Смысл жизни по Цельсию

— Погоди, а если они вернутся обратно? — встрепенулась Коко и похлопала пару раз по плечу Крэша, будто боясь, что он успел уснуть за те несколько минут, что она заботливо прятала ноутбук в сумку. Крэш, всё ещё не понимавший, почему Коко так торопится куда-то, посмотрел на неё максимально успокаивающим взглядом, что не возымело никакого действия. — Надо их как-то предупредить, что мы ушли их искать. Надо бы написать, куда мы ушли… А куда мы пойдём? — больше у самой себя спросила Коко и огляделась в очередной раз по сторонам. Не увидев ничего нового, она пошла быстрыми шагами в дом (уже который раз за последние полчаса), надеясь, что нужные слова придут к ней уже во время написания записки. Покой помещения был нарушен звуком выключателя, и в окошке снова загорелся свет. Крэш понял, что эта беготня надолго, вздохнул и, подойдя к брёвнышку, уселся на него, предавшись каким-то своим раздумьям. Его сестра в это время занималась сходным умственным трудом, но ещё и сообщая свои мысли бумаге. Бумага терпеливо сносила частые чириканья, пока, наконец, не порвалась в одном особо важном месте. — А-а-а, да что ж такое-то! — рассердилась Коко и схватила другой лист, который оказался нечистым, что ещё больше её рассердило. Но дело должно быть доведено до конца! Так началась маломасштабная, но очень ответственная охота за канцелярщиной. Большая её часть должна была храниться в столе. Оголтелые поиски чего-либо схожего с предметом, на котором можно писать, а после оставить на видном месте, привели к совершенно неожиданному результату. На дне ящика лежал коробок из-под спичек, которого тут не должно было быть, так как ничего письменностольного спички в себе не несут. Коко и про рассерженность на свою неаккуратность забыла, вмиг успокоилась и насторожилась. Взяв в руки коробок, она сначала повертела его туда-сюда, пытаясь понять, пользовались ли им. Чистые от царапин коричневые бока говорили, что нет. Коко встряхнула коробок. Тишина. Тогда она его наконец открыла. На дне пустого картонного ящичка синей ручкой была жирно выведена, вернее, почти насквозь продавлена буква «n». Ничего хорошего это не предвещало. Придя снова в себя от этого открытия, что сопровождалось единичным встряхиванием головы, Коко с какой-то чрезмерной поспешностью стала убирать коробок в карман, из-за чего несколько раз промахнулась. Когда ей это всё же удалось, она с облегчением встряхнула руки и оглядела внутренности открытого ящика ещё раз. Решив, что упаковке карандашей этикетка не больно-то нужна, она её оторвала и на обратной стороне написала: «Потеряли вас. Ушли в гости к прямой родне с надеждой во всё сердце, что там вас нет. Ждите к ужину через неделю. Коко, Крэш.» Бросила записку на стол как придётся, с размаху захлопнула ящик и побежала на улицу, на бегу выключив свет. Крэш, понявший настоящую причину своей тоски — голод, постарался скрыть её от сестры, бодро поднявшись с бревна ей навстречу, улыбаясь как можно шире, пока она закрывала входную дверь поплотнее. А Коко было не до глупостей вроде сна, пищи и дыхания; она спустилась по лестнице, крепко взяла брата за руку, не замедляя шага, и повела в сторону вечной металлопереработки и мук всевозможной органики — владения Кортекса. Крэш этого не знал, но не нашёл причин противиться вечерней прогулке. Может, Коко как раз приведёт его туда, где можно пожрать, кто знает? Саму Коко неожиданно отпустили мрачные мысли о том, где в залах, подвалах и переходах возможно попытаться проскочить, ни на кого не нарвавшись и ни во что не угодив, и уступили место осознанию, что она тащит брата в одно из самых труднопролазных мест, какие только есть, не предупредив его об этом вообще никак. Она остановилась. Крэш с запозданием сделал то же самое. Пока Коко собиралась с мыслями, намереваясь выдать весь свой план как можно проще, но так, чтобы он не выглядел глупо, Крэш упивался ошибкой всех обделённых. Он старался загладить потребность в еде, наслаждаясь тем, какая нынче погода хорошая, птички какие весёлые — песни поют, лианы свисают очень эстетично, а иногда даже и практично! И вообще: всё вокруг было просто замечательно. Но одной замечательностью сыт не будешь. Совершенно бестолково пытаться утолить плотский голод душевной пищей и наоборот. Но так как Крэш упорно отказывался признавать даже такой простой факт, живот поспешил напомнить о своём горе урчанием. Этот звук волшебным образом заставил подумать обоих бандикутов об одном и том же. Крэшу стало неловко из-за того, что он не имел полной власти над собственным организмом, а Коко стало стыдно, что она совсем не подумала, что перед дорогой полагается хотя бы посидеть, а хорошо бы ещё и как следует снарядиться в неё. Стесняющие чувства заставили их почти одновременно разорвать руки. Коко, пряча лицо, судорожно стала рыться в сумке, надеясь, что в ней осталось что-нибудь съестное. На счастье, там нашлись какие-то допотопные хлебозаготовки, на которых гордо было написано «Сдоба». Хотя даже в лучшие свои времена это была сдоба такая же, какой был бы попрыгунчик из булыжника. Но Крэш был неимоверно рад даже такой недоделке и с удовольствием принялся её есть. А Коко в это время всерьёз задумалась, что такими темпами они к полуночи преодолеют полпути в лучшем случае, и им придётся устроится на ночлег. Причём есть им уже нечего, а будет ли там чем поживиться — большой вопрос; разводить костёр — спички нужны, а у неё с собой только пустой коробок, и тот чужой; спать нужно по очереди, а у них просто не будет на это никаких сил. Все аргументы говорили против похода на сон грядущий, и даже интуиция, известная своей своенравностью, не вякала ничего «за». Поэтому к тому моменту, когда Крэш закончил с едой, Коко была полна решимости вернуться домой. Снова став серьёзней некуда, она взяла брата за руку и молча повела обратно. Крэш, понявший через некоторое время, куда они идут, удивился, но в глубине души был даже рад вернуться в родные стены. Они уже вернулись, заперли входную дверь и тихо-мирно легли спать, а Крэш так и не понял, в чём соль уходить в сторону от дома, чтобы там поесть. И ещё ему не давало покоя ощущение, что они забыли что-то… или кого-то… Но даже оно не сумело потягаться с желанием спать, и в считанные минуты он заснул так же крепко, как и всегда. Крэш отличался своей неповторимой любовью ко сну. Он продолжал спать, когда Коко уже проснулась, движимая беспокойством и желанием поскорее собраться. Первым делом побежав умываться, она неожиданно столкнулась в коридоре с Аку-Аку. — А я же… А мы же… — только и смогла она сказать. — А вам ещё предстоит серьёзный разговор, — ответила маска.