Fortes fortuna adjuvat

      Агнес открыла глаза, щипавшие от соленой воды, и увидела перед и под собой безоблачное лазурное небо, а над головой услыхала тревожный плеск волн. Океан доставил ее в сокровищницу. Девушка почувствовала кратковременное облегчение, легкая улыбка подернула ее губы. Но неужели она здесь одна? Агнес обернулась. Одна. Она застыла, скованная страхом, волнением и растерянностью.       Вдруг Хилл вскрикнула: сзади на ее плечо легла чья-то рука, а в следующее мгновение развернула девушку к себе. Адам стоял прямо перед ней: все тот же черноволосый смуглый парень в широкой серо-белой рубахе, заправленной в охровые штаны и подпоясанной бордовым кушаком, с горящими разноцветными глазами, немного впалыми щеками и острыми скулами. Его взгляд был осмысленным, ласковым, без тени безумия или помешательства. Это был он, её Адам.       Со вздохом улыбнувшись, Агнес положила ладонь на теплую грудь мужа, осознавая, что он материален. Адам накрыл ее руку своей и поднес к губам, нежно целуя тонкие пальцы. Девушка блаженно сомкнула глаза и бросилась на шею мужу. Уткнувшись в темно-медовые растрепанные волосы, Адам вдохнул подзабытый аромат её кожи. Агнес крепко уцепилась пальцами за жесткую холщовую ткань рубахи и прижалась к его торсу. Их сердца бились в унисон, разделенные души вновь стали одним целым.       — Io con te, — воодушевленно пропела Агнес, Адам тут же подхватил. Их сильные голоса отдаленным эхом повторились где-то вдалеке, нарушая гробовую тишину.       — С момента разлуки я больше никогда не пела, голос осип, — прошептала девушка, чуть отстраняясь и рассматривая каждую морщинку улыбающегося лица любимого.       — Если бы ты не спела песню, то не попала бы сюда. Сцилле и Харибде нужно было доказательство, что это правда ты.       — Что еще им нужно доказать? Что нужно сделать, чтобы покинуть это место?       — Я уже все сделал, — приглушенно ответил Адам. — Пошел с ними на сделку и свою часть выполнил. Привел в сокровищницу Джека Воробья с его компасом. Настало время им выполнить обещание.       — А что они пообещали тебе? Свободу?       — Последнее свидание с тобой, — сокрушенно произнес Хилл, вновь обняв любимую. Она от его холодных слов испуганно сжалась.       — Я все эти годы ждала момента, когда мы вновь будем рядом. Он настал, наконец настал, и я не позволю отнять его у меня! — истерично закричала Агнес, блестя глазами и резко отталкивая мужа. — Мы же в чертовой волшебной сокровищнице! Почему здесь ничего нет? Что-то же должно помочь нам!       — Сокровищница полна самых диковинных богатств, но забрать ты можешь лишь те, что видишь, а видишь лишь те, что позволят забрать Сцилла и Харибда…       — Я вижу тебя, значит, могу забрать? — возбужденно перебила его девушка. Сильнее притянув ее к себе, не желая отпускать, Хилл обреченно прошептал ей на ухо:       — Я желаю этого больше всего на свете.       Вода над их головами забурлила, крупные капли плавно покатились вниз. Адам и Агнес повернули головы вправо, не размыкая объятий, и прочли послание из водных букв:       «На сушу выйдет только один».       — Мы выберемся! — осмыслив приговор, с мольбой застонала Хилл. Буквы, пульсируя, настойчиво твердили обратное. Агнес смотрела на них с отвращением и гневом, а Хилл — смиренно и покорно.       — Они не отпустят меня, — горько произнес Адам. — Мне уготована иная судьба.       Агнес вдруг ощутимо прочувствовала всю безысходность ситуации. Она прочла её в напряженном выражении лица мужа и заплакала, будто маленькая девочка. Слезинки покатились из зажмуренных глаз, морщинки исчертили высокий лоб. Вновь обняв мужа, Агнес начала покрывать его шею поцелуями, голову положила на его плечо.       — Что за судьба? Я должна знать, — подавленно всхлипнула Хилл.       — Быть капитаном «Летучего Голландца», — сознался Адам скрепя сердце.       — Только не это! Не «Голландец»! — закричала девушка, сцепляя руки за спиной любимого, чтобы не отпускать его. — Я не отдам тебя!       — С богами не поспорить, — прижимаясь к ее лицу шершавой щекой, шептал Адам.       — Я не позволю тебе стать его капитаном, — предсказуемо заговорила девушка. — Этот корабль — тюрьма, каторга. Я не обреку тебя на новые муки. Мы уйдем вместе, неважно, на землю или на тот свет.       «На сушу выйдет только один», — равнодушно смеялись над ней Сцилла и Харибда. Будь эти таинственные существа перед Агнес сейчас, она бы плюнула им в лицо, уничтожила бы их. Но стражи трусливо не показывались, издали управляя их жизнями.       Агнес почувствовала, что невидимая опора уходит из-под ее ног, и повисла на плечах мужа, который тоже стал ощущать, что парит. Адам обхватил жену за талию. Его макушка соприкоснулась с волнами над головой, а в следующую секунду пара погрузилась в водную толщу. Но оба дышали свободно, вода проникала внутрь их тел, как будто они были ее частью. И когда Хиллы стали подниматься над поверхностью, она также спокойно устремлялась обратно в море, а Адам и Агнес, даже не ощутив, как их обволок теплый воздух и пригрели предзакатные лучи солнца, вышли сухими из воды.       Они опять парили, только теперь не под водой, а над ней. Агнес почуяла, как ее стопы оторвались от поверхности моря и стали болтаться в воздухе. Она успела заметить, что находится довольно далеко от берега, ближе к центру водоворота, как вдруг их обоих, все еще державшихся друг за друга, стало неведомой силой относить к острову. Они летели над волнами, обдаваемые почти неощутимым бризом. Те, кто были на суше, в томительном ожидании наблюдали за ними. Почти у самого берега их полет прекратился, и Хиллы встали ногами на твердое дно, скрытое под водой: Адам — лицом к острову, Агнес — спиной.       — Вот и всё, любимая, — медлительно отпуская ее из объятий и отдаляясь, сказал Адам. — Ты выйдешь на сушу, а я пойду ко дну.       — Если на сушу — то только вместе, если ко дну — то только вдвоем, — запротестовала девушка, хватая его за руки, и опешила: ей показалось, что она прикоснулась к холодному камню, омываемому водами ледовитых морей. Агнес знала, что это означает. Полуживой труп был перед ней. Да и она сама не чувствовала своего тела. Сама была таким же полуживым трупом. Живым человеком станет только один. Тот, кто ступит на берег.       Адам поднес ее кисть к своим сине-бурым губам и поцеловал. Она не сводила с него беспокойного взгляда и уловила, как его лицо скривилось от внутренней боли и слабости перед неизбежным. «Всех ждет встреча в Самарре, но можно ли Самарру обойти?»       — Давай вместе пойдем на «Голландец». У нас вновь будет корабль, мы будем бороздить моря! — не унималась Хилл.       — Это тюрьма, Агнес, ты сама сказала, — напомнил мужчина. — На таком корабле, как «Голландец», нет места любви.       Девушка понимала всю абсурдность своего предложения. Но то, как покорно Адам принимает судьбу, не устраивало её. Она привыкла бороться до самого конца. И за мужем до этой минуты никогда не замечала такого повиновения прихотям фатума.       — Я не выйду на берег, пока мы не найдем другого выхода! — решительно крикнула она. Адам прижал ее голову к своей груди, где не билось больше преданное ей сердце, успокаивающе поглаживал по шелковистым волосам, а сам задумчиво отвел взгляд в сторону, на разбивавшиеся о скальный берег волны. Агнес уже не чувствовала исходившего от него холода. Она чувствовала его любовь, что растворялась в каждом прикосновении; она тонула в воспоминаниях об ушедшем, и ком сдавливал горло, готовое испустить крик отчаяния и страдания.       — А может, и есть другой выход, — сказал Адам подозрительно спокойно, но Агнес эти слова взбудоражили, и она взглянула на него, требуя разъяснений. Они были обязаны зацепиться за этот осколок надежды.       — Помнишь отцовский компас? — Девушка кивнула. Старинный компас Хилла-старшего был с ним еще со времен его молодости, а затем Джон подарил его сыну как преемнику поста капитана «Росарио». Витиеватые росписи на крышке, кованая стальная картушка, выгравированные под стрелкой названия портов, куда заходил первый корабль Джона, — компас напоминал маленькое произведение мореходского искусства. В сравнении с ним волшебный компас Джека был совсем невзрачен. Но только компас Хилла не был волшебным. Как он мог помочь, Агнес не понимала.       — Я обронил его здесь, на острове, — пояснил Хилл. — Возможно, когда Сцилла и Харибда заколдовали меня и корабль, он впитал в себя всю силу этой магии. Так бывает: случайный предмет становится ключом к освобождению. Надо найти его.       Агнес с сомнением взглянула на мужа. Его слова не вызывали в ней доверия, хотя она была готова на любой шаг, который мог помочь им снова быть вместе. Адам тут же уловил скептицизм, затаившийся в ее глазах, и не знал, как убедить жену попробовать пойти на риск. Девушка колебалась. Он сам был не уверен, что это сработает.       — Так идем же! — вдруг повелительно сказала Агнес, потянув любимого за руку и двинувшись к берегу. Он шел за ней неохотно, а девушка, сосредоточив всё свое внимание на компасе, который мечтала найти, не почувствовала, как его рука выскользнула из ее хватки. Агнес в этот момент ступила одной ногой на сухую скалу, которую не облизывали жадно морские волны, а потом, сделав второй роковой шаг, остановилась. Жгучая тревога закралась в часто забившееся сердце, разгонявшее по телу тепло. Девушка обернулась, желая увидеть мужа позади себя, но он был далеко. Все там же, в море.       Агнес мерещилось, что между ней и Адамом стала расти непреодолимая каменная стена, что навсегда разделит их, становясь выше и выше с каждым мгновением. И Хилл во что бы то ни стало должна ее разрушить.       — Ты самое дорогое, что у меня есть, — виновато выкрикнул Адам. — Я люблю тебя.       Агнес сорвалась с места и побежала к нему, вцепилась в его холодное тело руками и потянула к берегу со всеми силами, которые только смогла найти в себе. Адам был готов идти за ней, но море не отпускало его, сковывая невидимыми оковами. Он упал наземь, руки и туловище его коснулись суши, а ноги остались в воде. Хилл пытался оторвать их ото дна, но пальцы его уже срослись с камнем, и стопа начала каменеть. Толстая густая бежево-пепельная пленка ползла по коже, искусно сохраняя очертания костей и сосудов, пробираясь под одежду и поверх неё. Агнес закричала от испуга и неожиданности.       — Я навсегда их пленник, — бросая короткий взгляд на ноги, которых он уже не ощущал, произнес Адам безропотно. — Прости меня. Я совершил ошибку, я ее исправил. Только мне платить по счетам. Ты свободна.       — Тогда ты сделал выбор, а сегодня мой черед, — дерзко ответила Агнес, срывая привязанный к ноге нож и припадая на колени перед мужем. Выставив разжатую правую руку над его бедром, медленно одевавшимся каменным покрывалом, она полоснула себя посередине ладони. Глубокая рана тут же закровоточила, но Агнес даже не дрогнула. Боли не было. Словно она резала в руке какой-то фрукт, и он дал кровавый сок.       Алые капли драгоценными камнями падали на окаменелые конечности. Под стекавшими струйками крови камень с шипением трескался, из-под него вновь проступала коричневая ткань штанов. Агнес сжала и разжала руку, чтобы усилить кровотечение. Окаменение озлобленно отступало.       — Что это? — ослабевшим голосом спросил Адам. Тело его вдруг обмякло, обессилело, бледные щеки налились румянцем, на лбу выступили капельки пота. Агнес провела похолодевшей рукой по его груди, осязая её тепло и учащенные толчки сердца в глубине. Он положил свою горячую руку на ее колено.       — Это спасение для нас обоих. Не то, о чем мы мечтали. Но и не то, что уготовили для нас проклятые Сцилла и Харибда.       — Агнес… Они не простят тебя… — прошептал Хилл с усилием.       Она приложила указательный палец левой руки к своим губам, призывая любимого к молчанию. Правая рука была сжата в кулак, сквозь кровавые ручейки виднелись побелевшие костяшки, предплечье дрожало от напряжения. Но Агнес не опускала руку.       — Не надо более слов. Время на исходе.       Она приподняла подбородок Адама и приблизила свои губы к его. Порывистое дыхание мужа обдало ее лицо. Она задержала свой взгляд на его глазах, пылавших жизнью последние минуты. Адам сам потянулся к любимой и поцеловал. Ее губы как будто обожгло огнем, в котором она хотела бы сгореть. Поцелуй был долгим, всепоглощающим. Но Хилл почувствовал, как замедлился стук его сердца, отбивая удар за ударом убегающие в вечность секунды. Его рука, покоившаяся на колене любимой, соскользнула и глухо ударилась о скалу. В ушах Агнес этот тихий звук отдался звоном, и она, облизнув пересохшие губы, ощутила горько-солоноватый привкус морской воды.       Тело Адама, сохранив форму, полностью налилось водой, стало прозрачным и поблескивало в лучах заходящего солнца. Родные черты еще угадывались в нем, но вот волна разрушила этот образ, унося его за собой в океан. На месте Хилла осталось лишь влажное пятно, контурами напоминавшее фигуру человека. Еще одна волна не оставила следа и от них.       Агнес провела рукой по берегу, ища тепло человеческого тела. Но больше его не было. Девушка согнулась пополам в земном поклоне, приникая головой к скале. Ее лицо полностью скрылось под копной темных волос, ни плач, ни стоны не были слышны. Она была неподвижна. Только волны подбегали к скорбящей фигуре и подкрашивались алыми потоками все еще кровоточащей раны на руке.       Молчаливые наблюдатели поникли, пораженные трагичной развязкой. Жалость заполнила их взволнованные души. Джек подошел к Агнес сзади, присел на корточки и в знак поддержки положил свою руку ей на плечо. Агнес медленно разогнула спину и, вскинув голову, посмотрела прямо на Воробья. Ее полуприкрытые глаза застилала пелена, рот был приоткрыт, она дышала часто и прерывисто.       — Любовь и смерть всегда вдвоем, — сказала Агнес тихо и отрешенно. Джек тяжело сглотнул и, убрав руку, отошел в сторону, сознавая бесполезность слов и жестов утешения.       Хилл с трудом поднялась на ноги и шаркающей походкой, сутулясь, петляя, поплелась вдоль берега, смотря на бесконечную даль моря. Остановившись, она закрыла глаза, погружая опустошенное сознание во тьму, пытаясь заглушить единственную боль, душившую, разрывавшую её — душевную боль утраты. Внутри нее все трепетало, ревело и бесновалось. Снаружи читались лишь беспомощность и горечь. Она потеряла Адама еще в 1622. Но тогда и позднее Агнес мечтала его вернуть, мечтала вернуть «Росарио», свою прежнюю жизнь. Адам теперь ушел безвозвратно. Без него никогда не будет жизнь «прежней». А каменное изваяние «Росарио» бросало тень на бурлящие волны, освещенное лучами уходящего солнца. Вот уж совсем маленькая долька светила мелькнула над водой, кроваво-красными лучами озаряя округу. Но и они погасли. В это время появился яркий зеленый луч. Агнес отвернулась от него. Когда и он исчез, в последних сумерках ушедшего дня можно было увидеть, как она сжала пронзенную болью раны правую руку в кулак. Все неотрывно следили за убитой горем Агнес, и никто даже не обратил внимания, как от «Сурового» отделился бесплотный призрак другого судна.