Юри... Упс! Гет на льду!

      — Так, Юля! Соберись! Уже полтора часа на льду, а исправила только дорожку да тулуп немного выровняла, — Виктор стоял у бортика и внимательно следил за девушкой.       — Знаешь, раз такой умный, то может, выйдешь и покажешь? А то разглагольствовать ты мастер, конечно… — запыхавшаяся Лёгких подъехала к мужчине, чтобы отдышаться и немного отдохнуть.       — Я оставил коньки в номере, — признал Никифоров, — но это ладно. Перетруждать тебя я не стану, а то завтра никакая будешь… Вон уже готова рухнуть, — ухмыльнулся Виктор, глядя на вспыхнувшую девушку.       — Неправда! — воспротивилась Юлия.       — Правда, правда. Я понимаю, что у тебя было много времени для восстановления, но всё же к большим нагрузкам ты ещё не привыкла. Вновь не привыкла, если быть точным, — Никифоров посмотрел ей в глаза и проговорил, — как часто ты отдыхала на тренировках?       — Это не важно… — Юлия опустила голову, — Алла Дмитриевна добра ко мне в этом плане. Она никогда не позволяла мне перенапрягаться.       — Понятно, — Виктор достал свой телефон и зашёл в раздел «Музыка», — ну что ж, давай ты прогонишь один раз свою произвольную, а потом мы пойдём и поедим! Согласна?       — Вполне. Только платишь ты, — уверенно произнесла Лёгких и быстро умчалась в центр катка.       Хах. Даже слова вставить не дала! Какая уверенность! Улыбнулся мысленно Никифоров.       — Что ж, начнём? — Юлия быстро кивнула и замерла со склонённой головой. Её руки были сцеплены в замок на груди. Эх, какие бы программы она не катала, всё равно останется принцессой! Виктор ещё раз взглянул на неё и смело нажал на кнопку «Воспроизвести». Послышались громкие, низкие аккорды, напоминающие аплодисменты зрителей. Зазвучала музыка.       Движения Лёгких были очень красивы. Где нужно, она была плавной, возможно, даже слишком. Где не хватало резкости, Юлия начинала «агрессивное» катание. Её вращения, дорожки, тулупы были идеальны. Не зря убили столько времени!       Элемент за элементом она приближалась к злосчастному сальхову. Она надеялась, что в этот раз не завалит его, что не сделает этого при Викторе. А то он вон что обещал! Заменить… И кто знает, что придёт ему в голову. Конечно, тот факт, что это просто тренировка, утешал девушку, но тем не менее, позориться и корячиться ей не хотелось. Вдруг Виктор забудет про обед, и их будут ждать ещё два часа изнурительных тренировок? А ведь он может…       Юлия сделала глубокий выдох, подготавливая себя взлететь над льдом. Итак, руки скрещены на груди… ноги готовы взмыть вверх вместе с телом… Вдох. Выдох. Прыжок! Три оборота сделаны, но выход на левую ногу… Перед глазами пронеслось падение, а затем…       — А-а-а-а! — закричала девушка, падая на колени и тяжело дыша. Её глаза были широко раскрыты, а руки дрожали. Да так, что не заметить этого мог только слепой.       — Чёрт! — выругался Никифоров. Эта ситуация порядком его раздражала, и контролировать себя он был не в силах, — Юля! Я сейчас!       Мужчина подбежал к шкафу с запасными коньками, ища обувь сорок первого размера. Сейчас было не до шуток, как несколько минут назад. Поэтому быстро зашнуровав коньки, Виктор ринулся на каток.       Подъехав к девушке, он опустился рядом с ней на колени.       — Что произошло? Почему ты упала? — обеспокоенно спросил Никифоров. Про вчерашнее обещание он давно забыл, — неужели трещина на льду, что ты запнулась?       Лёгких подняла глаза на Виктора и виновато покачала головой. Потом снова упустила её, сильнее прижимая к шее.       — Дело вовсе не в качестве льда… А… во мне, — произнесла Юлия, — это моя ошибка.       — Объясни мне всё, — потребовал Никифоров, — почему ты постоянно срываешь сальхов? Конечно, раньше он тоже не пользовался у тебя успехом, но ты никогда не срывала его как сейчас или во время короткой программы. Так в чём дело?       — Дело… — она снова сделала глубокий выдох, успокаивая себя. Да, это не рассказывать о двух годах своей жизни. Это гораздо серьёзнее… и больнее, — на той тренировке, когда я сломала ногу, я упала, завалив прыжок. А именно сальхов с выдохом на левую ногу. Сальхов в три оборота. Я знала, — она сглотнула, — знала, что когда-нибудь это случится! Но Алла Дмитриевна настаивала на том, чтобы я его прыгала, ведь это фишка выступлений Юлии Лёгкой!       — Да какая фишка, если ты исполнить его нормально не можешь? — удивился мужчина, — неужели твой тренер не видела этого?       — Видела, но она верила, что я смогу прыгнуть его. А потом… когда я всё-таки упала, она чувствовала себя виноватой, но недолго. Алла Дмитриевна сказала мне, что теперь я должна его выполнить! Ведь всё самое страшное позади… Но, — она взглянула на Виктора. В её глазах стояли слёзы, — с тех пор я боюсь. Моё тело словно пронзает судорога. Я ничего не могу с собой поделать. Как, в принципе, и теперь…       — Теперь мне всё ясно, — пробормотал Виктор, осторожно обнимая Юлию и поглаживая ту по спине, чтобы хоть немного унять дрожь её тела, — прости.       — Ты не обязан извиняться, — выдохнула Лёгких, — я должна была сказать тебе это ещё вчера.       — Нет, не должна была. Слушай, у меня есть к тебе одно предложение, только успокойся для начала, — девушка отстранилась от него и кивнула, показывая свою готовность слушать, — в общем, забудь про сальхов. Его ты прыгать не будешь. Вместо этого исполнишь тройной тулуп. Ясно?       — А… но… — Лёгких повернула свою голову в сторону двери. На секунду ей показалось, что она заметила знакомое лицо.       — Не нокай, — улыбнулся Виктор, — чтобы повысить сложность твоей программы, поскольку тулуп самый лёгкий из прыжков и оценивается в совсем небольшое количество баллов, мы сделаем так. Ты исполнишь остальные прыжки с поднятыми вверх руками. Это высшая сложность. Таким образом, можно облегчить дорожку, чтобы ты каталась, а не жертвовала собой. Этот сальхов ты когда-нибудь освоишь, но не сейчас, когда ещё не отошла от событий двухгодовой давности, — Никифоров протянул ей руку, предлагая подняться. Лёгких не возражала, — согласна?       — Я не хочу делать дорожку проще, она и так не самого высокого уровня. Пусть останется такой, какая есть. Но вот насчёт поднятых рук… Я постараюсь. Не обещаю, что всё получится, но стараться буду, — Юлия отряхнула коленки от частичек льда, — может, мне хоть раз попробовать? — Лёгких заправила прядь волос за ухо, ненароком показывая свою неуверенность.       — Нет, лучше уже завтра с утра. Один раз попробуешь, остальное — вечером, — настоял мужчина, — а сейчас, как ты и хотела, мы пойдём кушать.       — Это ты вообще-то хотел идти есть, а заодно и платить! — слабо улыбнулась девушка. Грусть постепенно отступала.       — Ну и бука же ты! — пробормотал себе под нос Виктор, за что получил довольно сильный тычок в бок.       Задорный смех отразился от стен стадиона.

***

      Плисецкий встряхнул баллончик. Послышался короткий стук шарика об стенки предмета.       — Юра, что ты собрался делать? — спросил Отабек, стоя рядом и с интересом глядя на асфальт.       — О-о, это будет небольшой сюрприз для Свиньи! Хи-хи! — подросток присел и поднёс баллончик ближе к земле, — так, начнём…       Плисецкий начал старательно выводить первое слово.       — Ка-цу-дон, — произнёс по слогам Юрий, — какая красота!       — Юра, а ты не задумывался, что портишь общественный асфальт? — Отабек наклонился, чтобы взглянуть на «творчество» друга под новым углом.       — Да ладно тебе! Главное, чтобы Кацуки прочитал это, а остальное — та ещё ерунда! — бодро произнёс Плисецкий, снова встряхивая баллончик и начиная писать новое слово, — Кацудон, ты проиграешь! Гениально придумал, да? — Плисецкий злобно рассмеялся.       Отабек же просто наблюдал за Юрой.       — Ты…       — Юра, — сказал Алтын, и подростку пришлось-таки встать, что нормально поговорить с казахом, — тебе повезло, что здесь нет людей.       — Наверное, — согласился с ним русский, — бли-и-и-ин! Обед! Я же забыл! Чё-ё-ё-ё-рт! — Юрий с мольбой посмотрел на Отабека, — прошу, иди и возьми порцию себе и мне! И ещё скажи Якову, что я… в туалет отошёл. Эм… — Плисецкий сам задумался над тем, что сказал, а потом всё-таки успокоился, — да, так и скажи. Я скоро подойду.       — Ладно, — пожал плечами Алтын и скрылся в направлении столовой.       — А теперь, пожалуй, я продолжу, — Юрий опустился на корточки, натянул капюшон на всякий случай и вывел на асфальте «пр», как его в который раз прервали.       — Юрочка! — окликнула его Юлия, приближаясь, — что делаешь?       — Послание Свинье пишу, — стараясь не обращать внимания на подругу, пробормотал подросток. А на асфальте тем временем появилась буква «о».       — Хм… Юра, убери баллончик.       — Нет, — отрезал Плисецкий.       — Тогда отдай его мне! — воскликнула Лёгких, надвигаясь на мальчика.       — Нет! — Юрий вскочил и отошёл на пару шагов, поднимая руку с баллончиком высоко над головой. И вовремя. Юлия прыгнула с протянутыми руками ровно в то место, где он был пару секунд назад, — коротышка! Попробуй отбери!       — У-ух! Упрямый, наглый ребёнок!       — Старая дева! — усмехнулся Плисецкий, чувствуя своё превосходство.       — С-старая? — опешила девушка. Сейчас она напоминала девочку, у которой отобрали любимую куклу, нежели взрослую и независимую девушку, — мне всего двадцать четыре!       — А мне шестнадцать, старушка! — рассмеялся Юрий, — к тому же я выше тебя на целых шесть сантиметров! — и вытянул руку ещё сильнее, как вдруг… баллончик, который мгновение назад был в его руке, исчез, — что? — Плисецкий застыл на мгновение, не понимая, что происходит, — где баллончик?       — У меня, — послышалось позади. Юрий обернулся и негодующе взвыл, — и я выше тебя ой как на много! Так что, думаю, победитель в этой бессмысленной битве известен заранее, — ухмыльнулся мужчина, — а теперь живо обедать!       — Я ещё припомню это вам! — пообещал Плисецкий и побежал догонять Алтына.       — Вить, слушай, какой-то наш Юра недружелюбный… тебе так не кажется? — сделала ангельское личико Лёгких.       — Кажется! Давай поможем ему, — Витя сделал не менее невинное лицо.       — А давай! Так… тут написано «Кацудон, ты про», — Юлия посмотрела на Никифорова, и тут они в голос расхохотались.       — ТАК ДОПИСАТЬ НЕ ПРОБЛЕМА!       И поочерёдно выхватывая друг у друга баллончик, они закончили то, что не успел доделать Юра. И вышло, сказать, о-очень хорошо…

***

      Юри, не спеша, брёл к общежитию. Во время обеда Виктор сказал ему, что заскочит поговорить. Интересно о чём? Можёт, о той девушке? Знакомой Никифорова? Юлии, кажется…       Тут его взгляд наткнулся на что-то тёмное. Поправив очки, он прочитал:       «Кацудон! Ты просто самый лучший друг! От Юры.» И ещё мордашка русского, изображенная немного криво и нечётко.       — Это что? — подивился Кацуки. Чтобы Плисецкий, и такое писать? Странно… Но так мило! Может, он изменился?       И обрадованный такими мыслями Юри поспешил в комнату, чтобы встретиться, наконец, с Виктором и узнать, зачем тот его звал.       До номера Кацуки добрался быстро. Никифоров уже сидел на кровати, потягивая кофе, которое особо не жаловал. Это изрядно ошеломило японца.       — Виктор, зачем звал?       — Юри… — мужчина замялся, даже не зная, как подступиться, — прости, в общем.       — Эм… за что? — не понял Кацуки.       — Да за всё. За поцелуй, за то предложение да и за то, что позволил поверить, что это любовь, наверное…       — Виктор, ты чего? — поведение русского его напрягало.       — Скажу прямо. Все мои действия были сугубо мотивирующими и не несли в себе никакой иной цели. Я извернулся с кольцами, потому что знал, что так у тебя будет стимул хорошо катать программу, хоть и прекрасно понимал, что это кольцо — простой знак уважения к моему труду. Я поцеловал тебя, потому что хотел подбодрить… ведь я всегда так делал с Юлией, я… привязался, да. Ты хороший ученик, и надеюсь, им и останешься. Просто я понял, чего мне не хватало всё это время. Увидев её, что-то кольнуло меня, и я окончательно осознал, что именно она и была тем, кто заботил меня. И… Прости, в общем, если разбил твоё сердце, но я, так скажем… не такой, — Никифоров попытался улыбнуться, но вышло слабо.       — Виктор… — Юри даже не знал, что и сказать, но потом всё же нашёл, — признаться… я тоже. Просто я не хотел тебя обижать. Боялся, что ты передумаешь быть моим тренером, вот и терпел…       — Ты серьёзно?! — мужчина аж вскочил от такой правды, — да я ж… почему не треснул меня?       — Говорю же, что боялся, — повторил Кацуки, — но теперь мне стало намного легче. А учеником твоим я уж как останусь, ведь золота олимпийского у меня ещё нет, — тут он как-то странно усмехнулся.       — Даже не думай! — воскликнул Виктор. Юри рассмеялся, а потом пожал протянутую руку и взял в руки стакан с кофе.       — За новую правду, Виктор! — предложил «тост» японец и чокнулся с русским. В принципе, кофе тоже подойдёт.       Ведь им обоим действительно стало намного проще воспринимать реальность.

***

      Жан-Жак осторожно крался по коридору, стараясь не создавать лишнего шума. Третий этаж, наверное, самый опасный. Тут можно наткнуться на кого угодно, но лучше бы оставаться в одиночестве. Никто не должен его за…       — Здравствуй, Леруа, — поздоровалась Юлия, опёршись о стену коридора.       — Л-лёгких? — с трудом выговорил Джей-Джей.       — Она самая, — кивнула девушка, — ты к кому? К Юре?       — Да н-нет… — протянул канадец.       — Ой, да ладно тебе! Я ему не скажу! — пообещала Юлия, — иди. Только учти, он чутко спит, если в руках нет любимой подушки с изображением его кота.       — Ты сёрьезно? — Леруа даже остановился, пытаясь сдержать собственный смех.       — Абсолютно! — заверила его Лёгких, — так что вначале осмотрись, а потом делай, что хотел!       — Ты разве не против? Он, вроде как, твой друг…       — Ну, друзья тоже должны знать меру, так что нисколько не против. Иди смело! И не оглядывайся! — девушка сделала самое серьёзное лицо, на которое только была способна в данной ситуации.       Леруа ещё раз взглянул на неё и ухмыльнулся. Да, когда она не дулась, она была очень даже приятной особой. К тому же хитрой. И очень весёлой!       — Хорошо! — воскликнул парень и показал девушке большой палец, поднятый вверх. Она подмигнула ему и открыла дверь в свою комнату.       — Вторая в конце коридора, — подсказала она, видя замешкавшегося Леруа, — кстати, голубой идёт тебе! — Жан-Жак вспыхнул и поторопился убраться в тень. А девушка, закрыв дверь, тихо рассмеялась. Кого-то ждало большо-о-ое потрясение!

***

      Утром всё общежитие сотряс мощный низкий крик Плисецкого, который прерывался жуткими матами и прочими непонятными ругательствами. Порой он даже переходил с русского на английский, а временами даже на японский.       — Какая тварь это сделала?! Найду! Закопаю! Пришибу! — обещал Юрий, несясь по коридору и заглядывая в каждую дверь, пытаясь отыскать виновника случившегося. Заглянув к Юлии, он злобно прошипел, — ты? Это ты сделала?       Лёгких, одетая в халат, хихикнула.       — Конечно, нет! Как ты мог такое подумать? — ужаснулась девушка, — друзья бы так ни за что не поступили! Хотя сейчас ты выглядишь как настоящая фея!       — Завались! — процедил Юрий, — лучше скажи, как это убрать!       — Ну, пара дней потребуется точно… Хотя сторона, где волосы покрашены в розовый, смотрится чересчур уж мило! Так бы и затискала!       — Убью! Убью! — и с этими словами Плисецкий ринулся на девушку, валя ту с ног и посыпая ругательствами…       А Юлия просто смеялась как ненормальная, даже тогда, когда чёлка подростка попала ей в рот. Ей было слишком смешно, чтобы обращать внимание на подобные мелочи... Поэтому она просто лежала, сотрясаясь приступами неудержимого хохота и даже не пытаясь спихнуть разъярённого Юрия с себя...