинных людей. Он ненавидел себя за это и от этого злился ещё больше. Вскоре он и сам не понял как, но получил кличку — Бешеный Пёс. Он не знал, почему его так прозвали, но она слишком крепко прижилась к нему. Теперь, если бы вы спросили про парня по имени Даниил Хадеев, мало бы кто понял о ком Вы, но если бы Вы назвали кличку Бешеный Пёс, то на Вас бы с ужасом посмотрели и, открестившись, поспешили убраться от Вас подальше. Вскоре вокруг Даниила собралось множество ребят, которые считали, что они его банда, хотя он и не создавал её. Но раз хотят, то пусть себе балуются.       Отец, конечно, вскоре узнал об этом. Какой тогда был скандал, но, как ни странно, Даниил ничуть не жалел об этом. Это было… — Ты чего завис? — Арина помахала рукой перед застывшим взглядом своего младшего брата.       Даниил тряхнул головой, отгоняя печальные воспоминания. — Но…       Его перебили. — Отца не будет всю неделю. Так что не волнуйся, вам не придётся встретиться, — в глазах Арины было понимание и печаль.       Повисло какое-то неловкое молчание. Даниил пытался вообразить то, как он с мамой, Ариной, а главное с Машей будет праздновать Рождество. Это звучало соблазнительно.       Стоп. — А маме мы что скажем? — Даниил очнулся от своих грёз и уставился на сестру. — Оставь это на меня, — Арина таинственно улыбнулась.

***

      Даник и сам не понял, как это всё происходило. Вот только вчера в его квартиру ворвалась Арина и сообщила о том, что всё знает про них с Машей и увидела их в двусмысленной позе. А сейчас он сидел в такси на переднем сидении и ехал в их семейный дом.       В машине пахло лимоном и мужским одеколоном, с которым явно переборщили. Это была жуткая смесь. Всю дорогу Хадеева подташнивало как тогда, когда его в детском саду заставили съесть печёнку. К тому же, кажется, этот таксист уже давно не мылся. Наверно, одеколон был не таким уж дурнопахнущим, но если им пытаться перекрыть запах пота… лучше не пытайтесь.       Даниил поднял взгляд на зеркало заднего вида. Маша и Арина сидели на задних сидениях и о чём-то весело перешёптывались. Хорошо это было или плохо для него, Даник не знал. Но выглядело это немного угрожающе. Мало ли что могла разболтать Арина Маше. Например, про то, как он ещё долго в детстве мочился в кроватке или про то, как он боится пауков, и она пару раз подсовывала их ему в кровать. Или… в общем, рассказать было что.       Хадеев решил, что лучше не думать об этом, и уставился в окно. За окном, кроме снежных сугробов и разнообразных заборов, которые иногда перекрывались голыми кустами или деревьями, ничего не было. Как долго он здесь не был? Год? Два? Нет, наверно ещё дольше. Интересно, изменилось ли что-нибудь за тот период, пока он отсутствовал? Когда он был мальчишкой, то знал почти каждый куст в их посёлке, а сейчас вспомнит ли он хотя бы свой дом?       Машина остановилась, и таксист назвал сумму. Арина протянула ему денежную бумажку и, улыбнувшись, сказала, что сдачи не надо. Шофёр порядочно удивился такой щедрости. Даник понял, что этот мужик попался. Ему было жаль бедолагу, но тогда бы ему одному пришлось тащить весь багаж, а он был не маленький.       Даниил взял несколько сумок в обе руки после того, как водитель открыл багажник, и только удивился, зачем девочки брали столько вещей, если они приехали всего на неделю? Он бы не удивился, если бы одна из сумок оказалась полностью забита косметикой Арины. Парень развернулся к дому, перед которым они остановились. Маленький, скромненький и одинокий. Казалось, что в нём вообще никто не живёт. На участке были заметны некоторые попытки приукрасить его, но они были тщетны. У дома были серые стены и такая же крыша. Большинство окон были задёрнуты шторами, что не придавало дому живости.       Даниил вздохнул. Да, это был дом его детства. Дом, в котором он прожил большую часть своей жизни. Мрачный, одинокий, безжизненный — таким он его и помнит. Вид этого дома вызывал у Даника жалость к тому маленькому мальчику, который так рвался сбежать из него как можно дальше.       Маша вышла из машины и тут же заметила печальный взгляд Даника, смотрящего на дом перед ними. Её весёлое настроение тут же улетучилось. Каким угрюмым был этот дом! Здесь могли бы жить привидения, но не люди. Сердце Маши болезненно сжалось, когда она смотрела, как Даник, ссутулив плечи, мрачный, словно туча, поднимался по потрескавшимся ступенькам дома. Может, зря они сюда приехали?       Даник не успел позвонить в звонок, как старая деревянная дверь резко распахнулась, чуть не задев его нос. На пороге, вся сияя, стояла его мать. Она с восхищением и трепетом смотрела на сына, словно не веря, что это он. Даниил не узнавал мать. Она постарела. Раньше у неё были длинные волосы, сейчас же они были коротко подстриженные и среди светло-каштановых волос появились седые следы старости. На лице появились маленькие, но заметные для Даниила морщинки. Она выглядела уставшей и измученной. Её глаза светились радостью, но где-то в глубине их затаилась печаль. — Мама? — как-то неуверенно произнёс Даник. — Ох, мой мальчик, — она бросилась ему на шею, и он, выронив сумки (о чём, возможно, потом пожалеет, получив тумаков от Арины), неловко приобнял свою мать.       Даник с ужасом заметил, какой худой она стала. Сквозь её зелёное платье, которое она надевала только в праздничные дни, были ощутимы кости. Это платье теперь выцвело и потрепалось, оно не раз подвергалось иголке с ниткой и теперь выглядело не так торжественно, как в прошлом.       Мать оторвалась от Даника, но продолжала держать его за руки, словно боялась, что он сейчас куда-то убежит. Она не могла отвести свои большие серые глаза от лица сына, пытаясь запомнить любую мелочь в его чертах. — Мой Данилка, наконец-то, вернулся, — радостно прошептала она и погладила своего «Данилку» по голове, перебирая его русые волосы пальцами.       Даник ничего не ответил, только смутился. Сзади к ним подошла Маша. Она неловко переминалась с ноги на ногу, не знаю, что ей делать. Наконец, София Хадеева оторвала взгляд от лица своего сына и посмотрела на девушку. В её глазах появилось лёгкое удивление, но потом она догадалась, кто это. — Мой Данилка, наконец, завёл себе девушку, — она снова потрепала его по волосам. — Как ты вырос, — в её голосе слышалось печаль. Тяжело осознавать, что тот маленький добрый мальчик возмужал. — Мама, — Даник почувствовал, как его уши краснеют отнюдь не от холода. Захотелось разрыдаться у матери на плече и пожаловаться на жизнь. Она приласкает, напоит горячим шоколадом и даст совет.       Он был счастлив, но тут что-то укололо ему прямо в сердце. А ведь ему придётся врать матери, что они с Машей встречаются. Он бросил на девушку быстрый взгляд, та, кажется, поняла его и виновато опустила взгляд. Нет, он совсем не хотел винить её в чём-то. — Ох, чего это мы будем мёрзнуть. Давайте, проходите внутрь.       И Даник с Машей, включая подоспевшую Арину, которая наконец смогла отделаться от своего нового поклонника, прошли за матерью в дом. Даник поставил сумки и осмотрел помещение. Внутри стоял лёгкий холодок, словно они зашли в чей-то склеп или подвал. Небольшая гостиная, соединённая с кухней, выглядела уныло и необжито. Мебель стояла так, словно её уже лет сто никто не трогал и не передвигал. В таком доме ты не мог чувствовать себя уютно. Казалось, он сам доживает свой век в собственном ритме и это тебя никак не касается.       Ничего не изменилось. Только всё стало более мрачным, а так — ничего. — Я вам сейчас покажу комнаты, которые я приготовила для вас, — захлопотала мама. — Давайте-давайте, скоро мы будем ужинать. Я постаралась приготовить ваши любимые блюда, — она улыбнулась Данику. Опять укол совести. — Мама, это Мария… — договорить ему не дала сестра. — Это Маша, — Арина указала на смущённую Машу, которая промямлила что-то похожее на приветствие. — Ох, какое замечательное имя! Я уверена, мы с тобой подружимся, — и София Хадеева взяла руки Маши в свои. — Знаешь, мама… — Данику уже хотел сказать, что они с Машей совсем не встречаются, но его снова перебила Арина. — Мама, наш маленький мальчик и Маша женаты.       Даник поперхнулся и, разинув в изумлении рот, уставился на Арину. В глазах матери появилось лёгкое недопонимание происходящего. Маша, кажется, тоже была удивлена.       Что же теперь с ними будет?