Fortes fortuna adjuvat

      Элизабет, поднявшись на палубу, зажмурилась от яркого солнца, поднесла ладонь ко лбу и осмотрелась. «Чёрная Жемчужина» уже выбралась в устье реки и спешила навстречу морским волнам под управлением Уилла. Элизабет подошла к ведру, умылась, забрызгав водой свою давно уже не белую сорочку, и поднялась к штурвалу.       — Доброе утро, — мягко поцеловав мужа в щеку, проговорила она. — Куда держим путь?       — Джек приказал поутру выйти в море, — отозвался за ее спиной мистер Гиббс. — А там, сказал, решим.       — И где же Джек? — спросила Элизабет, беря в руки подзорную трубу. «Жемчужина» миновала последние заросли на берегу острова и направлялась в открытое море.       — Судя по тому количеству бутылок рома, что были здесь, Джек пьян как никогда. Спит в своей каюте, — оповестил ее старпом.       — Как это на него похоже, — с легким смешком заметила Элизабет, вдыхая соленый, пока что еще прохладный воздух и оглядывая бесконечный горизонт. Вдруг ее привлекла темная точка справа от корабля. Элизабет поднесла трубу к глазам и ахнула.       — Что такое? — обеспокоенно спросил Уилл и проследил за взглядом жены. Он тоже увидел точку. Точку, которой быть не должно.       Элизабет бегом бросилась вниз и со всей силы стала стучать в двери каюты Джека. Она услышала ленивые, шаркающие шаги и забарабанила еще громче.       — Побереги кулачки, детка, — отпирая, сонно проговорил Воробей.       — Джек, там корабль! — воскликнула Элизабет, ворвавшись в каюту.       — И тут корабль, — ответил капитан, надевая рубашку. Он был по пояс обнажен. Элизабет перевела взгляд на кровать, где сладко спала, раскидав на грязной подушке темные волосы, Агнес. Джеку показалось, что в этот момент в глазах Тернер пробежали зависть и злость, однако затем она взглянула на капитана с укоризной и спросила:       — Ну и зачем ты ее использовал?       — Кто кого ещё использовал, — усмехнулся Воробей, подворачивая рукава. Элизабет резко развернулась и, хлопнув дверьми, выбежала на палубу.       — Мистер Гиббс, сколько есть ядер и сколько пушек в рабочем состоянии? — взмывая на ют, спросила Элизабет.       — Ты что, собралась дать ему бой? — уточнил Уилл, глядя в горящие глаза жены. В эту секунду он видел перед собой не сорокалетнюю домохозяйку, редкими свободными вечерами выбирающуюся на тихие ужины к семьям офицеров английского флота, а девчонку-пиратку, готовую вести в бой эскадру. Он увидел настоящую Элизабет.       На шум на палубу сбежалась вся команда и еще двое пассажиров — Тернеры-младшие. Генри хотел крикнуть отцу и узнать, какая помощь необходима, но взор его застыл на матери. Он еще никогда не видел ее такой: уверенная, смелая, решительная. Тут в бок его толкнула Карина и шепотом произнесла: «Я же говорила: ты никогда не видел ее настоящей».       На юте продолжался спор Уилла и Элизабет, в который порой вмешивался мистер Гиббс.       — Пушки исправны, да только ядер почти нет, — доложил он.       — Нужно уходить, Элизабет. Поднимем все паруса, и они нас не нагонят. Не зря же «Черную Жемчужину» до сих пор считают самым быстроходным кораблем, — настаивал Уилл.       Из каюты, настежь распахнув двери, вышел Джек, в полной амуниции. Он, сощурившись и подбоченясь, посмотрел на море, за правый борт «Жемчужины», и замер. Все посмотрели туда же.       — Беру свои слова о быстроходности «Жемчужины» обратно, — сглотнув, сказал Уилл. В миле от них был узнаваемый «Суровый», и он быстрее ветра приближался к «Черной Жемчужине», рассекая непослушные волны.       Комендант Ричардсон, гордо выпрямив спину, стоял на носу своего корабля и высокомерно смотрел вперед, на надломленную мачту «Жемчужины». Когда расстояние между кораблями сократилось до десяти ярдов, фрегат остановился.       Комендант снисходительно опустил взгляд на палубу «Жемчужины». Все находившиеся на ней напряженно смотрели на Дерока.       — Капитан Джек Воробей, — дразнящим тоном обратился он к пирату, на что Джек тихо произнес: «Ишь, и поправлять не пришлось».       Услышав голос несостоявшегося мужа, на палубу из капитанской каюты выбежала Агнес. Она, встревоженная, замерла, увидев «Сурового». Дерок с презрением продолжал свою речь: — Один из последних пиратов в Карибском море, гнусный разбойник и преступник. От имени британской короны объявляю вам, что ваш час пробил. Предлагаю вам сдаться добровольно, иначе наши пушки просто превратят вашу драгоценную «Черную Жемчужину» в пепел. Что выбираете?       — Позвольте вопрос, мистер Ричардсон, — поднимаясь на ют и становясь напротив коменданта, заговорил Джек. — Вы человек чести?       — Разумеется, — не задумываясь, ответил Дерок.       — Тогда давайте в честном бою разберемся, действительно ли мой час пробил. «Жемчужина», увы, не обладает необходимым для боя пушечным вооружением, но никто еще не отменял холодное оружие. Поединок один на один вас устроит?       — Звучит как приглашение на дуэль, — усмехнулся Ричардсон. — Только я не паду до дуэли с пиратом.       — Тогда со своей стороны я выставлю, пожалуй, лучшего фехтовальщика, — Уилла Тернера, — объявил Джек и указал рукой в его сторону. Элизабет с ненавистью взглянула на Воробья.       — Да ты с ума сошел, Джек! — крикнула она ему и сжала кулаки. В этот момент, казалось, Элизабет была готова голыми руками его придушить, голову отрубить и передать ее коменданту. Уилл остановил ее и тепло обнял, мгновенно остудив ее порыв. Посмотрев на Джека, Тернер негромко произнес: «Хороший ход».       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — взволнованно сказал Генри, когда Уилл пожал ему руку, будто на прощание. Тернер-старший взял шпагу, осмотрел ее оценивающим взглядом и, оставшись довольным, подошел к борту.       — Раз вы выставляете лучшего фехтовальщика… — задумчиво произнес Ричардсон, — тогда я выбираю в противники вашему кандидату мистера Сворда.       Сворд вышел вперед. Высокий блондин средних лет зоркими серыми глазами оглядел Уилла, обнажил свою шпагу и тоже приблизился к борту.       — Спустите этим двоим шлюпку, — скомандовал Ричардсон.       Скоро одна из многочисленных шлюпок «Сурового» была на воде, Сворд — в ней. Он насмешливо смотрел на спускавшегося в шлюпку по канату Уилла, словно уже было предрешено, кто будет проигравшим.       Тернер смерил взглядом противника, готовясь атаковать, но Сворд опередил его. Уилл умело увернулся, а затем стал отражать сыпавшиеся на него удар за ударом. Он двигался также легко и расчетливо, как двигался двадцатилетним юношей, но и немолодой опытный Сворд не уступал ему. Шлюпка раскачивалась из стороны в сторону, каждый раз грозя перевернуться. Преимущество переходило от одного соперника к другому, никто не желал и не собирался сдаваться.       На палубах обоих кораблей собрались группы поддержки. Офицеры британского флота давали Сворду подсказки, пытались предсказать действия Уилла. Элизабет же не мешала мужу, а молча, но заламывая пальцы от волнения, наблюдала за поединком. Остальные на «Жемчужине» также не сводили глаз с Тернера: его победа была залогом их свободы и сохранности жизней.       Дуэлянты тем временем перебирались с одного края шлюпки на другой, искусно защищаясь и нападая, причем этими ролями они менялись с завидной частотой. Беспокойство обеих сторон росло.       Взаимный обмен ударами не привел к результату. Тернер и Сворд, часто дыша, обменялись колкими взглядами. Разойдясь на противоположные концы шлюпки, они выжидающе направили шпаги друг на друга. Начал вновь Сворд, но Уилл одним метким касанием выбил шпагу из его рук. Пораженный и ошеломленный, офицер потерял равновесие и рухнул в воду. Уилл остался в шлюпке, с победой подняв оружие вверх.       На «Суровом» поднялся оглушительный разочарованный гомон. Среди невнятного шума команды ясно раздался яростный приказ Ричардсона: «Атаковать корабль!»       Фрегат обогнул «Черную Жемчужину» в считанные секунды: ее команда только и успела обернуться к левому борту, а «Суровый» уже подошел вплотную к нему, и на планшир были сброшены абордажные мостки. Договор о неприменении пушек был сдержан.       Уилл быстро вернулся на корабль, где уже все, плохо или хорошо владевшие шпагами, вооружились ими. Генри с удивлением увидел, как Элизабет отвергла предложенный ей револьвер, передала его Карине и тоже взялась за шпагу. Карина оказалась на корабле единственной женщиной с пистолетом: Агнес тоже приготовила шпагу к бою.       Все застыли в ожидании атаки. Английские офицеры, уже скопившиеся на палубе «Жемчужины», ждали приказа.       Ричардсон сошел одним из последних. Он окинул холодным и равнодушным взглядом команду Джека и остановился перед Уиллом.       — Значит, вы не просто кузнец… Что же, надеюсь, ваши шпаги сегодня сослужат нам хорошую службу.       Комендант провел пальцем по острому лезвию своей шпаги, удовлетворенно улыбнулся и прошел вперед. Следом за Уиллом стояла Элизабет.       — В тихом омуте черти водятся… Вы — живой пример, миссис Тернер. Знаете, мои солдаты обычно щадят женщин. Молитесь, чтобы вас постигла такая участь.       — И не подумаю, — отозвалась Элизабет сквозь зубы. Дерок вновь улыбнулся и, взглянув на бывшую возлюбленную, стоявшую рядом с Элизабет, процедил:       — Скоро я с тобой поквитаюсь, дорогая.       Комендант ступил на лестницу, ведущую на ют, повернул голову в сторону своих солдат и кивнул. На палубе тотчас началась резня.       — Вспомним старые добрые времена, — обратился Уилл к жене, и та ему невесело подмигнула. Они стали спиной друг к другу, их тут же окружили солдаты. Оба начали искусно отбиваться от ударов.       Генри с восхищением смотрел на мать: она менялась на его глазах. Как фехтует отец, он видел сотни раз, ведь был его учеником. Но, оказывается, до него ученицей Уилла была Элизабет. Она повторяла его приемы, движения и технику. Впору было любоваться этой парой фехтовальщиков.       Над ухом Генри вдруг прозвучал выстрел. Он, зачарованно смотревший на родителей, вернулся в реальность, где ему предстояло защититься от двоих надвигавшихся на него английских офицеров. Одному Карина прострелила плечо, и он, прислонившись к мачте, сжимал рукой болезненную кровоточащую рану. Со вторым Генри сам вступил в схватку.       На корме корабля стояли два противника — Джек и Ричардсон. Увидев Воробья вблизи, Дерок мгновенно изменился в лице: улетучились высокомерие и насмешка, сменившись гневом и решимостью. Комендант пал до дуэли с пиратом.       Оба явно не были мастерами фехтования. Джека шпага коменданта зацепила за предплечье, пират же успел уколоть противника в бедро. Однако капитаны продолжали упрямо сражаться. Воробей отличался ловкостью, Ричардсон — меткостью. Именно поэтому шпага коменданта, постоянно оказывавшаяся опасно близко от тела Джека, так пока и не достигла цели.       Воробей, вновь проворно увернувшись, сильно ударился о борт, и от его пояса оторвалась подвязка с компасом. Джек потянулся за ним, и Ричардсон, воспользовавшись приемом Уилла, выбил из рук пирата шпагу. Зато в другой у Джека был зажат его компас. Тем временем остриё шпаги Ричардсона уже щекотало его глотку.       — Вот кошка и загнала мышку в угол, — триумфально рассмеялся комендант. — Потерять оружие из-за какой-то безделушки! — Дерок мимолетно взглянул на компас, и тут Джек уловил перемену в его грозных темно-карих глазах: радужка правого стала ярко-голубой.       Внезапно комендант почувствовал прикосновение холодного металла сзади к шее. Он вихрем развернулся. Агнес твердо смотрела на него, крепко сжимая в руке эфес. Но когда её глаза встретились с его взглядом, она дрогнула и трусливо уронила шпагу.       — Да как ты посмела помешать мне! — свирепо вскричал он и, отбросив своё оружие, ринулся ей навстречу. Обе его руки сцепились на ее шее, которая вот-вот должна была хрустнуть. Девушка судорожно глотала воздух, хрипела и беспомощно упиралась в грудь Дерока руками, пытаясь его оттолкнуть.       Джек схватил шпагу Ричардсона и, замахнувшись, вонзил в его поясницу. Разорвав ткань камзола и рубашки, пройдя сквозь мышцы и внутренности, из живота коменданта показалось остриё, но он даже не дернулся. Воробей, не медля, пронзил его вторично. Но ни капли крови не выкатилось из ран. Джек шокированно отпрянул.       Агнес всмотрелась в разноцветные глаза коменданта и осознала: на нее сейчас смотрели глаза не Дерока, а совершенно другого человека: другого характера, других чувств, другого времени. Сделав усилие и разжав губы, она слабым шепотом произнесла имя. Услышав его, комендант сразу же отпустил ее. Агнес, обессилевшая, упала на палубу. Ричардчон помрачнел. Он посмотрел на торчавшие из своего живота шпаги, взялся сзади за эфесы и обе разом вынул из своего тела, будто они были воткнуты в мешок с сеном. Отбросив шпаги в стороны, он не своим голосом скомандовал покинуть корабль. Лязганье шпаг внизу затихло. Английские солдаты побежали к абордажным мосткам, Ричардсон схватился за первый попавшийся канат и перебрался на свой корабль. Парусники расцепились, и «Суровый», как птица, начал удаляться, оставляя место битвы далеко позади.