27 октября, 2015 год — Владик, я пришла, — произнесла Романова, зайдя в квартиру, но не услышала ответа, и сразу же прошла в комнату, куда хотела забросить сумку и переодеться. Она увидела то, чего ожидала увидеть меньше всего. Рамм лежал в их постели сверху на голой блондинке, казавшейся девушке знакомой, и целовал её. — Сволочь… Наконец, брюнет и блондинка поняли, что они не одни и в суматохе начали собираться. — Миша, это… — Не то, что я подумала? Верно? — стальным голосом спросила Миша. — Господи, Рамм, я думала, ты изменился после истории с Вероникой, а теперь ты и мне изменяешь с… — девушка взглянула на блондинку, пытавшуюся спрятаться на спиной Влада, и вдруг поняла кто это. — Даша? Солистка ВИА Гры узнала в ней девушку Никиты Киоссе, с которой он встречается ещё с лета. Или встречался? — Это, получается, не только мне изменили, но и Нику? Замечательно, ребят, — шатенка пыталась быть невозмутимой и гордой, но в глазах её виднелись боль и отчаяние. Ведь Влада она любит, а он изменил ей с девушкой их хорошего друга. — Чёрт, Рамм, откуда в тебе столько гнилья? Ты спишь с девушкой своего лучшего друга, изменяешь мне, а в глазах не капли совести? — Ты всегда знала мою сущность, Романова. Слёзы так и норовили потечь из красивых глаз Миши, но девушка стойко держалась и не давала им волю. Не нужно показывать слабость перед этим человеком, иначе он будет хвалиться тем, что сломал такую гордую и сильную женщину. Нужно перетерпеть, удержать этот ком внутри, пока Рамм рядом. — Не говори Нику, пожалуйста. — Что? Ты понимаешь, о чём ты просишь? Он — мой друг! Как я могу скрыть от него то, что его друг и девушка предали его? Рамм попросил Дашу уйти, Романова проводила блондинку презрительным взглядом и потом таким же взглядом посмотрела на того, кто ещё с утра называл её «любимой». А теперь что? Измена и ненависть? — Я уйду из группы, давно уже хотел это сделать, теперь есть повод. Ты больше не увидишь меня и не будешь при виде меня вспоминать увиденное сегодня. А Даша на этой неделе расстанется с Никитой, потому что она хочет быть со мной, мы любим друг друга, Миш. Правда, я с ней чувствую себя живым, но я не хочу запятнать её репутацию и не хочу, чтобы Никитос думал плохо о ней. Пожалуйста, Миш, не рассказывай ему, и ты больше не увидишь ни меня, ни Дашу. — Ты только что изменил мне, и у тебя хватает совести что-то просить у меня? Рамм, ты вообще уже офигел? — Миша. Успокойся, пожалуйста. В середине ноября я официально уйду из группы. И всё кончится. Ни тебе, ни мне, ни Никите не нужны никакие разборки, давай разойдёмся мирно.
Вспоминая эту ситуацию, Романова заплакала, закрыла лицо ладонями и замотала головой, пытаясь прогнать из головы эти воспоминания, но они будто специально впивались в каждую клеточку её мозга, так и норовя снова всплыть образами в голове. — Твою мать, Романова, ты же знаешь, что я ненавижу, когда девушки плачут, особенно, если к этому причастен я, — Миша услышала свой голос и увидела себя. — Плачешь, да ещё и в моём облике, прекращай. Пойдём в квартиру. Миша не понимала: шутит он или нет. То хватит оправданий, то пойдём в квартиру. «Чёртов Киоссе, ты совсем мне уже мозги сломал!» Грея руки об горячую кружку с ароматным чаем, Миша сидела на родном диване, укутав ноги в плед. Никита сел рядом в кресло и смотрел на своё тело. — Расскажи мне, что тебе сказал Влад, — попросила Миша, — мне нужно знать это. Пожалуйста. — Хорошо, — кивнул Ник. — Одиннадцатого ноября, за день до официального ухода Влада из группы, мы с ним оказались вместе в Вельвете. Я заезжал к Косте, чтобы показать музыку и слова, которые сочинил дома ночью, но вдруг встретил Рамма, идущего с кабинета Меладзе.11 ноября, 2015 год — Ты что тут делаешь? — спросил Киоссе. — Сегодня же выходной. — Отныне, он у меня навсегда, — грустно улыбнулся Влад. — В смысле? — Я ухожу из группы. Не задавай лишних вопросов, Ник. Просто скажу, что это из-за Миши. Она изменила мне с моим другом, и я больше не могу находиться там, где я с ней буду пересекаться регулярно. Я слишком люблю её, и эта травма сильна для меня, поэтому, прости, друг, отныне я больше не бандит. Помимо Миши есть и другие причины, но именно она сломала меня. Мне тут не место. Извини, мне нужно идти. Киоссе не успел ничего ответить, а Рамм исчез из офиса Вельвета, как и из его жизни.
— Сука, какая же он сука, а я ещё выгородила его перед тобой, а он так оклеветал меня, — Миша начала психовать, расхаживая по комнате. А Ник попытался успокоить её и заставить сесть. — Выгородила его? В смысле? — Не изменяла я никому, травмы глубокой я ему не наносила, что не скажешь о нём! — То есть? Расскажи. — В какой-то мере я причастна к его уходу, но по-другому нельзя было тогда, хотя я понимаю, что должна была тебе всё рассказать ещё двадцать седьмого октября, когда всё случилось, — и Миша поведала всю историю Киоссе. — Прости, и если я, действительно, в чём-то виновата, так это в том, что я не рассказала тебе всё сразу. Я должна была, но я не хотела, чтобы ты потом ненавидел тех, кого считал хорошим другом и любимой девушкой. Я думала, что правда лучше будет, если ты будешь считать их хорошими людьми, не будешь знать истины…, но я не знала, что Рамм всё повернёт так. Я должна была догадаться, когда ты стал меня ненавидеть. — Ты сейчас серьёзно всё это сказала? — Абсолютно. — Я с Дашей расстался двадцать седьмого, а потом она исчезла, и я не знаю до сих пор, где она и с кем. Киоссе усмехнулся и покачал головой. Он сел рядом с Романовой и взял её за руку: — Чёрт, Миш, мне теперь так стыдно. Прости за то, что безосновательно, как оказалось, ненавидел тебя. Я должен был во всём разобраться, а не рубить всё с плеча. Миша положила голову на плечо Ника и улыбнулась. — Прощаю…