Белый снег

      В небе ярким светом горел серебристый полумесяц. Он ясно отражался на темной поверхности прозрачной реки, сквозь воды которой мелкими огоньками переливались серо-зеленые камушки. Я сидел у воды, меланхолично уставившись на другой берег, где периодически проскальзывали расплывчатые тени пролетавших в небе птиц или мимолетно пробегавших животных. Мне казалось, что я сидел так, не шелохнувшись, долгие часы. Время странно обволакивало меня этой безумной ночью: минуты длились часами, часы казались секундами. Я был вне времени в этой безысходной пустоте.       Холодно. Мне было абсолютно холодно. И ни от резкого ветерка, ни от ночного мороза, а от внезапно упавшего на мои плечи одиночества. На душе было тяжело от слов чёрного кота. Учиха… Так действительно ли это было возможно? Если да, то все мое детство, вся моя жизнь были построены на лжи. Я не знал, кем я был на самом деле, и от этого понимания на сердце становилось чертовски отвратительно. И даже при том факте, что мне могли сейчас врать, что весь этот фарс подстроили наши враги, я, сам не зная почему, верил в то, что в действительности вся эта история может быть правдой. Я поверил в сказку о неблагородном происхождении.       В душе образовалась дыра, поглотившая все живое в моем сердце. Я был так одинок. Я был так далек от этого мира. Чувство отчужденности всегда сопутствовало мне, но я думал это от того, что я любил писать повести, а не метать оружие в людей. Я был один в этом мире с самого начала. Был не таким, как все вокруг. Нелепый, неуклюжий, несмышлёный. Никто не воспринимал меня всерьез. Лишь Сакумо считал, что в какой-то момент я перерасту всех в деревне, стану самым сильным. Брат нёс глупости? Думаю, да. Он просто слишком любил меня, а потому слепо верил.       В глазах потемнело, а голова закружилась. Я медленно выдохнул, прикрыв глаза. Странно, что со мной происходило в тот момент? Стоило ли мне беспокоиться? Мне казалось, нет. Мне было все равно на все, что происходило вокруг. Я хотел лишь получить ответы на вопросы. Хотел лишь узнать правду.       — Эй, Широ, — чей-то тихий голос отвлек меня от собственных мыслей.       Я резко оглянулся на зов и опешил от увиденного. На темном полотне воды сидела материальным призраком, или проекцией, моя родная мать. Ее тело было полупрозрачным, сквозь нее я мог видеть противоположный берег реки. Я уставился на нее, приоткрыв от удивления рот. Голова все ещё была чем-то одурманена, но я не замечал этого, игнорировал проблемы. Мой взор был прикован к темноволосой женщине. Она, как всегда, сидела по-турецки, неуклюже почесывая свои длинные черные волосы, тонувшие в водной глади. Ее локоны сливались с рекой в единое целое, и в какой-то момент мне показалось, что волосы мамы куда длиннее и они тянутся вдаль по темной поверхности воды.       — Кто я? — наконец, после нескольких минут молчания, вырвался мучающий меня вопрос.       Мама сидела немного ссутулившись, опершись угловатыми локтями в колени. Ее зеленые глаза были устремлены вверх к мелким, но необычайно ярким звездам. Она молчала, игнорируя поставленный мной вопрос. Мне казалось, что она не хочет говорить со мной на эту тему. Я не сводил с нее глаз. Просто не мог не смотреть на ее лицо.       — Кто я такой? — с мольбой повторил я.       Она опустила лицо вниз, скрывая глаза под челкой. Прямо как Сакумо.       — А ты сам как считаешь, Широ? — шепотом произнесла она.       — Я уже не знаю, — честно ответил я, отведя глаза к своим рукам. — Мне кажется, что я теперь совсем потерял связь с реальностью. Я никто.       Мама усмехнулась и оглядела меня теплым взглядом.       — Это глупости, Широ, — ее голос был мягким и шелковистым, мне всегда он нравился. — Ты — мой сын. А значит, ты должен быть сильным, слышишь?       Я фыркнул от недовольства. "Должен быть сильным"? Что это за чушь! Как я мог спокойно реагировать на подобную ложь?       — Предлагаешь мне не думать о том, что я Учиха? — я стиснул кулаки и сжал пальцы на ногах от невероятной злости, наполнявшей мое сердце все больше и больше. — Мне врали! Мне врали все это время! Кто я? Ха! Я не знаю, а ты советуешь мне успокоиться? Правда?       Я вскочил на ноги, вытянувшись, словно натянутая гитарная струна. Я был напряжен, каждая клеточка в моем теле отзывалась ненавистью ко всему окружающему. Мама печально смотрела на меня. Ее взгляд раздражал меня не меньше.       — Ты — моя мать. И ты изменила отцу? С кем? Отец-то знает о твоих любовных играх? — едко шипел я на ссутулившуюся женщину, взмахивая руками. Она опустила голову, всматриваясь свое отражение. Ее глаза были наполнены печалью. — Что, это правда? Да?!       — Да, — внезапно отозвалась она. — Это правда, Широ. Какаши не твой родной отец.       В сердце словно вонзили миллион острых лезвий. Земля уплыла из-под ног. Я упал на колени перед ней. Пустота, что заполоняла мое сердце, теперь превратилась в медленно распространяющийся по моим венам яд, отравляющий все чувства, окрашивающий все пережитые в детстве эмоции черным цветом. Из глаз непроизвольно полились слезы. Я пытался дышать ровно, но сердце начало биться в бешеном темпе, от чего мне было сложно успокоиться.       — И ты… — я запнулся, захлебнувшись воздухом от переизбытка чувств. Я закрыл лицо за ладонями. — Да что такое. Я не понимаю!       — Ты сын Обито Учиха, Широ, — неутешительно добавила она, убив все остатки тепла в моей душе одним этим именем.       Я опустил руки, касаясь темной водной глади. Мама медленно приподнялась на ноги. Она тоскливо смотрела на меня своими ядовитого цвета глазами, которые сейчас казались мне такими чужими и далекими. Я всегда называл ее старой каргой, глупой старухой и злобной бестией без души. Но все эти обзывательства были сгенерированы мной с любовью. Сейчас я не знал, что мне думать на ее счет. Передо мной стоял абсолютно далекий от меня человек, чья жизнь теперь совсем не интересовала меня. Было лишь одно, что я хотел побыстрее сделать в данный момент — я хотел убежать. Подальше. Туда, где никто меня не нашел бы, не увидел. Где все это безумие закончилось бы, так и не начавшись.       — Обито Учиха? — неуверенно переспросил я. Мои руки дрожали от ужаса. — Тот самый, что развязал войну?       Мама молчала, не смотря мне в глаза. Я подскочил на ноги и подбежал к женщине, схватив ее за плечи, затряс. На удивление, ее тело было достаточно плотным.       — Отвечай!       — Да, тот самый, — тихо добавила она.       Я упал. Опять. Поток чакры нарушился от потрясения и шока. Я сидел полностью в воде, намочив штаны, ботинки и подол пальто. Из глаз лились слезы. Я не понимал. Не понимал, что происходит вокруг. Я всегда считал себя сыном легендарного Копирующего ниндзя, а сейчас… Я сын убийцы? Сын психопата, оставившего на нашей земле огромную кровоточащую рану? Черт!       — Да что за бред! — воскликнул я, сильно ударив руками по воде, поднимая тучу брызг.       Мама склонилась ко мне, проведя ладонью по моим непослушным волосам. Ее рука, когда-то казавшаяся мне такой родной, теперь была холодна как никогда раньше. Может так казалось потому, что она была не по-настоящему здесь. Мама тяжело вздохнула.       — Широ, прости, что мы лгали тебе, — удрученно произнесла женщина.       Я сжал речные камушки в руках до боли и швырнул их вперед, в мать. Она упала назад, дернувшись в попытке избежать попадания. Я смотрел на нее, а вокруг все стало еще более мрачным. Пейзаж был темным, расплывчатым. А полупрозрачная женщина, сидящая на поверхности воды, искрилась белым светом. Она удивленно смотрела на меня и, затаив дыхание, тревожно прошептала мое имя. Я встал на ноги, обратно забравшись на покачивающуюся поверхность воды.       — Мне очень жаль, — тихо произнесла она в последний раз, прежде чем исчезнуть. Ее силуэт начал медленно уноситься по направлению ветра на северо-восток. Я холодно смотрел на остатки ее светлой чакры, испаряющейся в воздухе за доли секунд.       — Эй, Широ, ты чего? — знакомый голос Сакумо раздался у меня из-за спины.       Я обернул лицо к мальчишке. Его так же как и мать окружало свечение. Только в его случае я видел конкретные каналы голубоватой чакры, а не простой сгусток белой «энергии». Сакумо стоял вдали от меня, лениво разминая правое плечо. Когда он оглянулся на меня, мальчик тот час застыл.       — Твои глаза… — тихо прошептал он.       — "Мои глаза", что? — грубо переспросил я.       Сакумо молча опустил руки и медленно направился в мою сторону.       — Посмотри на воду, — деликатно попросил он у меня.       Я опустил взор вниз и увидел красные глаза, прямо как у Мирай, только более кровавого цвета. На радужке отчетливо виднелись два томоэ. Я опустился ниже к воде, чтобы рассмотреть глаза внимательнее.       — Удивительно, — тихо произнес Сакумо, присев рядом со мной и вглядываясь в мои глаза с интересом. — Удивительно, что у тебя сразу два томоэ.       Я перевел непонимающий взгляд на Сакумо. Мальчишка приподнял рукой челку. Он внимательно всматривался в мои глаза, с неприкрытым любопытством. В отличие от меня, человеку которому всегда по барабану были занятия историей, и которому было плевать на Учиха, Сакумо знал об их клане гораздо больше, ведь с детства зачитывался рассказами о нашей деревне. Не удивительно, что он лучше разбирался в этих глазах.       — А что в этом такого? — решил уточнить я.       Сакумо удивленно уставился на меня, приподняв правую бровь вверх.       — Очень редко бывает, чтобы у Учиха пробудились сразу два томоэ, — я непонимающе смотрел на него. Сакумо удручено вздохнул. — Томоэ — это запятые на перифе…       — Да нет, я не настолько туп, — обижено ответил я, оттолкнув удивленного мальчика. Он медленно привстал, с непониманием оглядывая меня. Видимо, по его мнению, я повел себя агрессивно, толкнув его в воду? Нет, извинений от меня он не дождался. — Откуда ты знаешь про редкость этого явления?       — В одной из книг мамы вычитал, — мальчик задумался, оглядывая другой берег реки. — Там говорилось, что два томоэ возникали лишь у нескольких человек. В их число входили Об…       — Скажешь "Обито Учиха" — прибью, — злобно произнес я.       Сакумо удивленно посмотрел на меня, сведя брови к переносице.       — Неужели ты думаешь, что ты его сын?       — Я это знаю, — Сакумо подозрительно прищурился, вглядываясь в мои глаза. Я недовольно усмехнулся, вспоминая прошедшую встречу. — Мама сказала мне. Она была тут.       — Что? — тихо переспросил Сакумо, не вставая с места. Я повторил свои слова, мальчик с непониманием смотрел на меня, сжав губы. — Ты спал?       — Пф, нет, конечно. Я сидел на берегу реки. Тут появилась она. Мы с ней погово…       — Широ, ты идиот, — злобно воскликнул Сакумо.       Я с непониманием посмотрел на седоволосого мальчика. Сакумо быстро вскочил на ноги и побежал в сторону пещеры. Что с ним произошло? Почему так отреагировал? Я пнул воду под своими ногами. Вода разбилась под моим ботинком и маленькими капельками разлетелась по сторонам.       — Идиот! — уже громко раздался грозный голос Мирай.       Ребята показались на улице. Красноглазая летела на меня с кулаками. Я оглянулся на нее и заметил, как на долю секунды Мирай испугалась моих глаз. Но остановить ее не мог даже страх. Она решительно замахнулась и попыталась, как всегда, схватить меня за плечо, чтобы, как она восклицала, «вытрясти всю глупость из моей пустой башки». Я предвидел это и без шарингана, плавно схватил Мирай за руку и отбросил в сторону. Девушка отлетела в центр реки. Брызги от воды намочили ее с ног до головы. Сакумо разъяренно крикнул:       — Да ты совсем ополоумел, осел! — он подбежал к удивленной Мирай и помог ей подняться на ноги.       Я злобно смотрел на них, не желая слушать ни слова. Сакумо нежно приподнял девушку на ноги, учтиво спрашивая не ударилась ли она. Мирай отрицательно мотнула головой. Брат тепло ей улыбнулся, радостно заметив, что с ней все в порядке. Лицо девочки покрылось небольшим румянцем.       — А теперь ты, — внезапно отозвался Сакумо.       Его выражение лица моментально похолодело. Он медленно подошел ко мне, оставив продрогшую девчонку позади. Но как я и ожидал, удара не последовало. Он жестко схватил меня за ворот пальто, притягивая к себе. Внутри меня кипели эмоции, чувства. По нарастающей. В большинстве своем ярость. Сам не знаю почему, но мне безумно хотелось набить Сакумо лицо, избить его, сломать его идеально прямой нос. Но я позволил ему высказаться, разрешил держать мое пальто в своих мелких ручонках. Я тяжело дышал. Его правый изумрудный глаз показался из-под запутавшихся серебряных волос. Я понял, что ненавижу эти чертовы глаза, этот идиотский цвет.       — Ты настолько туп, что даже не удосужился подумать, откуда здесь появилась мать? — вопросительно пробормотал Сакумо. Я недовольно толкнул его руками в плечи, но мальчик не отпустил меня. — Мы доверились тебе, Широ, а ты мне говоришь, что встретил здесь маму? Откуда она по твоемому здесь оказалась? Ты понимаешь, что, если бы случайно это не пробормотал, то мы бы и не узнали о…       — Постой, Сакумо, — резковатый девчачий голос остановил монолог мальчишки. Я недовольно посмотрел на нее. Она вдумчиво смотрела на меня. — Так ты сам не видел, был здесь кто-то или нет?       — Нет, — недовольно и слишком грубовато ответил Сакумо.       — Как давно ты видел маму, Широ? — уточнила Мирай.       — Она была здесь только что, — злобно отозвался я.       — Я не чувствую рядом с нами чужой чакры. А ты, Сакумо? — Хатаке недовольно оскалился, но всё-таки принюхался.       — Нет, я тоже никого не чувствую кроме нас. Но это ничего не значит.        Девушка медленно подошла к нам. Она мягко положила свою ладонь на руку Хатаке, прося отпустить меня. Я недовольно смотрел на нее. Но, черт возьми, хоть сейчас меня и переполняли негативные эмоции, все же к Мирай я относился как и всегда. Мне даже стало немного стыдно за то, что я так дерзко откинул ее в сторону. Сакумо грубо отпустил мое пальто, пнув меня рукой в грудь, и отвернулся в противоположную от Мирай сторону.       — Возможно это был сон, да? — она обернулась ко мне. Ее бледное лицо красиво освещалось в свете белого месяца. Она тревожно смотрела на меня, прямо как и тогда, когда я валялся в пещере на бесчисленном количестве листьев и веточек. — Широ, скажи, что это был сон.       — Это был не сон. Она исчезла ровно в тот момент, когда Сакумо меня позвал. Испарилась.       Девушка поникла, а Сакумо едко усмехнулся, повторив слово «испарилась». Я недовольно оглянулся на него.       — Может у тебя галлюцинации из-за шарингана? — заботливо спросила у меня Мирай.       — На все сто уверен, что это были ребята из тумана. И они теперь выведали, что наш «малыш» владеет доудзюцу клана Учиха, — Сакумо схватился правой рукой за голову. — Черт!       — Мы же побили эту девчонку, — выкрикнул я мальчишке. Сакумо повернулся к нам с озлобленным выражением лица. Впервые видел на его лице подобные эмоции. И я понимал, почему Сакумо был так зол. Он был прав на счет людей из тумана. Но мне не хотелось признавать этого, я упрямился как ребенок.       — Ты совсем идиот, Широ! Мы разо…       — Замолчите! — внезапно воскликнула Мирай, перебив Сакумо. Мы испуганно вздрогнули от ее крика. Добившись нужной от нас реакции, девушка продолжила. — Мы не знаем, кто прав в этом случае. Возможно у тебя, Широ, галлюцинации. А может, нас отследили другие группы.       — Да, в любом…       — Не перебивай меня, Сакумо, — строго отчеканила девчонка, сурово посмотрев на мальчика, от чего даже по моей спине пробежался легкий холодок. — В любом случае, мы должны выбираться от сюда и прекратить ссориться по пустякам. Понятно? — мы тихо промямлили что-то невнятное. — Я сказала понятно вам двоим или нет? Если нет, я всю дурь выбью из вас этим ножом!       Девушка вытянула из сумки стальное лезвие-кастет, что когда-то принадлежал ее погибшему отцу. Она доставала его лишь в экстренных ситуациях, когда совсем не справлялась с оппонентом в драке. Я видел его лишь дважды: во время спарринга Мирай с сенсеем и во время одной из миссий ранга B, когда на нас напали сильные нукенины из деревни дождя. Аргумент был весомый.       — Понятно, — четко и синхронно пробормотали мы с братом.       — Хорошо, — довольно произнесла она. Мирай резко схватила меня за голову и начала чесать. Всегда ненавидел, когда так делали, но ей одной из всех детей я разрешал подобную фамильярность.       — Идем, — тихо пробормотал Сакумо. — Надо замести следы и бежать на север. Может к рассвету следующего дня мы успеем добраться до этой злосчастной башни.       — Было бы отлично, — радостно отозвалась Мирай, слегка приподняв уголки своих розовых губ. Сакумо отвернулся от нас. Внезапно синий свет в мальчишке и девчонке исчез, а общий вид пейзажа вокруг стал куда светлее.       — Кажется… — я обернулся к Мирай, — мои глаза?       — Вновь нормальные, — ответила мне девушка.       Я прикрыл глаза и вдохнул свежего воздуха. Звуки вокруг были прекрасны. Ни одного лишнего, все было спокойно и тихо. Где-то вдали пролетают дикие птицы, река струится на юго-восток, листья шебуршат под гнетом ветра. А я тем временем, все так же не знаю, кто я есть на самом деле. Учиха? Хатаке? Юки? Важно ли это? Мне казалось, что да, важно. Поэтому холод в моей душе не утихал, а природа не успокаивала. Лишь тихое присвистывание Мирай немного сглаживало раны в моей темной душе.       Мы бежали несколько часов. Солнце за это время уже успело выйти из-за горизонта. Одна беда: в этом лесу в любом случае темно, ведь деревья заграждают голубое небо над головой, и, чем дольше и дальше мы идем по этой местности, тем печальнее пейзаж вокруг. Не удивительно, что многие ниндзя решают нападать именно здесь. Ведь тут элементарно легче установить ловушки, поймать дурачков на наживу.       Все это время я не разговаривал ни с Мирай, ни с Сакумо. Мальчишка игнорировал меня, обидевшись на мою слепоту к сложившейся опасности. Красноглазая, наоборот, поглядывала на меня искоса — волновалась. Но мне было все равно. В голове крутились последние несколько часов. Вся жизнь переворачивалась с ног на голову. Может Сакумо и прав. Ведь откуда в этом лесу может взяться мама? Да еще она была прозрачной. Это гендзюцу?       Может быть. Но все же я чувствовал: то были не проделки генинов из тумана. Чакра, что я увидел с помощью шарингана, отличалась от той, что я почувствовал в растянувшемся в лесу болоте. Даже более того, чакра в марионетках ее гендзюцу совсем не была сосредоточена. А здесь все было иначе. Даже оболочка иллюзии была другой: там все выглядело реальнее настоящего. Хотя это точно не оправдание. Но я видел разницу, чувствовал ее. А белая чакра псевдо матери была как две капли воды похожа на мамину.       Думаю, Сакумо не поверил бы мне. Да и с чего бы ему? Ведь я изначально начал разговаривать с мамой, не подумав о том, кто передо мной сидит на самом деле. Так что я действительно сплоховал.       На душе было паршиво. Боли уже не было, чувствовалась одна лишь пустота и безысходность. Хотелось проснуться и понять, что все это был лишь сон. Что у меня нет шарингана, что я никак не причастен к Учиха. Но я бежал. И шум листьев под ногами, крики диких зверей, мое дыхание и дыхание ребят давали мне понять, что мне не на что надеяться. Я не проснусь.       Сон. Возможно, то, что я увидел, был лишь сон. Но тогда, что же получается — я заснул стоя на воде? При этом упав в воду, намочив одежду? Я лунатик? Глупость. И тогда я прихожу к умозаключению, что видимое мною прошлой ночью есть ничто иное как галлюцинация. Я схожу с ума? Мирай поэтому так переживает и нервничает? Я тяжело вздохнул, оглянувшись по сторонам.       В этом лесу происходило столько драмы, столько историй. Сенсей буквально серенады пел о своем первом экзамене на чунин. В тот год в этом лесу на его друга Саске напал Орочимару, поставив ему проклятую печать. Сакура-сан говорила, что ничего более пугающего она в жизни не видела. Ей было страшно, а это напрягало уже меня не на шутку. Ведь если такая пугающе сильная женщина, как Сакура-сан, боится этого леса, то что смогу я, попав сюда? Не зря я не хотел идти на этот чертов экзамен, не зря.       — Привал, — тихо скомандовал Хатаке младший.       Мы быстро спрыгнули с веток вниз на землю. Под ногами хрустнули сухие листья, перемешанные с грязью. Мирай подошла к одному из деревьев и присела под ним, вытянув ноги. Сакумо огляделся по сторонам.       Вокруг не было ни души. Тишина и безмятежность. Я присел поодаль от Сакумо и Мирай. Ребята бодро что-то обсуждали, стараясь не думать о плохом. Я не слышал, что они говорили в тот момент, но уверен — их диалог ограничивался лишь формальными фразами и шутками. Я тяжело вздохнул и поднял взгляд на небо. Сквозь переплетенные ветви беревьев едва просачивался дневной свет. Разноцветные листья периодически отрывались под напором ветра и медленно падали вниз, кружась зигзагами в воздухе. Я вновь перевел взгляд на ребят. Девушка прикрыла свои глаза и вытянула руки вверх, схватившись за кору старого дерева. Хатаке собирал сухие ветки вокруг, видимо, он хотел развести огонь. Я закрыл глаза. Весь сегодняшний день я не спал, а бежал. Все дальше и дальше, дальше и дальше. Казалось, бегу к башне, но на деле, чувствовалось, что бежал я от себя, от проблем, от скелетов в шкафу моей семьи.       Я задремал.       — Эй, Широ, — я приоткрыл глаза. Передо мной стояла Мирай. Она вытянула свои пухлые губы в широкой улыбке. — Идем есть. Сакумо наловил рыбу в реке неподалеку, и мы ее пожарили.       Я протер сонные глаза руками и медленно перевел взгляд в сторону мальчишки. Седоголовый Хатаке сидел слегка сгорбившись спиной к нам. Я послушно кивнул и неторопливо пошел вслед за чрезмерно бойкой девчонкой, что не просто побежала к костру, она буквально поскакала вприпрыжку.       — Приятного аппетита! — радостно выпалила девушка, взявшись за жаренную рыбу, сложенную на огромном зеленом листе.       Девушка протянула мне две деревянные палочки, которые, судя по всему, она соорудила самостоятельно из сломанных веток, валявшихся по округе. Я осторожно взял лист в одну руку и попробовал маленький кусочек рыбы. Хоть я и ненавижу возиться с костями речных морских созданий, сейчас я был настолько голоден, что мне впервые за долгое время было плевать на это.       — Это банановый лист? — решил начать диалог.       — Нет, лист фикуса, — с усмешкой отозвалась Мирай.       Я многозначительно кивнул и дальше мы ели в полной тишине. Все были слишком голодны, а потому справились с рыбой мы в мгновение ока. Сакумо довольно улыбался. За последние дни я не видел его таким же счастливым. Для счастья этого мальчика нужна лишь еда. Хатаке достал из-за спины две бутылки с водой. Одну он кинул Мирай, другую мне.       — Пока ходил за рыбой, нашел источник с чистой водой, — объяснил Хатаке.       Мирай отложила зеленый лист с костями рыбы на землю и сделала пару глотков воды. Она благодарно улыбнулась Сакумо. Все уже доели свою еду кроме меня. Я съел лишь половину рыбы, выковыривая мелкие косточки из белого мяса. Сакумо усмехнулся. Я недовольно посмотрел на него.       — Широ, ты прямо как ребенок, — шутливо произнес Хатаке. Я злобно хмыкнул, выпятив нижнюю губу вперед.       — Да пошел ты, — ответил я, на что Сакумо лишь усмехнулся.       Ребята молча пили воду и смотрели вверх. Изредка я замечал, как Мирай поглядывала на брата. Что же она нашла в нем такого привлекательного? Хотя, ответ, конечно же, очевиден. Гений, красавец, сын Хокаге. Многие девочки были на нем помешены.       — Как думаете, что все это значит? — тихо спросил я, доедая последние куски рыбы.       — Не знаю, — ответил Сакумо поразмыслив несколько минут. — Я думаю, что все вопросы мы зададим после экзамена. Сейчас нам надо поскорее добраться до выхода и не думать ни о чем лишнем.       — И еще мы должны сохранить это в секрете, — неуверенно отозвалась девушка. Мы оглянулись на нее. — Будет скандал, если люди узнают, что в тебе кровь Учиха.       — Да какая разница. Есть кровь Учиха — нет крови Учиха, я все равно невезучий глупец, что…       — Да, Господи, Широ! Как же ты уже достал! — недовольно протянул Сакумо. — Еще раз я услышу эту шарманку про твою беспомощность, я клянусь, я вдарю тебе по лицу.       Я недовольно покосился на мальчишку, откинул лист с беловато-прозрачными костями, встал на ноги и медленно заковылял от ребят. Сакумо окликнул меня, спрашивая куда я пошел. Я посмотрел на него раздраженным взглядом.       — В туалет, Капитан, — пробубнил я издевательским тоном. — Мне надо отли…       — Ясно-ясно! Иди уже! — быстро перебила меня Мирай.       Я скрылся из их вида, зайдя чуть глубже в лес. Сделав свои дела, я огляделся по сторонам. Вокруг было тихо, но что-то не давало мне покоя. Кто-то следил за мной. Я чувствовал это. Вдруг из-за высокого дерева, покрытого внизу зеленым мхом, показалась черная маленькая тень. Сомнений быть не могло — это был Яами. Сам не зная почему, я резко сорвался с места и побежал следом за ним. Я кричал ему что-то в догонку, но он не останавливался. Я видел его мелкую тень вдали. Она уводила меня все дальше и дальше в лес.       Я потерялся? Я зашел слишком далеко? Да и эта черная тень уже, казалось, лишь мерещилась мне куда бы я не взглянул. Я осматривался по сторонам, но вокруг никого не видел. Вдруг из-за дерева я услышал тихое шебуршание. Должно быть, он спрятался там. Я медленно на цыпочках пошел в сторону звуков и увидел недалеко маленького, черного кота. Он сидел на низкой ветке спиной ко мне. Я радостно ухмыльнулся, предвкушая поимку этого чокнутого кота, тихо ступил в его сторону. Неторопливо. Главное не выдать себя. Добравшись до кота, я вытянул руку, желая сжать этот комок черной шерсти в своих ладонях.       Но в глазах внезапно помутнело. Вид начал сливаться, голова кружиться. Я резко упал назад, сжал ладонями лицо. Почему я вновь чувствую эту боль? Я услышал громкий рев. Кто-то схватил меня и начал тащить вбок. Я открыл глаза.       — Мама? — спросил я.       Женщина удивленно посмотрела на меня. Вновь резкая боль. Со мной происходило что-то неладное. Я опять распахнул глаза и увидел рядом с собой Мирай. Она держала меня на своей спине и тащила по веткам вперёд. На правой ноге у нее был глубокий тройной порез, будто ее задел какой-то огромный дикий зверь.       — Сакумо, я нашла его, — громко произнесла она в наушник. — За нами гонится огромная пума. Скорее иди к нам. Наши координаты…       Я оглянулся назад. Позади нас действительно бежала песочного цвета кошка размером с одну из не самых больших жаб сенсея. Я нервно сглотнул.       — Мирай, отпусти меня, вдвоем мы будем бежать…       — Ты идиот, ничего подобного. Я не отпущу тебя. Ты только что чуть не схватил этого зверя за шкирку и назвал меня мамой, — по лбу Мирай тек пот. Ей было тяжело, но она концентрировала всю чакру на том, чтобы нести меня дальше. — Я тебе не доверяю.       Эти слова словно парализовали меня на несколько секунд. «Что если из-за моей галлюцинации у нее эта кровавая рана?» — подумал я. Но все же сейчас я в сознании, по крайней мере я так думал. Надо было собраться и бежать вместе. Или атаковать. Я сильно сжал ее плечи.       — Отпускай! — выкрикнул я. — Я в сознании. Отпускай!       Девушка упорно не сдавалась. Она подпрыгнула на следующую ветку, но оступилась на ней, и мы вместе начали падать вниз. Животное резко прыгнуло за нами, вытянув лапы вперед, выпуская когти. Я инстинктивно схватил ослабленную от потери крови Мирай за талию, оттолкнулся от ствола дерева, что находился рядом с нами, и крепко зажмурил глаза в надежде, что животное не долетит до нас. Мы упали на нижнюю ветку огромной секвойи. Пума приземлилась на землю под нами.       — Широ, что это? — прошептала девушка.       Я открыл глаза. Мы стояли на ветке, и я все так же держал девушку в руках. Вид вокруг казался мне каким-то серовато-коричневым. Я в ужасе затаил дыхание. «Неужели я действительно схожу с ума?» Мирай оглядывалась по сторонам. В ее глазах я заметил искры восторга. Что это еще значило?       — Широ, пума нас не видит, — тихо пробормотала она, глядя вниз на животное, бегающее из стороны в сторону. — Ты освоил подпространство матери.       — Что? — вопросительно выкрикнул я, отшатнувшись назад.       Мир вокруг заиграл вновь обычными красками. Мирай судорожно вздрогнула. Я оглянулся вниз. Животное заметило нас и медленно начало подкрадываться к дереву, на котором мы стояли. Я отвёл Мирай за свою спину. Она слаба, так что мне было необходимо собраться и спасти ее. Я сложил пальцы так, как показывала мне мать, но обратно мы не исчезали.       — Стихия Земли: Болото Преисподней! — знакомый голос разразился как гром среди ясного неба. Сакумо прыгнул к нам. Он в ужасе оглянулся на Мирай. — Черт! Бежать можешь?       — Да! — звонко откликнулась девчонка.       — Тогда бежим! Нам надо оторваться. Я не смог задействовать много чакры на болото. Животное с минуты на минуту выберется.       Мы тронулись с места и побежали вперед. Я увидел злобный взгляд Сакумо, направленный на меня. Черт. Какой же я слабак. Я ненавидел себя за это как никогда. Мы бежали достаточно долго. Минут двадцать. В какой-то момент Хатаке предложил Мирай свою помощь, но она наотрез отказалась, не выказывая своей слабости. Она была невероятно сильной куноичи.       — Кажется оторвались, — заключила темноволосая девочка, вставляя слова между глубокими вздохами, упершись руками в коленки. Она тяжело дышала.       — Идиот! — громко воскликнул седоволосый мальчишка, ударив меня по голове, отчего я упал на колени. Угрюмо взглянув вверх на брата, я выпятил нижнюю губу. — Ты хоть понимаешь, какой опасности ты нас подверг?!       — Тише, Сакумо. Он ведь…       — Помолчи, Мирай! Я разговариваю не с тобой, — он раздраженно выдохнул, преградив девчонке путь ко мне рукой.       Девушка нерешительно приподняла руки к груди и грустно оглянулась на меня. Я уныло покрутил головой из стороны в сторону, осматривая местность. Мы стояли в самой, что ни на есть, дремучей части леса. Огромные деревья возвышались вверх, перекрывая кронами, голубое небо. Листья тихо шуршали, ударяясь друг о друга из-за порывов сильного, неприятного ветра. Солнце стремилось осветить место нашего обитания, но все равно вокруг был лишь мрак, холод и сырость. Никогда не любил походы в лес, и потому считал этот этап экзамена просто отвратительно мерзким. Как же я могу называть себя ниндзя, если не люблю возиться в грязи? Да никак. Не подходит мне эта работа. Не подходит эта грязь, этот холод и голод, это чувство долга спасения всех и вся. Я — пустое место среди этих одаренных детишек. И пусть все в деревне скандируют, что я сын Хокаге, а потому должен стать первоклассным ниндзя — я так уже не считаю. Я бельмо на глазу своего клана. Хатаке… Вот почему я никогда не чувствовал себя частью своего клана. Потому что это никогда и не было правдой? Не зря я слышал, что я не сын своего отца. Эти сплетни, в них есть правда? Ведь по другому и быть не может. Кто я? Кто я на самом деле!       — Я отброс, мне здесь не место.       Сакумо сжал губы в отвращении и, схватив меня за футболку, притянул к себе. От злости на его носу сформировались мелкие морщины. Он был в ярости, что я видел впервые.       — Да сколько можно? Ты опять собрался ныть? — грубо прошипел десятилетний мальчишка прямо мне в лицо. Он еле сдерживался, чтобы не побить меня. Я это чувствовал. — Знай, родной мой, ты можешь накручивать себе на ум все, что только захочешь, но я не позволю тебе ставить нас с Мирай в потенциально опасную ситуацию, — он резко откинул меня от себя.       Я упал на землю словно кукла, не желая отвечать ему ни да, ни нет. Я лежал в грязи как мусор на помойке и не собирался подниматься на ноги. Проблема в том, что я все же чувствовал себя не правым в этой ситуации. Черт, Сакумо, почему я вечно всех подвожу?