Настоящий маркартский медведь

— Мне приходится тратить уйму сил на него, — жаловалась Элки нанимателю, вернувшись из вылазки в их небольшой лагерь. Предел потрясал: со всех сторон высились поросшие лесом горы, ревела горная река, в воздухе витал сладкий аромат можжевельника. — Это не Бастион, это медведь какой-то! — Ты же любишь животных, — лениво отозвался имперец, жуя травинку и делая записи в своей книге. — Я люблю, когда «животное» ведёт меня в лес и там, без лишних свидетелей, берёт меня так, что птицы падают от моих воплей! Мёртвыми! А Бастион теперь притронуться к себе не даёт, и ничего, что некоторые мои заклинания — контактные? — Запиши свои жалобы, предъявим их заказчику по возвращении, — с усмешкой отвечал ей Солустий. Норд приближался к их стоянке, неся огромную охапку сучьев. Его бок был залит кровью: рана была нанесена ледяным шипом и могла в любой момент воспалиться, лишив охотников за сокровищами пробивной силы северянина. Имперец заговорил: — Аргис, — хускарл ответил ему хмурым взглядом. — Обычным зельем или мазью здесь не поможешь, нужно накладывать швы. Лихорадку в полевых условиях тяжело пережить, да и Хеман вряд ли будет доволен, верно? Бастион с ругательством дёрнулся при виде подскочившей к нему колдуньи, но под взглядом мага позволил завалить себя на бок и подставить рану. Элки расстегнула доспех, обнажив рассечённую плоть, и принялась промывать её со всей осторожностью. — Придётся сращивать — очень глубоко его пропахало. Как он ещё на ногах держался? — пробормотала она. Имперец фыркнул: — Выпендрёж, — и улёгся в спальник, отвернувшись. Прохладные пальцы волшебницы порхали над распоротым боком воина, управляя светящейся кривой иглой. Аргис, стиснув челюсти, резко выдыхал, не желая ничем выдать свою боль, и всё же не удержался от пары приглушённых восклицаний. Закрепив мерцающие стежки, Элки перевернула тело Бастиона, закрывшего глаза в полузабытьи, и поправила складки спального мешка под ним. Норд весь горел: видимо, жар успел нанести первый удар. Колдунья подтащила свой спальник поближе, чтобы наблюдать за течением процесса выздоровления. Проснулась она от горячего и сухого прикосновения к своему бедру. Норд перетащил её к себе, и теперь её спина, лишённая привычного одеяния, прижималась к его пылающей жаром груди. Он приподнялся на локте, стараясь не потревожить зашитый бок, и наклонился к её лицу. Вьющиеся волосы северянина щекотали её ухо и шею, было нестерпимо жарко в этих душащих огромных руках; казалось, он обволакивает своей роскошной мускулистой плотью всё тело молодой женщины. Элки легла на спину, позволив норду приникнуть к её губам лихорадочным поцелуем, и обвила его шею руками. * — Ну, теперь-то ты точно живым вернёшься, — с ухмылкой провожал их наутро Солустий. Бастион нахмурился, и имперец объяснил, скорее напустив ещё больше туману: — Ни одна птица ещё не пострадала, но Эла всё равно добьётся своего.