Новый Год. Объятия Чудес

      POV Миша       — Прощаю…       После этого слова, в которое я, действительно, вложила своё искреннее прощение, Никита крепко обнял меня.       — Теперь я понимаю, какой я ещё пацан. Я повёл себя так глупо, выслушал лишь одну сторону и поверил ей, а мнением второй пренебрёг, и теперь мы вдвоём расплачиваемся этим, — Киоссе усмехнулся и покачал головой. — Чёрт, если бы я тогда поговорил с тобой…       — Никит, — перебила я его, — не казни себя. Ты — человек, тебе свойственно делать ошибки и глупости. И я рада, что мы с тобой, наконец, всё разъяснили. Я узнала причину твоей ненависти, а ты — истинную причину ухода Влада.       — Просто… тебе было тогда и так плохо после измены Влада и того, что тебе приходилось мне врать, а я ещё и резко поменял своё отношение к тебе. Я так нереально виноват перед тобой, Миша. Я не перестану просить прощения за то, что я такой идиот.       Я видела, как парня поглощает чувство вины, как он чувствует боль, терзающую его изнутри. Он понимает всю свою вину и не признаёт моей, ведь это я должна была ему всё рассказать, а не вестись на ложную «сделку» с Владом, я ведь должна была всё заподозрить, но повела себя не лучше Киоссе в этой ситуации: не видела истины и не додумалась хотя бы попытаться понять её.       — Мы оба хороши, Никит, — усмехнулась я. — Тут вина обоих, иначе бы этого обмена телами не было бы сейчас, пойми. А вообще не вини никого: ни себя, ни меня, ни Влада, ни Дашу. Всё, что не делается, всё к лучшему. Поверь.       — Спасибо, Миш.              

***

      Мы с Никитой так и уснули на этом диване в объятиях друг друга. На душе была такая приятная радость оттого, что мы смогли всё разрешить и теперь могли общаться нормально, не основываясь на общем горе в виде обмена телами, а по-настоящему, как раньше, как друзья. И я была рада даже рада этому обмену, ведь если бы не он, вряд ли бы мы с Ником заговорили на тему его ненависти и ухода Влада из группы. Может быть, и заговорили бы, но вряд ли бы быстро разрешили конфликт.       Я провела рукой по груди Никиты и поняла, что это его грудь. Его. Не моя. И плечо, на котором я лежала, было отнюдь не женским, а мужским. Сложив несколько пазлов у себя в голове, я резко распахнула глаза и подскочила с дивана, неаккуратно скинув руку Киоссе, так по-хозяйски устроившуюся на моём плече, отчего парень проснулся и непонимающе уставился на меня сонными глазами. Но его взгляд в одну секунду прояснился, когда он увидел меня. Именно меня.       — Никита?       — Миша?       Мы одновременно прошептали наши имена, и каждый услышал именно свой голос и видел перед собой не себя… я видела Никиту. Никита видел меня.       Ник тоже поднялся с дивана и коснулся моего лица кончиками пальцев, чтобы убедиться, что это реальность, что это я, а не дурацкий фантом… я проделала те же самые действия и убедилась в истинности ситуации. Мы не спим, мы в реальности.       И мы в своих телах.       — Боже мой, Миша! — воскликнул Никита, на радостях подхватив меня и закружив в своих объятиях.       Я крепко прижалась к парню, с таким счастьем ощущая, что я нахожусь в мужских объятиях. Наконец-то. Ник опустил меня на пол, но мне так не хотелось отрываться от Киоссе, хотелось наслаждаться этим моментом и ощущать парня. Именно его тело, обнимающее меня в ответ, а не моё же.       Было так классно вдыхать его парфюм, касаться его кожи и чувствовать его руки на моей спине. Через его прикосновения я чувствовала, как он тоже был рад ощущать себя вновь мужчиной, а меня — женщиной.       — Я уже думала, что никогда не увижу тебя вот так перед собой, — прошептала я и услышала смешок парня.       — Я тоже. А ведь я уже привык к тому, что у меня есть красивая грудь, а в области паха с утра ничего не поднимается.       — Никита, — с упрёком произнесла, засмеявшись и стукнув парня кулачком в грудь.       Я посмотрела на Киоссе, тот так широко улыбался во все тридцать два белоснежных зуба, а в глазах играли бесенята. И всё же только он способен на такой чертовский и выразительный взгляд. Будучи в его теле даже я — та ещё актриса и импровизаторша — не смогла бы сымитировать его. Что-что, а эти глаза не скопируешь. В них что-то хозяйское и личное, свойственное только этому парню.       — Чёрт, Никита, я так рада! — действительно, радости моей не было предела: я снова в своём теле, снова общаюсь с Никитой и наш с ним конфликт улажен.       На меня накатил приступ веселья и кинулась на шею парня, тот поддержал мою инициативу и вновь закружил меня в своих руках. И остановившись, он так аккуратно поставил меня на пол, но вдруг я почувствовала головокружение и чуть не упала, но ловкие и сильные руки Никиты так крепко держали меня и не давали упасть. Его лицо оказалось так рядом, что я не поняла, как его губы накрывают мои.       Секунд десять ступора, а его губы до сих пор на моих. И вдруг во мне происходит будто какой-то взрыв, я поддаюсь… я отвечаю на поцелуй и тянусь к парню. Он поочерёдно ласкает то нижнюю, то верхнюю губу так нежно, так невыносимо приятно, что я, в конце концов, не сдерживаю тихого стона в рот Никиты, и тот, воспользовавшись моментом, углубляет поцелуй, проникая языком в мой рот. Наши языки сплетаются в бешеном танце, и я одной рукой притягиваю парня за шею к себе ближе, желая как можно больше сократить расстояние между нами, в другой зарываюсь в его мягких каштановых волосах. А руки Никиты блуждали то по моей талию, то по ягодицам, то по бёдрам.       Мы прервали наш поцелуй, чтобы восстановить дыхание. И Никита немного отстранился от меня, убрав свои руки с моих бёдер.       — Чёрт, Миша, прости, — произнёс парень, а я смотрела на его слегка опухшие, такие притягательные губы, — я не знаю, что на меня нашло.       — Ты знаешь, что школьники так не целуют? — ухмыльнувшись и изогнув бровь, спросила я. — Повтори… пожалуйста.       Никита облизнул свои губы и послушно приблизился ко мне, вновь вовлекая меня в этот страстный, но, в то же время, такой чувственный поцелуй.                     Этот обмен телами определённо сыграл очень хорошую роль в нашей с Никитой жизни.