Волшебные яблоки

«Какое счастье вновь видеть Смеральду веселой», - думала Фантагиро, отправляясь верхом осматривать окрестности. Муж прямо преобразился - шутит, делает им со Смеральдой щедрые подарки. Чувствуя легкие уколы совести, Фантагиро радовалась, что Ромуальдо полностью взял на себя заботы о названной дочери. Теперь Смеральда, правда, не ткала и не вышивала, как хотелось бы тетушкам, но уже не разоряла крестьянские дворы. Они с Ромуальдо то устраивали схватки на мечах, то соревновались в стрельбе из лука, а по вечерам читали вместе книги или старинные манускрипты, разысканные в библиотеке. Оба любили ранние прогулки, оставляя Фантагиро предаваться размышлениям в одиночестве. Ромуальдо теперь было совсем не до охоты. Вместо своры и лука он брал силки или удочку, да верного пса Айзи, что мог охотиться за любой дичью - молодому и игривому, любая живность в лесу для его любопытного носика представляла интерес. Ромуальдо влекло к гибкому девичьему стану, что жаркой волной обдавало при любом соприкосновении с ним. Ощутить в своих руках изящную стопу, обутую в сапожок из мягкой кожи, чуть скользнуть рукой выше и погладить изящную щиколотку. Затем мчаться прочь из замка, вдохнув полной грудью запах полей, разнотравья и свободы! Припасть к испачканным дикой малиной устам и пить дыхание юной девушки, чувствуя, как ластится к нему нежное тело. Ощущать под ладонями шелк нежной кожи, целовать стройную шейку, оттягивая ворот присборенной рубашки, любоваться невинностью едва наклюнувшихся грудок. Слышать ее сбитое дыхание, пальцами ослаблять шнуровку тугого корсета, а затем целовать каждый обнажающийся кусочек тугого тела, слыша томные вздохи, прижимая драгоценную добычу к себе и останавливаться на полпути к цели. Но сегодня она сама взяла его ладонь и положила на запретное, вожделенное местечко, пылая как маков цвет не то от стыда, не то от желания... - Я так соскучилась по вам, по тебе... - шепнула она, пряча глаза. - Ты вправду этого хочешь? - она, стиснув белоснежные зубки, кивнула. Он целовал ее в алый сомлевший рот и ласкал, срывая томные стоны, ласкал и чувствовал ее страсть изливавшуюся на него, как из рога изобилия. Понял, по трепету, что маленькая девочка уже ушла, на смену ей рождалась юная трепетная женщина. Он еще мог сдерживать себя, доводя все до запретной черты отстраняясь, он смотрел, как она трепещет от его ласк и, упираясь светлой, кудрявой головкой в его плечо, закрывая глаза, и он сцеловывал с ее разрумяненных щечек жемчужные слезки восторга. Потом, помогает ей привести себя в порядок, ведет умыться к роднику, незаметно от нее сам получает облегчение и, обнимая за талию нежное, гибкое тело, подсаживает на коня, оглаживая жаркое, тугое бедро. Однажды возвращение парочки не прошло так уж незаметно - разъяренная Катерина молча поволокла сопротивляющуюся Смеральду в ее комнату и там учинила девушке допрос с пристрастием: - Что ты творишь?! Малолетняя дрянь! - она швырнула названную племянницу на кровать, а сама ходила по комнате из угла в угол. - А что я делаю? Король пригласил меня на утреннюю прогулку, мама же разрешила! – Она едва успела отпрянуть от чуть не набросившийся на нее тигрицы: - Прогулку?! Да ты на себя посмотри - вся в сене извалянная, юбка задрана, корсаж держится на честном слове. Губы распухли, словно по ним щеткой для волос прошлись! Бесстыжая! Мало добра тебе сестрица сделала, чтобы так к ней относиться! - Да, мы с Ромуальдо любим друг друга и нечего мне стесняться! Король любит меня, и мы скоро поженимся, а мама... Мама любит Тарабаса, хоть и сама не хочет признавать этого! - выкрикнула запальчиво девушка и Катерина буквально споткнулась об имя «Тарабас». - Прекрати молоть чушь! Собирайся! Поживешь пару недель у матушки Андоры с сестрами. Они наставят тебя на путь истинный! - Вы отправляете меня в монастырь?! За что?! Катерина с трудом нашла в себе силы передохнуть гнев и заговорила уже более спокойно: - Пойми же ты, наконец, они муж и жена - супруги и не тебе рушить их семью. Они просто устали. Слишком много испытаний выпало на их долю, но они пережили это. Ромуальдо молодой мужчина и то, что он испытывает к тебе, может оказаться вовсе не любовью, а простым желанием. Обычным мужским желанием, утолив которое он оставит тебя... - Что ты говоришь, тетя Катерина? Как это не любит? Почему?!- Смеральду как будто облили холодной водой. Она растерянно села на постели и затрясла головой: - Нет... Не может быть... - Девочка, ты слишком мала для подобных страстей. Поездка в монастырь поможет тебе лучше понять себя. А потом, король Ромуальдо не единственный мужчина на свете. Скоро твой первый бал, съедутся женихи из разных королевств, и ты сможешь выбрать себе достойного. - Хорошо, тетя Катерина, я поеду в монастырь… - молвила присмиревшая Смеральда, со слезами в голосе. В тот день как будто солнышко зашло над королевским замком - не было слышно веселой возни и взлаивания борзых и попискивания кутят, что облюбовали один из залов дворца. Еле слышно поскрипывал ткацкий станок на женской половине, да носились племянники. Смеральда не выходила из комнаты, а через несколько дней рано утром в сопровождении небольшого отряда покинула замок. Катерина наконец-то вздохнула полной грудью, и только вопрос Фантагиро заставил ее задуматься: - Зачем ты сделала это Катерина? – не поднимая глаз от книги, спросила она сестру - Что ты имеешь в виду? Я не понимаю… - С искренним удивлением оторвалась от рукоделия Катерина. - Зачем надо было отправлять девочку к монахиням? Зачем разлучать тех, кто любит искренне и не притворно? - Ты знала о них? Фантагиро кивнула в ответ, чтобы сестра не услышала в ее голосе дрожания не пролитых слез. Нет, она не сожалела об охлаждении между ней и Ромуальдо. Она ночи не спала, боялась сомкнуть глаза и увидеть внутренним взором образ того, о ком были все ее помыслы. Взгляд его зеленых пронзительных глаз уже сыграл с ней злую шутку, и она боялась принять воображаемое за действительное. Только теперь, оставшись одна, она оказалась перед непростым выбором: Ромуальдо или прекрасный маг. Сердце ей подсказывало только одно имя... В конце осени в замке начались приготовления к празднику – Смеральда стала девушкой и по этому случаю устраивали ее первый бал. Были приглашены гости из всех близлежащих королевств, на балу должны были собраться все потенциальные женихи. Накануне праздника Ромуальдо уже с утра был сильно не в духе. За завтраком он слушал восторженные рассуждения Каролины о потенциальных претендентах на руку Смеральды из ближайших соседей, что вывело его окончательно из равновесия. Смеральда закашлялась от смущения и убежала. К счастью, вовремя вмешались Эвальдо и Катальдо. Друзья-рыцари уговорили Ромуальдо поехать поохотиться, Фантагиро неожиданно засобиралась с ними. На самом деле ей не очень хотелось охотиться, она просто оседлала новую кобылку, одну из подаренных ей и Смеральде Ромуальдо, и углубилась в осенний лес, наслаждаясь погожим деньком. Начинали желтеть и осыпаться листья с деревьев, ближе к горам природа казалось совсем другой - чуть застенчивой, в отличие от буйств юга. Но что это? Две бабочки - её и еще одна вились над темным местом леса - их едва было видно и если бы не яркая, осветившая все на миг вспышка света, она бы и не заметила их. Вдруг, лошадка, до сих пор бывшая такой послушной захрапела, начала перебирать ногами и заплясала под ней норовя встать на дыбы. - Тише, милая, испугалась? - она склонилась к самой ее шее и вдруг увидела лежащего человека. Спешившись, она пошла к нему, раздвигая руками заросли папоротников и остановилась как вкопанная: - Тарабас... - приблизившись к лежащему волшебнику, она увидела его неестественную позу и, чуть коснувшись его, ощутила холод - руки мага были ледяными, а из груди торчала странная стрела. Чародей, обещавший ей когда-то бессмертие, теперь сам лежал на земле и, казалось, уже не дышал. Дорожная пыль покрывала его одежду, лицо и волосы, они слиплись неряшливыми прядями. Фантагиро смочила платок водой из фляги и отерла Тарабасу лицо. Все также красив: даже мертвенная бледность не портила его черты. - Неужели я опоздала? Почему? За что? – она не могла поверить, что такое возможно! Вспомнила, что раньше Тарабас упоминал, что магические силы оставляют его, и не смогла сдержать слез. – «Никогда»? Я научилась почти ничего не бояться, и только это слово звучит так страшно и неотвратимо. Неужели действительно я больше уже никогда не услышу твоего голоса, не почувствую твоего взгляда, не увижу мимолетную мягкую и загадочную улыбку на твоих губах? Никогда… - рыдания рвались из ее груди. Фантагиро пыталась сломать древко, чтобы вытащить стрелу из груди, но тщетно. Она стала звать Ромуальдо, но никто не откликнулся. Наверное, она не заметила, что слишком далеко заехала, но все же позвала еще раз. - Ну что опять за шум? Кто кричит на весь лес? Ни ночью, ни днем покоя нет! Ты опять всех переполошила, Морковочка? – Из-под поваленной ели, неуклюже шевелясь, вылез заспанный гном-картошка. - Да что ты на меня наговариваешь? – возмутилась упомянутая Морковочка, – Мне птицы передали – это человеческая женщина кричит. - И что ей нужно? – из-под соседней елки вылез недовольный гном-мухомор в широкополой пятнистой шляпе, – Давненько сюда люди не захаживали, зверье только. - А ты, Мухомор, по своей грибнице бы разузнал, что да как! Чай она у тебя на многие мили тянется. А я еще посплю, – Картошка уже было собрался нырнуть обратно под елку, но Мухомор взволнованно заговорил. - Ну, держитесь, братцы, что я вам скажу: хозяин вернулся! – Мухомор весьма внушительно округлил при этом глаза. Морковочка всплеснула коротенькими ручками и тряхнула зеленой косичкой из ботвы, а Картошка плюхнулся на землю там, где стоял. - А ты ничего на старости лет не путаешь, гриб трухлявый? - Да сами вы… Моя грибница еще ни разу меня не подвела! Я вам дело говорю: вернулся Тарабас. - Это что ж теперь будет? – запричитала Морковочка, уже готовая расплакаться. – А ну как за старое возьмется? - Ох, пропадем ни за что! – горестно возопил Картошка. - Да с чего бы вдруг? – подключился к беседе гном-сыроежка. – Он той смелой принцессе, что его не испугалась, слово дал. - А я бы ни одному чародею на слово не поверил: знаете, как у них - сам слово дал, сам его и назад взял! – заявил собравшимся гном-редька. - Фантагиро ее звали, - напомнил гном Еловая Шишка. - Точно-точно! – воодушевленно подхватили остальные. - Тихо, слушайте меня! Пока вы тут спорили, моя Мухоморочка сообщила, что хозяин умирает! - Да как же оно так? Всегда ж бессмертный был! – Морковочка в тревоге забегала по полянке. В это время прибежала запыхавшаяся Сыроежечка. Кокетливая маленькая шляпка у нее съехала на бок. - Друзья, мы должны помочь им! - Кому это – им? - Тарабасу и Фантагиро! Она тоже здесь, только никак не дозовется людей. Гном Боровик говорит, если сейчас людей позвать, то может статься хозяин еще и выживет. - Неохота ему и помогать-то – сколько они с Кселессией нашего брата поели – не сосчитать! – Картошка с Морковкой демонстративно отвернулись от столпившихся на поляне овощей и грибов. - Ему-то надо помочь, - возразила гном Сыроежка, краснея, хотя казалось, что ей уже некуда. – А вот Фантагиро я еще подумаю – сколько хозяин из-за нее мучился, сколько слез пролил. - Эх вы! – Старый Мухомор покачал головой. – Этак мы хозяину не поможем, если каждый второй обижаться станет. Только если дружно возьмемся. Прав Боровик - все вместе мы скорее с бедой справимся. Хозяин, между прочим, нам жизнь сохранил - не стал обратно превращать. - Что ж тогда к людям бежать? У меня ножки коротенькие, я не сдюжу! – понурился Картошка. – Пусть Сельдерей бежит. - Я придумал! - на поляну широкими шагами вышел гном Боровик в коричневом плаще. – Нам нужно своими шляпками, листьями и веточками сделать тоннель – по нему звук до охотников, которые в западную часть леса уехали, скоро долетит. Только надобно всех собрать от мала до велика! И деревья тоже! - Так я уже, - с готовностью отозвался гном Мухомор. – Постройтесь-ка друг за другом и приготовьтесь, да на соседние поляны передайте, что по сигналу все ловят крик и передают друг другу. И когда Фантагиро вновь позвала Ромуальдо, звук ее голоса разнесся на многие мили вокруг. Она опустилась на землю рядом с Тарабасом, не замечая, как их окружили сочувствующие гномы, птицы, звери и лесные духи. - Поцелуй! Фантагиро, поцелуй его! Вдруг поможет! – наперебой залопотали они. – Попробуй, Фантагиро! - Должно быть уже слишком поздно! Увы, я не та принцесса, от чьих поцелуев оживают принцы. Быть хорошим воином и другом я могу, а вот жена и возлюбленная я не слишком хорошая. У меня ничего не получилось с Ромуальдо и сейчас не получится. А вдруг? Я возвращаю тебе поцелуй, Тарабас… Ее слезы орошали грудь волшебника, Фантагиро не заметила, как ресницы мага едва заметно затрепетали, когда она коснулась его холодных губ. – Так и есть – ничего... Яркая вспышка света, чуть не ослепившая Фантагиро, была видна далеко и вспугнула оленя. Лошади охотников тоже испугались, а собаки сбились со следа. Ромуальдо со свитой уже спешил на север, откуда донесся слабый голос Фантагиро. Словно чья-то сильная рука вытянула Тарабаса из небытия. И, хотя он был еще очень слаб, но не мог не чувствовать, как его кровь словно закипает, а магия прибывает с каждой минутой. Это мгновение он не променяет ни на что! Все, как в его первую встречу с Фантагиро в лесу. Тогда он сразу ощутил, как его тянет к этой странной девушке. Преимущество оставалось за ним – заворожить красавицу не составило труда. Очаровывающий орлиный взгляд и Фантагиро тогда упала с коня. Он никак не мог оставить затеянную им самим игру, особенно после того, как она прикоснулась к нему. Никто раньше не касался его с такой нежностью и участием, разве что Кселессия. Его только боялись и ненавидели. Он был поражен, когда Фантагиро его не испугалась, но еще более удивился тому, что это ему понравилось! Пока матушка надеялась, что он осуществляет коварный замысел, маг старался под любым предлогом быть рядом с принцессой, как можно дольше. Вот только чем больше он старался скрывать от спутницы свою магическую сущность, тем сильнее она проявлялась - стоило только подойти к девушке, случайно коснуться края ее одежды. Даже голос принцессы увеличивал его силу. Тарабас просто купался в потоке силы, что волнами окутывала его тело. Оставалось только пламя – один из сильнейших поглотителей и он смотрел в огонь, стараясь вернуть себе контроль над телом и разумом. Рассказывал что-то о себе, а девушка, совсем не смущаясь и не боясь, приблизилась к нему настолько, что он был готов забыть обо всем на свете, поражаясь собственным мыслям и желаниям. Представляя, что они все же поцеловались. Теперь-то он уже понял и смирился с тем, что жаждет обладать ею, как обычные мужчины обладают женщинами. Он ликовал, снова чувствуя это, значит Фантагиро рядом, она спасает его, уже готового расстаться с ней навсегда и предстать перед Повелителем Теней. К радости примешивалась горечь того, что в эти может быть, последние минуты жизни, им снова не суждено остаться наедине - на поляну уже выезжал Ромуальдо с охотниками, а чуть поодаль за деревьями притаились когда-то созданные им гномы-слуги и другие жители леса. Лучше всех присутствие духа сохранил Ромуальдо, он склонился над волшебником, в надежде обнаружить хоть малую искру жизни и сразу Тарабас открыл глаза. Его взгляд остановился на изящной фигурке Фантагиро, в простом охотничьем костюме, похожем на тот, в котором она была при их первой встрече, она рыдала на плече Эвальдо. Все снова поплыло перед глазами, Тарабас закашлялся, пытаясь что-то сказать и, потерял сознание. Фантагиро бросилась к нему и снова тронула стрелу, торчавшую из раны. - Фантагиро, тебе ее не вытащить! Смотри - она цельнокованная, здесь нужна кузнечная пила. Ромуальдо, как человек привыкший командовать, быстро все взял в свои руки. Он оценил ситуацию и уверенно отдавал распоряжения. Поручил Катальдо проследить за сооружением носилок для доставки мага в королевский замок. Сам уехал вперед, распорядиться, чтобы подготовить все к приезду раненого. Когда внесли почти невесомое тело мага в комнату, Ромуальдо освободил Тарабаса от колета и рубашки. - Крови почти нет… Осторожней, на бок его кладите… - и сам, кузнечной пилой спилил наконечник. - Хорошо, что он без сознания. Эвальдо, позови еще кого-нибудь, надо подержать его, пока я выну стрелу. С тяжким усилием литая стрела поддавалась и ту же секунду из раны и рта Тарабаса хлынула кровь. - Скорее, два куска кожи! Срежьте ее с моей куртки! – поданные куски он окунул в кипяток, приложив к ране с той и с другой стороны, наложил тугую повязку. Ромуальдо, как бывалый воин знал толк в ранах. - Пусть женщины приготовят все, что нужно – надо умыть его от крови и пыли. Развели огонь в высоком камине, поставили греть воду, Тарабаса уложили на стол, Ромуальдо и Эвальдо быстро орудуя губками, вымыли тело исхудавшего мага. Женщины только подносили воду и подавали то мыльный корень, то щелочь. Наконец, первый стон слетел с зажатых уст. - Маковый отвар готовьте! Сейчас, друг, сейчас, потерпи... - Ромуальдо раздвинул сцепленные зубы и влил в Тарабаса маковый отвар разведенный молоком. Подождав, пока снадобье подействует, они втроем с Эвальдо и Катальдо перенесли мага на кровать, осторожно уложив на правый бок, обложил тело множеством подушек. - Надо, что бы кто-то остался с ним, а то он может перевернуться и истечь кровью. Да, прикажи еще принести льда побольше, а то не дай бог, лихорадить начнет. - Ромуальдо, ты как заправский лекарь! - Просто давно воюем, а воин должен уметь делать перевязки, снимать боль, и много другое. Меня учили этому. Ромуальдо прислушался к дыханию раненого. Дыхание было хриплым, но ровным. Когда все успокоилось, и с раненым остался Эвальдо, все перешли в небольшой зал у галереи. Фантагиро пришлось уводить от постели мага силой, Катерина с Каролиной поддерживали сестру с обеих сторон, переплетя руки и обнимая дрожащую сестру. - Надо постараться найти и примерно наказать тех, кто это сделал. Тарабас был безоружен – они застали его врасплох. - Ромуальдо, не стоит. Тарабас мог бы защититься, если бы хотел. - Не хочет! Его чертово благородство! Фантагиро, ты можешь думать обо мне все что хочешь, но я буду искать тех, кто причинил ему зло! Теперь он под домашним арестом – до своего полного выздоровления он не покинет нашего замка. Да и потом я не отпущу его, хотя бы мне пришлось использовать для этого силу. Фантагиро едва заметно улыбнулась: Ромуальдо был мужчиной и королем, с Тарабасом бы она поспорила, а с Ромуальдо не стоило и начинать – он все равно сделает по своему. Потекли долгие месяцы выздоровления. Между жизнью и смертью. Скорее от жизни к смерти. Тарабас умирал и возрождался с болью и мукой – это было невыносимо – надо было присутствовать при этом, т.к. во время воскрешения он мог упасть с постели или как-то повредить себе. В первые минуты, возвращаясь из небытия, он испытывал страшные мучения и тогда даже кожаные путы не действовали, он просто разрывал их. Белая фея помогала, как могла, что бы сознание скорее к нему вернулось и тогда он бы смог помочь сам себе. «Что сейчас день или ночь? Где я? Уже не лес вокруг… белые стены и рядом она. Задремала, кажется. Любимая, как ты чудесна в лунном свете! Черное марево перед глазами мешает видеть. Но я хочу ее видеть! Хотя бы видеть, двигаться совсем нет сил. И жажда невыносимая. Голос не слушается: что-то такое жалкое получилось, то ли стон, то ли всхлип. Но она догадалась - напоила. Как же Ромуальдо повезло с ней! Сон наваливается непреодолимый, как тяжелая каменная плита. Не хочу засыпать, хочу видеть ее снова, но не могу сопротивляться. Тьма кругом. Кромешная тьма. Ни единого проблеска света. Где я и сколько времени прошло? Нужно искать выход. Каждый вздох отзывается болью в груди. Какие-то голоса зовут по имени. Кто они? - Тарабас, верни моих родителей! - И моих! - И моих! - Отдай мне моего любимого мужа, злодей! Он ушел сражаться с тобой, чтобы освободить наши земли от твоей черной власти и не вернулся. - И мой дед-волшебник тоже не вернулся. - Верни их, колдун, верни! - Мы проклинаем тебя навеки! - Но я уже не смогу – мне больше не преодолеть этого предела. - Тарабас, не слушай эти голоса! Они – лишь призраки во тьме! Слушай меня – своего отца! Иди ко мне! - Только не к тебе, отец! Свет! Ослепительно белый луч, душа так и тянется к нему. Я пойду за ним! Тепло, свет и боль. И еще сила невероятная! Теперь я дойду, я смогу! Свет такой ослепительный, что мешает видеть. Мне надо сказать ей… Нет! Отпустите меня – я должен идти!» - Хорошо, что ты пришел, Ромуальдо... Одной бы мне его не удержать. - Тебе нужно отдохнуть, дорогая. Я побуду с ним, иди к себе, Смеральда принесет тебе что-нибудь перекусить, ты почти ничего не ела и не выходила отсюда. - Лучше сюда… - Мама, тебе надо поспать хоть немного. Пойдем. Мы сделаем все сами. - Хорошо. Но вечером разбудите меня, я должна быть с ним рядом. - Хорошо, хорошо, пойдем. «Неужели Фантагиро все это время была здесь? Сколько времени прошло: день, два, неделя или больше? Как только Ромуальдо это допускает? Забавные они с этой трогательной заботой. Смеральда, например, не оставляет надежды меня чем-нибудь накормить. Какое там есть - дышать с трудом получается. Боль усиливается с каждым вздохом и постепенно заслоняет собой весь мир. Когда-то я не понимал чужой боли и не испытывал своей. Кровь и мучения живых существ давали мне невероятную силу. Теперь я хорошо понимаю, какова цена этой моей силы. Вы считаете теперь меня своим другом. Да если бы вы знали обо мне хотя бы половину того, что я знаю о самом себе, то ужас и отвращение охватили бы вас на всю оставшуюся жизнь. Кашель делает боль почти запредельной, но я заслужил это. Заснул бы да не могу. Только бы не закричать - ни к чему их беспокоить. Пить хочется. Что это? Опять маковый отвар? Да еще с медом - незаслуженное блаженство!» Когда Фантагиро вернулась, Тарабас еще спал. - Не слишком ли много отвара ему дали? Что-то долго спит, - Фантагиро подошла к окну и посмотрела на заходящее солнце, – Если к ночи не проснется, придется звать Белую фею. Смеральда уверяла, что налила как обычно. Фантагиро, вся в своих думах, прошлась по комнате: «Почему же ты не стал защищаться, Тарабас? Ромуальдо рассказывал про твой удивительный меч, говорил, что их на свете наперечет, что пламеневидное лезвие делает его опаснее обычного меча. А уж он-то разбирается в оружии. И, несмотря на все это, ты предпочел не сопротивляться своим убийцам. Ты словно не захотел жить? Эта мысль не дает мне покоя...» Фантагиро увидела кожаный мешочек Тарабаса на каминной полке, она нашла его тогда в окровавленных лохмотьях, что были срезаны с его тела и свалены у камина, чтобы сжечь их. В таких обычно носят деньги или ценные вещи, но судя по весу, ни денег, ни ценностей в нем не было. Почему она оставила его, не кинув в огонь вслед за остальными вещами? Фантагиро в задумчивости теребила завязки мешочка и, заглянув внутрь, увидела несколько свитков с какими-то записями, то было признание в любви написанное беглым, летящим почерком. «Вот уж не думала, что ты Тарабас не только волшебник, но еще и поэт...» -подумала она вчитываясь в строки свитка: Я в глазах твоих утону. Можно? Ведь тонуть в глазах твоих - счастье. Подойду и скажу: «Здравствуй!» Я люблю тебя, очень! Сложно? Нет, не сложно, а трудно, Очень трудно любить, веришь? Подойду я к обрыву - круто! Буду падать - поймай! Успеешь? Только мне без тебя плохо! Я хочу быть с тобой, слышишь? Не минуту, не месяц, а долго, Очень долго - всю жизнь! Понимаешь? Знаешь... вместе всегда! Хочешь? Любишь? Если «да», я тебе обещаю, Что ты самой счастливой будешь! Если «нет», я тебя умоляю, Не казни меня взглядом, не надо, Не тяни своим взглядом в омут! Пусть другого ты любишь - ладно! Но меня хоть немножко помни! Я любить тебя буду, можно? Если даже нельзя - буду! И всегда я приду на помощь, Если будет тебе трудно! Я люблю тебя, слышишь? Помни! Как сладко думать, что эти стихи он посвятил ей и носил их с собой, как самое дорогое: «Пусть другого ты любишь» - так действительно было раньше, а сейчас? Фантагиро медленно опустила руку со свитком, выступившие слезы застилали глаза. Чародей застонал во сне. Утирая слезы, Фантагиро подошла к кровати и дрожащей рукой едва коснулась волос Тарабаса. Может быть, сегодня ему станет легче? Уже долгое время она жила этой надеждой: «Буду падать - поймай! Успеешь?» - Хоть бы намекнул, что я могу для тебя сделать? Возвращайся ко мне поскорее. - Она наклонилась над магом и заботливо откинула черную прядь с высокого лба.Ожидание становилось невыносимым. Фантагиро приказала принести цитрусов, которые не переводились на их столе круглый год, и стала выжимать из них сок, разведя его водой, добавила немного листиков мяты и ложку мёда. Приготовив питье, она вытерла руки, присела на кровать, и продолжила читать дальше: Моя долгожданная, здравствуй! Ты чувств не найдешь горячей. Иди и в душе моей царствуй! Я весь тут – бери и владей! Гляди, наконец, золотые Я россыпи в сердце открыл. Наверное, в жизни впервые Я так горячо полюбил! – Любовь? Ее нет между нами, – Мне строго сказала она. – Хотите, мы будем друзьями, Мне верная дружба нужна. Что ж, дружба – хорошее дело! В ней силы не раз почерпнешь, Но дружба имеет пределы, А мне они по сердцу нож! Что спорить, она откровенна, Но только я хмуро молчу. Ведь я же солгу непременно, Когда ей скажу, что хочу. Как жил я, что в сердце вплеталось, Я все бы ей мог рассказать, Когда бы она попыталась, Когда б захотела понять. Под стихотворением несколькими росчерками пера была изображена роза. К ночи ветер усилился, надвигалась буря. В природе ощущалось беспокойство, Фантагиро снова села рядом с постелью, взяла Тарабаса за руку, он вздрогнул и закашлялся. Потом обвел комнату бессмысленным взглядом и снова закрыл глаза. Она вслушивалась в его бессвязные речи, силясь понять хоть что-то, не могла больше выносить вида его страданий, дотронулась до волшебного камня, что служил для связи с Белой феей. Гулкие раскаты грома казалось, стремились расколоть замок на части. Фантагиро отойдя от постели измученного Тарабаса преодолевая сопротивление ветра, прикрыла ставни, удивляясь, отчего грозы в этом году начались так рано? Фея возникла вместе со вспышкой молнии, Фантагиро бросилась к ней в объятия и заговорила жарко, со слезами: - Он говорил, не останавливаясь, но я ничего не могу понять. Иногда меня зовет, но не слышит, если я отвечаю. Несколько раз упомянул о яблоке, что спрятано где-то в замке. Страшнее всего, когда начинает разговаривать с отцом. Тогда мне начинает казаться, что Даркен здесь, хотя, кроме нас никого в комнате нет. - Я помогу, Фантагиро, облегчить его страдания, а ты держи его за руку. Если будет нужно, позовешь его, когда я скажу. Маг вновь заметался на постели, в раскрывшихся на несколько мгновений глазах мелькнул ужас и мрачная безысходность. Тело его судорожно забилось, являя невероятную силу, готовую в мгновение разорвать кожаные привязи, что сдерживали его. В последнее время Фантагиро все чаще стало казаться, что еще немного, и она вновь увидит клыкастое чудовище из прошлого. Вот и сейчас очертания его лица и тела начали едва заметно изменяться, а крик напомнил рычание дикого зверя. Если начнется превращение, то вся надежда только на присутствие феи. Фантагиро вдруг, вспомнив что-то, наклонилась над Тарабасом, легким поцелуем вскользь коснулась его губ и нежно прошептала: «Пусть это будет поцелуй жизни, а не смерти! Вспомни!» - Раньше это помогало, - Фантагиро смущенно оглянулась на фею, надеясь, что та не заметит происходящего с ней. Ощущения, охватившие королеву, и впрямь были несколько неуместны сейчас. Приятное тепло, разливающееся по телу, пульсация внизу живота и головокружение привели ее в замешательство. Она ласково гладила волшебника по голове и уговаривала, как ребенка: «Тише, тише, все хорошо, все уже хорошо…» - Да-да, все правильно, дорогая, - фея была крайне сосредоточена, словно разгадывала сложную загадку. Тем временем Тарабас опять заговорил: - Прошу тебя: подари мне, пожалуйста, свою тень. Оставь мне свою чудесную тень… В платье, украшенном солнечными бликами, пробивающимися сквозь листву. Не пожалей для меня этой малости, ведь завтра когда взойдет солнце, у тебя появится новая прекрасная тень... И я не стану глядеть на землю, чтобы нечаянно не увидеть, как твоя тень положит свои руки на плечи другого. - Тарабас, милый, о чем ты? - Только тень, Фантагиро! Больше я ни о чем не прошу. Я обещаю беречь твою стройную тень, а когда пойдет дождь, я верну тебе ее, и все удивятся: «Смотрите, дождь, а у нее такая изящная солнечная тень!..» - Что ты, Тарабас, разве можно тень подарить? Знаешь, я тебе что угодно сейчас подарю, только очнись, прошу! Фея положила руку на лоб Тарабаса и мысленно обратилась к нему: «Мне жаль, Тарабас, что не настояла на нашей совместной поездке в Тоскану. Что случилось в мое отсутствие, что привело тебя в такое отчаяние? Ты способен управлять силой много большей, чем я, но только, если сам этого захочешь. Прими хотя бы мою силу! Вот так». – проговорила Фея, откупоривая светящийся синий сосуд, и капнула на лоб, губы и грудь Тарабаса странной жидкости. Волшебник успокоился и затих в руках женщин. – Я оставлю этот флакончик тебе, Фантагиро, чувствую он еще понадобиться. Запомни, что я говорю: только три капли на виски, уста и грудь. Иначе он может не проснуться. Все не так просто, девочка, как нам кажется. Его отец - Даркен древний и сильный маг, не чета всем нынешним, вместе взятым. Только сын смог бы превзойти его темной силой. Видя, что Фантагиро еле слушает ее, Фея удалилась. Снадобье подействовало, спустя некоторое время Тарабас уже был в сознании и смиренно принимал заботу Фантагиро. - Ну вот, сегодня ты попил. Глядишь, завтра съешь несколько ложечек бульона и совсем на поправку пойдешь, - Фантагиро хлопотала, избегая смотреть магу в глаза. Тарабас делал вид, что ему как будто стало безразлично все вокруг. Фантагиро отказывалась понимать, что происходит с ним. В бреду он звал ее, едва ли не в любви признавался, а придя в себя, впал в апатию или принимал вежливо-безразличный вид. Так закончилась осень, а зима выдалась на редкость суровой, но Фантагиро не замечала холода. Большую часть времени она проводила у постели больного мага, приносила воду, перевязывала, кормила, старалась облегчить страдания. В своих снах Тарабас иногда начинал говорить на незнакомом наречии, частенько от этих слов поднимался недвусмысленный ветерок, и посуда на прикроватном столике начинала дрожать. Фею в такие моменты радовало только то, что состояние волшебника не позволяло ему толком сплести ни одного заклинания. Если бы это удалось, то сложно было представить последствия применения древних заклятий, он и сам не сразу мог разобрался в том, что натворил в беспамятстве. Чтобы обезопасить замок, Белая фея научила Фантагиро защищаться простым женским ведовством - знаком, нейтрализующим магию Тарабаса. Фантагиро мечтала о том дне, когда этот знак можно будет снять. Она никогда не просила волшебника отказываться от своего призвания, это равно тому, чтобы запретить рыбе плавать, а человеку дышать. Только искренне желала увести его с темного пути, хотя может в одном принцесса Анджелика была права: будь таким, как есть, только живи? Казалось, зимняя стужа навечно сковала Тоскану, но однажды весна робко заявила о своих правах - солнечный лучик, пробившись сквозь ставни, скользнул по лицу Тарабаса. Маг проснулся и сразу почувствовал присутствие Фантагиро. Она меняла повязку, стараясь не доставлять ему лишнего беспокойства. Было и больно, и сладко одновременно. Волшебнику показалось, что любимая касалась его как-то особенно нежно и трепетно, он понимал, что в его состоянии легко обмануться, приняв одно за другое. Не выдержав, Тарабас перехватил ее руку: - Послушай меня, пожалуйста! В замке находится последнее волшебное яблоко с Древа жизни - для умирающего человека это спасение. - Скажи где оно и я тотчас его принесу! - с жаром отозвалась Фантагиро. - Нет, не нужно... я исцелю свою рану сам, если только… - на самом деле маг не был уверен в сказанном, но старался успокоить Фантагиро. Перед глазами все плыло и мысли путались. - Что «если только»? - Если это еще будет иметь смысл. - С этими словами он снова принял отстраненный вид. - Не понимаю, но мне страшно от твоих слов… «О, если бы все было по-другому и Ромуальдо не существовало вовсе. Да, Фантагиро, ты страшишься потерять друга, но если бы ты только могла понять, как мучительно сладка для меня твои забота и сострадание, не жалость твоя мне нужна, нет...» - подумал Тарабас. «Прекратить существование Ромуальдо проще простого», - ядовито прошелестел Даркен. Но маг заставил себя не слушать. На его бледных губах промелькнуло слабое подобие улыбки: - Ты такая бесстрашная, ты справишься... Не стоит тратить светлый дар на порождение тьмы... Спасибо... Я посплю, и ты отдохни. Они замолчали. Тарабас все еще держал Фантагиро за руку, та и не думала её отнимать. Он сам нехотя отпустил ее и сделал вид, что заснул, чтобы не продолжать разговора. Вскоре появилась Смеральда, а Фантагиро решила расспросить Белую фею о волшебном Яблоке. Когда любимой не было рядом, рана беспокоила Тарабаса сильнее, присутствие королевы вызывало страдания совсем иного рода, уж лучше терпеть физическую боль. Так он и лежал, стараясь ни единым звуком не выдать своих терзаний, пока это не становилось невыносимым. Внезапно, затуманенному болью сознанию показалось, что выход найден. «Мысли падают, как капли, обгоняя друг друга и путаясь. Целое черное болото мыслей и в нем легко утонуть. Цели я достиг – Фантагиро увидел, но что дальше? Терпеть бесконечную боль ради ее сострадания? Глупо, но иногда кажется, что я и вправду готов вечно оглашать стенаниями своды этого замка ради ее дружеского участия. Но это не может длиться бесконечно. Даркен не оставит меня в покое. Если я усну сейчас навсегда, это будет для нас всех наилучшим выходом. Да, Смеральда, дай мне еще отвара, не бойся, ты не вспомнишь потом, что сделала это» . Тарабасу чудилось, что он уже вечность блуждает по мрачной каменной пустыне. И эхо от множества голосов, отражаясь от камня, многократно усиливалось и следовало за ним по пятам. От них нигде невозможно было укрыться. «Дорога во тьме. Ей нет конца. Сколько времени иду и куда? Как же я устал. Не могу больше слышать стоны, мольбы и проклятия всех этих несчастных. Хочу только покоя и забвения. Разве я слишком многого прошу?» «Ты таешь, как свеча, сын! Пора принять решение! Объединись со мной, и я дам тебе столько силы, сколько понадобится. Ты должен жить!» - сказало вдруг возникшее из ниоткуда светлое существо. «О, ты даже без своей обычной иронии, Даркен? Еще немного и я сполна расплачусь и тогда уже никому ничего не буду должен. И жить в том числе!» - его вдруг заслонило темное пятно, но свет не погас, а начало мерцать. «Упрямец! Я тебя понимаю. Сам всегда таким был и до сих пор никому не дам себя подчинить. Но тьма есть тьма. Она сейчас вокруг тебя и нужно играть по ее правилам, иначе конец! Воспоминания тебя измучают, если ты не станешь прежним. - Я сам решу, по каким правилам мне играть, Даркен! - Если тебе так нужна эта женщина, Тарабас, клянусь – она будет твоей! Это пустячное дело, ради которого не нужно жертвовать жизнью! - Женщина? - Дело совсем плохо, похоже. Я говорю о Фантагиро, сын. Вспомнил? Она рядом с тобой, заметь! Осталось только исцелить твое тело и ей не устоять! Ромуальдо уже не тот, что раньше. - И при этом ты приберешь к рукам мою душу? Нет, спасибо, не нуждаюсь в таких «подарках»! - Что с тобой, Тарабас? Да, я выдвигаю условия, но они разумны. Меня не удивляет, что мою помощь ты отвергаешь. Но и к Свету ты не идешь. Ну, оттолкни меня, сын, как ты уже делал не раз, и вперед! - Не узнаю тебя, отец! Ты готов отступиться? - Сейчас да, потому что не хочу потерять сына! Но я еще приду к тебе, наш разговор не окончен. - О, такое признание дорогого стоит! Учитывая, что много лет тебе не было никакого дела до сына. Пока ты не решил, наконец, использовать меня в своих целях. - Ты ошибаешься, Тарабас! Вспомни – я приходил к тебе раньше, учил тебя. Неужели твоя идеальная память не сохранила совсем ничего? А что до целей, многие отцы желают для своих сыновей самого лучшего и ставят перед ними достойные цели!» Воспоминания наполнили окружающий пейзаж: Темноволосый мужчина и мальчик с виду лет шести с вершины скалы наблюдают за надвигающейся бурей. Мужчина держится довольно отстраненно на первый взгляд. Но видно, что на самом деле он очень доволен, когда маленькому волшебнику без труда удается очередное заклинание. Щелчком пальцев мальчик вызывает смерч огромной силы и направляет его в долину. В глазах Даркена на миг появляется восхищение и гордость, но быстро сменяется обычным ледяным блеском. В этих воспоминаниях отец еще не похож на того, каким Тарабас видел его в Вулкане Некрада. Седые пряди на висках придают облику Даркена вид загадочный и романтический. Матушка незаметно появилась и украдкой вздыхает, глядя на них. Отцу, похоже, совершенно нет дела до нее. - Вспомнил? Уже хорошо. Глядишь, нам удастся договориться с тобой. - Мои воспоминания не изменят моего решения - я тебе не союзник! - Как знаешь, но сейчас я дам тебе свою силу, хочешь ты того или нет! Тебе необходимо проснуться, иначе будет поздно. Пусть даже для этого придется превратить тебя в чудовище. - Нет, отец! Ни за что! Не смей! - Не за Фантагиро тебе надо тревожиться, а за себя, упрямый мальчишка! - Тарабас!, - позвала вдруг Кселессия. - Призови силу Света и ты не превратишься! Только проснись, пожалуйста!» - Как он? – спросил Ромуальдо. - Опять без сознания, никак не очнется. Человек давно бы умер от всего того, что с ним произошло, а он балансирует на грани. Ромуальдо посмотрел на бледную осунувшуюся жену и увел ее в соседний зал. С Тарабасом осталась Смеральда. - Фантагиро, что с тобой? - Я не могу это все видеть больше. Мне кажется, что я… прости Ромуальдо, но я виновата в том, что он стал таким беззащитным. У меня душа не на месте! Присутствовать при его умирании выше моих сил, а эта жуткая боль воскрешения, его стоны… Я не могу, не могу, не могу! - она разрыдалась от бессилия. - Перестань, ты устала, отдохни, пусть кто-нибудь еще поможет нам в уходе за ним. - Ты перестань! Как ты не поймешь, что мы не можем доверить его тайну никому – он волшебник, он жив, потому что внутри его жива магия, и она не дает ему уйти. Кто-то кроме нас не знает об этом. Если больно и страшно мне, то непосвященный просто сбежит с проклятиями! А потом, я …я люблю, люблю его. - Фантагиро опустила взгляд. Ромуальдо стоял с растерянным видом, глядя на нее во все глаза. - Что ты говоришь? - Я, наверное, сошла с ума, но я полюбила его – такого беспомощного как ребенка, я нужна ему, мне хочется защитить его ото всех, заслонить ото всех бед собою. - Фантагиро, я привык к твоим сумасбродствам, я привык к твоей печали по поводу рождения мертвого малыша, но о чём ты сейчас говоришь? - Ты многого не знаешь Ромуальдо! Когда чудесное Яблоко пробудило меня к жизни, он был рядом. Я ничего не могу с этим поделать – тогда, первое, что я увидела, было его лицо, он плакал от счастья. И потом помог пережить твою гибель, твое пребывание в мире теней. Он стал мне не просто другом… Я полюбила его за его благородство, за его великодушие. Он тогда сделал все, чтобы я не отчаялась – даже принял твой облик, но не смог поддерживать этот обман. - У тебя с ним что-то было?! - Какой извечный мужской вопрос Ромуальдо! Не ожидала от тебя такого! - Прости, но ты вынудила задать его! - В том, о чем ты подумал, нет, ни он, ни я не виноваты перед тобой! Мы не переступили черту, хотя, признаюсь, я желала бы этого… Ромуальдо с глухим стоном опустился на пол. - Проклятье! А я ведь чуть не убил его! - Ты?! - Когда он освободил меня из Затерянного мира, когда с помощью второго яблока вдохнул в меня жизненные силы, у нас на обратном пути был разговор. - И?! - Он сказал... Я не поверил ему тогда. Я должен просить у вас обоих прощения – я тогда был зол на вас, да и на себя! На себя в первую очередь! - Вот почему он не остался тогда у нас… - Не ты, а я, только я виноват в происходящем с ним теперь! – в отчаянии Ромуальдо ударил кулаком по полу. - Мальчишки! Ну вот, поранился! – Фантагиро присела перед ним и увидела слезы на его глазах. - О чем? Я обидела тебя? - Я сам обидел себя, милая, я должен тебе сказать это: я полюбил, давно, еще до моего - до того как побывал в царстве теней. Это новое чувство сжигает меня изнутри как пламя! Это сильней меня, я пытался с этим бороться, все бесполезно. - Ты влюбился? В Смеральду? - Да, и она ответила мне. Я, мы не знали, как рассказать тебе…- он поник головой, Фантагиро тоже опустилась на пол и, невольно, они обнялись. - Что же теперь с нами всеми будет? - Бросили меня с ним одну! А я не могу с ним справиться! – вбежавшая в зал Смеральда вздрогнула, увидев их, сидящих на полу, обнимающихся. Она опрометью бросилась вон. - Беги, догони её, а я пойду к нему. Тарабас лежал обессиленный, его бессмысленный взгляд блуждал по окружающим предметам, не задерживаясь ни на чем, стоны и хрипы срывались с обескровленных уст, незаживающая рана не давала ему шанса. «Сейчас опять забытье, смертное забытьё и опять всё снова» - Фантагиро зарыдала в голос. - Не плачь… - раздался едва слышный шёпот. «Хороша же моя любовь, если заставляет ее так страдать! Хорошо, я буду жить, потому что ты этого хочешь, любимая!» - Ты очнулся, наконец-то! Только не разговаривай, молчи, прошу тебя! Сможешь еще потерпеть? – он едва заметно кивнул. Она дрожащей рукой сняла с каминной полки хрустальный ларец, в котором лежало то самое - последнее, третье яблоко с Дерева жизни, он распался у нее в руках сам на две половинки. Фантагиро, не сознавая себя, встала у головы Тарабаса, вынула из осколков стекла небольшое яблоко и сжала его руками. Волшебный сок потоком перетек на Тарабаса. С последней каплей благоухание распространилось по комнате и, то, что осталось от плода, вспыхнуло в руках Фантагиро голубым сиянием, свет коснулся лба Тарабаса и став обжигающе белым, окутал, словно коконом измученное тело волшебника. Собрался вновь в пульсирующий сгусток и рассыпался по комнате сияющими искрами: - Добро никогда не возрождает Зла. Все остальное досужие сказки! Ты правильно сделала, что послушалась меня, девочка! Теперь Тарабас путь к Тьме для тебя закрыт навсегда, но она будет мстить тебе, мой сын, и не остановится, пока бьется в тебе человеческое сердце! Живи сын, жизнь твоя и счастье, и мука, и боль. Помоги ему, девочка, не оставляй его! Вы предназначены друг другу! ГОЛОС звучал, и благоухание от его звучания наполнило дворец и окружавшее его пространство, казалось, сама природа возрождается от долгого сна вместе с Тарабасом.