Зеркальный маг

Артур Пендрагон был странно тих и задумчив, что совершенно не вязалось с его решительным характером. Отец с детства говорил ему, что магия — зло, и сын верил. Он по-своему жалел стариков и молодых разбойников, которых сжигали на костре, но никогда даже в мыслях не оспаривал решений отца. Сейчас же все его "я" взбунтовалось против такой жестокости, как убийство ребенка. Но этот ребенок был магом! Но после случая с мальчишкой-друидом Мордредом, которого Моргана спасла пару месяцев назад, Артур не смог бы смотреть на то, как детей казнят. Но Улисс маг, а не друид! Это опасность намного большая. Маги угрожают Камелоту, королю и ему, Артуру. Их надо уничтожать. Артур наконец-то пришел к верному решению. Он попросит отца заменить жуткую казнь через сжигание менее мучительной казнью через повешение. Это единственное, что принц мог сделать для мальчика. Артур брел по главному коридору, направляясь в тронный зал и не замечая ничего вокруг. Все слуги замечали, что их принц был как никогда рассеян, хотя списывали это на простую усталость. Сам принц был погружен в свои мысли, размышляя о том, какие слова помогли бы ему уговорить отца смягчить, хоть и ненамного, наказание. Артур желал бы как-то пропустить казнь, чтобы не смотреть в глаза мальчишке, которого сам велел поймать, но о котором так волновался его друг Мерлин. Глупо получилось: вывести беззащитного ребенка из леса, чтобы подвести к эшафоту в один и тот же день. Артур кинул взгляд за окно. Небо сгорало в огне; лучи закатного солнца мягким теплом ложились на лицо и руки принца. Он вдруг ясно почувствовал, что весьма сильно устал. Полдня в седле, все эти треволнения с послом и мальчиком полностью вымотали Артура. А вот теперь новая проблема... Кронпринц второй раз за день подошел к дверям тронного зала. Артур остановился перед дверьми, наклонив голову вперед и уставившись в пол. Проговаривая у себя в голове фразы, которые он подготовил для уговоров, Артур поднял голову, и стража отворила двери. Принц вошел внутрь и его будто окатило ледяной водой — он увидел того самого посла, которого так боялся Улисс. Посол о чем-то говорил с Утером, активно жестикулируя и доказывая свою точку зрения. Принц расслышал только слова: "Ваш сын сказал мне, что этот мальчик похож на моего сына. Позвольте мне взглянуть на него". Артур кашлянул, чтобы привлечь внимание отца. Утер обернулся к принцу: — Артур! Проводи уважаемого сира Гослина в темницы, к осужденному мальчику. И проследи за его безопасностью! — Да, сир, — немеющими губами почти прошептал принц. Идти к темницам значило увидеть Улисса! Артур попытался успокоиться. "Он маг, он будет казнен, ты не можешь помешать, нет". Посол шел позади принца поспешным шагом. Артур чувствовал, как сир Гослин из Карлеона прожигал его взглядом. Не желая поворачиваться к человеку, который явно не внушал доверия, принц ускорил шаг, сбегая по лестнице вниз. Мимо проходили служанки, среди которых была и Гвиневра. Вчетвером они склонили головы в знак уважения, хотя Артур почему-то был уверен, что Гвен сделала это на публику. Это вселило уверенность в принца, и он, приподняв уголки губ, вскинул голову и гордо продолжил путь. Оставалось спуститься лишь по одной лестнице, когда стражник поднялся со своего места, чтобы спросить причину нахождения принца и посла Карлеона в темнице. Нетерпеливый посол рявкнул на рыцаря и приказал говорить, в какой камере находится его сын. — В первой камере справа в левом коридоре, сир, — выплюнул рыцарь, стараясь держаться по достоинству. Сир Гослин направился по указанному рыцарем пути, путаясь в коридорах подземной темницы. Артур знал каждый поворот, каждый коридор, помнил, какие заканчиваются тупиком, а какие ведут по кругу. «В левом коридоре светлые камеры, значит, Улиссу повезло», — думал про себя Артур. Светлые камеры были предназначены для мелких преступников, провинившихся не самыми страшными преступлениями. В левом коридоре всегда сидели заключенные, поэтому он постоянно был наполнен различными звуками: кто-то, вцепившись в решетки, бил по ним ногами, другие шевелили руками и кандалы на них звенели, третьи спали на соломе и их громкий храп разносился эхом по всему коридору. В детстве Артур побаивался заключенных, которые ждали своей казни, и их безумные взгляды заставляли принца вздрагивать. Он научился не вслушиваться в крики людей, просьбы о пощаде, не оглядываться и не заглядывать в камеры по обе стороны, направляясь к назначенной камере. Проследовав за послом, Артур увидел черную фигуру человека, сидящего на карточках и держащегося за прутья камеры. — Мерлин? — недовольно окликнул слугу принц. — Что ты здесь делаешь? — Я всего лишь принес мальчику поесть, сир, — Мерлин поднялся на ноги, пятясь от камеры. Артур с интересом смотрел на мальчишку, который жадно уплетал похлебку. Принц заметил, что посол медлил, будто не мог понять, его ли это сын. — Улисс? — позвал мальчика сир Гослин. — Мой мальчик, это ты! Улисс, услышав голос посла, подскочил на месте, перевернув похлебку. Она шмякнулась о каменный пол камеры, раздавшись эхом по всему коридору. Артур будто почувствовал, что на них со всех сторон уставились заключенные. Мальчишка отскочил к противоположной от решеток стене, будто надеясь, что сможет пройти сквозь нее. Посол выглядел обеспокоенным. — Что же ты, Улисс? Или тебя обижали здесь? Мальчик лишь вжимался в холодную стену камеры, словно бы хотел с ней слиться. В ответ на вопрос Гослина он только замотал головой и продолжал глядеть на посла с диким ужасом. — Так, все ясно. — Гослин развернулся к Артуру, внимательно следящему за мальчиком. — Пойдем к королю. — Не отдавайте меня ему! — Улисс наконец-то заговорил, срываясь на крик. — Лучше убейте, но не отдавайте! — Помолчи, мальчик. Я понимаю, что ты пережил серьезное потрясение, но так никуда не годится. Это просто невежливо, — произнес посол. Сир Гослин круто развернулся, и Артур заметил, как натянутая улыбка пропала с лица посла. Насторожившись, принц последовал за ним, напоследок бросив взгляд на дрожащего мальчика. Артур сразу понял, что посол бежал обратно в тронный зал. Принц спешил за ним широким шагом. Ему совсем не нравилась ситуация, но если посол и в самом деле желал попытаться спасти Улисса от наказания, Артур не стал бы его останавливать. Из двух зол выбирают меньшее. Лучше отдать мальчика этому послу, чем предать огню. Стража тронного зала отворила дверь послу раньше, чем Артур успел придумать слова в защиту мальчика. Посол влетел в зал, забыл поклониться королю и затараторил: — Ваше Величество, мой сын сидит в вашей темнице, как это понимать? По слегка нахмуренным бровям и еле заметному движению пальцев Артур понял, что отец не в духе и наглые слова посла явно не улучшили его настроения. Утер медленно поднялся со своего трона, и с достоинством в голосе ответил наглому послу: — Ваш сын обвиняется в использовании магии, в Камелоте это карается смертью. На рассвете он будет казнен. На лице посла отразились ужас и растерянности. Сжав кулаки, он выступил вперед. — Вы не посмеется казнить сына посла Карлеона, Утер. Карлеон начнет войну против Камелота! — не сдерживаясь, закричал посол. — Вы смеется угрожать королю? — прошипел Утер, зло прищурившись и приближаясь к послу. — Ваше Величество, думаю, вам стоит прислушаться к словам сира Гослина, — вмешался Артур, решив, что это лучший момент для переубеждения отца. Король переключился на своего сына, все еще стоявшего возле огромных дверей. — Ты указываешь своему королю? Артур слегка поклонился отцу и подошел ближе. Он чувствовал, что после разговора ему крепко достанется за наглость перечить королю при чужом после, но ему отчаянно хотелось защитить ребенка. Артур считал себя в ответе за него. — Сир, у меня не было никакого желания указывать вам или как-то перечить. Я лишь хотел указать вам на справедливость выдвинутых господином послом требований. А также на возможные последствия их невыполнения. Утер — принц понял это сразу — едва сдержался от резких слов. Что ж, отцу было нелегко. В нем сражались правитель Камелота и борец против магов. Да, было сложно сказать, кто бы победил, если бы Гослин не спросил: — А каковы вообще ваши доказательства, что мой сын маг?! — Ваш сын был пойман на главной площади Камелота. Он излучал лучи света, подобные лучам солнца, — важно протянул Утер, сдерживая свой пыл. — Это противоестественно. — Это всё? — скептически приподнял бровь сир Гослин, спокойнее реагируя на выпады короля. — Я уж думал, вы ненавидеть моего ребенка за то, что он вдруг превратил всю прислугу в домашний скот, — начал паясничать посол. — Не уходите от темы, сир Гослин, — нетерпеливо прервал его король. — Разумеется, Ваше Величество. Видите ли, мой сын страдает крайне редкой врожденной болезнью кожи. В свете луны вам, вероятно, показалось, что он сам стал источником света, — ухмыльнулся посол, будучи уверенным в том, что смог убедить короля. — Вот как? — улыбка Утера Пендрагона стала какой-то нехорошей. Он вновь поднялся со своего трона и отошел к окну, глядя в уже ночное небо. Затем он круто развернулся. — Я отпущу вашего сына только после того, как проверю то, что вы мне сказали, — твердо произнес он. Когда это было необходимо, Утер прекрасно умел настаивать. — Воля ваша, государь, — слегка поклонился посол. "Ой, кто-то вспомнил об этикете", — Артур мысленно усмехнулся. — Артур, приведи сюда сына сира Гослина. И Гаюса. Хотя стой, Артур. Я отправлю стражу, — лукаво проговорил король, оборачиваясь к сыну. — Сир Леон, приведите из темницы мальчишку-мага и нашего придворного лекаря. Сердце Артура упало. Он не сомневался, что Улисс маг, а, значит, Гаюс не может подтвердить миф о болезни мальчика. Но в сознание принца уже начали проникать тревожные мысли — может, Улисс на самом деле болен. Может быть, он не маг? Это решило бы массу проблем: Артуру не пришлось бы страдать из-за мыслей о мальчике и разрываться между долгом и милосердием, а Утеру пришлось бы отпустить Улисса. А что насчет тревог из-за плохого обращения посла с сыном... так видно было, насколько Гослин беспокоится о мальчике, насколько Улисс ему дорог. Невозможно, чтобы посол так плохо обращался с сыном. Леон вскоре вернулся, крепко держа за руку упирающегося мальчика. Улисс был явно взволнован. В огромных глазах плескался страх. Гаюс шел следом. Он был по обыкновению собран и спокоен. — Гаюс, у нас к тебе очень важное поручение, — начал издалека Утер. — Скажи нам о состоянии здоровья этого мальчика. — Я уже говорил вам, сир, у него болезнь кожи! — необдуманно выпалил посол, чем заслужил грозный взгляд короля. — Думаю, я смогу найти недуг, если он присутствует, — отвернулся от всех присутствующих в зале Гаюс, принявшись за работу. Гаюс принялся осматривать мальчика, стянув с того рубашку. Хрупкие плечи Улисса мелко дрожали из-за холода, пока Гаюс изучал, как казалось всем, каждый дюйм кожи. Постаравшись поскорее закончить с осмотром, Гаюс даже уделил внимание зубам мальчика. — Могу вас заверить, что сир Гослин прав, — грустно подвел итог лекарь. — У бедного мальчика действительно крайне редкая болезнь под названием Катис Морбус. Утер выглядел несколько удивленным. Зная, что его отец не привык показывать свои чувства, Артур догадался, что король был удивлен безмерно. А его самого тревожила только одна мысль: Гаюс сказал правду или солгал? — Ну что ж, — медленно произнес Утер, — я вынужден признать свою ошибку. Примите мои извинения, сир Гослин Осмер из Карлеона. И вы, юный Улисс. Артур мог поклясться, что посол на миг скривил губы в презрительной ухмылке, а на лице мальчика выразилось отчаяние. Гослин метнул на сына строгий взгляд. — Благодарю вас, Ваше Величество, и принимаю ваши извинения. Видя, что мальчик зевнул, не скрываясь, Утер изобразил на лице что-то, что должно было означать приветливую улыбку. — Время позднее, дорогие гости, у вас был тяжелый день. Я больше не смею вас здесь задерживать. Сир Леон проводит вас в гостевую комнату. А вы, принц Артур, останьтесь. Это "вы" больно хлестнуло по душе Артура. Никогда еще отец не называл его так. Никогда не проявлял такого презрения и такой нелюбви к родному сыну. Принц понял, что его ждет вдвойне суровое наказание — выволочка за неподобающее поведение, за попытку вывезти мага из Камелота и защитить его. Но еще большим наказанием было презрение отца... Когда за послом и Улиссом закрылась дверь, Утер кинул на своего сына презрительный взгляд. — Никогда не указывай мне что делать, Артур, — начал было Утер. — Я король. Я знаю, что лучше для Камелота. — Из-за десятилетнего мальчика вы чуть не настроили Карлеона против Камелота, сир, — не удержался Артур, решив, что не смог бы опозорить отца такими словами. — Артур, ты будущий король. Научись сдерживать себя, — холодно посмотрев на сына, Утер отвернулся к окну, уставившись на главную площадь. Правда, площадь не была видна в сгущающихся сумерках. Артур чувствовал нарастающую усталость. Хотелось пойти поесть и поспать. А еще — забыть и посла, и Улисса как страшный сон. — Хорошо, отец, я постараюсь. — Артур зевнул и, смутившись, прикрыл рот рукой. Взгляд короля смягчился: — Я вижу, ты устал. Иди отдыхать, завтра нам еще подписывать торговые соглашения с сиром Гослином. О военных вы, надеюсь, уже поговорили? — Да, мы обсудили защиту границ и распределение пограничных отрядов... — Хорошо, расскажешь завтра. Иди, сын. Счастливый, что отец простил его и всë наконец-то уладится, Артур шел в свои покои. Где-то в отдалении был слышен стук сапог по камню — сменялись ночные дозоры. Дворец спал; факелы уже погасли, и дорогу принцу освещала луна, выползшая из-за набежавших туч. В воздухе дрожало марево и духота. Приближалась гроза. Каким уставшим ни был Артур, воинское чутье никогда его не подводило. Вот и теперь, шагая по дворцу к его покоям, принц, едва услышав чужие шаги, бесшумно достал из ножен клинок и спрятался в ближайшей нише. Шаги были всë громче. Кто-то шел, не таясь, но этот кто-то не был рыцарем. У всех рыцарей Камелота сапоги окованы металлом, а значит, звук был бы громче. Нет, это не рыцарь. Это... Из-за поворота показалась небольшая фигура. В пляшущем свете редких факелов Артур едва сумел разглядеть ее лицо. Гвен. Служанка, видимо, шла домой от покоев леди Морганы. Она выглядела заметно уставшей: плечи поникли и голова была опущена вниз. Гвиневра не заметила прижавшегося к стене принца. Она медленно прошла прямо по длинному коридору и остановилась около каменного парапета. Артур потом не мог объяснить себе, почему он не желал, чтобы служанка его обнаружила. Принц просто стоял, вглядываясь в знакомую фигуру. Когда, с какого момента он начал думать о ней как о дорогой? Девушка задумчиво крутила что-то в руках. Артур рискнул сделать несколько шагов вперед и увидел... розу! Его розу! О, боги! Сердце принца затрепетало. Правда, он тут же одернул себя, говоря, что негоже принцу так смотреть на простую служанку, но... это же Гвен! Тем временем девушка вздохнула и побрела дальше. Артур стоял в неподвижности, пока она не скрылась. Принц долго размышлял о том, как каждую ночь Гвен выходит из замка и одна бредет домой, туда, где ее некому встречать. Попытавшись перестать думать о ней, Артур продолжил путь. Он уже решил, как поступить со своими странными чувствами к этой служанке. Но он не мог решиться! Смешно: Артур Пендрагон боится признаться девушке в любви! Он успел дойти до своих покоев, располагающихся в противоположном от тронного зала конце замка, как услышал топот, нарушающий ночную тишину. Обернувшись, Артур увидел запыхавшегося Мерлина, который ранее пропадал непонятно где. — Сир! — крикнул Мерлин, переводя дыхание. — Я искал вас по всему замку. — Посол пошел к королю, а я, верно, в конюшни, да? — устало огрызнулся Артур, взмахом руки приказав страже распахнуть двери. — Сир, это очень важно! — побежав за принцем, Мерлин сам закрыл двери за собой, не зажигая свечи. — Это может подождать до утра, — зевнул Артур, вытянув руки, чтобы Мерлин начинал снимать доспехи. — Боюсь, до утра он не доживет, — разгорячено выпалил Мерлин, даже не шелохнувшись. — Кто не доживет? — разозлился из-за запутанных слов слуги принц. — Король, Артур. Я слышал, как сир Гослин разговаривал с Улиссом. Он приказал мальчику убить короля. Темную комнату озарила яркая молния, и Артур увидел в отражении зеркала, висящего на стене, свое собственное удивленное лицо. От последовавших за молнией раскатов грома по спине принца побежали мурашки.